Вопросы истории, 1995, № 8

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX ВЕКА

Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года

5 марта 1937 года. Утреннее заседание

Жданов (председательствующий). Заседание пленума объявляют открытым. Слово в порядке прений имеет т. Андреев, следующий — т. Разумов.

Андреев.

Товарищи, я взял слово, главным образом, для того, чтобы остановиться на том очень важном уроке, который проистекает из того, что имело место в Азово-Черноморском крае. Как это ни неприятно т. Шеболдаеву, но придется к этой теме вернуться. Ничего не поделаешь. Другого выхода нет. Я не хочу тут ни в какой мере т. Шеболдаева вдогонку тревожить, он свое получил от актива, получил и от Центрального Комитета. И я думаю, ему хватит этого для того, чтобы извлечь необходимые уроки.

Я, товарищи, хотел остановиться на этом вопросе потому, что то, что произошло в Азово-Черноморском крае, это является самым ярким подтверждением абсолютной правильности всех тех положений, которые тут излагал т. Сталин в своем докладе и в своем проекте решения пленума. Об этом необходимо сказать потому, что этот факт имеет общепартийное значение. Это не локальное значение имеет, а общепартийное. И те уроки, которые вытекают из Азово-Черноморского дела, они являются уроками для всех наших партийных организаций. Я хотел остановиться на этом вопросе потому, что именно на этом крупном факте, как Азово-Черноморское дело, легче всего нам рассмотреть, какие ошибки партийные руководители допускают и какими методами, способами троцкисты, наши враги, заползают в партийный аппарат.

Особенно я убедился в необходимости на этом остановиться после выступлений тт. Шеболдаева и Евдокимова. Я считаю, что они не раскрыли всего того, что нужно раскрыть. Тов. Шеболдаев, может быть, потому, что ему трудно об этом говорить, а т. Евдокимов, видимо, из некоторой скромности. А я хотел рассказать вам это как следует быть.

Дело в том, товарищи, что то, что записано в решении ЦК по Азово-Черноморскому краю,— это отнюдь не обнимает всей суммы работы троцкистов, которая имела место в Азово-Черноморском крае. То, что вскрылось, когда мне пришлось поехать для разъяснения решения ЦК, то, что вскрылось на пленуме крайкома и на активе ростовском с участием актива Таганрога, Шахт, Краснодара и других городов, то, что там

{3}

вскрылось, показывает, что дело обстояло значительно хуже. Окружение троцкистами партийного руководства Азово-Черноморского края было значительно гуще, чем мы себе представляли, когда принимали решение по Азово-Черноморскому краю.

Вот вам основные факты. 5 членов бюро крайкома оказались троцкистами, арестованными. 27 членов крайкома оказались троцкистами, арестованными. Вот вам факты. Все секретарские посты в городах были заняты троцкистами. (Калинин. Больших городах.) Я имею в виду Ростов, Таганрог, Шахты, Краснодар, Новочеркасск, Новороссийск, Сочи. Во всех этих городах, как правило, первые и вторые секретари оказались троцкистами. Вот в Ростове — Колотилин, первый секретарь, и второй секретарь — троцкисты, в Таганроге — Варданян, в Шахтах — Любарский, Сагоян — троцкисты. Краснодар — Рыбкин — троцкист, Буров — троцкист. Новочеркасск — Шейнин — троцкист, Сочи — Лапидус — троцкист, Новороссийск — Ваньян — троцкист. Вот вам основные города. Было такое же положение в крупных станицах и поселках. Основные города возглавлялись троцкистами. Наиболее крупные райкомы в г. Ростове возглавлялись троцкистами секретарями. Так, например, талинский райком, ленинский райком, возглавлялись троцкистами секретарями. То же самое и в Таганроге, ряд секретарей райкомов города были троцкистами. Вот как дело обстояло с проникновением троцкистов в партийный аппарат.

Не лучше, если не хуже, дело обстоит также с проникновением троцкистов на советские посты. В Ростове руководство горсоветов находилось в руках троцкистов — председатель и его заместитель. В Таганроге — то же самое. То же самое было в Новороссийске, Новочеркасске, Сочи, где руководство советской работой было троцкистское — вот вам второй факт. Третий факт. Основные отделы, значительная часть отделов крайисполкома возглавлялась троцкистами. Во главе местной промышленности сидел троцкист. Во главе коммунального хозяйства сидел троцкист. Во главе внутренней торговли сидел троцкист. Во главе КрайЗУ сидел троцкист. Есть данные о том, что еще мы будем иметь целый ряд доказательств о том, что почти везде сидели троцкисты. Вот вам третий факт. Четвертый факт. Руководство комсомолом находилось в руках троцкистов. Первый секретарь крайкома комсомола оказался троцкистом, плюс к этому ряд секретарей райкомов комсомола, главным образом, городских, также были троцкистами.

Троцкистами оказались директора двух крупнейших самых основных предприятий, даже не двух, а трех. В таганрогском металлургическом заводе — Колесников, в «Сельмаше» — Глебов-Авилов и в управлении «Шахтоантрацит» — Непомнящий. Вот вам — в управлении и в основных предприятиях во главе стояли троцкисты. Начальник политотдела дороги оказался тоже троцкистом, член бюро Аматунин. И, наконец, первый помощник секретаря крайкома тоже оказался троцкист. Я, товарищи, привожу отнюдь не полный список, я беру лишь основное.

Спрашивается, что же оставалось у крайкома после этого, если троцкисты занимали основные посты партийной, хозяйственной и советской работы? Что оставалось у крайкома? Я думаю, что теперь надо прямо сказать, то, что руководители крайкома оказались в плену у троцкистов, в полном окружении. Это, товарищи, не является ни в какой мере преувеличением, это соответствует целиком действительности. Так обстояло дело.

Спрашивается, может быть, это какая напасть в Азово-Черноморском крайкоме, может быть, крайкому было трудно разоблачить? Мог ли избежать крайком такого позорного положения? Да, мог, если бы он прислушивался к тем предупреждениям и сигналам, которые, во-первых, шли со стороны ЦК. Целый ряд постановлений ЦК было не только общих для всех партийных организаций, которые перечислял т. Сталин, но специально особых, конкретных для Азово-Черноморского края. Несколько постановлений было принято в связи с проверкой и обменом партдокументов специально по городской работе. Однако крайком ограничился только принятием этого дела к сведению, а отнюдь не к исполнению, и не учел, не

{4}

использовал тех предупреждений, которые давал ему ЦК и что ему давали возможность раньше, значительно раньше выправить это положение и избежать этого позорного положения.

Во-вторых, у крайкома было немало сигналов несмотря на то, что там самокритика была очень ограниченная. Но даже при такой ограниченной самокритике у крайкома было достаточное количество сигналов, идущих изнутри партийной организации, и использование этих сигналов могло бы крайкомом обезопасить от такого позорного положения.

Я должен сказать, товарищи, что, помимо известных постановлений ЦК, т. Сталин лично говорил с т. Шеболдаевым, что плохо дело обстоит в Таганроге, что там оказался Варданян троцкистом, и целый ряд других указаний. Однако все это пошло не впрок. Все это принималось к сведению, но отнюдь не к исполнению.

Так ли на самом деле обстояло, что враги так уж тонко работали, что не за что было зацепиться? Так ли дело обстояло? Нет, не так, товарищи. Хотя они очень хитро, очень ловко вели свою работу, однако, у крайкома имелось довольно много случаев зацепиться и разоблачить работу троцкистов, разоблачить самих троцкистов.

Я позволю себе несколько фактов вам привести, которые целиком подтвердят это положение. Вот, например, Варданян. Он был снят в Армении с поста секретаря ЦК, был снят, и уже один этот факт, разве он не обязывал крайком насторожиться в отношении Варданяна? Конечно, обязывал. Обязывал крайком проверить этого Варданяна на работе. Фактически дело обстояло совершенно иначе. Фактически Варданян был князьком, своеобразным князьком в городе Таганроге. Город Таганрог и его партийная организация были целиком и полностью отданы в монопольное пользование этого самого негодяя Варданяна, целиком. У крайкома было немало сигналов, которые шли от членов партии из Таганрога, о том, что этот самый Варданян применяет широко систему подкупов, применяет систему подхалимства. Недаром там рабочие, например, улицу, на которой, кажется, живет этот самый Варданян, назвали по-своему, без опубликования, Подхалимской улицей. Все это было известно, известны были факты разложения таганрогской организации. Крайкому все это было известно. Не все, может быть, кое-что было известно. Это на активе говорили там, в Ростове, мы слушали эти выступления.

Но, однако, как крайком относился к этим сигналам, которые шли из этой тагангрогской организации? Вот я хотел бы взять один пример. В сентябре 1936 г. группа членов партии таганрогской организации посылает в крайком заявление о том, что Варданян восстановил 30 человек явных троцкистов, выдал новые партийные билеты 30 троцкистам несмотря на то, что первичные партийные организации убеждены в том, что это явные троцкисты. Варданян выдал новые партийные билеты. Такое заявление поступает в крайком. Как же крайком обращается с этим заявлением? Крайком ничего лучшего не придумал, как взял, послал это заявление тому же самому Варданяну, на которого жалуются эти" члены партии. Послал. Варданян ответил: «Товарищи Крайком, вы особенно не беспокойтесь. Все это дело проверено, дело верное, члены партии достойные», и на этом дело кончилось. Крайком получил это извещение от Варданяна, и на этом все дело кончилось. А что оказывается? Что большинство из этих людей, на которых подавалось это заявление, арестованы как троцкисты, как члены троцкистской организации. Вот здесь имел ли возможность крайком зацепиться хотя бы за этот факт для того, чтобы этого Варданяна маленько разоблачить? Безусловно, имел эту возможность, однако, он эту возможность не использовал. Вот вам один факт.

Второй факт. В 1935 г. на Ронина — члена бюро крайкома — поступает заявление, что он явный троцкист, а теперь это доказано, что он был членом троцкистской организации. Как поступает крайком с этим заявлением? Он создает комиссию во главе с председателем исполкома Лариным, мурыжит этот вопрос в течение нескольких месяцев, потом затирает, смазывает, и дело оканчивается ничем. А впоследствии оказалось,

{5}

что это заявление было правильное, что Ронин активный троцкист, член троцкистской организации. Мог ли крайком зацепиться за этот факт? Безусловно. Он мог разоблачить этого Ронина, а может быть, не только Ронина, а зацепившись за него, разоблачить еще кое-кого. Вот вам второй факт.

