Вопросы истории, 1994, № 2

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX ВЕКА

Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года

1 марта 1937 года. Вечернее заседание 

[1 марта утреннего заседания не было.]

Андреев (председательствующий). Заседание открывается. Слово имеет т. Завенягин.

Завенягин.

Товарищи, главный вопрос, который вытекает из доклада тт. Молотова и Кагановича, состоит в том, как предупредить вредительство в дальнейшем, как перестроить работу, чтобы эти явления в дальнейшем были исключены. Среди работников тяжелой промышленности очень распространено мнение, что большой рост тяжелой промышленности сам по себе говорит о том, что серьезных результатов вредители не достигли. Это, конечно, неверно. Рост тяжелой промышленности действительно велик, почти все предприятия ежегодно дают большой прирост продукции и в ряде случаев технические показатели наших заводов стали весьма неплохими. Скажем, коэффициент использования доменных печей у нас не ниже, чем у лучших домен капиталистических стран, съем с квадратного метра площади пода в мартеновских печах у нас также не хуже, чем на лучших заграничных заводах. Однако дело не только в этом.

Всем известно, что наши предприятия очень сильно отстают от лучших заграничных предприятий в отношении распорядка на заводе, чистоты, содержания оборудования, количества ремонтов, размеров непроизводительных расходов и т. д. В этом отношении у нас дело весьма неблагополучно. (Буденный. Это все зависит от состава людей.) И нам еще очень далеко до заграничных заводов. У нас неблагополучно с себестоимостью. Мы думали и правильно думали, что себестоимость и экономические результаты завода прежде всего зависят от производительности завода, от количества продукции им выпускаемой. Это на известном этапе было правильно, но теперь надо смотреть шире. Большое количество непорядков на наших заводах сильно повышают себестоимость.

Возьмем металлургический завод. Начнем с поступающих грузов: грузы не взвешиваются ни отправителем ни получателем, идет взаимное надувательство, показываются лишние тонны, народное хозяйство теряет. В производстве кокса получается ненормально большое количество мелочи, которая идет в отход по 3–7 руб., тогда как кокс стоит 40 рублей. На этом теряются огромные суммы. Мартеновский цех — здесь большое количество брака, большое количество металла уходит в шлак. В прокатных цехах также низок выход, имеются ненормально большие отходы и т. д.

{3}

Все эти вопросы не были у нас на первом плане, здесь имеется много упущений, которыми вредители пользовались, вытягивали из нашей промышленности много соков, изрядно обескровили наше народное хозяйство. Сейчас на себестоимость надо обратить несравненно большее внимание, ибо она является хорошим контролем за благополучием или неблагополучием предприятия. Если товар дешев, можно считать, что завод более или менее в порядке, если продукция стоит дорого — значит имеется неблагополучие, имеются большие производительные расходы, причины которых надо безотлагательно вскрывать и устранять. Хозяйственникам надо очень здорово поработать в этой области, чтобы выбить почву из-под вредителей, чтобы лишить их нужной им обстановки, чтобы ликвидировать ту мутную водичку, в которой они ловят рыбу и ловят подчас успешно.

Магнитогорский комбинат, на котором я работаю, как одно из самых крупных предприятий нашей страны не остался вне сферы деятельности вредителей. На Магнитке работал известный Марьясин, он строил коксохимический завод и построил его явно вредительски. Хуже всего то, что вредительская работа Марьясина обнаружилась не сейчас, она была видна и раньше, но мы не сумели ее правильно расшифровать. Серго не раз на больших собраниях очень резко крыл этого проходимца за его работу в Магнитогорске. Марьясин действовал таким образом:

На Магнитке домны и коксовые печи располагаются двумя параллельными линиями. Доменные печи начали строиться с одного конца: первая, вторая, третья и четвертая. Поэтому для наивыгоднейшей передачи кокса коксовые печи надо было бы строить против доменных печей: первая батарея, вторая батарея, третья и четвертая батарея. Однако вредитель Марьясин сделал наоборот. Ссылаясь на большое количество земли, которую надо было вынуть, и на жесткие сроки, он начал строить с восьмой батареи и таким образом получилось, что доменные печи — на одном конце, а коксовые батареи — на другом. Соединили то и другое временным резиновым транспортером длинною почти в километр. Этот транспортер стал очагом постоянных аварий, больших простоев коксовых и доменных печей, огромных потерь в производстве.

Стройка коксохима велась таким образом, что железнодорожные пути и кабели проложили времянками, вся земля осталась, агрегаты цеха оказались в канавах и в котлованах. Нам пришлось потом на ходу эту землю вынимать и вывозить, кабели и пути перекладывать, что было крайне болезненно и стоило чрезвычайно дорого. Особенно безобразно строились химические отделения коксохимического завода. Марьясиным был послан рапорт о пуске смолоперегонного завода в 1932 г., тогда как на деле его удалось пустить только в 1934 г., причем предварительно пришлось очень многое демонтировать, крышу сменить, усилить фермы и т. д., а рапорт был послан. То, что было вредителями сделано в прочих химических цехах, пришлось разобрать и заново монтировать, ибо работа была сделана по-арапски, для бутафории. (Чубарь. А приемки не было?) Не было.

В отношении Марьясина была проявлена большая слепота. Его считали арапом, очковтирателем, видели, что он посылает очковтирательские рапорта, но вывода до конца, что это вредитель, сделано не было. Не думали, что люди с партбилетом могут быть вредителями. (Молотов. Арапов тоже нужно проверять, не только вредителей.) Теперь совершенно очевидно, что арап — это уже вредитель. (Молотов. Не обязательно, не всегда. Чубарь. Но вредная категория, безусловно.) Во всяком случае, кандидат во вредители. (Молотов. Одним словом: проверять без различия национальности, в том числе и арапов. Смех.) Это очень яркий пример нашей слепоты, когда дело было совершенно очевидным, а правильного вывода сделано не было.

Неблагополучно у нас было и с водоснабжением. Здесь явно действовала вредительская шайка. В сеть втягивалась масса щепок, мусора, кокса, забивали коммуникации мартеновских и прокатных печей, в результате чего все время горели холодильники, кессоны, печи простаивали, преждевременно выходили в ремонт. Эту публику мы сами вышибли, однако она

{4}

осталась безнаказанной, несмотря на наши настояния. Вчера здесь задавались вопросом, где находится грань между бесхозяйственностью и вредительством? Трудно эту грань провести, если мы будем мириться с бесхозяйственностью, если к бесхозяйственности будем относиться либерально, примиренчески. Надо бесхозяйственность искоренять, чтобы ее совсем не было на наших заводах. Тогда останется только вредительство, злоупотребления, тогда все злоупотребления будет легче вскрыть.

Людей, которые плохо ведут дело, надо раз предупредить, подтянуть, закатить выговор, а если безобразия продолжаются, таких людей надо снимать, строго спрашивать за плохую работу и бесхозяйственность, судить. Единственный способ найти грань между бесхозяйственностью и вредительством — не мириться с бесхозяйственностью. На Магнитогорском заводе серьезные опасения вызывают рабочие кадры. Завод построен в степи. Рабочих не было, в первые годы строительства завезли большое количество кулачья, так называемых трудпереселенцев, организовали большую исправительно-трудовую колонию, притащили тысячи две перебежчиков, немало иностранных рабочих. Иностранные рабочие работают, как правило, на химии. Народ не всегда нужный, не всегда знающий, часто подозрительный.

Надо подумать насчет оздоровления кадров. Единственное средство — это брать рабочих, которые приходят самотеком, в частности, из окружающих сел, но мы не можем воспользоваться этим ввиду инструкций Глав-милиций, мы имеем право брать только тех рабочих, которые завербованы в организационном порядке, если рабочий сам пришел, мы не имеем права его нанять. (Постышев. А кто это запретил?) Такая инструкция есть. (Постышев. От кого?) Инструкция Главмилиции. (Постышев. При чем тут Главмилиция? Шкирятов. Это неверно.) Мы получили ряд отсрочек по прямому указанию ЦК партии. Сроки окончились, и эта инструкция продолжает действовать. Мы можем вербовать рабочих на Волге, а из ближних сел брать нельзя. (Постышев. Дикость какая! Шкирятов. Это совершенно неверно.) Но это факт, т. Шкирятов. У нас работают спецпереселенцы, исправительно-трудовая колония, а людей, заслуживающих несравненно большего доверия, мы взять не можем из-за этих формальных соображений.

Несколько слов насчет недостатков нашего планирования. Тот большой опыт, который мы приобрели в планировании, до некоторой степени нас успокоил и усыпил. Выработался какой-то шаблон и каждый год план начинается с того, что в шаблон заносятся цифры, как правило, совершенно некритически и таким образом составленный план начинает действовать. Отсутствует глубокий анализ правильности этого плана, взаимная увязка различных отраслей промышленности и отдельных производств. (Постышев. А кто разрабатывает план?) Наркоматы прежде всего, потом Госплан. Я давно работаю в промышленности, но анализов плана не видел ни разу. Между тем в наших планах оказывается немало диспропорций. Например, наши химические цеха месяцами стоят, недовырабатывают тысячи тонн удобрений, бензола, толуола и других продуктов, из-за отсутствия серной кислоты. Или заправочные материалы, которых явно не хватает. Это дело мы проспали. Все металлургические заводы воем воют из-за недостатка этих материалов. Мы просыпаем, а враг это использует.

Насчет коксохимии. Мы значительно выправим работу этой отрасли промышленности, если пересмотрим цены. Цены составлены так, что в прошлом году затраты на сырье, на вспомогательные материалы были больше, чем стоимость готовой продукции. Сейчас цены несколько исправлены, но недостаточно. За границей кокс стоит не дороже угля, а у нас много дороже. Химпродукты же у нас стоят относительно дешево.

Несколько слов насчет транспорта. На Магнитогорском комбинате большое неблагополучие с внешним транспортом. Наши грузы идут в основном на запад через Полетаево с лишним пробегом в 400 км, что стоит народному хозяйству ежегодно миллионов 20 рублей. И завод забит, заводские грузы не вывозятся своевременно, тысяч 10 вагонов металла лежит

{5}

на заводе. Надо дать нам прямой выход на запад. (Каганович. Уфа — Магнитная.) Да, надо строить дорогу Уфа — Магнитная. В проекте резолюции пленума ЦК партии по этому поводу ничего нет. Надо уложить пути на щебенку. Когда едешь из Магнитогорска в Челябинск, нельзя в вагоне сидеть. (Каганович. Путь плохо построен.) Ужасно бросает. И путь плохо построен, и щебенки нет. (Каганович. Верно.)

Сейчас наша строительная промышленность недогружена, щебенки мы можем дать очень много. В частности можем дать и окружающим дорогам. (Каганович. Займите денег еще немного.) Денег нет, а щебенки — пожалуйста. Я продал в прошлом году 100 тыс. кубов за 900 тыс. рублей (Голос с места. Дороговато.) Не так дорого. Одним словом, щебенку дать можно, этим мы восстановим пути и сократим количество крушений.

Андреев. Слово имеет т. Рухимович.

Рухимович.

Все то, что вскрыто прежде всего по линии вредительства в промышленности и на транспорте, а также и на основных решающих участках нашей работы — вся наша внутренняя обстановка в стране и складывающаяся международная обстановка заставила поставить на обсуждение пленума ЦК партии исключительной важности вопросы, великое значение и цель которых коренным образом перестроить всю нашу работу, как партийную так и хозяйственную, советскую, комсомольскую, профессиональную. (Каганович. Хозяйственную.) Лазарь Моисеевич, я после партийной назвал хозяйственную. Речь идет сейчас о резком максимальном повышении активной деятельности масс, на базе тех достижений и успехов, которых добилась наша партия и страна. Речь идет о быстрой ликвидации последствий вредительства и беспощадной борьбе со всеми нашими недостатками. Речь идет по существу об ином, неизмеримо более высоком уровне всей нашей работы, во всех звеньях. Нам нужно усиленно готовиться к предстоящим боям.

К сожалению, среди нас нет больше т. Серго — этого мощного замечательного мотора, который, к несчастью, перестал работать. Он бы все силы, всю мощь направил бы на критику и самокритику, на исправление тех ошибок, тех недостатков, которые обнаружены, вскрыты сейчас двумя этими процессами контрреволюционеров троцкистов, зиновьевцев. Он еще больше обрушился бы потому, что начальником штаба тяжелой промышленности оказался негодяй, предатель, злодей Пятаков, который немало навредил. И нам нужно, товарищи хозяйственники, основательно порыться и разобраться, где тайны и в проектах, и в предприятиях, и в цехах, и в агрегатах. (Постышев. Правильно.) Товарищи, замысел был глубокий у них, большой, а у обер-бандита Пятакова были все рычаги. (Сталин. Это теперь-то разобраться, после драки!) Товарищи, сейчас нужно разобраться. (Постышев. Лучше поздно, чем никогда.)

Если вред был нанесен промышленности и транспорту по ряду предприятий, узлов, то особый вред был нанесен предприятиям оборонного значения. Возьмем химию, порох. Всем известно, что во время войны без пороху невозможно воевать (Смех. Голос с места. Вот открыл Америку, ай да спасибо). Казалось бы, все внимание нужно было уделить этому делу. (Смех.) Это не так весело, как кажется: на деле это очень грустно. Мы до сих пор еще вырабатываем порох дедовскими, допотопными методами. Казалось бы, что даже при этих допотопных методах, зная какими ресурсами располагают наши соседи-враги, зная, быть может, только с разностью, с ошибкой в 5–10%, надо было бы уделить больше внимания этому делу.

А как это дело на практике осуществлялось? По понятным соображениям здесь придется говорить не особенно подробно. Имеется несколько предприятий действующих и имеется несколько предприятий строящихся. Средства размазывались таким образом, что ни одно из строящихся предприятий не вошло в действующие, а из действующих предприятий на одном имеется разрыв — нет энергии, на другом нет воды, на третьем разрыв — огромная диспропорция в цехах и т. д.

Я здесь т. Сталину отвечу на реплику, как мы смотрели раньше. Я при-

{6}

веду пример по 1936 году. Пример о том, как мы, к сожалению, часто, если не обычно, не разбираем материалы, штампуем, не вникаем внутрь дела. В 1936 г. было но азотной промышленности пусковых объектов — четыре завода. Прошли и Наркомтяжпром, и Госплан, и все планы четыре пусковых объекта. В феврале т. Серго вызывает меня, а я, как известно многим членам ЦК, в это время был «на отрубах», хотя в наркомате работаю с 1934 г.,— вызывает меня т. Серго и говорит: «Пятаков занимается химией, но я сам непосредственно хочу заняться азотом в 1936 году. Так как я уезжаю в отпуск — займитесь этим делом». «Слушаюсь». Вызываю я начальника Главазота и спрашиваю (здесь есть живые свидетели этого): «У вас сколько пусковых объектов?» «Четыре». «Давайте разберем подробно, насколько они действительно являются пусковыми, что им нужно по линии аппаратуры, что нужно по линии кабеля, что нужно по линии энергии». Вызвали всех поставщиков, начали рассматривать. Не выходит четыре завода, хотя заштамповали четыре завода.

Я тогда, глядя на то, что у нас есть, даю команду: соблаговолите мне дать программу действий по двум заводам, остальные два будем пускать после. Говорят: «Есть на этот счет решение ЦК». «Ничего, наберемся смелости, напишем в ЦК, важно, чтобы были хотя бы два завода, чем ни одного». Покривились немного, пошли жаловаться Серго. Он вернул их обратно ко мне. Через несколько дней дали план на два завода. Поскольку Серго приказал, мы мобилизовали всю инспекцию, весь аппарат для проверки. Очень, очень важно то, что говорил т. Молотов о проверке исполнения. Из месяца в месяц на протяжении каждого месяца бубнили, дрались за то, чтобы были пущены пусковые заводы, и в октябре, и в ноябре пустили эти заводы. Остальные два — вот уже март — еще не пущены. Я теперь работаю в другом наркомате, но интересуюсь по понятным причинам, когда же они будут пущены. Не знаю: будут ли они пущены в июне — июле, а теперь-то ведь уже 1937 год.

Почему я привел этот пример? Потому что мы, как правило, штампуем, не вникаем в суть, а вредители в этой мутной воде рыбку ловят так, как хотят. Значит, для того, чтобы у нас не было вредительских вещей, для этого мы должны, во-первых, сами знать и уметь по-настоящему разбираться во всех делах и, во-вторых, взять под действительный контроль, под настоящую проверку те решающие вещи, которые нам нужны. Здесь уже говорили, как Серго решал, например, вопросы интенсификации. Что такое вообще интенсификация? Ведь это же и есть наилучшее, на уровне новейшей техники использование аппаратуры, агрегатов. Почему т. Серго должен был от случая к случаю, при полуторамиллиардных вложениях в одну отрасль промышленности, при вложении миллиарда рублей в другую отрасль и т. д., почему он должен был сталкиваться с этим делом? Потому, что наши начальники главков, начальники отдельных отраслей промышленности, которые должны знать до мельчайших деталей, в совершенстве свои отрасли, не вникают в суть дела, и т. Серго приходилось узнавать о положении дел стороной, через отдельных инженеров на предприятиях, от низовых работников.

Особенно наглядно в этом смысле положение с ОВ — отравляющими веществами. Это очень важная вещь. Вы знаете, как враги наши в этом готовятся. У нас же до сих пор было вредительское размазывание средств — вредительство. Те товарищи, которые на местах работают и на территории которых находятся эти объекты, знают, как дело обстоит с ОВ.

Или вот, боеприпасы. У нас на заводах внедрялась — собственно ее внедрял Пятаков — такая практика. Что проповедовал Пятаков? Он говорил: «Снаряжение — дело незатейливое: если у нас есть разрыв, мы можем путем строительства в военное время его восполнить». Я допускаю, что мы, если грянет гром, будем вести строительство и во время уже самой войны, но заранее иметь установку «в военное время достраивать, чтобы заполнить узкие места» — это пятаковская установка. И это относится к целому ряду других вещей. В отношении военных заводов вывод таков: надо там, где нагадили, там, где навредили, там, где перепутали все карты, там надо в 1937 г. во что бы то ни стало все распутать.

{7}

Центральный Комитет партии специально и не раз этими вопросами уже занимался. Заводы знают, что им делать в 1937 году. Положение исключительно серьезное. У меня убедительная просьба к тем секретарям обкомов и крайкомов, у которых эти «тети» строятся, помочь нам развертыванием глубочайшей партийно-массовой работой в срок и вовремя их построить. Мы имеем... (Шкирятов. А что это за «тети»?) Предприятия. (Каганович. Они должны партработой заниматься.) Мы и не требуем, чтобы они строили. Мы имеем вредительство. У нас не только по линии военных предприятий, но — т. Молотов уже вчера говорил — и по линии целого ряда отраслей тяжелой промышленности было вредительство организовано.

Вот уголь. Вы знаете, что я на угольном фронте работал ряд лет и в Донбассе и в Кузбассе. Последнее время я руководил угольной промышленностью. Должен сказать, что по линии Кузбасса, там, где речь шла о необходимости вложения меньших капиталов, механизации производства, повышения максимальной производительности, как мы это себе представляли: старались сделать все, но из тех материалов, которые мы получили по данным процесса, выясняется, что когда мы шли на риск, скажем, в Прокопьевске, на систему работ с обрушением, враг влезал в эти щели, создавал искусственные пожары, срывал подготовительные работы, выполнение известного по углю приказа т. Серго № 846.

Мы видели, что в Прокопьевском районе мы не сумеем развернуться и быстро дать те коксующиеся угли, которые нужны, мы пошли в Осиновку — есть такой район. А что делали вредители? Ведь на заводах, предприятиях, в распределительных аппаратах видели, что идет перемещение, иное решение задачи, этот уголь начали браковать, начали писать всем, до Серго включительно, что мы не можем на этом угле давать кокс. А что получилось в результате? В результате получилось, что осиновский уголь, который встречал невероятнейшую оппозицию на протяжении трех-четырех лет, является лучшим углем, и сейчас металлурги требуют: дай, пожалуйста, только этот уголь. Смотрите как вредители путали — не вышло в одном месте, пошли в другое.

Ряд товарищей, даже некоторые члены Политбюро, были в Кузбассе и видели прекраснейшие механизированные шахты, а что получилось на деле? На деле получилось, что все эти механизмы доводились до такого состояния, чтобы не давать никакого эффекта. (Каганович. В Донбассе таких шахт нет.) В Кузбассе на сегодняшний день производительность на одного трудящегося 38 т в сутки. Рур имеет 33. Казалось бы, мы должны были успокоиться. Но нет, товарищи, при тех шахтах, при той механизации, которую мы провели в Кузбассе, они могут дать мировую производительность труда, т. е. дать 60 т, а они дают 38 тонн. Почему? Потому что там сидели все эти троцкисты, которые мешали, путали все карты нам. Зачастую же мы и сами путаем эти карты и тут нужно отделять одно от другого.

Летом этого года в печати была отражена перепалка между мной и Пятаковым — я тогда не знал, что он вредитель — на Совете промышленности. Я не называл его фамилии, он моей, но всякий, кто прочтет мое выступление, может видеть, о чем речь идет. Пятаков накануне Совета промышленности пришел к Серго и говорит: «Знаешь, Серго, для того, чтобы решить вопрос в Донбассе, нужно завтра же отдать приказ — безнарядная». Серго вызвал меня, спрашивает, как ты смотришь на это дело? Я ему сказал: «Тов. Серго, я за механизированные шахты, я за порядок, чтобы там была, как на заводе, безнарядная система, но пусть Пятаков поедет в шахты и посмотрит, что там часто еще даже нет верхних вентиляционных штреков, многие из них завалены, запущены, вспыхнет: опасная вещь — некуда рабочим уходить при таком состоянии шахт, запущены подготовительные работы и т. д.». Серго мне ответил: «Так как Пятаков советует вводить безнарядную систему, давайте мы это сделаем в виде опыта».

Летом 1936 г. (здесь есть присутствовавшие при этом тт. Смирнов, Кругликов), когда мы сидели в приемной в Кремле по поводу контрольных

{8}

цифр на 1937 г., я задаю вопрос: «Тов. Пятаков (тогда он еще считался товарищем), вас же все считают экономистом, вы же были угольщиком, черт возьми. Вы видите какой процент роста идет из года в год, вы видите, какая потребность в угле — почему же вы молчите относительно коксующихся шахт, почему же вы молчите об углубке?» (о чем вчера на пленуме говорил т. Саркисов). Что же он сказал? Иезуитски этот циник сказал: «Знаете ли, два-три года я уже против строительства шахт. Но сейчас я должен вам сознаться, что мы уже опоздали действительно». Так почему, говорю, вы этого не скажете? Вот о том, как дело идет в отношении пропорционального развития отраслей? А товарищи ему смотрят в глаза — и кончено. Так дело обстояло зачастую в отношении правильного использования и планирования.

У нас дело,— и я сейчас заканчиваю на этом,— еще крайне неважно обстоит с увязкой межотраслевой. Я не буду здесь приводить примеров, но все-таки, если я делаю какую-нибудь машину, а для этой машины нужен насос или мотор, то должен я интересоваться, есть ли это в природе и дадут ли мне вовремя смежники то, что нужно, особенно я имею в виду военную продукцию? Наши хозяйственники у нас этим плохо занимаются, и в эту щель удобно лезть вредителям.

По вопросу о кадрах. (Молотов. Два слова о Строилове скажите, как с ним получилось?) Строилов — шпион, как известно из показаний, крупнейший инженер, горняк крупнейший. В Кузбассе он ввел ряд механизмов, которые мы проводим в Донбассе и в других местах. (Сталин. А помните, кто-то, кажется, не соглашался?) Правильно, не соглашался. (Голоса с мест. Скажите, кто не соглашался?) Я не верил, что он шпион. О кадрах, как мы занимаемся кадрами. (Постышев. Одного вытащили все-таки). Приведу два примера. Один пример — наш артиллерийский завод. На протяжении последнего месяца сменили трех директоров по разным соображениям. Назначены новые директора. Директорами назначены бывшие военпреды, хорошие работники, проверенные люди. Но на наших заводах, скажем, на заводе им. Молотова имеется 1700 инженерно-технических работников. Я спрашиваю, можно ли вообще на месте выдвигать людей? Можно было бы. Второй пример. У нас здесь на одном моторном заводе, авиационном, имеется 1750 ИГР, из них 800 инженеров. Когда мы хотели взять директора и там попросили: давайте кого-нибудь в кандидаты — никого, говорят, нет.

Мы кадров не знаем. Мы их знаем только по анкетам. Мне, конечно, могут сказать: почему? Это же твое дело и занимайся этим делом. Товарищи, наркомат организован третий месяц, как вы знаете. Этим делом мы должны заниматься. Это я говорю себе и всем людям, которые работают в нашей промышленности. (Берия. Эти люди были и раньше. Большинство заводов перешло из Наркомата тяжелой промышленности. Многие из этих людей там были.) Перешли, верно, но у нас дело с изучением кадров очень скверно. (Молотов. Если разберемся, то дело не так скверно. Голоса в президиуме. Правильно!) С кадрами, конечно, не так скверно. Я об этом как раз и говорю.

Заканчивая, я должен сказать, что если, примерно, до 1932 г., все мы сами, хозяйственники, участвовали и в политической жизни данного завода, данного района, данной области, местности и т. д., то за последние два-три года наши хозяйственники немножко отошли, выражаясь мягко... (Молотов. Куда отошли?) ...от политической жизни отошли в узкую скорлупу своего завода и хозяйственных вопросов и только. Они занимаются прекрасно изучением техники — это хорошо, но они от политической жизни немножко отошли. Руководить предприятием, выдвигать людей, новые кадры, правильно влиять на все дело данного предприятия или на порученное ему дело нельзя без того, чтобы он не работал и в политической области. Кроме того, что он хозяйственник, специалист, он должен быть и политиком.