Третий факт. Всем известна фамилия Гогоберидзе. Крайком неоднократно получал письма из Ейска о том, что этот Гогоберидзе связан с Ломинадзе. Однако крайком не придал этому особого значения. Но этого мало. Имеется еще факт, факт, когда Гогоберидзе убивает человека, а крайком это дело смазывает. (Голоса с мест. Как убивает?) Я скажу, в чем тут дело. В июне 1936 г. происходит авария автомашины, которую вел Гогоберидзе. Сейчас выяснилось из показаний Глебова-Авилова, что Гогоберидзе совершил эту аварию преднамеренно, с целью физического уничтожения члена своей троцкистской контрреволюционной организации инженера Нестеренко, который заколебался. Гогоберидзе заявил Глебову-Авилову: давайте уничтожим его, я беру на себя это дело. Этот самый Гогоберидзе устраивает аварию машины, убивает, однако, не Нестеренко, а его жену.

Прибывший на место аварии автоинспектор Персов обследовал обстоятельства аварии и заявил, что это не обычная авария, а в ней есть что-то загадочное. Однако, вопреки этому заявлению Персова, крайком партии фактически прекратил следствие, приняв 26 июля 1936 г. после довольно продолжительного времени по этому вопросу следующее решение: «1) Принять к сведению объяснения т. Гогоберидзе о несчастном случае в связи с аварией машины, которую вел Гогоберидзе; 2) указать Персову — автоинспектору на недопустимость для коммуниста распространения сплетен». Вместо того, чтобы зацепиться за этот случай, крайком покрывает этого Гогоберидзе. (Голос с места. Это преступление.)

Андреев. Вот четвертый факт. Дукат — член краевого троцкистского центра, старый троцкист, был в ссылке. Уже одно это обязывало крайком насторожиться в отношении Дуката. Член партии Подгурская рассказывала на активе о руководстве крайкома и приводила такой факт, что она 6 раз ставила вопрос о том, чтобы не выдавать нового партийного билета этому Дукату. Она проверяла его и 6 раз ставила в Ленинском райкоме вопрос о том, чтобы не выдавать нового партбилета. Но ее провалили. Приехал Колотилин, секретарь городского комитета, деваться ему некуда, и решили его исключить и не давать партийного билета. Тогда Колотилин вносит вопрос в крайком, и крайком отклоняет решение крайкома и восстанавливает этого Дуката в правах члена партии. А через некоторое время Дукат арестовывается как член краевого троцкистского центра. А Подгурская, которая на всех нас, кто присутствовал на активе, произвела замечательное впечатление настоящего партийного человека, искреннего, у которого нет ничего, кроме партийного, эту Подгурскую затравили в Ростовской партийной организации как склочницу.

Вот вам пятый факт — Любарский, секретарь Шахтинского горкома (довольно крупная партийная организация). Там существовал треугольник: Любарский, Непомнящий и Горсовет, которые прямо расправлялись с теми, кто занимался самокритикой, душили всякую самокритику, расправлялись с членами партии и восстанавливали в партии троцкистов. Существовали даже штрафы за самокритику, штрафы. Я один случай могу назвать. Например, Лозовой — начальник шахты «Артем» — показывает: выступил с критикой Непомнящего, управляющий Шахтоантрацит, в результате зарплата его была снижена с 400 до 350 рублей. Через некоторое время Лозовой снова выступает с критикой Непомнящего, зарплата его снова понижается с 350 до 300 рублей. После этого Лозовой заявил: «Будь он проклят, этот Непомнящий. Профессорам дают за выступление по 50 руб., а с меня берут за выступление по 50 рублей. Никогда не буду выступать больше с самокритикой».

Вот какие порядки творились в Шахтинской организации. Наконец, коммунисты не выдержали, невтерпеж стало, поставили вопрос, чтобы снять этого Любарского, он троцкист. Тогда крайком ничего лучшего не

{6}

придумывает, как поддержать этого Любарского, и посылает члена бюро крайкома для защиты этого Любарского на активе, а через некоторое время этого Любарского арестовывают как троцкиста.

Вот, видите, товарищи, я вам не все факты привел, только некоторые факты, которые имели такое значение, что если бы крайком за них зацепился, то он значительно раньше мог бы добраться до существа. Я хотел еще один факт привести, как членов партии Сафьянова, Поляк и Медника, которые вели борьбу в Ростовском институте с явными троцкистами Евстафьевым, Куренко, Бойко и Дорофеевым, крайком снял Сафьянова с учебы как склочника. Немало сигналов имелось о Колотилине и особенно об Овчинникове — председателе городского совета, который в 1933 г., когда т. Каганович приезжал в Азово-Черноморский край, этот Овчинников был снят из Вешенского района за провокационную работу, заключающуюся в том, что он выгонял колхозников из домов, всячески над ними издевался. Этого Овчинникова посадили председателем городского совета, он здесь то же самое делал, в Ростове, выгонял рабочих из застроенных домов. (Каганович. Садистский тип.) Однако крайком ему доверял, сигналы, которые шли на Овчинникова, крайком откладывал в сторону.

Самый факт, что там работал Белобородое — закоренелый старый троцкист, обязывал крайком присматриваться и к нему и к окружающим его. Тот же самый Глебов-Авилов. Сигналы шли с Сельмаша в достаточном количестве, однако крайком на них не обращал внимания. Колесников — один из лидеров рабочей оппозиции, оппозиционер, а крайком вместо того, чтобы насторожиться, проверить этих людей на деле, доверял им. Проверить этих людей на деле надо было бы, однако, ничего подобного не было. Вот в результате этого крайком и попал в такое позорное положение. Чем объяснить, что крайком оказался в таком положении и был так глух к тем многочисленным сигналам, которые помогали ему, чем объяснить? Можно ответить на этот вопрос другим вопросом: а как же иначе могло быть в Азово-Черноморском крае, когда роль крайкома как политического руководителя была сведена к нулю, на нет, как же иначе могло быть?

Работники крайкома считали, что им некогда заниматься такими «пустяками», как партийно-политическая работа, ему некогда заниматься такими «пустяками», как развертывание самокритики, и т. д. Они были заняты сельским хозяйством, а крайком превратился скорее в крайЗУ, а политические руководители крайкома, они скорее были похожи на агрономов, и, притом, не особенно первоклассных агрономов. Вот этим объясняется, почему крайком попал в такое позорное положение. Объясняется это тем, что партийная работа занимала в крайкоме подчиненное положение, была в забросе, и секретари крайкома и весь аппарат крайкома были повернуты на сельское хозяйство. Партийная работа передоверялась от первого секретаря второму секретарю Малинову, а Малинов перепоручил эту работу ОРПО, а ОРПО тоже решил не отставать от других и перепоручил партийную работу секретарям горкомов. В результате всех этих перепоручений партийная работа оказалась в руках врагов.

Не случайно поэтому, что проверка и обмен партийных документов в Азово-Черноморском крае шли с большим скрипом. Центральный Комитет вынужден был несколько постановлений вынести, чтобы поправить положение. Не случайно также, что во время обмена партийных документов было исключено всего лишь 45 троцкистов из числа самых замухрышек, а 500 троцкистов получили новые партбилеты и были исключены из партии и арестованы уже после обмена партбилетов.

Такое положение, в какое попал крайком, объясняется отчасти тем, что он забыл о городах как о партийно-политических центрах, он направил все свое внимание на Кубань, у него мелькали станицы, а города как будто не существовали, они были отданы на откуп Колотилиным, Варданянам и прочим. Не случайно и то, что в результате такого передоверия партийной работы в городах под носом у крайкома был полный развал партийной работы в Ростове. Крайком оказался прямо

{7}

в неловком положении, выражаясь мягко, когда Центральный Комитет больше года тому назад указал, что у тебя городская партийная работа постановлена плохо — поправляй. После этого в августе горком собирает пленум, на котором выносит решение: теперь мы работу поправили, у нас успехи, достижения, решение Центрального Комитета провели. Крайком ничего другого не придумал, как проштемпелевать решение горкома, что имеются достижения. Тогда Центральный Комитет посылает туда своих людей, получив решение о благополучном положении в городской партработе, проверить — на самом ли деле так дело обстоит. Когда люди из Центрального Комитета приехали, то встретили там безобразия, зажим самокритики. Эти вот самоотчеты, они прямо там господствовали, на партийных собраниях никаких других вопросов не обсуждалось, кроме этих самых самоотчетов. Специально троцкисты били на то, что все другие вопросы оставлять и только одними самоотчетами заниматься. После этого ЦК выносит решение, крайком попадает в неловкое положение,— решение, в котором мы отменили решение пленума горкома,— и крайком попадает в неловкое положение, под носом у него такие вещи творились.

Не случаен, например, такой факт: когда в прошлом году был декабрьский пленум Центрального Комитета, обсуждались очень важные вопросы, казалось бы, после пленума Центрального Комитета, как в каждой порядочной партийной организации, нужно было собрать актив для того, чтобы разъяснить членам партии решения Центрального Комитета, под носом у крайкома в городе Ростове собирают актив лишь спустя месяц после принятия решения Центральным комитетом. Месяц целый понадобился для того, чтобы собрать актив и разъяснить членам партии эти самые решения.

Вот как обстояло дело, товарищи. Крайком забыл о самокритике, не особенно он эту самокритику поощрял и поэтому был глух к сигналам. На активе и пленуме рассказывали очень много фактов насчет того, как за самокритику прямо исключали из членов партии. В некоторых районах прямо исключали за самокритику. Вот, например, в Ленинском районе... (Молотов. Исключали за то, что они сами себя критиковали?) Нет, исключали за критику секретарей, секретари потом проводили решения, чтобы вышибать таких критиканов из партии, и вышибали на глазах у крайкома.

И, наконец, последнее, что особенно было подчеркнуто на пленуме и на активе ростовском,— это то, что руководители крайкома относились с недоверием к местному активу, с недоверием, и чрезмерно доверяли людям, которые были привезены из Саратова и из других организаций, а местный актив не включали в работу. В результате очень много выступавших людей на этом же самом активе и пленуме — неплохих людей, очень талантливых людей, замечательных партийных людей — оказалось в тени.

Что еще важного вскрылось на Азово-Черноморском деле — это поведение врагов, как они себя вели, как они вползали в партийную организацию, какие методы они применяли. Это прежде всего методы подхалимства, внешнего лакейства, для того, чтобы прикинуться самыми близкими людьми к партийному руководству. Об этом очень много говорили на активе, об этом говорит, к сожалению, и Белобородое. Вот что он говорит: «Тончайшее двурушничество, которое нами применялось в практике нашей деятельности, привело к положению, когда ряд троцкистов любыми способами, и в первую очередь совершенно неприкрытым подхалимством, втирался в доверие партийного руководства в условиях Азово-Черноморского крайкома и его руководителей. Лучшими работниками считали тех, кто готов формально, аккуратно и без возражений выполнять директивы руководителей, независимо от их содержания, и подчеркивать преданность тому или другому руководителю». Вот что говорит враг. Внешне они проявляли лакейство к партийному руководству, а за спиной издевались, смеялись над этими руководителями.

Второе, что они применяли,— это, раз втершись в доверие партийных руководителей; они брали в окружение партийных руководителей, отрезали,

{8}

отгораживали их от партийной организации, изолировали партийных руководителей от остальных партийных кадров, от районных и сельских райкомов и т. д. В Азово-Черноморском крае существовала изолированность партийного руководства от рабочих партийных кадров. Больше того, на эту роль был посажен этот самый Шафранов, который, кроме того, что раскрывал все секреты, которые имелись в крайкоме, и секретные документы ЦК троцкистам, он, кроме того, выполнял роль цербера, который не пускал районных работников к т. Шеболдаеву, например. Об этом очень ярко говорили секретари некоторых сельских райкомов, заявлявшие о том, что 3–4 года мы, говорят работники, не могли добиться приема у секретаря крайкома, Шафранов не пускает нас. Постоянно там сидят Колотилин, Ерофицкий, а нас не пускают, не можем добиться. Вот это говорят секретари райкомов, секретари сельских районов Азово-Черноморского края. Вот это второй прием, который применяли враги для того, чтобы отгородить партийную организацию от партийных руководителей, чтобы партийные руководители не пользовались информацией этих самых низовых работников. Вот это второй маневр.

Третье, что троцкистами применялось, это внешне быть исполнительными, чтобы у них все выглядело чисто. Больше того, они для вида даже очень много работали, вечерами и т. д. Много шума создавали. Больше того, они выполняли производственную программу. Вот пример по Таганрогскому металлургическому заводу. Колесников там хвастался насчет выполнения производственной программы. А что за производственную программу выполняли? Негодные трубы. Глебов-Авилов старался выполнять производственную программу, иначе сохранить нельзя. А выполняя производственную программу, он внутри этой программы наносил вред. Тысячи комбайнов были выпущены негодными для применения. Наряду с выполнением производственной программы травили рабочих газом. В день Первого Мая отравили рабочих газом. Вот я попутно с тем, что был там в гостях у крайкома, был на заводе Сельмаш.

Я должен вам сказать, товарищи, что кое-какие вещи там явно режут глаза, особенно постановка дела окраски комбайнов, ну явно вредительски поставлено. Рабочие находятся в такой замкнутой камере, где эта окраска производится и все разбрызгивается. Дышат они этими самыми брызгами. Сами все мокрые, залитые этой самой разбрызгиваемой массой. Ну явно же вредительски это дело поставлено. И однако руководители крайкома этого не замечают, видят хорошие станки, выполнение производственной программы, а вот этого вредительства, отравления рабочих газом, негодных комбайнов, негодных труб, затем вредительского отношения к отдельным процессам работы — этого они не замечают. Овчинников, Колотилин, этот факт мне бросился в глаза, все делали внешне для того, чтобы быть хорошими хозяевами города. Садовую улицу прямо залили светом. В городе Москве нет таких освещенных улиц, как в Ростове,— это бывшая Садовая улица. Но если вы пойдете в рабочие районы, немножко отклонитесь от центра, где все прилизано, там вы найдете темноту, грязь непролазную. Для чего это делается? Для того, чтобы создать недовольство. С одной стороны, лоск в центре, где ездят руководители, видят, что делается, с другой стороны — недовольство в рабочих районах. Наряду с этим вредительское отношение в горсоветах, надстройщиков выгоняют из домов, ломают дома. Все это делается для создания недовольства. Они сами сознаются в этом. Вот арестованный второй ростовский секретарь Карпов дает следующие показания: «Хочу добавить, что... (читает)... и этим самым укреплять позиции троцкистов».

Вот, товарищи, какой враг и какими двурушническими методами — подхалимством, маскировкой — он проникает в партийную организацию. Это метод, от которого слепнут отдельные наши работники, как ослепли работники Азово-Черноморского края. Вот, то, что я хотел сказать относительно Азово-Черноморского края. Какие уроки и выводы вынести из этого дела по Азово-Черноморскому краю, я, товарищи, думаю, что нет надобности останавливаться на этом, они с исчерпывающей ясностью

{9}

сформулированы в докладе т. Сталина и в предложениях, представленных на рассмотрение Пленума.

Я лишь хотел бы в нескольких словах, на основе уроков Азово-Черноморского края остановиться на отдельных, особенно слабых пунктах партийно-политической работы. Я думаю, что это будет общим для всех наших партийных организаций. Первое. Теперь ясно, что самым отсталым участком партийной работы является работа по политическому воспитанию. Ясно, что это самый отсталый у нас участок партийной работы. Не случайно, что тут больше всего, когда копнешь, больше всего беспорядка в партийно-политической работе. Возьмите кружки, состояние кружков по истории партии, партийные школы политграмоты. Если копнешь, то тут беспорядка очень много. Люди по несколько лет учатся в одном и том же кружке и остаются неграмотными. Не случайно, что у нас кадры, руководящие политическим воспитанием, оказались наиболее засоренными троцкистами. 20 заведующих агитпропов оказались троцкистами, 20 заведующих отделов крайкома, агитационных отделов оказались троцкистами — наиболее пораженный участок троцкизмом. (Стецкий. Тов. Андреев, одиннадцать.) Я считаю и тех, которые не были близко связаны с троцкизмом.

Наиболее пораженная часть партийной работы оказалась у нас на этом участке. В чем же дело? Верно, что у нас это дело отсталое, эта работа связана с низким политическим уровнем самих пропагандистских кадров. Сами пропагандисты очень слабы, нет у них того уровня знаний, с которыми они могли бы успешно вести свою работу. Верно, товарищи, и то, что эта работа целиком была передоверена отделам пропаганды. Эта работа целиком находилась в ведомстве отделов, а партийное руководство этой работой не занималось и целиком устранилось от этой работы. Верно то, что ставили на эту работу не организаторов, а тех, которые уже провалились на организационной работе, которые к организационной работе не способны. Факт это или не факт? (Голоса с мест. Факт.) Если ты пишешь хорошо, говоришь хорошо, следовательно, ты можешь быть на пропагандистской работе. Правильно это или неправильно? (Голоса с мест. Правильно.) Агитационно-пропагандистская работа требует и больших организационных навыков. Иногда тут сидят люди, часто безрукие в организационном случае. И этим предопределяется слабость партийно-политического воспитания.

Дальше я хотел бы еще подчеркнуть то, что партийные руководители разучились вести пропагандистскую работу. (Голос с места. Сами.) Да, сами. Известно, что наши вожди, партийные руководители в старину вели, как правило, пропагандистскую работу, являлись пропагандистами партийными. А вы спросите любого секретаря горкома, даже райкома, не говоря уже о членах бюро, ведут ли они пропагандистскую работу? Нет, они считают это пустяковым делом. Правильно ли это? Нет, товарищи, неправильно. Неправильно, во-первых, потому, что именно эти наши основные руководящие кадры должны быть основными пропагандистскими кадрами, а, с другой стороны, потому, что партийные руководители не ведут пропагандистской практической работы, они не знают жизни, которая творится в этих самых кружках и школах, не знают ни порядка, ни недостатков, ни потребности пропагандистской работы. Не знают. Откуда им знать? Если бы они сами занимались пропагандистской работой, они бы знали, но им неоткуда знать, что творится там, в пропагандистской сети. Неоткуда знать.

Я должен сказать, товарищи, что у нас на Оргбюро в течение последнего времени прошло несколько докладов обкомов о пропагандистской работе — Белоруссия, Свердловск, Харьков и целый ряд других. Я должен сказать, что пороки, недостатки пропагандистской работы, они почти общие для всех, заключающиеся в том, о чем я говорил выше.

Но только ли с пропагандистской работой у нас дело обстоит не совсем ладно? Я бы даже сказал, и с организационно-партийной работой у нас в аппаратах крайкомов, горкомов обстоит дело далеко неладно, далеко не

{10}

все у нас тут правильно. Кто ведает вопросами организационно-партийной работы в аппарате горкома и аппарате крайкома? Кто ведает? ОРПО? Нет, товарищи, ОРПО занимается главным образом подбором и распределением партийных кадров, главным образом, был занят вопросами проверки и обмена партийных документов, вопросами приема и учета членов партии. Этим, главным образом, ОРПО занят. А кто же ведет организационно-партийную работу? Кто? Какой отдел? Какая часть аппарата ведет организационно-партийную работу? Может быть, другие отделы, может быть, такой отдел, как промышленный, как сельскохозяйственный, советско-торговый отдел, отдел культуры и т. д., может быть, они ведут организационно-партийную работу? Нет, товарищи, и они не ведут. В том-то и дело, что они не ведут. Они заняты — эти отделы — больше вопросами хозяйства. Они больше являются подсобным аппаратом у руководства крайкома по хозяйственным вопросам и по культурным вопросам, они отнюдь не занимаются вопросами организационно-партийного руководства в известной отрасли, отнюдь не этим занимаются.

Я вот спрашиваю вас, товарищи секретари, много ли вам отделы сельскохозяйственный, промышленно-транспортный и др. отделы, много ли они вам принесли вопросов организационно-партийных? (Голоса с мест. Ничего. Не было таких.) Мало. Больше они все-таки приносят вопросов хозяйственных, отдельных вопросов культурной работы, по школам и т. д. Этими вопросами они ограничиваются и занимаются текучкой. Они тонут в текучке практических хозяйственных вопросов и т. д. Если у нас так дело обстоит с практикой организационно-партийной работы в аппаратах горкома, крайкома, обкома, ЦК нацкомпартий, то я спрашиваю, не следует ли нам повернуть весь аппарат, все отделы партийного аппарата на организационно-партийную работу? Не следует ли разгрузить отделы и заведующих отделами от хозяйственных вопросов, от текучки, которыми они занимаются, не следует ли их повернуть по-настоящему к вопросам руководства организационно-партийной работы по известным отраслям, для чего они были созданы?