Товарищи, на наших заводах в последнее время после процессов, имевших место, появился довольно значительный рост стахановского

{9}

движения, которое раньше имело малые размеры на военных заводах. Нужно сказать, что по линии малой металлургии сейчас ряд заводов начинает выходить на передовые позиции. Я думаю, это не случайно. Все понимают как дело сейчас выглядит. Прекрасно отдают себе отчет в международной обстановке, знают, какое значение имеет каждый военный завод для нашей страны. Начинается большое движение вперед. На местах начинают детально заниматься рассмотрением всего того наследия, которое получилось в результате вредительской работы; начинают исправлять дела. Я думаю, что в ближайшее время мы с той работой, которая поручена военным заводам, справимся.

Андреев. Слово имеет т. Антипов.

Антипов.

Товарищи! Наши достижения в деле строительства социалистического общества весьма большие. Это не только видят, но и чувствуют сейчас все трудящиеся. В результате достижений, которые имеются в нашей стране, исключительно вырос авторитет нашей партии. Эти достижения создают исключительную любовь грудящихся к т. Сталину и его ближайшим товарищам по руководству нашей партией и страной. По-иному, конечно, оценивают наши достижения враги народа. Они видят в успехах социализма свою гибель. И отсюда - усиление их исключительной злобы, мобилизация всех сил для того, чтобы всеми средствами затормозить, сорвать строительство социалистического общества.

В показаниях правых об установках, которые давал Бухарин, говорится, что Бухарин особенно подчеркивал опасность для правых, что сейчас трудящиеся ощущают результаты выполнения первой и второй пятилеток, что теперь, когда чувствуется рост зажиточной жизни, исключительно вырастает влияние партии среди трудящихся. Банкротство всех «прогнозов» троцкистов, зиновьевцев, правых на невозможность построения социализма в одной стране, провал их установки на реставрацию капитализма в нашей стране, победоносное строительство социализма в нашей стране вызывает их исключительную злобу к руководству партии и к трудящимся нашей страны. Отсюда — установки на вредительство, на террор, как на единственное средство борьбы людей, лишившихся всякой поддержки рабочих, трудящихся, интеллигенции.

Отсюда — измена родине, переход на службу к германским и японским фашистам. Совершенно бесспорно, что если бы вредительства в таких размерах не было, то наши достижения были бы еще больше. Для каждого из нас совершенно очевидно, что вскрытое вредительство, раскрытие террористических групп не только не создадут паники, уныния среди членов партии и трудящихся, а вызовут исключительный подъем политической активности трудящихся и повышение их политической бдительности в борьбе с классовым врагом.

Сейчас каждый член партии, каждый трудящийся увидел врага. Враг показан полностью, что он собой представляет. Разоблачена его тактика. Ведь надо сказать, что до сих пор у нас было ложное представление о враге. Мы считали, что вредитель — это старый заскорузлый спец, это бывший кулак, озлобленные против партии, против советской власти. Что террористы — это группа белогвардейцев, бывших белых офицеров. Что троцкисты, зиновьевцы, правьте в целом могут быть вредителями, шпионами, у многих из нас это в голове не укладывалось. Многие из нас считали, что троцкисты, зиновьевцы, наиболее оголтелые из правых могут заниматься агитацией, могут устраивать забастовки, организовывать недовольных, обиженных. И если этого не делалось, то считали, что дело обстоит благополучно. Даже после убийства т. Кирова полностью не поняли всей гнусности врага.

Последние процессы, а главное постановка вопросов на данном пленуме ЦК ВКП(б) с исключительной ясностью показали врага, его тактику. Сейчас мы знаем, что вредителем, террористом являются всякие осколки всех оппозиций. Все троцкисты, зиновьевцы, правые, а также все контрреволюционеры ликвидированных классов слились в один кровавый комок диверсантов-убийц, находящихся на службе у немецких и японских фаши-

{10}

стов. Теперь для каждого из нас ясна и тактика этих бандитов. Несмотря на систематические указания т. Сталина о повышении бдительности членов партии к врагу, о двурушничестве врага, все же большинство руководителей партийных и хозяйственных организаций, в особенности после чистки партии, после проверки партдокументов считали, что если человек располагает партийным билетом, то нечего сомневаться в его преданности делу партии. И если во главе организации в качестве администратора стоит член партии, главные инженерские должности занимаются членами партии, то и беспокоиться о возможности вредительства, диверсии нечего. Если при таком составе руководства были срывы в работе, то всегда склонны были объяснять или объективными условиями или трудностями. Сейчас тактика подлого двурушничества разоблачена до конца, стала ясной. Сейчас по-иному надо поставить всю работу как в рядах нашей партии, так и во всех советских, хозяйственных и общественных организациях.

Проект резолюции пленума ЦК дает совершенно конкретную программу исправления вредительских актов, дает ясные и точные указания о перестройке работы. При правильном, точном выполнении этого постановления ЦК ВКП(б) мы сможем быстро исправить вредительские действия. Значит дело заключается в том, чтобы правильно понять это постановление и правильно взяться за работу. Я в своем выступлении считаю необходимым особенно подчеркнуть, что в практическом проведении решения ЦК мы встретим большие трудности. Эти трудности будут корениться в системе работы наших хозяйственных организаций. Тов. Сталин на XVII съезде партии указывал, что основной болезнью всех советских и хозяйственных организаций является метод канцелярского и бюрократического руководства и требовал перестройки системы руководства. Здесь надо прямо сказать, что необходимую перестройку работы, системы руководства, наши организации, в первую очередь наркоматы не сделали.

Канцелярского, бюрократического руководства в работе наших организаций очень много. Именно система канцелярского бюрократического руководства давала возможность всем вредителям, диверсантам, шпионам делать свое подлое, гнусное дело и быть незамеченными. Я хочу на нескольких примерах по некоторым наркоматам показать, как наркоматы «руководили» работой подчиненных им организаций. Я, товарищи, не буду касаться Наркомтяжпрома и Наркомата путей сообщения, ибо тт. Молотов и Каганович на этом останавливались довольно подробно, возьму другие наркоматы.

Начну с Наркомлегпрома. Руководство в Наркомлегпроме находится не на должной высоте. Относительно функционалки, что она из себя представляла, т. Молотов сказал довольно подробно. Приведу другие примеры системы руководства. В результате выполнения пятилеток, в результате подъема сельского хозяйства легкая промышленность по наличию сырья имеет исключительно благоприятные условия для работы. С 1936 г. наркомлегпромовская промышленность должна была перестраиваться для работы по-новому, ибо то, что раньше тормозило работу этой промышленности — отсутствие сырья,— это сейчас отпало. Раньше фабрики хлопчатобумажной и льняной промышленности ввиду нехватки сырья летом на один-два месяца останавливались. Этот останов фабрик назывался ремонтным, использовался для ремонта фабрик, в первую очередь оборудования. |В этом 1936 г. фабрики должны были работать равномерно без летних остановок и перестроить так работу, чтобы весь ремонт производить на ходу. Что получилось? Получилось следующее: директиву о перестройке работы фабрик наркомат дал, на этом успокоился, в результате программу выработки 3-го квартала сорвали. Никакой разъяснительной работы среди рабочих о перестройке работы по-новому не провели. Никакой серьезной работы по укреплению ремонтной базы для ремонта оборудования без остановки фабрик в промышленности не проделали. В результате станки оставались без ремонта, приводились в такое состояние, что простои рабочих из-за оборудования принимали исключительно большие размеры. Рабочие без

{11}

достаточной подготовки, без разъяснения необходимости работать по-новому тоже в значительной части разошлись. Вот тут-то и сказалась полная близорукость, система канцелярского, бюрократического руководства, когда люди не продумали, что следует для этой перестройки сделать, какие практические мероприятия провести, чтобы работать по-новому.

Дальше, товарищи, казалось бы очень большое дело — надо сократить брак. Есть установленные нормы, что считается браком. Если в куске имеется один-два метра негодных — весь кусок считается браком. Наркомлегпром предложил правильную меру, поскольку не весь кусок является плохим, а только часть плохая,— отрезать плохое, хорошее оставлять и маломерный кусок продавать отрезами по 4–6–8 метров в куске. Мера была правильная, но как она была проведена? В Ивановской области на трех фабриках за полтора месяца 1937 г. скопилось 160 тыс. мелких купонов по 1,5–2 метра. Почему скопилось? Оказывается, каждый купон надо завертывать в бумагу, а так как бумаги не хватает для полномерных кусков, то эти куски лежали, и фабрики не знают, что с ними делать. (Голос с места. Из-за бумаги дело?) Из-за бумаги и размер кусков неподходящий. (Голос с места. Раньше это в лоскут шло.) Да, раньше такой размер — один, полтора, два метра — шел в лоскут. (Голос с места. Лоскутом раньше продавали) Почему такое большое количество кусков, неужели так много брака? Как на других фабриках? Известно ли это наркомату? Хорошее мероприятие так бюрократически проводят, что тормозят товарооборот, продукция лежит, в торговую систему не попадает.

Еще хочу привести один пример в отношении воспитания кадров по главному управлению стекольной промышленности. Начальник главного управления т. Генкин директору Дятьковского стекольного завода в один день тремя приказами объявил два выговора и поставил на вид. Это значит, человек, не читая, подписывает то, что дают. (Молотов. А если читает, то не понимает.) Да, если читает, то не понимает, ибо большего безобразия не может быть, как вот такая система руководства, такая система воспитания людей.

Наркомвнуторг. Об обилии приказов в этом наркомате «Правда» писала, Совнарком по этому поводу вынес специальное постановление. Но дело пока не улучшилось: формально приказов стало меньше, на самом деле приказы плывут по всем главкам, по низовым организациям в исключительно большом количестве и весьма часто по самым мелочным вопросам. (Любченко. По бутербродам, например. Сколько в Киеве бутербродов продать с маслом и сколько с колбасой.) Вот, 15 января сего года, после статьи в «Правде», после постановления Совнаркома рассылается в 240 экземплярах (в 240 адресов) приказ о цене на сухари и сушки, продаваемые в районах Крайнего Севера. И это рассылается по всему Союзу. Или такой пример: пишутся указания Ростовскому горпромторгу, всякие мелочные указания, в том числе: «Доведите сеть лотошников до 12 точек, вместо 6» — и рассылаются опять-таки всем. Конечно, эта система руководства может привести только к одному — приказы вообще читаться не будут.

Не менее безобразно ведется в Наркомвнуторге и дело воспитания работников. Так, за 1936 г. одной только торговой инспекцией Наркомвнуторга наложено взысканий по своей системе на 132 тыс. человек. (Голос с места. А сколько всего у них?) Мы на бюро Комиссии советского контроля указывали руководителям наркомата на это исключительное безобразие. Руководители Наркомвнуторга считают, что они иначе поступать не могут, что если обнаружены злоупотребления, недостатки, то как же можно обойтись без наказания. Товарищи совершенно забывают меры общественного воздействия на своих работников: показ недочетов, злоупотреблений через суд, через печать, через массовый контроль потребителей. Настоящую общественную работу по воспитанию своих работников, конечно, труднее проводить, чем просто приказом наказать. В результате 132 тыс. взысканий. (Постышев. За сколько времени?) За 1936 год. Отмечу еще такой факт: Главное управление железнодорожных буфетов из 42

{12}

контор приказом от 5 ноября 1936 г. сразу налагает взыскание на директоров 37 контор. Ясно, что такая система наказаний является формальной, бездушной, никого не воспитывает, а у значительного количества работников вызывает раздражение и озлобление.

Наркомлес. Тов. Молотов уже говорил относительно состояния Наркомлеса. Должен добавить, что в Наркомлесе дело дошло до того, что его местные органы наркомат не слушали. В июне 1936 г., когда выяснилось, что воды мало, плоты не пойдут, наркомат дает трестам приказ разрубить плоты, спускать лес на воду молем (бревнами). Тресты не выполняют, ждут «второй» воды и держат лес, пока в плотах он совсем обсох. Или же — система планирования Наркомлеса. Дают директиву — сброску в воду леса закончить в 20–30 дней. Когда мы этот вопрос более подробно выяснили с местными работниками Наркомлеса, оказалось, что достаточно было четыре-пять дней, чтобы сбросить лес. В результате такого «планирования» и «руководства» в 1936 г. большое количество леса осталось на берегу, оказалось замороженным в реках и растранжирено. Потери леса составят около 4–5 мил. кубометров. (Багиров. И потом надо изучать специфику лесов, где какие породы рубить, а то хищнически уничтожаем ценные породы: орех, железное дерево, хурму и т. д.)

Я должен отметить, что и у новых работников Наркомлеса очень успокоительное настроение: директивы даны, а остальное само собой будет сделано. В Совнаркоме т. Молотов должен был за язык тянуть новое руководство, чтобы узнать, в чем сейчас затруднения, чем нужно помочь. И сейчас положение в лесной промышленности тяжелое. Перестройки по существу пока еще никакой нет. Новым руководителям Наркомлеса надо быстрее пошевеливаться, ибо лес сейчас является узким местом во всем нашем народном хозяйстве.

Наркомвод. Мелководье рек 1936 г. очень основательно вскрыло систему работы и систему руководства в Наркомводе. Она оказалась архиплохой, организация оказалась недисциплинированной и весьма плохо работающей. (Сталин. А-а-а. Смех.) И поэтому, товарищи, мы имели такие плохие результаты работы речного транспорта. При более умелом руководстве, при более гибком аппарате руководства, конечно, товарищи, можно было бы значительно лучше окончить навигацию, чем они ее окончили. Летом сели на мель, а осенью, когда можно было еще целый месяц плавать, из Наркомвода дают приказ: «свертывай», и месяц потеряли. О системе руководства в Наркомводе. Приведу только два маленьких примера. Начну с наркома, с т. Пахомова. У него, как и у всех хозяйственных наркоматов, есть центральное управление, во главе управления стоит, как известно, начальник и его заместитель. Так вот, бывший начальник Северного ЦУРТ’а Бовин, вредитель, пишет т. Пахомову рапорт о разрешении выезда в командировку по вопросам судостроения. На этом рапорте т. Пахомов пишет: «Кто будет замещать?». Рапорт идет к Бовину. Бовин пишет: «Заместителем остается Карпов», его постоянный заместитель. Рапорт идет опять к т. Пахомову, который накладывает резолюцию: «Разрешаю». Вместо того, чтобы вызвать к себе начальника и заместителя, узнать, как идет дело, узнать, что собирается делать в командировке начальник, что должен делать остающийся заместитель,— тянется бумажная канцелярская переписка.

Вот другой пример. Начальник Восточного ЦУРТ’а т. Гурович пишет начальнику планового отдела т. Шишлянникову и в копии контрольной группе при наркоме: «Восточный ЦУРТ два раза запрашивал вас относительно дальнейшего выделения средств для промстроительства в наших письмах от такого-то числа и от такого-то числа. Третий раз прошу дать ответ по затронутому вопросу, а также по вопросу № такой-то, от такого-то числа». И, конечно, ответа никакого не получил и успокоился. (Любченко. А телеграфной переписки нет?) Вот эта система формальной переписки, формального руководства — она и приводит к тем результатам, которые мы имели по навигации этого года.

Наркомсовхозов. В этом наркомате дело находится в исключительно

{13}

плохом положении. Важнейшие решения ЦК ВКП(б), СНК Союза срываются, не выполняются. Так, например, ЦК постановил, чтобы наркомат совхозов разработал планы организационно-хозяйственного устройства совхозов, т. е. определил перспективу развития каждого совхоза по важнейшим элементам. Прошло два года, а планов нет и даже не установлено, как эти планы составлять. Проекты, которые представлял наркомат совхозов, оказывались негодными, возвращались для переделки. Финансирование совхозов находится в исключительно безобразном состоянии.

Мы в Комиссии советского контроля проанализировали финансовое положение 450 совхозов и оказалось, что половина из них перефинансирована по оборотным средствам, а половина недофинансирована. Как наркомат реагирует на это дело? Зам. наркома на основе наших материалов издает приказ по наркомату об исправлении выявленных безобразий, а нарком пишет в Совет народных комиссаров т. Молотову о том, что расчеты, представленные Комиссией советского контроля, являются неправильными. Положение, товарищи, исключительно безобразное. Нигде нет такой безобразной задолженности зарплаты, как в Наркомате совхозов. (Голоса с мест. Правильно.) И все это в результате того, что запутано дело финансирования.

В середине февраля Комиссия советского контроля проверила, как Наркомсовхозов готовится к посевной. Оказалось, что с середины февраля финансовый план первого квартала не был спущен совхозам. Подготовка к посевной идет исключительно плохо. Надо принять решительные меры, чтобы выправить положение. (Петровский. Вообще положение рабочих в совхозах неважное.) Не буду останавливаться на работе других наркоматов. Имеющиеся у нас материалы говорят, что и в других наркоматах дело обстоит не лучше. Приведенные мною материалы убедительно говорят о том, что наркоматы далеко еще не стали штабами по руководству порученной им работой.

Именно благодаря канцелярскому, бюрократическому методу руководства вредители могли делать всякие гнусности и быть незамеченными. Тов. Сталин неоднократно указывал, что надо организовать систематическую проверку исполнения. Тов. Сталин на XVII съезде партии говорил: «Правильная организация проверки исполнения имеет решающее значение в деле борьбы с бюрократизмом и канцелярщиной. Проводятся ли решения руководящих организаций или кладутся под сукно бюрократами и канцеляристами? Проводятся ли они правильно или извращаются? Работает ли аппарат честно и по-большевистски или вертится на холостом ходу,— обо всем этом можно узнать вовремя лишь в результате хорошо поставленной проверки исполнения. Хорошо поставленная проверка исполнения — это тот прожектор, который помогает освещать состояние работы аппарата в любое время и выводить на свет божий бюрократов и канцеляристов. Можно с уверенностью сказать, что девять десятых наших прорех и прорывов объясняется отсутствием правильно поставленной проверки исполнения. Не может быть сомнения, что при наличии такой проверки исполнения прорехи и прорывы были бы наверняка предупреждены». (Отчет т. Сталина на XVII партийном съезде, с. 34).

Только что приведенные мною по некоторым наркоматам методы руководства показывают, что наркоматы еще даже не начали перестройки своей работы так, как указывал т. Сталин и как принял XVII съезд нашей партии. Только благодаря отсутствию всякой проверки со стороны руководства наркоматов выполнения решений правительства могло иметь место вредительство. Наркоматы, не поставив у себя дела проверки исполнения, как правило, весьма недружелюбно относились к критике недостатков, прорывов, идущей со стороны контрольных органов и отдельных товарищей. Как только какой-нибудь вопрос вытаскиваешь, вскрываешь ряд безобразий, первое, что начинается со стороны наркоматов это оспаривание: это неверно, это не так и т. д. И затем, если работника надо наказать, большинство наркоматов, как правило, старается отстоять чтобы работника не наказывали, или до минимума смягчили наказание. Такое отношение

{14}

к критике, конечно, не помогает выявлению безобразий и борьбе с ними, а, наоборот, затрудняет борьбу и создает обстановку для безнаказанной работы вредителей, диверсантов.

Я должен сказать, в порядке самокритики, что и у нас необходимой твердости в работе проявлено не было. Комиссия советского контроля не стала еще тем органом контроля, которым она должна быть, согласно тем указаниям, которые дал т. Сталин на XVII съезде партии. Систематического контроля за выполнением постановления, сразу же после его издания по-настоящему не поставлено. Кроме того, мы не сумели довести до конца наиболее безобразные дела, выявленные нами. В проводимой Комиссией советского контроля проверке выявлялись случаи искажения, саботажа, срыва директив ЦК партии и СНК, как, например, искажение кредитной политики правления Госбанка, срыв программы по олову, срыв программы и исключительный брак по резине и целый ряд других безобразий, которые потом вскрылись как организованное вредительство.

Мы эти вопросы ставили, но ставили недостаточно решительно, недостаточно энергично, не давали всех нужных для ЦК и СНК материалов, чтобы уже тогда можно было расправиться с этими вредителями по-настоящему. Ясно, что нам сейчас надо сделать все выводы из уроков вредительства и основательно перестроить свою работу. И, наконец, последнее. Мне кажется, надо сейчас заняться низовым контролем. После РКИ низовой контроль передан профсоюзам, и надо прямо сказать, что этот низовой контроль ликвидирован окончательно, его на заводах нет. А без низового контроля работать нельзя. Надо, товарищи, оживить низовой контроль, придать ему действительно боевой характер, чтобы контроль проводился не только сверху, но и массовый в самом широком размере.

Этот пленум по тем вопросам, которые мы обсуждаем, по тем решениям, которые этот пленум вынесет, является исключительным пленумом. Проведение в жизнь решений пленума ЦК подымет политический уровень членов нашей партии на еще большую высоту. А это будет означать, что рабочие, трудящиеся нашей страны еще больше сплотятся вокруг нашей партии и мы еще более быстрыми темпами будем строить свое социалистическое общество.

Андреев. Слово имеет т. Пахомов. Следующий тов. Манаенко. (Сталин. А-а-а! Попался!)

Пахомов.

Товарищи, т. Антипов своим выступлением сюрприз мне преподнес в ту схему, которую я наметил. Поэтому я должен оговориться, что я отвечу т. Антипову на те вопросы, которые он затронул в конце своей речи, а сейчас я буду выступать как наметил. Я считаю, что и доклад т. Молотова, и доклад т. Кагановича, равно как и тезисы ЦК, обсуждаемые на данном пленуме, безусловно ставят перед нами вопрос о том, что нам нужно работать после этого пленума по-новому. (Сталин. Реплика не уловлена.) Работать, как мы работали до сих пор, мы уже не можем, ибо мы разумеется, работая так, тех успехов, которые требуются пленумом ЦК и тех требований, которые предъявляются к нам в данном случае как к хозяйственникам, не выполним и нужных успехов иметь не будем.

Что я подразумеваю под словами «работать по-новому»? Вот т. Молотов говорил, и в тезисах говорится, что поставленные вопросы относятся не только к тем наркоматам, доклады которых мы здесь слушали, но они относятся ко всем наркоматам. В качестве доказательства (хотя это и так ясно), я все же скажу, что мы в Наркомводе только недавно подошли к проверке наших кадров по-настоящему и на сегодня мы уже имеем довольно немалый букет вредителей. (Багиров. Когда, товарищ Пахомов?) Недавно, т. Багиров. И мы имеем букет очень крупных работников и крупных шпионов, вредителей, диверсантов, как теперь оказалось, к которым мы относились с доверием и даже большим доверием.

Например Бронштейн — бывший начальник Балтийского пароходства, сейчас арестован, Шейбухов — начальник Северо-Западного пароходства, арестован. (Молотов. А вы представляли его к награде.) Правильно, Вячеслав Михайлович, я уже сказал, что мы слишком относились

{15}

с большим доверием к ним, недавно только стали проверять кадры и мы имеем уже такой букет. Сердюк — начальник Днепропетровского пароходства, Хандожко — заместитель начальника Енисейского пароходства — я называю фамилии людей, которые уже разоблачены и арестованы. (Смех.) Зимин— начальник механико-судовой службы, Кувшинов — заместитель начальника Верхне-Волжского пароходства, Бовин — начальник Центруправления Верхне-Волжского пароходства, Самарцев — зам. начальника Московско-Окского пароходства. (Сталин. Бовин тоже арестован?) Тоже арестован, тоже сволочью оказался. (Молотов. Правильно арестован?) Правильно. (Молотов. А раньше вы не догадывались?) Нет, не догадывался.

Я не стану занимать ваше время зачитыванием большого списка, у меня этот список имеется на 77 человек (Смех.), из которых 2/3 арестованы. (Сталин. Маловато что-то.) Тов. Сталин, я вам сказал, что это только начало (Смех всего зала). Это свидетельствует, товарищи, об огромнейшей засоренности организаций водного транспорта. И если вредительство имело немалые успехи в передовых отраслях промышленности, там, где партийные организации ближе находятся к этим отраслям хозяйства, а в наших водницких организациях для вредителей больше условий было, удобнее и для вредительства и для отсиживания, потому что мы еще тем штабом, как т. Молотов от нас требует, не являемся. От нас территориальные партийные организации стоят несколько дальше, зачастую нас считают отраслью маловажной и в ряде случаев еще руки до нашей организации не дошли. Поэтому условий для вредительства у нас несомненно много и для компрометации на этом участке условий тоже много.

Позвольте привести такой пример. Вот случай с Бронштейном в начале 1935 года. (Голос с места. Где он работает?) Работал начальником Балтийского пароходства, теперь не работает, а в тюрьме сидит. В начале 1935 г. он вдруг загорается энтузиазмом, хочет открыть навигацию раньше срока, ведет 15 судов в лед, лед мнет суда, ломает. Он для видимости охает. Теперь видно, что он вредитель. (Молотов. А раньше не было видно?) Что он вредитель был мы не подозревали. (Молотов. Вы его не за это к награде представляли?) Нет. После разбора этого дела я его посадил на 10 суток, но мне было сказано, что с начальниками больших управлений не следовало бы так расправляться. Если он начальник крупного управления, к нему можно другую меру избрать. Я надеюсь, что сейчас он не десять суток будет сидеть, а больше, но это уже поздно. (Молотов. Вы хотели отделаться мелочами.) Разрешите мне мою мысль закончить. Я же не могу на каждую реплику ответить, это очень трудно, я не подготовился. (Голос с места. Надо, чтобы все раньше сказали, о чем они будут реплики подавать. Смех.)

Я хочу сказать, что у нас на водном транспорте немало возможностей вредить и компрометировать не только наркомат. Вот второй случай. В начале истекшей навигации, только что закончили теплоход, название ему было «Рыков». Теперь ни Рыкова не будет, ни парохода его имени не будет. (Смех. Голоса с мест. Вы только его не потопите. Не сожгите.) Только он вышел из ремонта, на нем мы отправили иностранную делегацию, которая праздновала у нас на первомайских торжествах, отошел теплоход в море, вдруг сломался вал. Мы рассматривали это явление как грубейшую бесхозяйственность. Я выгнал механика, я выгнал начальника механико-судовой службы, под арест некоторых посадил, но расправились не как с вредителями, а сейчас, мне кажется, что нужно это дело пересмотреть, что это дело не простой случайности. Там, на теплоходе были иностранные рабочие, которые имели двухнедельный или другой какой-нибудь определенный отпуск. Судно в море болтается около четырех суток, приходит в Лондон позже на четверо суток. Рабочие пропускают сроки отпуска, у предпринимателей полное право уволить их, потому что они нарушили сроки.