Ведь на XVII съезде партии, когда предопределялась эта структура партийных органов, из чего тогда исходили? Исходили из того, что работа становится сложной, партийных организаций у нас много, одна какая-нибудь часть партийного аппарата охватить организационно-партийную работу не в состоянии, надо разделить работу в партийном аппарате, надо иметь там несколько частей, построенных по отраслям, с тем, чтобы они и руководили организационно-партийной работой, занимались организационно-партийной работой. Вышло ли это? Нет, товарищи, не вышло. Причем я должен сказать, что в особенно заброшенном положении у нас организационно-партийная работа находится в учреждениях — в советских, хозяйственных и торговых учреждениях. Если организационно-партийной работой более или менее занимаются еще на промышленных предприятиях, на транспортных предприятиях, то эти торговые, советские и хозяйственные учрежденческие партийные организации, они, я бы сказал, предоставлены в значительной мере сами себе. А между тем надо же иметь в виду, что у нас, например, в этих самых учрежденческих аппаратах, по сути дела очень важных, штабных аппаратах, у нас там сосредоточено около 500 тыс. членов партии. Это громадная сила для того, чтобы, используя эту силу, организуя эту силу, заставить наш аппарат работать значительно лучше, чем он работает теперь. Это очень большая сила.

С другой стороны, не объясняется ли наличием слабости организационно-партийной работы в советских учреждениях, в хозяйственных учреждениях, не объясняется ли этим то, что там свободно чувствовали себя наши враги — троцкисты? Не случайным является тот факт, что в Свердловском крайкоме существует совторготдел и в горкоме существует совторготдел, а в торговых организациях в течение очень долгого времени работала шайка троцкистов, которая специально создавала очереди, перебои с хлебом в момент принятия новой советской конституции. Два отдела есть, а в городе орудует шайка троцкистов, орудует совершенно свободно.

{11}

Видимо, это объясняется тем, что наша работа в этой области недостаточна, этим объясняется то, что враги там свободно орудуют.

По-моему, с этих точек зрения, мы этот участок не можем оставлять в заброшенном состоянии — и с точки зрения работы аппарата, и с точки зрения политического положения в советских и хозяйственных аппаратах, и, наконец, с точки зрения правильной подготовки к предстоящим выборам. Со всех этих точек зрения нам очень важно крепко подтянуть этот участок работы.

Я также хотел в качестве одного из выводов или частных уроков остановиться на вопросе тоже очень важном, на слабом участке партийно-политического руководства — это комсомол. Ясно, что если мы тут не будем работать, партийно-политически руководить в комсомоле, там будет работать враг. (Буденный. Безусловно.) Как это имело место в Азово-Черноморском крае. А между тем комсомол — это очень большая и очень важная сила. Имейте в виду, что 4 млн. человек он насчитывает, да плюс к этому надо считать его влияние на остальную рабочую и колхозную молодежь. В промышленности мы теперь имеем целые предприятия с половиной молодежного состава рабочих. (Косарев. Даже целиком есть.) Вузы, средняя школа, мы к ним можем подойти главным образом через комсомольские организации. А в особенности на селе, в особенности в колхозах, имея в виду, что в большинстве колхозов у нас нет партийных организаций, но есть комсомольские организации, и через эти комсомольские организации мы можем вести свою политическую работу в колхозах.

А как дело обстоит, товарищи, не только в Азово-Черноморском крае, но и в других организациях? Я думаю, что будет правильно сказать: комсомол в значительной мере предоставлен сам себе. (Косарев. Правильно). В лучшем случае выделяется какой-нибудь член бюро крайкома или второй секретарь крайкома для шефства над комсомолом. Но это шефство приводит иногда к очень печальным результатам. Мы на Оргбюро слушали Воронежский обком и убедились на его примере, к чему приводит это шефство. Это дело было поручено там второму секретарю, но так как дел много, он от этого отстал, забыл, а у него под носом получилось полное разложение комсомольской верхушки. Вот как дело обстоит, товарищи. Можем ли мы оставлять эту отрасль партийно-политического руководства в том состоянии, в каком это дело сейчас находится? Нет, товарищи, не можем, исправить надо.

Я хотел коснуться еще другой массовой организации, через которую мы также должны подходить к беспартийным массам — это профсоюзы. Тут дело еще хуже. (Голоса с мест. Правильно!) Вообще на профсоюзы партийные организации махнули рукой. Можно так сказать? (Голоса с мест. Можно вполне. Буденный. Это правильно.) Все равно, мол, ничего не выйдет. Правильно ли это? Это неправильно, товарищи. Правда, что профсоюзы работают плохо, что в целом ряде мест профсоюзные руководители покрылись мохом, но отчасти виноваты здесь и партийные организации, партийные руководители, потому что они не заглядывают в профсоюзы, и этих недостатков неизбежно будет больше, если дело будет так продолжаться. Не можем мы оставить эту отрасль партийно-политического руководства в том положении, в каком она сейчас находится.

И, наконец, последнее — это некоторые уроки из того, что у нас произошло, и для наших контрольных органов, особенно для органов партийного контроля в областях, краях и национальных республиках. Не на высоте положения оказались у нас эти контрольные органы в свете тех событий, которые имели место в последнее время. Оказались не на высоте положения наши партийные контролеры. Значительная часть этих партийных контролеров не выполнила того, для чего их партия предназначала. Я должен сказать, что известная часть этих партийных контролеров несет ответственность за то, что было вскрыто в отдельных организациях, например, в Азово-Черноморском крае. Мне пришлось прямо на активе критиковать этого самого Брике, а потом его сняли. Кое-кто ведет работу живее, например, Яковлев в Саратове. Если бы так работали и другие партийные

{12}

контролеры, как Яковлев, большая польза была бы для ЦК. Но значительная часть партийных контролеров, уполномоченных Комиссии партийного и советского контроля, загружена текущими вопросами, суживается и теряет критическое чутье, сживается с недостатками, которые имеются в крае, области и т. д., как прижился этот Брике, который потерял всякое чутье, несмотря на то, что он имел сигналы. А между тем это чрезвычайно важный рычаг в руках партии и Центрального Комитета, а он оказывается недостаточно крепким рычагом. Это — один из конкретных уроков, которые нам приходится извлечь.

На этом я кончаю. Ясно, по-моему, товарищи, что исключить недостатки партийно-политической организационной работы, которые у нас вскрылись, и провести на деле то, о чем говорил т. Сталин в своем докладе и о чем он сказал в проекте предложений к пленуму,— это значит улучшить дело не только в партийных организациях. Ясно, что не лучше, с точки зрения организационных недостатков, не лучше дело обстоит в советах, профсоюзах, хозяйственных организациях, а хуже, чем в партийных организациях, хуже. Но раз партия начинает бороться с недостатками внутри партийных организаций — а она является фокусом руководства, источником всего руководства, раз она, партийная организация, требовательнее будет относиться к своим собственным недостаткам, ясно, что она потребует устранения недостатков и от других организаций. Ясно, что это дело повлечет к общему улучшению всей хозяйственной, советской и профессиональной работы. Поднять политическое воспитание кадров — значит удвоить и утроить наступательную силу всей партии по всем направлениям. За это нам, товарищи, немедленно после Пленума Центрального Комитета надо приняться.

Жданов. Слово имеет т. Разумов.

Разумов.

Я должен признаться, товарищи, что до недавнего времени мы думали у себя, что Восточно-Сибирская организация сравнительно мало задета деятельностью троцкистов. (Ежов. И немножко покровительствовали им.) Но за последние месяцы мы убедились, что дело не в отсутствии троцкистов и их деятельности, а в плохой работе партийной организации, и прежде всего обкома, по их разоблачению, что дело в слабой политической бдительности областного комитета. Сейчас установлены серьезные факты троцкистской работы, факты вредительства и в оловянной промышленности, и в слюдяной, и в лесной и особенно на железнодорожном транспорте. Партийная организация Восточной Сибири и прежде всего областной комитет партии допустили немало ошибок. Прежде всего об этом говорят цифры: при обмене партбилетов исключено было из партии 15 троцкистов, после обмена — 50. С очень большим запозданием мы узнали, что в Иркутске работает сильная группа троцкистов-зиновьевцев, беспартийных и исключенных из партии, во главе этой группы стояла Семашко и ее муж Уфимцев, высланный к нам в 1934 году. К этой группе очень большое отношение имел Дрейцер, Эстерман, приехавший к нам в конце 1935 года.

Но самой серьезной, самой важной ошибкой мы считаем то, что допустили до того, что эта троцкистская группа имела своих агентов в аппарате областного комитета партии. Одним из этих агентов был активный член троцкистской организация Лавров. Он работал в обкоме около года, и только после получения закрытого письма ЦК в июле 1936 г. мы сняли его в работы. Мы знали, что он бывший троцкист, но успокаивали себя тем, что он сидит на второстепенном участке работы — на корреспонденции, что он не имеет доступа к секретным документам, к политической информации. Но это было по меньшей мере наивно с нашей стороны, потому, что, работая в обкоме, человек имеет массу возможностей добывать всякого рода информацию и передавать эту информацию своей организации.

Еще более крупной ошибкой мы считаем историю с Харченко. Харченко заведывала отделом партийной пропаганды и работала здесь в течение нескольких лет. Мы сняли ее в августе 1936 г. за притупление политической

{13}

бдительности. Характер ее связей с троцкистами нам представлялся невинным, а в октябре месяце мы вынуждены были ее арестовать, так как получили новые данные о ее связях с троцкистами, о ее работе.

Наличие обоих этих людей в аппарате обкома является прежде всего результатом легкомысленного отношения к подбору людей для партийного аппарата. Было известно, что Лавров — бывший троцкист, имел взыскания за троцкистскую работу, которые потом были сняты. Нужна была максимальная осторожность. Мы его взяли на работу в обком. То же самое нужно сказать и в отношении Харченко, о которой было известно, что в 1924–25 гг. она путалась с троцкистами, но была оставлена на партработе. Очевидно, троцкистский червячок у нее все же оставался. Были отдельные сигналы для того, чтобы убрать этих людей из аппарата обкома гораздо раньше. Но сейчас, оглядываясь назад, приходится признать, что здесь серьезную роль сыграло и самомнение: трудно было согласиться с тем, что была допущена ошибка, понять эту допущенную ошибку и быстро ее исправить. В результате основные участники троцкистской организации, которые сейчас обнаружены, были исключены из партии в начале 1935 г.— Семашко, Пялый, Казакова. Но до самой организации мы докопались по прошествии двух лет, эта организация продолжала существовать и продолжала проводить какую-то работу.