Мы рассматривали это как недостаток работы. Я выгнал Цапенко, начальника механико-судовой службы, которого подобрал Бронштейн.

{16}

Этот Цапенко сидел шесть лет в Балтике. Я имел полное основание предполагать, что он первый виновник за этот пароход, уволил его, а рыбники его взяли. Товарищи, я не говорю о том, что каждую сволочь можно разглядеть, но я говорю о фактах. Имел место такой факт, и нам нужно проверить, что это за Цапенко. (Гамарник. А там он хорошо работает?) Не знаю. (Гамарник. А Микоян говорит, что он хорошо работает.) Не знаю, но сомневаюсь в его хорошей работе.

Второй момент, товарищи. Я привел этот пример для того, чтобы подчеркнуть, что если мы Бронштейна посадили, то у Бронштейна есть его люди, которые остались и которые продолжают работать. Почему я говорил — надо пересмотреть это дело? Мы должны работать по-новому, а для этого мы должны прежде всего раскрыть всех вредителей. Как их можно раскрыть? Если этот факт взять и по-настоящему рассмотреть, по-новому рассмотреть, почему это случилось, то мы дороемся и выявим еще одного-двух сволочей, уверяю вас. А как только двух-трех сволочей поймаем, эти две-три сволочи дадут еще двух-трех сволочей (Смех). А если мы не дороемся здесь, несомненно мы тогда не вскроем этого дела, так оно и останется нам неизвестным.

Теперь второй пример, который я хотел здесь привести. Вот о Махачкале. Товарищи, я недавно по решению Совнаркома был в Махачкале и столкнулся с таким случаем, который считаю вредительским. В Махачкалу мы должны завозить ежемесячно нефтепродуктов 900–960 тыс. тонн. Еще в 1934 г. Совнарком принял решение и обязал Наркомвод и Главнефть построить новые причалы для пропуска нефти. Когда я был в 1935 г. по решению ЦК в Баку, там работал еще Зоф. Уже тогда было видно, что Зоф ведет не советскую работу. Я должен оговориться, что ни в каком вредительстве я его тогда не подозревал, но человек брюзжал как злейше настроенный прежде всего против наркомата. Я видел, что ничего из его работы не выйдет и попросил ЦК снять его с этой работы. ЦК удовлетворил мою просьбу, и он был снят, послали его в Бердянск, затем он перешел, кажется, в тяжелую промышленность, а затем наверное попал в тюрьму.

Я тогда его снял, сняты были со стройки и еще целый ряд людей. Посадили людей более проверенных. Мы, Наркомвод, должны были построить мол и причалы, чтобы суда могли подходить, а Нефтесиндикат должен был сделать резервуары и раскачку их чтобы принимать нефть. Что же вышло? Мы кончили свою работу после того, как сняли целый ряд людей и посадили более проверенных, а Нефтесиндикат своей работы не закончил. Мы должны были вложить в стройку 6 млн. руб., мы эти 6 млн. руб. вложили. А Нефтесиндикат должен был вложить 2,5 млн. руб., он этих средств не вложил. А что получается? Мы имеем танкеры грузоподъемностью в 9 тыс. т, а керосиновая емкость хранилища 21 тыс. т, у нефтяников и баржа — 4 тыс. т, всего 25 тыс. тонн. Три танкера подходят, слили, а остальным сливать некуда. Что получается? Получается, что выход нефти зашили, флот стоит там сутки — двое-трое, а в последнее время — на 22–23-е, танкеры простаивают до 10 суток. Один танкер стоит 9 млн. руб., а вся работа, которая нас теперь держит, стоит 2,5 млн. руб., и она не сделана до сегодняшнего дня.

Мне известно, что зам. наркомтяжпрома Гуревич 26 декабря 1936 г. утвердил проект строительства на этой площадке — 26 декабря, в то время, когда по решению СНК 1 января, т. е. через четыре дня, нефтяники должны были сдать готовым это строительство. Вредительство это или не вредительство? Вредительство. Сейчас они зашили нам флот и нефть, и вы знаете, что получается? Несмотря на то, что я пошел на ускоренный ремонт, можно вывозить этим флотом 1.300 тыс. т, мы вывозим за февраль 600–700 тысяч. Почему? Потому что около одной трети времени суда находятся в простое, некуда сливать, а сейчас у нас весна, посевная кампания.

Я просил Вячеслава Михайловича, и думаю, что это будет иметь успех, обязать Гуревича, чтобы он непосредственно под свое наблюдение взял это дело, с обязательством докладывать в Совнарком по-декадно, что они делают, чтобы хоть частично наверстать упущенное. Я там был

{17}

на строительной площадке, строители говорят: раньше, чем осенью, в октябре-ноябре, мы вам строительство не сдадим. Вот что они нам обещают. Надо ли это строительство рассматривать так, что это случайная бесхозяйственность, так же, как мы рассматривали случай с Бронштейном? Я думаю, нельзя. Кто в этом деле разбирался, еще раз нужно разобраться, еще раз нужно покопаться и я думаю, что мы найдем вредителей.

Товарищи, третий случай, который я хочу привести. Безусловно, за организациями водников особый нужен... (Голос с места. Присмотр.) Именно присмотр. Я просто прочту для краткости об одном случае. Сообщает один политработник, ответственный инструктор политуправления Наркомвода Кирпиков на имя наркомата. Он пишет следующее: «С 6.Х по 12.Х.36 г. на Архангельском судоремонтном заводе «Красная Кузница» была разбросана зарубежная контрреволюционная литература. 7.Х в 7 час. утра парторгом слесарно-сборочного цеха т. Минченко найдены в ящике для газет, висящем около цеха у двери, вместе с советскими газетами, 4 экземпляра зарубежной контрреволюционной белоэмигрантской газеты «За Россию». Немедленной после этого проверкой всей территории и цехов завода, а также газетных ящиков, в одном из них, висящем около дворового цеха, найдена белогвардейская зарубежная листовка «К молодежи России».

9 октября в уборной слесарно-сборочного цеха около стеньг за трубой были найдены еще два экземпляра той же контрреволюционной газеты и одна белогвардейская зарубежная брошюра в 90–100 стр., с оторванными первыми четырьмя страницами. 10.Х.36 г. два комсомольца нашли опять в уборной слесарно-сборочного цеха один экземпляр той Же контрреволюционной газеты (№ 45). 12.Х в 13 часов сторожем цеха Шемахановым найден на полочке в тамбуре при входе в цех один экземпляр той же контрреволюционной газеты (№ 45).

Одновременно с распространением на заводе «Красная Кузница» эта контрреволюционная зарубежная литература была разбросана и по почтовым ящикам города, а также разослана по почте редакциям заводских газет завода им. Кирова в Ленинграде, горьковского Сормовского завода и завода им. Марти в Одессе. Органами НКВД установлено, что вся контрреволюционная литература привезена в СССР из-за границы на пароходе «Каганович» Черноморского пароходства машинистом Погореловым (кандидат ВКП(б)).

Оказалось, машинист Погорелин, кандидат в члены партии, в прошлом военмор и все, что полагается с точки зрения благонадежности, человек как будто благонадежный, - раскрыли, оказалось, что это сволочь. И раскрыли его так: он обвязался перед выходом из судна литературой под сорочкой, под брюками, и пытался выйти на берег, но его схватили. (Сталин. Это о работе наркомата говорится?) Это говорится о подборе кадров, которые мы имеем и которые мы плохо проверяем. Оказывается, что на наших судах имеется возможность возить контрреволюционную литературу, я не сомневаюсь и связи имеются, и шифры, очевидно, и явки и прочее. (Сталин. На всех судах возят, на самых хороших? Молотов. Сам наркомат нашел хотя бы одного вредителя?)

О Бовине я вам рассказал. Бовин снят до ареста, потом был арестован. Бронштейн снят до ареста, теперь он арестован, ряд людей до ареста сняты. (Молотов. Вы их только снимали, но Наркомат не выяснил в чем тут дело.) Я вам, Вячеслав Михайлович, то, что было в материалах, сказал, больше фактов нет, выдумывать я не могу. (Косиор. Значит, нет вредительства?) Есть вредительство, я сказал, в чем оно выражается.

Каганович. У тебя ведь много крушений и аварий было. Скажи пленуму, почему происходят эти крушения и аварии и как ты думаешь с ними бороться, как ты думаешь выкорчевывать полностью вредительство и аварии в работе.

Пахомов. Лазарь Моисеевич, вы знаете, что за этот год мы на целом ряде бассейнов некоторых успехов добились, добились тем, что более жестче поставили контроль, более лучше стали подбирать, главным образом, механиков. Я взял на себя и своим правом назначаю и смещаю

{18}

капитанов. Очевидно, сейчас нужно будет идти по этой линии дальше, надо и механиков, первых механиков на заграничных рейсах, на крупных теплоходах нужно, очевидно, брать в свои руки тоже. Но должен сказать, что таких пароходств с некоторым улучшением в этом году имеется очень мало. Но в целом ряде пароходств в большинстве мы еще этого понижения аварийности не добились и это наша первоочередная задача, которая стоит перед нами, чтобы мы дальше лучше дело поставили и большего добились.

Я кончаю. В заключение считаю нужным сказать, что я не старался изобразить дело так, что у нас в наркомате не имеется недостатков о чем говорил здесь т. Антипов. (Косиор. Здесь вопрос не о недостатках.) Я бы мог сказать, что он сказал очень мало, можно сказать больше и это будет правильно, потому что, повторяю, к сожалению, то, что т. Молотов говорит, чтобы овладеть техникой, вот этой техникой я лично, должен прямо сказать, в той мере, в какой надо, я ею не овладел. Я обязан буду овладевать и я всячески стараюсь это делать всемерно, в ряде случаев даже насилую себя (Хохот всего зала. Косиор. Значит, большой охоты нет.) Не в смысле охоты, а в смысле затраты времени, т. Косиор, приходится очень много себя заставлять, чтобы овладеть вопросом. (Косиор. Если есть охота, не надо себя насиловать.)

Я думаю, что, пожалуй, было бы правильно, если бы на 24 странице в предложениях, там, где говорится следующее, что «главная задача наркоматов состоит в том, чтобы выкорчевать до конца японо-немецких троцкистских агентов», думаю, что нужно как-то было бы сказать: «и агентов Бухарина и Рыкова». И далее, где говорится: «В особенности это необходимо теперь, в связи с тем, что фашизм готовит войну, ищет, будет искать всевозможных путей и способов создания в Союзе шпионских, вредительских и диверсионных организаций, используя троцкистов», я думаю, что можно было бы сказать «и бухаринцев». Это было бы правильно.

В заключение я хочу сказать, что я усвоил то, что т. Молотов говорил относительно необходимости ряда качеств, которые мы должны сейчас более усовершенствовать и усвоить. Первое — это нужно овладеть техникой и со знанием дела руководить тем участком хозяйства, который тебе поручен. Второе — иметь способность и уметь воспринимать самокритику. Третье — честное отношение к государству. Четвертое — быть бдительным и уметь разглядеть и разоблачить классового врага. И последнее, я бы добавил,— и воспользовавшись теми указаниями, которые мы здесь на пленуме слышали и которые мы услышим еще по четвертому пункту по докладу т. Сталина, вооружиться ими и повести самую решительную, самую настойчивую работу с самым бдительным вниманием, с тем, чтобы в кратчайший срок оставшихся еще врагов добить до конца.

Андреев. Объявляется перерыв на 10 минут.

(После перерыва.)

Андреев. Заседание открывается. Слово имеет т. Ежов [Выступление Ежова дается по неправленой стенограмме.].

Ежов.

Товарищи, самокритикой я буду заниматься в своем докладе завтра. Разрешите начать с критики пока. Поставлены доклады двух ведомств об уроках вредительства японо-германских троцкистских организаций. Однако, это не значит, что это не имеет касательства к другим ведомствам. Я думаю, что многих других ведомств это касается не в меньшей, если не большей мере. Характерны, однако, выступления представителей ведомств, в том числе и наркомов. Это показывает, что они все же до конца не поняли ни смысла, ни постановки этого вопроса. (Межлаук. Правильно, правильно.) Ни тех задач, которые перед нами стоят в связи с уроками вредительства, шпионажа, диверсий. Ни один из товарищей не попытался дать не только анализ тех недостатков своих ведомств, но, что видно, об уроках почти совершенно не говорили, что они конкретно думают делать, для того, чтобы изжить эти недостатки, для юг о, чтобы вскрыть все эти недостатки, ликвидировать их в самый короткий срок. Никто ни планов своих, ни даже черновых своих мыслей не попытался выложить здесь для того, чтобы сказать, что конкретно предполагает сделать, чтобы учесть

{19}

уроки вредительства, шпионажа, диверсий всех этих мерзавцев, которых мы вскрыли за последнее время.