Исключив этих людей из партии, мы сочли, что миссия обкома на этом закончена и что дальше эти люди поступают в компетенцию НКВД. Но мы не приняли мер, чтобы насторожить организацию против этих людей. Характерным для наших ошибок является и то, что мы легко отнеслись к вопросу о месте работы этих людей. Сейчас мы понимаем, что очень важно было учесть, сумеют ли окружающие их люди осуществить контроль над этими троцкистами или сами попадут под влияние троцкистов. Такой печальный случай был в крайздраве, где в течение ряда лет работал Дьяченко — человек бестолковый, политически бесхребетный. Уже целый год ставили вопрос о замене этого Дьяченко, но на работу к нему послали четырех троцкистов. И невозможно теперь установить — что же сам Дьяченко после длительной работы с троцкистами является троцкистом или нет. Когда одного из арестованных спросили, а что, Дьяченко состоял в троцкистской организации или нет, этот арестованный ответил: зачем же мы такого дурака будем вербовать. (Каминский. И я вам говорил, что он дурак, не раз). Это твой подарок, т. Каминский, этот Дьяченко. Мы и так имели возможность использовать его на все сто процентов.

Несколько слов о железнодорожном транспорте. Серьезны ошибки, допущенные нашей организацией по линии руководства железнодорожным транспортом. Совершенно естественно, что в нашей области главные объекты работы врага по линии вредительства, диверсий и шпионажа — это Восточно-Сибирская и Молотовская железная дорога, и тем не менее, мы многое здесь проглядели. На Улан-Удэнском паровозо-ремонтном заводе, который должен иметь решающее значение для работы железных дорог всего Востока, вредительская группа троцкистов существовала до осени 1936 г., во главе ее стоял заместитель начальника строительства — старый кадровый троцкист Белоконев, человек, близкий к Мрачковскому. Участники этой группы — члены партии — были исключены из партии во время проверки и во время обмена партийных документов, но сам Белоконев в начале 1934 г. был исключен из партии, но вследствие того, что обком подошел делячески к этому вопросу, был восстановлен и продолжал работать на строительстве.

Сейчас выясняется активная вредительско-шпионская работа в некоторых важнейших депо — в Читинском и Шилковском. Ярким примером притупления политической бдительности является Шилковское депо. Это депо фигурировало целый год как самое лучшее на Молотовской дороге. Весной 1936 г. по настоянию дорожных органов этому депо было вручено красное знамя. Теперь оказалось, что паровозы, которые находились в запасе в этом депо, были приведены в негодность, систематически проводилась

{14}

работа по порче котлов и т. д. Тут ошибкой не только дорожных органов, но и нашей является то, что мы верили в то мнение, которое давалось Управлением дороги и дорожным политотделом.

На наших дорогах много крушений и аварий, но до сих пор почти ни одного диверсионного крушения не вскрыто. У нас имело место то же, о чем говорил здесь т. Ягода,— вечный спор: имеются ли диверсионные элементы в крушениях, происходивших довольно часто на наших дорогах, или не имеются. Причем работники НКВД категорически настаивали и спорили о том, что эти крушения являются лишь результатом плохой работы железнодорожников и что железнодорожники разговорами о диверсиях пытаются свалить с себя вину и ответственность за это дело. А сейчас оказывается, что в таком, например, в крупном крушении, как крушение поезда с переселенцами, при котором погибло 22 человека, было крушением диверсионного характера. (Жданов. А чем вы объясните, что работники НКВД выдвигают эту версию об исключительной вине железнодорожников за крушение? В чем же дело?) Плохой работой товарищей, которые занимались этим делом. (Жданов. У вас выходит так, что железнодорожники настаивают на том, что крушения — результат диверсий, а органы НКВД говорят, что это результат плохой работы железнодорожников.) Я так не хотел сказать. Я говорю, что наши железнодорожники очень осторожно ставили вопрос: а нет ли тут элементов диверсионных в отдельных авариях? И вот по поводу этих отдельных аварий, которые имели место, и ставился вопрос со стороны наших железнодорожников, и у нас произошли споры. И в этом случае и в другом нет оснований думать, что... (Каганович. Тут тоже чисто ведомственные соображения, кто проморгал, на ком лежит вина за крушения — на транспортных органах или на органах НКВД, тут тоже в основном ведомственные соображения, хотя виноваты здесь и те и другие по существу.)

Разумов. В чем наша главная ошибка по железнодорожному транспорту? Нам сейчас ясно: она, по-видимому, заключается в том, что мы оказывали транспорту очень серьезную хозяйственную помощь, крепко помогали в развертывании стахановского движения. Это было правильно и необходимо и для прошлого времени и для будущего. Но плохо было то, что должного политического контроля за работой транспорта мы не осуществляли, помощи в подъеме партийной работы на транспорте не оказывали, не критиковали безобразного состояния транспорта, не поворачивали политотделы в эту сторону. Само собой разумеется, что нам никто не мешал в этом деле. Наоборот, т. Каганович мне неоднократно в разговоре со мной и в Москве, и когда был у нас в области, подчеркивал необходимость большего вмешательства в транспорт, большего влияния областного комитета партии на партийно-политическую работу на транспорте.

Корень всех наших ошибок кроется в том, о чем ярко говорил т. Сталин. Мы увлеклись хозяйственными вопросами, отстали от политической работы, отстали он партийной работы. И как результат наших грехов в этом отношении — наша неудовлетворительная работа по подбору партийных кадров, по воспитанию их. У нас имеется много фактов исключительно плохой работы партийных организаций и секретарей. Вот один из таких фактов, характеризующих, к сожалению, довольно распространенный у нас сейчас тип партийного работника. Хочу привести одну телеграмму, присланную секретарем районного комитета партии Киренского района пленуму горкома в октябре месяце, пленуму, на котором стояло два вопроса: итоги обмена партдокументов и вопросы партийной пропаганды. Телеграмма же, присланная пленуму, была такого содержания: «Прошу обсудить мой вызов... (читает)... секретарь райкома Перцев». К сожалению, два с половиной года сидел у нас этот секретарь. Грубо нарушал и внутрипартийную демократию, допускал грубые извращения устава сельскохозяйственной артели.

Совершенно неудовлетворительное также состояние и партийной пропаганды. По цифровому охвату коммунистов партийная учеба почти не

{15}

заставляет желать лучшего, но посещаемость очень неудовлетворительная. Плохая постановка учебы вызывает и плохую усвояемость материала.

Я хочу остановиться на отношении к партийным кадрам, к подбору и подготовке пропагандистских кадров. Один из районов Бурято-Монголии послал на курсы пропагандиста, члена партии. А тот в связи со своим отъездом написал письмо своему родственнику: «Глубоко уважаемый мой шурак... (читает)... и пробуду там два с половиной месяца». (Смех.) Причем, товарищи, подобные коммунисты сейчас вовсе не частное явление среди бурят. Это свидетельствует о том, что наихудших людей, никуда не годных людей подбирали для того, чтобы выполнить разверстку по посылке на пропагандистские курсы.

В связи с предстоящим отчетом партийных организаций и перевыборами райкомов я хочу поднять такой вопрос. Решение ЦК о малочисленных организациях имело очень положительное значение для развертывания партийной работы, дало блестящие, я бы сказал, результаты.

Мне думается, что сейчас целесообразно сказать о том, что предстоящие перевыборы районных комитетов, перевыборы партийных комитетов можно проводить не на районных конференциях, а на общих собраниях и даже там, где имеется до 100 коммунистов, и там, где имеется 150— 200–250 коммунистов. Поэтому надо предоставить полную возможность в этом отношении, ибо это окажет огромную помощь в деле воспитания коммунистов, роста активности, сплочения партийной организация. Причем дело это очень большое, потому что у нас в области имеется подавляющее большинство таких районов.

Я должен сказать, что некоторая недооценка кроется и в появлении бурятского национализма. Сейчас эти буржуазные националисты смыкаются с троцкистами. Тут ничего страшного нет, потому что у них один хозяин — Япония.

Теневая сторона, которую мы проморгали, заключается в притуплении политической бдительности по отношению к буржуазным националистам. Многим стало казаться, что при таком подъеме, какой имеется сейчас, нет места, нет почвы для существования националистов, а между тем эти настроения пан-Монголия использует вовсю. Япония ищет связи и опоры в Бурято-Монголии, как и по всей Восточной Сибири, и находит ее в лице троцкистов, в лице ламов и других антисоветских элементов.

Тов. Сталин совершенно правильно сказал, что мы забыли о капиталистическом окружении, которое пытается организовать врагов рабочего класса, которых и находит в лице зиновьевцев, правых, шпионов и диверсантов. Это особенно относится к партийный организациям, к партийным работникам Восточной Сибири. В наших условиях вопрос партийно-политической работы, бдительности, беспощадной, повседневной борьбы с врагом является особенно важной задачей, актуальной задачей, потому что мы очень часто говорим, но на сегодняшний день много еще не доделали. Товарищ Сталин не раз давал указания. Центральный Комитет партии давал указания, но мы эти указания не учли.

Уроков было много. Мы имели решение по Азово-Черноморскому краю, по Киевской области, десятки раз мы говорили, что мы научились многому, но сейчас ясно, что мы научились очень немногому и надо очень многому научиться сейчас. Мне кажется, что после Пленума Центрального Комитета уже можно с уверенностью сказать, я, по крайней мере, имею в виду, всегда имел в виду, и в первую очередь то, что настоящий Пленум ЦК, его решения, указания, полученные здесь нами от т. Сталина, что школа большевистской самокритики, которую мы прошли на этом Пленуме, являются залогом того, что местные партийные организации сейчас изживут все эти недостатки и выполнят поставленные перед ними задачи.

В проекте резолюции по докладу т. Сталина сказано: основная задача сейчас состоит в том... (читает). Я могу сказать о себе, что до меня дошли слова, дошли уроки, дошли все указания Пленума ЦК и что наша партийная организация с успехом приложит все силы к выполнению указаний т. Сталина и решений Пленума ЦК.

{16}

Андреев (председательствующий). Слово имеет т. Михайлов.

Михайлов.

В проекте решений по докладу т. Сталина указано восемь коренных недостатков нашей работы, недостатков, которые облегчали работу врагу. Все эти восемь недостатков имеются, конечно, и в Калининской области. Я о них подробно говорить не буду. Калининская область занимает довольно выгодное место для диверсантской работы, вредительской работы, потому что она находится на границе, с одной стороны, и, с другой,— между двумя столицами. Хотя у нас нет Донбасса, но вредители у нас есть. У нас есть военные стройки, довольно серьезные, и те организации, которые уже вскрыты, показывают, что диверсионную работу мы прохлопали больше всего. (Голос с места. Что за граница? Латвия?) Мы считаем, что Латвия не входит в Советский Союз.

Здесь говорили многие товарищи, что доклад т. Сталина поднял нас на вышку, почему стало ясно, что у нас был недостаточный политический подход. Почему мы прохлопали сигналы ЦК, сейчас все нам стало ясно, и всем ясно. Но, по-моему, товарищи, ясно и другое, что злейшим врагом самокритики надо считать не только того, кто не любит критику, но и того, кто пристроился к самокритике, то есть на каждом заседании привык себя критиковать и считает, что основа для борьбы за осуществление директив партии именно в этом заключается. Что будет, если мы на следующем пленуме опять будем себя критиковать? Это будет скучно, и никаких смягчающих обстоятельств у нас больше не будет.

Исходя из этого, я хотел остановиться на одном из восьми недостатков, о котором говорил т. Сталин,— на вопросе руководства хозяйством. Я не знаю, как другие секретари обкомов, но, откровенно говоря, мы сомневаемся, в особенности это относится к Калининской области, что хозяйственной работой не нужно заниматься. Я подумал, что сев будет в этом году очень тяжелый, потому что в кармане плохо, семенами помог ЦК, но предстоит большая работа, и никто с нас ответственности за эту работу не снимет. У нас бюджет в 350 млн. руб., это надо освоить 300 млн. капиталовложений — это сумма немаленькая, это надо освоить. И если мы тут дело провалим, это тоже будет политический провал. Следовательно, надо так повести хозяйство, чтобы высвободить время для партийной работы. (Голос с места. Не нужно подменять советскую власть.) Я о советской власти скажу. Но прежде я хочу сказать о партийном руководстве.

Я несколько раз прочел тезисы к докладу т. Сталина. Возьмем такое место: «У большевиков... (читает)». Это, конечно, для нас имеет решающее значение. Прежде всего, товарищи, о том, есть ли у нас время для того, чтобы заниматься партийной работой? Я утверждаю, что есть. Если бы половина времени, которое мы тратим на хозяйство, только половину этого времени тратить по-иному, а не на то, чтобы заниматься текущими вопросами, у нас было бы время для того, чтобы заниматься политическим руководством. (Каганович М. ... (реплика не уловлена.) Я, между прочим, скажу, и о вас. (Каганович М. Давайте побольше денег.) Мы, безусловно, хозяйством руководим не так, как требуют тезисы ЦК. Первое то, что мы предпочитаем клевать хозяйственников по мелким вопросам вместо того, чтобы один раз фундаментально поставить вопрос и разрешить. Взять ту же систему земельных органов. Сколько раз ставился вопрос о кадрах земельных органов, о системе руководства, и до сих пор системы руководства нет. Все это какое-то ненужное, мертворожденное учреждение при ОблЗУ. Мы этим делом не занимаемся.

Во-вторых, мы мало занимаемся ролью контролеров. Я приведу в порядке самокритики следующий факт. Пятаков дал распоряжение, чтобы в Калининской области в г. Кашине построить слюдяной завод. Если бы я почувствовал себя немного агентом, я бы спросил Пятакова, почему именно в Кашине нужно строить слюдяной завод, когда нужно возить сырье за 2 тыс. километров? Я бы сказал, что слюдяной завод здесь строить не нужно. А я сказал, давайте строить. (Смех.) А кто здесь без греха, пусто тот бросит в меня камень! Мы все роль контролеров не выполняем по-настоящему. (Голоса с мест. Правильно! Каганович М. Он не

{17}

должен быть в Калининской области.) А почему вы это не оспаривали? (Каганович М. Я ставил вопрос два раза). Если ставили, то недостаточно настойчиво. Если неправильно там строить — не стройте.

Я о директорах заводов хочу говорить. Нам дали Пасечника на 30-й завод и Меликсетова на вагонный завод. Мы были против того и другого, теперь и тот и другой в тюрьме сидят, и тот и другой оказались злейшими троцкистами. Скажите, пожалуйста, если бы Наркомфин не додал бы нам миллиона рублей, мы нашли бы дорогу в ЦК? Если бы тонну сена не додали, я уже сто раз побывал бы в Москве, потому что это связано с местными интересами. А когда мне дали двух директоров, которым я не верил, я считал, что я свое дело сделал как чиновник, то есть я поспорил немного, а теперь две эти кандидатуры — кандидатура Михаила Моисеевича и кандидатура Наркомтяжа. (Каганович М. Это не моя кандидатура.) Я извиняюсь, я беру слова обратно, не Ваша кандидатура, а Наркомтяжа. Если Вы к нему отношения не имеете, конечно, я зря сказал. (Смех.) Мы тут блистательно отсутствуем в ряде таких вопросов, в которых мы обязаны присутствовать. Например, у нас, т. Ворошилов, строят очень много вещей. В чем заключается моя роль как политического агента партии? Только в одном: я даю кирпич. Конечно, не я, исполком. Кирпич — это моя функция. Уборевич звонит, я даю кирпич. Но разве в этом должна заключаться моя роль? А как строится авиационная бригада? Составлена ли она — мы не знаем. Что, нам Наркомат обороны разве не позволит неинтересоваться этим делом?

Наркомвнудел — тов. Фриновский — укрепляет границу, огромные деньги вкладывает. Конечно, меня интересует, чтобы он так построил, чтобы враг не прошел, а по существу, может быть, надо посмотреть, что за укрепленные районы, что за пограничные отряды. Мы эту роль не выполняем. Слишком увлеклись своими местными делами, ведь мы отвечаем за местный бюджет, и все то, что не местный бюджет,— все от лукавого.

Четвертое замечание. Тов. Сталин очень правильно сказал насчет того, что мы не видим фронта. Когда новый секретарь обкома приезжает в область, он крепко критикует старое руководство. Я так понял, что Евдокимов хорошо критикует старое руководство не потому, что за него не отвечает, неверно это. Я приехал в Калининскую область, работал до этого в Московской области и увидал сразу много недостатков, которых я раньше не видел. Почему? Потому, что, когда я прихожу на новое дело, мне многое становится понятным. А через месяц затянулся одним вопросом и только один вопрос видишь, мы не видим фронта, видим только один узкий участок.

В этой связи одно замечание только в порядке самокритики. Многие ли из нас — секретарей обкомов — умеют пользоваться таким материалом, который бы нам сигнализировал заранее, например, ЦУНХовские сводки — обзоры по товарообороту, о рождаемости и смертности ,— это все политическое руководство.. Как можно руководить, если я вижу, что у меня рождаемость меньше, чем смертность, или что у меня товарооборот застрял? Если бы я видел фронт, я тогда бы за людей не работал, а заставлял бы их работать. И последнее замечание в этой связи. (Багиров. Это все к чему?) Если бы я видел весь фронт работы, я меньше тратил бы времени и сил на хозяйство, высвобождал бы силы и время для партийной работы, заставлял бы всех работать. (Багиров. А кто мешает тебе подобрать таких людей, которые бы тебе время от времени такие сводки составляли и обзоры делали?) Никто за тебя анализа области в целом делать не будет. Если я секретарь обкома, я должен смотреть, что у меня с товарооборотом, что делается по другой отрасли, и тогда я буду нажимать педали. А когда я не знаю этого, я должен ждать того, когда председатель потребсоюза придет ко мне сам и скажет: «Высеки меня, у меня плохо». (Голоса с мест. Правильно.)

Михайлов. Последнее замечание у меня насчет советского аппарата. Я хочу о советском аппарате вот что сказать. Конечно, смешно было бы хаять тех советских работников. Работают люди напряженно. Ведь нас

{18}

тоже не хают, а учат. По-моему, то, что мы за них очень много работаем, привело к тому, что очень многие люди в некоторых звеньях стали беспечно работать. (Молотов. В некотором царстве, в некотором государстве.) В том числе и в нашей Калининской области. Я боюсь, что пленум пострадает, если т. Осинский еще раз возьмет слово для заявления, но я вынужден упомянуть фамилию Осинского. Тов. Осинский сказал здесь одну интересную фразу: для души я занимаюсь философией, а для тела — отсиживанием в комиссии по урожайности. Он буквально так сказал, и так я его понял. Философия — это дело, работа. Я отнюдь не считаю, что философия — это неважное дело, хотя после 1921 г. я не читал новых философских положений со стороны т. Осинского, может быть, потому, что я плохо слежу за диалектическим материализмом. А вот что касается работы, он отсиживается телом. Если бы он один был, я бы не привел этого примера. Но людей, которые отсиживаются телом и учреждениях по 5–6 час, а душой в это время на охоте и черт его знает где, таких людей у нас довольно много. Сановников, о которых т. Сталин говорил на XVII съезде партии, много не только в центральном аппарате, но и в области, районе, в особенности на крупных предприятиях. Эти сановники считают приемлемым для себя изречение Корана: «Спешить — свойство дьявола». Между прочим, Магомет не особенно придерживался этого изречения, иначе он не забрал бы столько территории.

Но для меня одно ясно: спешить не надо, работать так, как многие работают, не годится. Я мог бы привести целый ряд примеров исключительной безответственности, причем все это делают с мудрым лицом: культурно, мол, надо работать, собой нельзя пренебрегать. Я понял так, что жить стало весело, жить стало хорошо,— это значит, что мы должны еще лучше, еще напряженнее работать.

Часто получается так, что люди, которые работают мало, обнаруживают еще один опасный недостаток. Человек, который работает без огня, человек, который политически отсиживается телом в своем учреждении, такой человек политически понемножку загнивает. Таков чаепитчик, с которым мы в Московской организации имели большую борьбу. Что это за категория такая? В Москве их так называли, товарищи, наверно, помнят. Чаепитчик — это человек, который потерял веру в наше дело, человек, который ни с кем не хочет ссориться, человек, который тратит на дело час, а на потеху все время. Это человек, который понемножку становится агентом врага. (Икрамов. У нас пловсовещание.) Да, в Узбекистане это пловсовещание.

Товарищи, сейчас нам все дано для того, чтобы перестроиться. Что нам надо делать по партийной работе, настолько ясно, что об этом мне говорить не приходится. Для нас ясно, что Центральный Комитет о нашей партийной работе будет судить меньше всего по тому, сколько вопросов мы обсудили на бюро. Этим теперь никого не удивишь. (Каганович. Это тоже существенно.) Все-таки это есть форма. Можно обсудить тысячу вопросов и ничего не сделать. (Каганович. Но это известный показатель.) Конечно, если бы этого не было, тогда совсем было бы плохо. Нам сейчас надо заняться партийной работой по существу. Любители форм и методов, которые гробили партийную работу, которые, собрав три собрания, считали, что подняли партийную работу на высшую степень, такие любители многого не добьются, если они будут по-старому работать.

Для нас должно быть ясно, что ЦК нас вооружил всем, чем надо, чтобы к следующему пленуму мы пришли и сказали: может быть, не на высшую ступень дело подняли, но и этих безобразий, которые мы сейчас допустили, больше не повторим.