Я думаю, что причиной всего этого является, вероятно одной из причин, та из наших серьезных болезней — это ведомственность. Я имею в виду ведомственность не ту, которая поднимает всю работу ведомства социалистическим соревнованием ряда ведомств, для того, чтобы подтянуть всю работу. Я имею в виду ту квасную, затхлую ведомственность, когда честь ведомства, честь мундира защищается не с большевистских позиций, а с позиций феодальных князьков, которые во что бы то ни стало, как бы плохо ведомство ни было, все равно его нужно защищать. Так и здесь некоторые товарищи, ну хорошо, НКПС поставили, Наркомтяж поставили, нас не захватили, мода на самокритику, мода на вредительство пройдет, дело притихнет и все так пойдет дальше.

Почему я говорю о ведомственности как о серьезной опасности? Для того, чтобы вскрыть все недостатки и ликвидировать в кратчайший срок вредительство троцкистов. Ведомственность в числе многих причин является одной из главных причин, которая создает условия для вредительской, шпионской и диверсионной работы троцкистов. Люди ради ведомственного своего самолюбия, ради спасения вот этой чести мундира замазывают все грехи для того, чтобы выглядеть как-нибудь почище. Чем вы можете, товарищи, объяснить такое положение, что взрыв на Горловке, две диверсии на Горловке, экспертные комиссии, которые ездили на Горловку, они, по существу говоря, уже тогда дали заключение о том, что это не является причиной халатности, причиной недосмотра, а что здесь, несомненно, какая-то сознательная рука направляла этот диверсионный акт.

Какие же выводы из этого сделало это ведомство — Наркомтяжпром? Казалось бы, если у экспертной комиссии имеются такие предположения, что это сознательно сделано: вредительство или диверсионный акт,— казалось бы, проще всего нужно было бы передать все эти материалы в органы НКВД с просьбой рассмотреть, покопаться, выяснить это дело, кто это сделал, для того, чтобы вскрыть до конца эту организацию. На деле же получилось так, что эти акты комиссии, которая обследовала взрыв на Горловке, даже никто из большого начальства не читал. Акт остается актом, он был направлен председателем комиссии ведомству, которое пришило его к бумагам, он так и остался.

Дальше, товарищи, ряд аварий и взрывов в Кемерове. Тоже заключение экспертной комиссии было таково, что это сознательно проведенный диверсионный акт. Собственно председатель экспертной комиссии, который был привлечен в качестве эксперта на последнем процессе, он почти ничего к своему акту предыдущему не прибавил. На деле, что оказалось? Вместо того, чтобы Наркомтяжпром, получив такой акт, передал бы его в органы НКВД с просьбой: давайте обследуйте это дело, рассмотрите кто устроил взрыв и т. д., опять-таки пришил этот акт к делу. Никто этим делом не занимался, и осталось это в канцеляриях Наркомтяжпрома.

Третий факт такой: возьмем с Биткером характерный пример. Положение в резиновой промышленности было архискверное. На протяжении последних двух лет и Комиссия советского контроля, и Комиссия партийного контроля не однажды ставили у себя на заседаниях вопрос о плохой работе Резинтреста, в частности, ставили вопрос и относительно плохой работы Биткера. Неизменно на протяжении этих двух лет, несмотря на то, что часто очень резко ставился вопрос о Биткере, что надо освободить, надо принять, по крайней мере, какие-то меры... (Антипов. Привлечь к ответственности.) Да, и привлечь к ответственности, неизменно Биткер защищался все время, его защищали. Я думаю, что одной из главных причин того, чтобы защищать Биткера, и скрыть все эти факты экспертизы по Кемерову и Горловке и по ряду других мест является своеобразное понимание своих ведомственных интересов: «Сора из избы не выносить», чтобы никто не знал, у себя внутри ликвидируем, у себя изжив это дело,— и на этом покончить.

Я не могу, товарищи, не остановиться и на другом факте, чрезвычайно

{20}

характерном. Как сейчас получается? Получается довольно странное положение. Я хочу сказать несколько слов об арестах вредителей, диверсантов, шпионов и т. д. В резолюции отмечен этот факт о том, что вредительство не только не вскрывали и не только не проявляли инициативу в этом деле, а в ряде случаев тормозили... (Сталин. Правильно. Там мягко сказано.) Да, т. Сталин, там мягко сказано. И я должен сказать, что я не знаю ни одного факта — я уже четыре с половиной месяца работаю в Наркомвнуделе — я еще не знаю ни одного факта, когда бы по своей инициативе позвонили и сказали: «Тов. Ежов, что-то подозрителен этот человек, что-то неблагополучно в нем, займитесь этим человеком»,— факта такого я не знаю... (Постышев. А когда займешься, то людей не давали.) Да. Чаще всего, когда ставишь вопрос об арестах, люди, наоборот, защищают этих людей. (Постышев. Правильно.)

Мотивы самые разнообразные, но один из главных мотивов такой: а что же я буду делать дальше, план я должен выполнять, это у меня — главный инженер или начальник цеха, что я буду делать? Я обычно отвечаю: скажи спасибо, сволочь, что мы берем этого человека, скажи спасибо, что вредителя берем. Грош цена тебе, если ты защищаешь человека, который вредит. На него достаточно материалов, чтобы его арестовать. Ты защищаешь ради выполнения программы,— он тебе программу может быть, и будет выполнять, но и вредить будет.

Здесь заодно, товарищи, разрешите сказать о таких умонастроениях, таких некоторых хозяйственниках, а таких, к сожалению, много, которые сейчас рассматривают, это вредительство как какую-то полосу модных настроений,— «вскрыли вредительство и теперь везде и всюду видят вредителей, мешают нам работать, мешают нам выполнять план» и часто мотивы таковы, что «я план выполнил и даже перевыполнил, а вы мне толкуете о вредительстве».

Конечно, товарищи, такие хозяйственники ни черта не понимают прежде всего в природе нашего советского строя, потому что они должны, во-первых, учитывать, что вредитель, в условиях нашего советского строя не может только вредить, он, по крайней мере, на 70–80% должен делать хорошие дела, иначе, если он будет только вредить, его немедленно разоблачат и немедленно посадят. Он может нам вредить только небольшими делами, так, где он уже уверен, что никак он не будет разоблачен. (Сталин. И будет копить силы к моменту войны, когда он навредит по-настоящему.) Совершенно верно, т. Сталин, он прикрывается и советской фразеологией, он прикрывается и преданностью партии и советской власти, он проявляет всюду, где нужно и где не нужно, инициативу, он хвалит всех и хвалит советскую власть для того, чтобы навредить тогда, когда у него есть уверенность, что его не раскроют. (Постышев. И революционные речи произносит.) А как же, безусловно, это непременная принадлежность. (Постышев. Во, во, во!)

Надо понять, что эта принадлежность совершенно законна, так сказать в кавычках, потому что базы-то у него социальной никакой нет. Вся природа нашего советского строя такова и наши победы таковы, что вылезти с открытым забралом против нас он не может, он вынужден прибегать к методам, которыми пользовались шпионы, провокаторы и т. д., т. е. маскироваться своим лояльным отношением к советской власти, поддерживать ее для того, чтобы лучше вредить. (Постышев. И особенно в свое время.) И вот, такие хозяйственники, которые рассуждают, что мы план выполнили, а иногда даже и перевыполнили, что у нас поэтому вредительства нет,— ни черта не понимают, потому, что в условиях нашего советского строя они не могут сплошь заниматься вредительством, не говоря уже о том, что все факты, в том числе такой главный факт, как стахановское движение, показывают, что все наши планы, по существу говоря, занижены. Чего же думать о перевыполнении заниженного плана. (Сталин. Правильно.)

Вот, товарищи, от этих общих замечаний разрешите перейти к ведомствам. Я взял за последние пять месяцев дела троцкистов, правых

{21}

и зиновьевцев, собственно, это одна и та же банда мерзавцев, которые перешли на враждебные позиции к советскому строю и активно нам вредят и подрывают основу советского строя, и проанализировал эти дела по ведомствам, какие ведомства здесь задеты больше или меньше всего. Я должен сказать, что по цифрам осужденных уже за эти пять месяцев, я имею в виду осужденных Военным трибуналом и Особым совещанием нашим, некоторые ведомства выглядят здесь не совсем так хорошо, как они думают. Вот я кроме тех ведомств, о которых говорил, приведу цифры по другим ведомствам но линии сопоставления с НКПС.

По НКПС прошло 13/ дел, причем у нас еще много впереди дел, по Наркомлегпрому 141 человек, присужденных на разные сроки, в том числе и к расстрелу, по Наркомпищепрому — 100 человек, по Наркомместпрому — 60 человек... (Голос с места. РСФСР?) Да, да, да. По Наркомвнуторгу — 82 человека, по Наркомзему — 102 человека, по Наркомфину — 35 человек, по Наркомпросу — 228 человек... (Голос с места. Ого! Это я понимаю. Косарев. РСФСР?) И так далее. Конечно, товарищи, эти цифры пока что не являются характерными, но они в достаточной степени характеризуют то, что задето не только ведомство Наркомтяжпрома, задет не только НКПС, но не в меньшей мере задеты и все остальные наркоматы. Поэтому думать, что эти ведомства поскольку их доклад не поставлен, просто проскочили, не выйдет из этого!

Я надеюсь, что партия добьется, уверен, что партия добьется и что ЦК заставит людей учесть эти уроки с тем, чтобы в кратчайший срок их ликвидировать независимо от того, к какому ведомству эти товарищи принадлежат; если они не сумеют повернуться в этом направлении, ЦК найдет достаточно силы для того, чтобы таких людей кое-чему поучить, если только они не безнадежны к учебе.

Разрешите теперь конкретно перейти. Начну с ведомства Наркомфина, который сидит пока что, отмалчивается, и говорят, что даже в прениях не записался... (Гринько. Кто я? Записался. Смех.) Гринько думает, что это меньше всего его касается. Вредительство есть где? В промышленности, в сельском хозяйстве, ну, там еще в партийных органах, они там вредили, а в Наркомфине чего же? Я собираю добросовестно налоги и потом такие вещи меня не касаются.

К сожалению, очень и очень касаются. Я начну с Госбанка — организации, которая подчинена Наркомфину, как известно. В Госбанке, кроме этой фамилии, которую я назвал вам — заместитель председателя Госбанка Аркус, в отношении которого установлено, что он являлся активнейшим членом троцкистской организации, через которого устраивались все финансовые комбинации как внутри страны, так и вне, я назову фамилию самого председателя Госбанка Марьясина и назову Туманова, возглавлявшего Промбанк, как одних из активнейших людей, которые непосредственно участвовали во всех комбинациях.

Так вот, товарищи, по ведомству Наркомфина нами вскрыто довольно порядочное количество троцкистских вредительских и хищнических организаций. Общее количество их насчитывается до 11 пока что организаций, групп, которые вскрыты по ведомству Наркомфина, Госбанка и его системы. Например, в Госбанке СССР нами вскрыта довольно мощная троцкистская организация численностью до 20 человек... (Голоса с мест. Здорово! Ого!), которая все время практически руководилась Аркусом. Эта организация путем хищения государственных средств финансировала подпольный троцкистский центр и создавала фонды за границей. Такой фонд, например, в несколько сот тысяч франков был создан для финансирования троцкистской организации и на тот случай, ежели Зиновьеву и Каменеву удалось бы удрать за границу. Я могу прочитать здесь показания расстрелянного Аркуса о том, каким образом создавались эти фонды.

Аркус показывает следующее: «В 1934 г. ко мне в Госбанк пришел Евдокимов, который в то время был управляющим Главмолоко...» (Молотов. Какой Евдокимов, бывший ленинградский?) Да, да. «Евдокимов мне сообщил, что для нужд организации ему нужно 30 тыс. руб., которые он

{22}

предполагает взять из средств Главмолоко. Евдокимов меня попросил, чтобы я оказал содействие в том, чтобы снять арест со счета Главмолоко и чтобы я распорядился выдать наличными эту сумму — 30 тыс. рублей. На это нужно было специальное разрешение, так как в связи с кредитной реформой деньги не выдаются на руки, а переводятся с одного расчетного счета на другой. Как я уже показывал, я эту просьбу Евдокимова выполнил и он получил 30 тыс. рублей и передал их троцкистско-зиновьевской организации. Как он провел у себя в Главмолоко оформление этих денег, я не знаю. Ясно, что он совершил какую-либо уголовную комбинацию, чтобы оформить эти деньги».

При расследовании этого дела мы установили точно, что эти 30 тыс. действительно были получены Евдокимовым. По нашей просьбе сидящий здесь т. Сванидзе специально занялся этим делом и проверил по системе Госбанка и Главмолоко и установил, что действительно эти 30 тыс. были незаконно получены, жульническими комбинациями проведены и переданы Евдокимову для финансирования троцкистской организации. Таких комбинаций было проведено не только в Москве, но и в других местах довольно много. Дело не ограничилось только этим, как я вам уже говорил, троцкисты и зиновьевцы создавали валютные фонды.