Жданов (председательствующий). Слово имеет т. Хрущев.

Хрущев.

Товарищи, вопрос, который мы сейчас обсуждаем по докладу т. Сталина о недостатках партийной работы и о мерах ликвидации вредительства троцкистско-зиновьевских и других двурушников в партийной организации, является самым острым вопросом, потому что он касается партийных организаций, партийных комитетов, которые должны быть органами организации масс, которые должны руководить всеми отраслями

{19}

партийной, хозяйственной, советской и культурной работой. Поэтому вопрос очищения этих штабов нашей партии и рабочего класса является первостепенной задачей.

К сожалению, я должен сказать, товарищи, что и в Московской партийной организации врагам рабочего класса, этим предателям, убийцам, троцкистам удалось также вести свою гнусную контрреволюционную работу, а отдельным из них даже пробраться в руководящие органы Московской партийной организации. У нас оказался враг троцкист — бандит Фурер, который, покончил жизнь самоубийством, потому что он чувствовал, что к нему потянулись нити, что он был бы разоблачен как враг. Желая скрыть следы своей преступной работы и этим самым облегчить врагам борьбу с нашей партией, он всячески запутывал эти нити, покончив даже жизнь самоубийством. Он заведывал у нас Культпропом МГК и МОК. Постоловский, который работал секретарем Подмосковного бюро, Рыбин — директор [...] треста для Подмосковного бассейна, которые вели контрреволюционную работу против партии, против рабочего класса.

Если посмотреть расстановку вражеских сил троцкистов-зиновьевцев в Московской организации, то мы получим полное подтверждение неоднократных предупреждений т. Сталина, когда он говорил о бдительности, когда он предупреждал партийные организации вовремя разоблачить врага, не давать ему самому вести свою подрывную контрреволюционную работу. Несмотря на это мы все же допустили ротозейство, не подняли должной большевистской бдительности. Пользуясь этим, пользуясь тем, что мы иногда только болтали о бдительности, наши враги в то же время сами подпевали нам о бдительности и в то же время вели свою гнусную контрреволюционную работу, расставляли свои силы по важнейшим предприятиям, имеющим большое значение для нашей обороны. Они расставляли свои силы на более уязвимых хозяйственных участках. Поэтому наиболее засоренным оказался такой участок, каким является Мосэнерго. Там оказалось большое количество троцкистов, там оказался главный инженер Мосэнерго, который хотя и был беспартийным, но пользовался большим доверием, оказался немецким шпионом. Сильно засорена была там и партийная организация. Секретарь партийной организации Мосэнерго Катель оказался также троцкистом, который покрывал работу троцкистской группы, орудовавшей в Мосэнерго, и тем облегчал им эту гнусную троцкистскую работу.

На заводе № 22, авиационный завод, важнейший завод, особый завод, его значение в обороне нашей страны колоссально. Там большая группа троцкистов оказалась. Во главе завода стоял директор завода троцкист Марголин. Завод № 1, тоже авиационный завод. В Госбанке орудовала троцкистская организация во главе с Аркусом и другими, которые занимались гнусной контрреволюционной работой, разворовывали деньги для ведения контрреволюционной работы шайки бандитов, орудовавшей против нашей партии.

По области. На Тульском патронном заводе. Тульский патронный завод имеет исключительное значение. На этом заводе также оказалась большая группа троцкистов во главе с Уваровым, который был разоблачен при проверке партийных документов, который был прямо связан с женою Пятакова, который получал через нее задания по ведению контрреволюционной работы. Позже оказалось, что с арестом Уварова, с арестом его группы все-таки до конца не были выкорчеваны корни контрреволюционных троцкистов, и некоторое время тому назад там опять были выявлены вредители, контрреволюционные троцкисты — Северный, директор патронного завода, Земский, начальник пушечного цеха,— которые срывали выполнение плана по выпуску артиллерийских гильз, которые вели свою контрреволюционную вредительскую работу. Коломенский завод, имеющий огромное оборонное значение. Там тоже была сильная контрреволюционная троцкистская группа, которая была разоблачена и арестована. Такое же положение мы имели на оружейном заводе и на других заводах, особенно на заводах военного значения по Московской области.

{20}

Если посмотреть на расстановку сил этих контрреволюционных троцкистов, мы увидим здесь неслучайное совпадение, так как эти силы, эти контрреволюционные гнезда как раз существовали на самых важных наших предприятиях и особенно на предприятиях, имеющих серьезное оборонное значение.

В самой Москве в союзных учреждениях, в наркоматах и объединениях раскрыты главари этой банды — Пятаков, Лившиц, Сокольников, Радек и др. Мы должны заявить пленуму Центрального комитета, что за них также несет Московская организация политическую ответственность. Этого не было бы, если бы у нас на более высокий уровень была поставлена партийная работа, которой мы сумели бы охватить все организации, всех членов нашей парторганизации, по-настоящему организовать партийную работу, установить отчетность коммунистов, работающих в этих учреждениях и предприятиях как на партийных, так и беспартийных совещаниях, организовать в наркоматах обсуждение политических и хозяйственных вопросов. Одним словом, нужно так организовать работу, чтобы партийная жизнь била ключом на каждом заводе, на каждом предприятии, в каждом учреждении. Тогда бы мы сузили возможности работы наших врагов и этим самым получили бы возможность гораздо скорее разоблачить этих врагов.

Товарищи, я хочу несколько ответить на ту критику Московской организации и меня как руководителя Московской организации, критику, которая вчера была здесь дана т. Яковлевым. Тов. Яковлев вчера критиковал работу Московской организации по проверке и обмену партийных документов и самую партийную работу на примере Ростокинского района. Факты, которые он приводил, являются возмутительными, говорящими о плохой партийной работе. Я все-таки хочу уточнить некоторые цифры, названные т. Яковлевым по заводу «Калибр». Я об оценке этих фактов с ним не хочу спорить, потому что дело не в количестве этих фактов, а дело идет о постановке партийной работы, о тех безобразиях, которые совершенно правильно были вскрыты т. Яковлевым. Но некоторые цифры, которые т. Яковлевым не были до конца расшифрованы, я здесь хочу расшифровать.

Завод «Калибр». 197 человек членов и кандидатов насчитывается в парторганизации завода «Калибр». Исключенных 113 человек. При проверке и обмене партдокументов исключено 49 человек. Это, конечно, огромная цифра, безобразная цифра. За пассивность исключено 15 человек. При обмене переведен в кандидаты один человек. Из всех исключенных 62 человека, которые исключены Московской организацией, остальные — это люди, приехавшие из других областей или исключенные раньше, до проверки партийных документов. Это относится к исключениям при чистке и к другим периодам времени.

Завод «Мосэлемент». Коммунистов всего 63 человека, исключенных 17 человек, из них исключено в 1933 г. 4 человека и при проверке партийных документов — 5 человек. Завод «Спецснабжение». Коммунистов 59 человек, исключено 36 человек. Исключенных на этом заводе: при чистке исключено 11 человек, при проверке 10 человек и при обмене 3 человека. Завод им. Ворошилова № 58 — дроболитейный завод, всего коммунистов там 122, исключенных 45 человек. Безусловно, много, это — большая сила. Исключено при чистке в 1933 г. 8 человек, и при проверке партийных документов исключено 8 человек, а остальные 29 человек исключены в разное время.

Правда, товарищи, я здесь не буду спорить, что Московский комитет должен был следить, он должен был знать об этом, и если бы была у нас поставлена на высоком уровне партийная работа, мы бы знали, какова концентрация исключенных из партии людей, чем эти люди занимаются, как они себя ведут в отношении партийной организации, но я считаю, что такое уточнение раскрывает более картину и создает более правильное представление, чем оно было нарисовано в выступлении т. Яковлева. (Голос с места. Что вы оспариваете?) Дело не в оспаривании, я не оспариваю, но когда говорят, что парторганизация 122 человека и 45 человек исключено, вы что думаете, вы все руководители партийный ор-

{21}

ганизаций? Когда сидишь и слышишь такие вещи,— это все равно, как молотом по голове бьют, и ты чувствуешь, как ты прямо привскакивать. Я считаю, что было бы совершенно неправильным, если бы я говорил — вот я как люблю самокритику, когда меня критикуют,— это блага на меня сыплются. Таких дураков нет, товарищи. (Смех.)

Я прошу меня правильно понять, если бы люди так к самокритике относились,— это значит, что они привыкли к самокритике, самокритика на них не действует, люди привыкли, когда их бьют. А самокритика нам нужна для большевистской работы, для искоренения всех недостатков, которые еще имеются в нашей партийной работе, и если человек не привык, не потерял чутье, когда его критикуют и бьют,— значит он небезнадежен. (Голоса с мест. Правильно!) Я прямо говорил т. Гамарнику, что, когда человек выступил удачно, видимо, он спал спокойно, а когда человеку попало поделом и он осознал это,— ворочался, видимо, долго он. (Смех.)

Вопрос о недостатках и ошибках, которые мы имеем в Московской организации, о которых записано в предложениях Центрального комитета в целом по партии, и в том числе по Московской организации, которая имеет те же ошибки, которые имеют и другие партийные организации.

Вопрос исключения из партии врагов — зиновьевцев и троцкистов. Я должен сказать, что мы по Московской организации имели такие же безобразные факты, о которых рассказывали выступавшие товарищи на пленуме Центрального комитета. Исключенных троцкистов и зиновьевцев при проверке партийных документов мы имеем 1200 человек, при обмене партдокументов мы имеем исключенных 304 человека, а после обмена мы имеем по Московской области 942 человека исключенных троцкистов, зиновьевцев и в том числе правых. Правых, правда, очень мало еще исключено, и тут мы еще не докопались, мы, как тут товарищ один выступал и говорил, не расковыряли, а в Московской организации был когда-то урожай на эту породу антипартийных, контрреволюционных людей. И нам нужно здесь еще большую работу провести.

Товарищи, это говорит о том, что мы в начале своей работы не сумели по-большевистски заострить внимание, озлобить и вздыбить партийную организацию и правильно направить ее против врага, против троцкистов и зиновьевцев. Но если здесь посмотреть сейчас по числам, то получается нарастание исключения врагов, и как раз врагов тех, которых нужно исключать,— троцкистов и зиновьевцев. Письмо Центрального комитета, решение Центрального комитета, процесс над зиновьевцами и троцкистами — все это давало нарастание людей, которые выявлялись как враги партии.

Товарищи, эти факты, которые я вам называл, являются, безусловно, безобразными, но я должен сказать, вот сейчас по Московской организации мы имеем такую картину. По всей стране сейчас очень много людей, у которых что-нибудь да есть. Например, нет данных у человека для исключения, а его снимают. Совершенно правильно, и мы, Московская организация, так же делаем, но я вот могу сейчас представить списки. Смотришь, человек обернулся через железную дорогу, и он в Москве сидит. Огромное количество таких людей. Взять Среднюю Азию, взять другие места Советского Союза, все они пролезают сюда. Сюда пролезают не только люди меченые, но и те, до которых еще не добрались. Товарищи, сюда также устремляются исключенные из партии люди. Я просто хочу тут сказать свою мысль. Город большой. Я знаю рудник, на руднике ты куда-нибудь вышел, так на тебя все воробьи будут чирикать, что ты там-то был. А у нас можно три года жить на одной площадке и не знать, кто с тобой живет. Человек на предприятии работает. Он семь часов отработал, там его знают, за ним следят, но это официальные семь часов. Был такой анекдот. Когда на чистке спросили одного служащего, веруешь ли ты в бога, он говорит, на службе — нет, а дома — да. Так и здесь может быть. Он на службе за партийную линию, он на службе против врагов партии, он на словах борется, другой раз и на деле хочет показать себя, что он борется

{22}

за линию партии, организует работу, выполняет план, а идет к себе домой, ведет подпольную контрреволюционную работу. Товарищи, я не хочу, чтобы меня поняли члены Центрального комитета партии, что это должно как-то снизить нашу ответственность, что это какая-то объективная причина. Нет, я этого не хочу сказать, но я хочу показать условия, которые у нас имеются. И поэтому нужно найти силы для того, чтобы преодолеть эти условия и не давать возможности врагу укрываться в Москве, которая является столицей нашего Советского Союза. Ответственность, которая ложится на столичную партийную организацию в борьбе со всеми врагами рабочего класса, со всеми врагами нашей партии, тем более велика.

Товарищи, о партийно-организационной работе. Вопросы, которые называл т. Яковлев в своем выступлении, вопросы самоотчетов, вопросы диких записей в протокол,— я это признаю. Это, к сожалению, имеет место в нашей Московской партийной организации и Московской областной партийной организации. Вопрос болтовни, вопрос с именем, отчеством имеет место, и я считаю, что здесь критика т. Яковлева совершенно правильна, потому что ничем это не вызывается, ни для чего это не нужно. Каждый большевик своим горбом, своей работой должен завоевать авторитет. Это дает возможность всяким проходимцам, льстецам просто подпевать и несколько расхолаживать и подслащивать и тем самым в известной части давать свободу врагу. С этим надо бороться.

Я целиком и полностью присоединяюсь к критике Якова Аркадьевича, критика правильная. Я назвал Яков Аркадьевич, извиняюсь т. Яковлев. (Смех.) Это я без умысла, что вот, мол, Никита Сергеевич, Яков Аркадьевич, тут, по-видимому, сказалась сила инерции. (Смех. Голос с места. Нет греха и по имени-отчеству назвать.) Не грех назвать, Валерий Иванович (Смех. Голос с места. Поймал.) Поймал. Дело не в том, поймал или не поймал, пожалуйста,, назовите хоть Пуд Пудович и как угодно, но вопрос официальных отношений, безусловно, правильный. Когда официальные отношения в работе, то это создает больший порядок, безусловно, и только улучшает работу. (Каминский. Имя и отчество ведь есть?) Григорий Наумович, не беспокойтесь, имя и отчество, конечно, у вас останется, но если будут называть т. Каминский, это, во всяком случае, не хуже, чем Григорий Наумович, а даже лучше,.

О партийно-организационной роботе. У нас у некоторой части членов партии замечается сейчас небольшевистское отношение к партийной работе, часто люди, даже партийные работники, в это же время занимаются не изучением истории партии, не изучением марксизма-ленинизма, а изучением механики, техники, занимаются изучением другого дела, полезного и нужного для нашего хозяйства, но это не является главным для него в его партийной работе.

У нас некоторые партийные работники неплохо изучают летное дело. Никто не может возражать против летного дела, но если поставить вопрос по-настоящему, по-большевистски, может он ходить пешком по заводу, а не летать на ТБЗ, он больше пользы принесет для партийной работы, чем если он в это время будет изучать самолет. Лучше пусть он изучает историю партии, организационно-партийную работу, кадры свои изучает. (Голос с места. Это противопоставление.) Товарищи, я не противопоставляю. Разве это противопоставление, если секретарь партийного комитета не знает, если мне звонит в МК секретарь: т. Хрущев, у нас вылетел сейчас самолет, он достиг такой-то высоты, а у него троцкисты орудуют, организуют людей против нас. Да разве это противопоставление? Это значит не видеть, что у тебя делается, как все равно сорока. Это значит, что этот партийный руководитель не видит, что за него работают контрреволюционные элементы, враги нашей партии. Поэтому здесь нет никакого противопоставления.

Особенно это должны учесть секретари партийных комитетов. Если секретарь партийного комитета забросит партийную работу, будет заниматься другими делами, то никто за него партийной работы делать не будет. Хозяйственник занимается своей работой, советский работник зани-

{23}

мается своей работой, а партийная работа стоит. (Межлаук. И хозяйственной работой надо заниматься.) Да, т. Межлаук. (Межлаук. И хозяйственник должен заниматься партийной работой.) Тов. Межлаук, хозяйственной работой партийная организация должна заниматься, но, с угла партийной работы. (Межлаук. Конечно!) А у нас иногда этим не занимаются. У нас бывает так: идет директор, за ним секретарь партийного комитета и другие, и все несут какую-то паршивенькую модель, и он сам, бедняга, ничего не понимает в этой модели, а плетется в хвосте у директора, хочет и он показать, что и он в технике что-то понимает. (Голос с места. Петушком.) Да, петушком. При подборе и выдвижении кадров на партийную работу мы имеем такое положение, когда член партии идет на партийную работу и рассматривает это как переходящую ступень для выдвижения на хозяйственную или советскую работу. Это факт. Мы имеем в низовой партийной организации такое положение, когда цеховой организатор, секретарь партийного комитета пошел на партийную работу, поработал год-два и говорит: теперь я подрос, мне пора пойти на хозяйственную работу.

Нам надо создать кадры партийных руководителей, потому что нам нужно сейчас со всей силой повернуть партийную работу и всех членов партии к партийной работе. С большой силой и большой убедительностью говорил т. Сталин о партийной работе, о вопросах пропаганды, о вопросах марксистско-ленинского воспитания нашей партийной организации и членов партии.

Основной вопрос, который поднял и поставил т. Сталин в своем докладе,— это о марксистско-ленинском воспитании каждого члена партии. Вопросы пропаганды, вопросы нашей большевистской агитации, эти вопросы нам нужно поднять и поставить по-большевистски, а для этого опять-таки нужно работать над повышением политического уровня наших руководящих работников, ячейковых работников. Сейчас, грубо говоря, пропагандистская работа у нас находится в некоторой степени на откупе пропагандистов. Даже секретари районных комитетов партии, не говоря о секретарях заводских комитетов партии, побаиваются ходить на кружки, побаиваются ходить на занятия, потому что они не подкованы, не подготовлены, не могут войти в суть дела, в изучение того или иного вопроса, боятся оскандалиться. Это факт. Поэтому проверка подготовки и прохождения программы сводилась к проверке посещаемости, дисциплинированности в партийных кружках, а не обращается внимание на самое главное, что должно быть непосредственно под наблюдением партийной организации: как составляется программа, как усваивается программа, как ведется преподавание, как излагается предмет, правильно ли излагается предмет, правильно ли усваивают слушатели. Это — основное, это — существенное, это — главное, а мы, товарищи, на это не обращаем внимания.

О перестройке партийной работы. Мы, например, говорим о перестройке партийной работы, а мы продолжаем жить по старинке. Мы врываемся в партийную работу: поедем на завод, поговорим с цеховым организатором, заслушаем парторга на бюро горкома или райкома, примем резолюцию, причем стараемся принять резолюцию, которая была бы типичной по партийной работе для всех московских партийных организаций, или же даем ей отраслевое направление, но это не то, что нужно для перестройки партийной работы. Для перестройки партийной работы нужна повседневная организация партийной работы, повседневно следить за этим. Организовать партийную работу — это не значит бывать на предприятии, побеседовать с тем или иным рабочим. Нужно вникать в корень дела, нужно посмотреть, как в данной организации организована партийная работа, что это за люди, как они подобраны, какую имеют подготовку, как инструктируют, как ставят вопрос на партийном собрании, ставят ли они вопросы, которые выдвигает масса, изучают ли они запросы масс, дают ли ответы на вопросы, которые поднимают рабочие и работницы, действительно ли инструктируются не на ходу, а по-настоящему, как прорабатываются те или другие животрепещущие вопросы, которые ставятся нашими

{24}

низовыми активистами, групповыми парторганизациями, цеховыми парторганизациями, членами бюро парторганизаций и т. д. С ними нужно работать.

Мероприятия, намеченные в предложениях ЦК по докладу т. Сталина, ликвидируют недостатки в нашей работе, и на основе их мы перестроим нашу работу. Наши силы огромны, и те большие недостатки, которые были выявлены в нашей работе Центральным Комитетом, будут исправлены. Московская организация насчитывает в своих рядах сейчас, после проверки и обмена партийных документов, 150 тыс. членов и кандидатов партии. Московская областная организация насчитывает 88 тыс. членов и кандидатов партии, секретарей райкомов партии 241, секретарей парткомов и парторгов 8631. Это— огромная армия большевиков, работающих на партийной работе.

Если мы по-настоящему поставим партийную работу, подберем им заместителей, тем самым мы еще больше залезем вширь и вглубь нашей партийной работы.

Товарищи, я не хотел бы, чтобы меня поняли так, что я, ссылаясь на большие цифры, хочу сказать, что эти цифры сами за себя говорят, что Московская организация справится с задачами, которые возлагаются на нее решением пленума ЦК по докладу т. Сталина. Нет, к этому еще нужны прежде всего организованная работа и напор большевистский, подбор кадров, проверка, правильная расстановка людей и руководство всей этой огромной армией, которую представляет собой Московская областная и городская партийные организации.

Вот почему я могу с уверенностью и без бахвальства заявить от имени Московской организации, что мы все силы приложим для выполнения решений пленума и указаний т. Сталина, поставим партийную работу на должную высоту, поднимем еще выше идейный уровень каждой партийной организации и тем самым укрепим наши большевистские ряды, до конца искореним остатки недобитых враждебных классов, этих бандитов — фашистов, троцкистов, зиновьевцев и правых. (Голоса с мест. Правильно!)


{25}