Аркус по этому поводу показывает следующее: «В Париже был создан денежный фонд. Этот фонд был в иностранной валюте, но так как везти валюту в СССР было нецелесообразно, то она в различных меняльных конторах обменивалась Членовым на советские дензнаки. Понятно, что Членов этот обмен производил не по официальному государственному курсу, а по тому курсу, который в то время существовал на черной бирже. Денежный фонд организации достигал суммы в несколько сот тысяч франков». Об этих вещах показывает и небезызвестный, расстрелянный ныне, бывший председатель Промбанка Туманов, который принимал во всех этих делах активнейшее участие. По личному поручению Каменева он создал за границей денежный фонд и показывает об этом следующее: «Передавая мне это поручение, Рейнгольд заявил, что этот фонд создается для целей борьбы троцкистско-зиновьевской организации с ЦК ВКП(б). Рейнгольд также говорил о возможной высылке из СССР за границу Каменева и Зиновьева и что им понадобятся деньги». Вот, товарищи, показания двух, наиболее активных и виднейших членов троцкистской организации, которую мы имели в Госбанке.

Еще несколько фактов. В Костромском отделении Госбанка вскрыта троцкистская организация, численностью до 10 человек, которая систематически расхищала деньги и передавала для работы в организацию. В Стерлитамакском отделении Госбанка вскрыта контрреволюционная группа в 5 человек, которая занималась систематическим хищением государственных средств, как в личное пользование, так и на работу в троцкистскую организацию. Вы сами, товарищи, понимаете, что если людям удается проводить всякие жульнические комбинации для того, чтобы финансировать свою собственную организацию, причем у этих людей морали нет никакой и они остаются мерзавцами не только по отношению к Советской власти, но и просто морально нечистыми людьми, вкусы разгораются и к этой троцкистской организации Госбанка присасывается целая группа просто хищников, которые решили поживиться во что бы то ни стало деньгами.

За это время, т. е. за 1935/36 г., расхищено, буквально расхищено по нашим подсчетам до 7 млн. руб. на всякие личные и не личные нужды, в том числе на личные нужды председателя Госбанка Марьясина, на личные нужды Аркуса и т. п. (Петровский. Не жалели народных денег.) А чего их жалеть, ведь они против нашего народа, и жалеть им денег народа нет никакого смысла. Строили себе дачи, строили себе дома, просто разворовывали деньги и т. д. Но кроме всего прочего они занимались просто вредительской работой.

Сейчас уже выясняется, например, была весной 1934 г. издана инструкция по кредитованию сельского хозяйства. Сейчас установлено

{23}

и показаниями ряда участников троцкистской организации, и теми отзывами и откликами, которые эта инструкция имеет с мест, со стороны управляющих банками и т. д., что это по существу говоря, вредительская инструкция. Она внесла такую огромнейшую путаницу в кредитование сельского хозяйства, что запутала всех. (Постышев. Правильно.) Буквально вой стоял у местных организаций. И эта инструкция действовала почти до последнего времени. Только в последнее время, когда была создана комиссия в Госбанке, начинают разбираться, как бы привести это дело в порядок. Так запутали, что черт ногу сломает. (Москатов. Так было на аффинажном заводе.) Совершенно правильно.

Дальше, товарищи, в Госбанке существовала такая система кредитования промышленных предприятий, которую нельзя иначе назвать, как вредительской системой. Об этом говорят также и все арестованные участники троцкистской организации. Без разрешения правительства и партии систематически кредитовались сверх утвержденных планов ряд организаций, причем странно, что это кредитование проводилось по таким организациям, во главе которых, как правило, стояли довольно подозрительные люди, часть из которых мы уже арестовали и часть из которых на очереди у нас стоят — скажу прямо.

Сумма этих отпущенных кредитов превышала 1,5 млрд. рублей. Одному только Наркомпищепрому было отпущено 315 млн. руб., которые никак не были запроектированы, т. е. в правительстве этот вопрос не ставился. Такое же положение мы имеем и по специальным банкам. Я могу привести такие факты. По спецбанкам давались в явном нарушении финансовой и сметной дисциплины незаконно, сверх плана капиталовложения на сумму свыше 343 с лишним млн. руб. различным промбанкам. Я имею в виду только такие организации, как организации Наркомпищепрома, Наркомвнуторга и Всекопромсовета, капиталовложений из оборотных средств на сумму 362 млн. руб., убытки на списание невостребованных сумм 453 млн. руб. и т. д. Вот, товарищи, какое положение по Госбанку. Я бы мог привести еще ряд примеров по самой системе Наркомфина, в частности, по Курску, например, где возглавлял финансовую работу троцкист Кочкарин, который наделал немало дел. Но, мне кажется, что и этого достаточно.

Вот Наркомфин. Как себя в этом деле вел т. Гринько? Хоть раз он сигнализировал об этих явных беззакониях, которые имеются в системе Госбанка и подчиненных ему отраслевых банков? Ни разу т. Гринько перед ЦК, перед правительством не поставил вопроса относительно того неблагополучия, которое имело место со всеми этими делами. Я считаю, что т. Гринько, таким образом, должен будет, как и все другие ведомства, сделать соответствующий вывод из вредительства троцкистов и перестроить всю свою работу. Безусловно. Это имеет прямое отношение и к нему. Кстати, я должен сказать, что я считаю, что мы еще не все в Наркомфине вскрыли. (Голос с места. Безусловно.) Нам удастся, если он, конечно, будет помогать, вскрыть гораздо более серьезные вещи, чем мы имеем.

Разрешите, товарищи, перейти к другому ведомству. Я хочу задеть такое ведомство, как профсоюзы. (Постышев. Интересное ведомство.) Я называю ведомством, потому что несмотря на то, что они не хотят признать себя ведомством — мы общественная организация, у нас демократия и т. д.,— но все-таки во многом это худший вид ведомства... (Голоса с мест. Правильно.) со своим внутренним заскорузлым ведомственным самолюбием и нежеланием вскрыть те недостатки, которые имеются. И в этом ведомстве я хочу коснуться факта, связанного с работой Соцстраха.

Если троцкисты и вся эта мразь ставили ставку на то, чтобы вызвать недовольство советской властью, то по ведомству Соцстраха, где задеваются непосредственно жизненные интересы рабочего класса, они это делать могли сколько угодно. (Петровский. Денег много.) Денег много, расходуются они бесконтрольно и поэтому обижать очень и очень много можно было. Как известно, Соцстрах возглавлял небезызвестный всем активный член контрреволюционной организации правых Котов. О своей вредительс-

{24}

кой работе в Соцстрахе он показывает следующее: «В системе ВЦСПС я возглавлял Соцстрах. Система работы, которая была мною создана в Соцстрахе по директиве Угланова, привела к организационной неразберихе, безответственности и бесконтрольности в расходовании средств. Учет и отчетность мною сознательно были запутаны. Мною широко практиковались незаконные списывания различных сумм, под видом «случайных потерь», «недостач», «нереальной задолженности», «сверхсметных расходов», «убытков» и др. В итоге, в течение последних лет, благодаря моему сознательному вредительству, разворованы сотни миллионов рублей из средств Соцстраха. Все это делалось мною с целью скомпрометировать в глазах трудящихся систему социального страхования». (Протокол от 5.11. 1937 г.)

Каковы же результаты созданной Котовым системы? Результаты вот какие: только выборочное расследование Комиссией партийного контроля и документальная ревизия, которая проведена по Соцстраху в Москве, Ленинграде и других городах установили, что, несмотря на списания, о которых говорит Котов, убыток за 1935 г. составляет 26 млн. рублей. Периферийные организации, конечно, тоже, поскольку создана такая система, расходовали средства, как хотели. В Челябинске, например, перерасход по административно-хозяйственным расходам составляет 1 млн. 136 тыс. рублей, по Белоруссии— 680 тыс. руб., по Свердловску — 919 тыс. и т.д. (Постышев. Украина.) По Украине я говорил, там очень много всяких вещей.

По самим центральным комитетам профсоюзов. Тут задевались и фонды Соцстраха и собственные профсоюзные средства. Только за 1935 г. зарегистрировано прямых растрат, просто воровства на сумму 1.200 тыс. рублей. Как же ВЦСПС реагировал на все эти дела? Получал ли он сигналы или нет? Я должен сказать прямо, что по большинству проверенных организаций материалы были и у ВЦСПС. Но чем он занимался? В лучшем случае он в виде наказания снимал людей, и только тогда, когда бывали совершенно вопиющие случаи, когда нельзя было замазать дело, тогда дело передавалось в суд. Но ни ВЦСПС, ни один ЦК профсоюза ни разу перед ЦК ВКП(б) или перед Комиссией партийного или советского контроля не ставил этих вопросов, не пришел и не сказал: «Помогите нам, что-то неладное происходит, мобилизуйте внимание на местах для выяснения всех этих дел». Ни одного такого случая я не помню. Больше того, когда отдельные члены партии жаловались, когда жаловались отдельные профсоюзники, то этих профсоюзников считали профсоюзниками второго сорта, которые забегают вперед и хотят критиковать это ведомство.

Заодно я хочу сказать и о такой вещи. Разве, т. Шверник, к вам не имеют никакого отношения взрывы на Горловке, в результате которых погибли рабочие, разве к вам не имеет отношения то, что происходило в Кемерово, разве к вам не имеет отношения та вредительская охрана труда, которая практиковалась на всех этих заводах? И разве хоть раз вы перед ЦК заорали: что делают хозяйственники, до чего доводят? Ни разу вы этого не делали и вместе с хозяйственниками покрывали все эти дела, боясь замарать мундир своего ведомства.

Я хочу рассказать здесь и по Наркомхозу. Тов. Комаров тоже, видно, человек из таких людей, которые стесняются выступать на этой трибуне. А на деле и у него вредительства и всяких пакостей имелось немало, пакостей, которые сознательно проводили троцкисты и правые. Кстати сказать, вопросы коммунального хозяйства, вопросы бытовые, которые непосредственно касаются каждого работника, каждого жителя города, эти вопросы очень близки каждому. И тут, если говорить об установке троцкистов на то, чтобы вызывать недовольство рабочих, здесь тоже имеется довольно широкое поле для их деятельности. А вскрытые здесь нами факты, вскрытые следствием вещи показывают, что коммунальному хозяйству троцкисты и правые уделяли очень и очень большое внимание. Я уже не говорю о том, что центральный и местный аппарат Наркомхоза засорен всякого рода чуждыми элементами, в том числе троцкистами и правыми.

{25}

Я здесь перечислю лишь конкретные факты вредительства. Небезызвестный вам Василий Шмидт показывает, какую вредительскую работу он развернул в Хабаровске и Владивостоке, создав для этого специальную организацию. Один из членов этой организации Афанасьев показывает, что по заданию Шмидта они сорвали строительство дома специалистов и вызвали недовольство при той жилищной нужде, которая имеется; сознательно сорвали, заморозили строительство первого дома горсовета, сорвали строительство Чердынстроя и тормозили всячески жилищно-коммунальное строительство для рабочих и служащих завода № 83, в результате чего они вызвали опять-таки огромное недовольство рабочих.

Другой факт: в Азово-Черноморском крае. Вредительство в коммунальном хозяйстве осуществлял начальник крайкоммунхоза Мальтер, который, например, дает в своем показании следующее: «По моей инициативе была запроектирована постройка в Ростове Краевого Дома Советов, общей кубатурой в 420 тыс. кубометров. В строительстве этого здания я провел ряд вредительских действий. По моему распоряжению был вырыт котлован и заложены подушки под 11-этажное здание, а когда эта работа была выполнена, я отменил свое первоначальное распоряжение и предложил выровнять площадку на месте котлована». (Шкирятов. Это относится к работе Комарова.) Дальше он перечисляет ряд конкретных фактов, каким образом, он срывал строительство бань, прачечных и т. д. и т. п.

Как видите, и к такому тихому ведомству, как Наркомхоз, который возглавляется т. Комаровым, вредители, троцкисты и правые — имеют прямое отношение. (Молотов. Хорош гусь был и зам. наркомхоза Владимиров, арестованный еще до этого. Хорош был гусь!) Это просто жулик. (Молотов. Года два был замом наркома.) Года два был замом наркомхоза, которого мы арестовали в прошлом году и он оказался просто жуликом. (Голос с места. В Одессе был троцкистом. Столяр. Он ушел и по линии Наркомхоза работает... Далее не слышно. Шкирятов. Сволочь отчаянная, а т. Столяр настаивает, чтобы в партии его восстановить.) С чем и поздравляем т. Столяра. (Каганович. Значит, хорош жулик, что успел удрать.)

Разрешите остановиться более конкретно на ведомстве Наркомвода. Я думаю, что здесь т. Пахомов немножко поскромничал, чуть-чуть, у него гораздо хуже дела обстоят на самом деле. Я хочу привести ряд фактов в дополнение к этому выступлению т. Пахомова, которые характеризуют, что положение в Наркомводе требует чрезвычайных мер для того, чтобы выправить то положение, в котором они сейчас очутились. Прежде всего, я хочу назвать положение с этим делом. У нас вскрыты организованные группы в Москве в центральном аппарате, в Горьком, в Новосибирске, в Красноярске, в Иркутске, в Семипалатинске, в Ростове-на-Дону, в Киеве, в Гомеле, в Ленинграде, в Перми, в Хабаровске, в Куйбышеве, в Баку,— т. е. нет почти ни одного речного или морского пароходства, которое бы не было задето вредительской, шпионской, диверсионной деятельностью правых или троцкистов.

Нами арестованы в центральном аппарате 23 чел. во главе с некоторыми большими людьми из аппарата, по Московско-Окскому пароходству заместитель начальника пароходства Самарцев — он сознался, в Верхне-Волжском пароходстве — Кувшинов — заместитель начальника пароходства — он сознался, Сердюков — по Днепровскому пароходству, по Двинскому пароходству — начальник пароходства Голованов — сознался, по Северо-Западному пароходству бывший начальник пароходства Шейбухов, по Камскому пароходству — во главе с начальником пароходства — Югов и Куликов, по Куйбышевской группе — Батурин, в Баку — Савиных, в Ростове — Даниченко и т. д.

Фактически кто заложил эту организацию? Заложил ее Угаров, известный профсоюзник, троцкист (Голоса с мест. Правый. Ударов, видимо.) и затем Быстров, который потом возглавлял ЦК профсоюзов, тоже правый. По директивам Томского они организовали все эту группу, по директивам Томского они вошли в блок с троцкистами и вместе с ними проводи-

{26}

ли вредительскую работу. Вот, например, что показывает бывший председатель ЦК союза Быстров относительно директив Томского: «В практической контрреволюционной работе у нас был полный контакт с троцкистами... О договоренности с троцкистами о совместных действиях я знал от Томского. В начале осени 1934 г., в разговоре с Томским, я вспомнил наших общих с ним знакомых троцкистов. Он спросил, где сейчас Ищенко — бывший председатель ЦК Союза водников... я ответил. Томский сказал: «Ими не надо пренебрегать. У нас с троцкистами блок (правда, временный), враг у нас общий и делать нам нечего. Надо объединить силы, конечно, не сливаясь организационно, и тогда удар будет более концентрированный». Ищенко тоже подтвердил все эти показания.

Кто же осуществлял руководство из центра? Два человека, которые непосредственно направляли дело: Томский и Рыков. Я не мог привести этих показаний раньше, потому что они получены только вчера, которые прямо показывают, что Рыков непосредственно руководил вредительской, диверсионной деятельностью на водном транспорте вместе с Томским. Вот, например, тот же Быстров показывает: «Рыков спросил меня: «Вы тот Быстров, который работал в Союзе водников?» Когда я ответил Рыкову, что я был председателем ЦК Союза водников, он сказал: «Михаил Павлович рассказывал мне о вас, вас он хвалит, вашей работой доволен. Что вы делаете теперь?» Я ответил, что работаю но строительству. «Я о другом»,— сказал Рыков. Я понял, что он спрашивает о работе в организации правых, и сказал ему: «Михаил Павлович поручил мне восстановить старые мои связи, я это сделал. У меня ведь остались еще связи в водном транспорте, сейчас они проводят работу со мной вместе. Я втянул и некоторых местных работников». Рыков прервал меня: «А люди крупные?». Я ответил, что вовлекал ответственных работников, начальников управлений, отделов, что на водном транспорте они проделали уже многое. «Михаил Павлович,— сказал Рыков,— мне говорил. Ну, что же, отлично. Работайте, только передайте вашим, чтобы действовали порешительней, а то у нас так: поболтать, побрюзжать любим, как до дела — в сторону. Надо решительней».

Каковы же планы, товарищи, были у них, у вредителей? Как рассказывает Быстров и все остальные арестованные, Бовин в том числе и все перечисленные мною, все они рассказывают одно и то же, планы были: срыв плана перевозок, увеличение аварий, срыв ремонта судов, вывод из строя судов, запущенность путевого хозяйства, развал диспетчерской работы, срыв мер по освоению мелких рек и т. д.

Я пока что хочу остановиться на авариях, потому что через аварии, мне казалось, ведомство Наркомвода, которое возглавлял Н. И. Пахомов, могло бы давно уже вскрыть кое-что. Я назову только количество аварий в 1935 и 1936 годах. Вот по пяти пароходствам: по Волжско-Камскому в 1935 г. было 1846 случаев аварий, а в 1936 г. только до 1 октября зарегистрировано 2.849 (Голос с места. А он докладывал, что уменьшилось.) По Верхне-Волжскому пароходству за 1936 г. было 963 аварии, против 576 случаев аварий в 1935 году. В Западно-Сибирском пароходстве на 1.Х.36. г было 1866 против 1610 в 1935 г., Северное пароходство в 1935 г.— 1018, а на 1.Х — 1590 аварий.

Расследование случаев этих аварий проводилось во всех случаях. Как сейчас показывают, много и диверсионных актов и аварий было проведено по сговору с контрреволюционными троцкистскими организациями. Часто люди, проводившие аварии и диверсии, входили в комиссии по расследованиям аварий и поэтому замазывали все. Даже в тех случаях, когда приходили люди нейтральные, Наркомвод ни разу не проводил расследование таким образом, чтобы дать хотя какую-нибудь зацепку Наркомвнуделу.

Тут в порядке самокритики разрешите сказать, что и органы Наркомвнудела очень плохо работали в этом деле. Транспортный отдел работал очень плохо. Они могли бы, зацепившись за ряд наиболее вопиющих случаев, катастроф и диверсий, могли бы, зацепившись, кое-что вытянуть дальше. Было несколько случаев прямых диверсий.

{27}

Вот, например, в результате диверсии в Енисейском пароходстве было выведено из строя семь судов: «Ян Рудзутак», «Колхозник», «Северный», «Обь», «Сталин», «Илим», «Арон». В Западно-Сибирском пароходстве, по показанию арестованных, пять судов было сознательно выведено в результате диверсий.

Конкретно эти диверсии проводились следующим образом. Например, показание одного из диверсантов, члена троцкистской контрреволюционной организации Рослякова, в Красноярске. Он показывает следующее: «На протяжении 1931–1936 гг. по прямой директиве Сидельникова троцкист Дементьев, плавая капитаном ряда судов, систематически совершал аварии, рассчитанные на то, чтобы сорвать план перевозок. Дементьев в 1932 г. произвел крупную аварию парохода «Ян Рудзутак». Последствиями аварий явился материальный ущерб, исчислявшийся свыше 200 тыс. рублей. В 1933–1935 гг. Дементьев учинил аварии путем длительных посадок на мель пароходов «Колхозник», «Северный» и «Обь», на которых он плавал».

Таковы, товарищи, некоторые факты из вредительско-диверсионной деятельности троцкистов и правых на водном транспорте. После этих фактов, я должен сказать, что, конечно, речь т. Пахомова была более чем скромная. (Смех, шум в зале.) Я думаю, что ему не следовало бы стесняться, а сказать гораздо более полным голосом и сделать соответствующие выводы.

Я, товарищи, немножко затянул, я могу по каждому ведомству кое-что рассказать. (Голоса с мест. Расскажи, полезно. Молотов. По Наркомлегпрому. Голоса с мест. Накромлегпромом интересуются. Молотов. Тут т. Любимов что-то сидит и молчит. Голос с места. Он считает, что у него нет вредительства. Любимов. Я записался, товарищи, прошу дать мне слово.) По Наркомлегпрому, товарищи, я должен сказать следующее, что мы только сейчас, по существу говоря, начинаем разворачивать дело по Наркомлегпрому, хотя по этому ведомству у нас осуждено довольно значительное количество — 141 человек из активных вредителей и диверсантов, из которых довольно значительная группа расстреляна по постановлению суда. (Любимов. Это на периферии.) А вас не касается периферия? (Голос с места. Он не отвечает за периферию.) За периферию он не хочет отвечать, это не его дело.

Так вот, товарищи, я должен сказать прямо. Мы пока что подбираемся к Наркомлегпрому, по-настоящему еще за жабры не взяли. Но у нас есть основания полагать, что мы тут нападем на очень крупную организацию шпионско-диверсионную, которая из года в год проводила работу в аппарате Наркомлегпрома. Тем более было легче проводить, что мы здесь имеем чрезвычайно заскорузлые кадры ведомственников, причем с примесью всяких текстильных уклонов, текстильного патриотизма (Голос с места. Правильно.), которые были использованы троцкистами, правыми вовсю, в особенности правые здесь пользовались.

Мы имеем сейчас конкретные факты вредительства по Иванову, в Ленинграде и в ряде других мест. Например, в Ленинграде на швейной фабрике вскрыта наряду с террористической группой, группа, которая занималась и вредительством, которая систематически выпускала массовый брак продукции, довела цех швейной фабрики просто до развала, и вся работа провалилась. Кроме прочего проводила работу по срыву стахановского движения, всячески дискредитировала стахановцев. По кожевенной промышленности, по линии Госсуррогата, мы имеем ряд материалов, характеризующих развал. Главным образом, вредительство проводилось в Иванове. Мы имеем довольно крупные факты вредительства. И что важно, важно то, что вичугские события были организованы, по показанию арестованных, правыми, которые использовали меньшевиков в этом деле, но руководили этим делом непосредственно правые. Последние продовольственные и всякие «затруднения», искусственная организация всяких очередей, тоже были организованы правыми. Таким образом, по Наркомлегпрому мы имеем громадную уйму фактов, показывающих, что в Наркомлегпроме не все благополучно.

{28}

Я Наркомлес опускаю, хочу остановиться еще на одном ведомстве, которое отличается большой скромностью, я имею в виду Наркомсовхозов. (Постышев. По Наркомзему парочку слов сказать надо, организация важная.) По Наркомзему тоже имеется уйма фактов. В Наркомземе имеется вредительских и диверсионных групп очень много. (Голос с места. И правые там есть.) Вряд ли я буду здесь перечислять факты. По Наркомзему мы имеем следующее: по Харьковской области М. дает показания, что они занимались вредительской деятельностью в сельском хозяйстве. По Киевской области и вообще по всей Украине дают показания все арестованные и в Азово-Черноморском крае, говорит Одинцов, что на Украине существовала довольно разветвленная организация правых, которая сомкнулась с националистами и с троцкистами. (Постышев. Правильно.) И которая проводила фактически вредительство в сельском хозяйстве. (Постышев. Корни здесь имеются в аппарате Наркомзема.)

А теперь, разрешите по Наркомсовхозов некоторые факты. Мы довольно крупных работников арестовали. Как известно, работал там небезызвестный Преображенский, затем работал Пекирь-Орлов, старый знаменитый зиновьевец, Рубинчик, бывший директор совхоза «Гигант», бывший нач. планово-экономического управления. (Голос с места. Этот знаменитый Рубинчик.) Южак — директор совхоза и ряд других работников Наркомсовхозов. Мы здесь, товарищи, наряду с общими сведениями, которые мы имеем по вредительству, диверсиям и т. д., которые были проведены по линии Наркомсовхозов, в особенности в части запутывания финансового положения Наркомсовхозов, мы имеем здесь следующие конкретные факты, которые троцкисты использовали не только для организации диверсии, но и для повстанческой работы.

Вот, например, диверсионные акты, которые были произведены по таким краям и областям: по Западной Сибири, Азово-Черноморскому краю, Саратовскому, Челябинскому. Например, в свиносовхозе «Восход» Челябинской области вскрыта группа в составе пяти человек, во главе этой группы был Дубасов, в 1935 г. исключенный из партии, Лободин, техник-свиновод, Коновалов — бригадир и т. д. Они занимались вредительской деятельностью тем, что давали негашеную строительную известь в качестве подкорма свиньям, которые потом дохли, наконец, подожгли совхоз.

Таким образом, в Наркомсовхозе положение не лучше, чем в других ведомствах, а похуже, и тем более непонятна скромность т. Калмановича, который пытается пройти вокруг этого дела и отмолчаться.

Вот, товарищи, я привел по отдельным ведомствам ряд фактов. Здесь речь идет не о том, что мы поставили доклады двух ведомств, речь идет о том, что мы имеем в каждом ведомстве отдельные диверсионные, шпионские, вредительские акты, которые должны быть учтены для того, чтобы перестроить работу ведомств и чтобы ведомства выступили здесь и, по крайней мере, нам сказали, что же они собираются делать. Конечно, товарищи из каждого ведомства могут рассказать здесь немало о своих достижениях. (Голос с места. Сейчас не об этом идет разговор.) Да, сейчас не об этом идет разговор.

Но я хочу сказать, что нельзя все факты относить к троцкистам, нельзя говорить, что троцкисты внедрились во все организации и представляют реальную силу. Чепуха это, конечно. Эти силы невелики, вредительская деятельность не ахти как нас может откатывать назад от наших достижений, но тем не менее, чтобы двигаться быстрее и в особенности без того, чтобы не видеть этих дел впредь, мы должны на это обратить серьезное внимание, иначе мы будем двигаться вперед медленно.

{29}