Вопросы истории, 1994, № 6 

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АРХИВ XX ВЕКА

Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года

1 марта 1937 года. Вечернее заседание

Андреев (председательствующий). Слово имеет т. Эйхе. Следующий. Любимов.

Эйхе.

Товарищи, проект резолюции и доклады т. Молотова и т. Кагановича с большевистской четкостью вскрыли и вскрывают недостатки в нашей работе. В докладах и резолюции даны исчерпывающие указания, как изжить эти крупнейшие недостатки. Мы в Западной Сибири вскрыли много вредителей и вскрыли вредительство раньше, чем в других краях, но мы сильно опоздали с вскрытием этих подлых врагов.

Четыре особенности Западно-Сибирского края должны были заставить нас быть более бдительными. Во-первых, Кузнецкий бассейн, его особое народнохозяйственное значение. Во-вторых, исключительное оборонное значение Кузбасса должно было заставить нас, работников Западной Сибири, быть гораздо более бдительными, чем мы на самом деле оказались. В-третьих, то, что в наш край присылались враги и чуждые элементы (троцкисты, правые, а потом переведенные в порядке очистки западных и восточных границ), должно было заставить нас быть гораздо более бдительными, чем мы на самом деле оказались. И четвертое условие — то, что идея Урало-Кузнецкого комбината была выдвинута т. Сталиным и с успехом осуществлялась под непосредственным его руководством и при непосредственной помощи ЦК, вызывало особую ненависть врагов,— это должно было заставить нас также быть гораздо более бдительными, чем мы оказались на деле.

Какая ненависть против строительства Урало-Кузнецкого комбината была у троцкистов, у зиновьевцев, у всей этой сволочи, видно из показаний Пятакова и показаний Шестова. Вот что Шестов говорил, инструктируя Строилова. Он говорил: «Мы здесь (т. е. в Кузбассе) заложили такие фугасы, что они долгое время будут рваться очень чувствительно, и мы посмотрим тогда, как сталинцы будут объяснять это рабочим». Чувствуется в этом показании вся их бешеная ненависть против нашей партии и против успешных побед социализма. В Западной Сибири мы начали вскрывать вредительство раньше, чем в других областях. Но если бы мы учли эти условия, если бы мы по-настоящему подошли к каждому факту проявляющихся безобразий, если бы мы к отдельным безобразиям не подходили делячески, то врагов можно было вскрыть значительно раньше.

{3}

Возьмем как пример шахту им. Кирова, являющуюся крупнейшей шахтой Ленинского рудоуправления. За 1936 г. на этой шахте было 1500 аварий с механизмами — целый конвейер повседневных аварий с механизмами. Местные организации все это видели, крайком это знал и видел. Но каждая такая авария нам объяснялась делячески: то кадры молодые, то недосмотр, то не хватило нужных запасных частей, то, оказывается, металл плохой был,— и так одна авария на другую наслаивалась, и все это объяснялось делячески. А мы верили, мы не оказались на той высоте, на которой должны были быть, если бы мы помнили неоднократные указания т. Сталина, в частности, помнили бы его указание на XVI партийном съезде. Вот что т. Сталин говорил о наших трудностях: «Что же из всего этого вытекает? Из этого вытекает, прежде всего, что наши трудности являются не трудностями мелких и случайных «неполадок», а трудностями классовой борьбы. Из этого вытекает, во-вторых, что за нашими трудностями скрываются наши классовые враги, что трудности эти осложняются отчаянным сопротивлением отживающих классов нашей страны, поддержкой этих классов извне, наличием бюрократических элементов в наших собственных учреждениях, наличием неуверенности и косности в некоторых прослойках нашей партии».

Мы забыли эти четкие указания и мы позволили себе объяснять конвейер аварий по-делячески. Мы настолько сейчас вооружены, такая у нас мощная техника, такие прекрасные кадры энтузиастов, что у нас не может быть конвейера «неполадок». Мы забыли, что за каждой аварией, за каждым случаем конвейера неполадок надо искать руку классового врага. Мы давали возможность усыплять нас деляческими объяснениями, и это является главной причиной, почему мы поздно вскрыли вредительство.

Несколько слов о работе центральных учреждений, центральных наркоматов. Мне кажется, что, говоря о вредительстве и о необходимой борьбе с вредительством, товарищи, которые выступали из центральных учреждений, обходили основные вопросы своей работы. Вот я начну с т. Гуревича, который выступал здесь вчера. Мне кажется, что он в порядке самокритики мог и должен был сказать гораздо больше.

Первое, что необходимо отметить как крупнейший недостаток в работе всех главков Наркомтяжпрома и других наркоматов, это то, что нет контроля главков над местными предприятиями, нет контроля над своими фабриками и даже целыми комбинатами. Я укажу как на пример на Кузбасс, который является немаловажной единицей во всей промышленности Союза. Кузбасс является крупнейшей угольной базой, и вот начиная с 1934 г. по 1937 г. из главка к нам в Кузбасс не приезжал ни один человек, который бы авторитетно проверил на месте работу, дал бы критику работы, помог бы проверить и вскрыть недостатки.

Вот возьму другой главк, скажем, главк цветной металлургии. Мы имеем довольно большую цветную металлургию. По производству цинка мы занимаем в Союзе большое место, большой удельный вес. При тебе, кажется, т. Косиор, мы начали строительство Беловского цинкового завода. (Косиор. Да, да.) Этот Беловский завод является одним из мощных цинковых заводов в Союзе. За последние годы хотя бы кто-нибудь из главка приехал и проверил, как обстоит дело с производством цинка? Я утверждаю, что мы имеем здесь неблагополучие как по части извлечения цинка, так, особенно, в отношении техники безопасности.

Третий главк, который возглавляет т. Гуревич. За 3 года — 1935, 1936, 1937, т. Гуревич был у нас на Сталинском металлургическом заводе всего только один раз. То же самое касается главков и других наркоматов. Контроля главков над работой крупных производственных единиц на местах почти не существует. Их контроль только бумажный. Получают записки с мест от директоров, кое-что прочитают, кое-как ответят, но настоящего контроля нет. Это один из важнейших недостатков, который должен быть во что бы то ни стало устранен.

Второе. Есть решение Совета Народных Комиссаров, есть решение, если не ошибаюсь, пленума ЦК насчет того, что всякое строительство

{4}

должно производиться только после утверждения проектов. (Шкирятов. Правильно, есть такое решение.) До сих пор продолжается строительство крупнейших и важнейших объектов с грубейшим нарушением этого элементарного правила. Укажу как пример на Кемерово. Кемерово — это крупнейшая стройка. Мало об этой стройке говорится, но это крупнейший химический комбинат. Укажу как пример по азоту. При пуске на полную мощность Кемеровского комбината он должен дать 50% производства азота всего Союза. А что такое азот, это военные товарищи и остальные товарищи тоже знают, подсказывать не надо.

Так вот, это строительство, в которое вложено уже более 250 млн. руб., до сегодняшнего дня не имеет утвержденного проекта. До сегодняшнего дня мы строим и не знаем, правильно ли мы строим или неправильно. Это дало возможность банде Норкина — Дробниса легче укрываться и орудовать, зачастую им удавалось прикрываться тем, что «вот мы получили новые указания, новые чертежи из проектной организации». Общего генерального проекта нет, нет возможности подвергнуть контролю, критике все запроектированное со стороны честных инженеров, и подчас приходилось верить на слово тому, что говорили арестованный вредитель главный инженер Карцев, Норкин и его банда. Они часто свои действия оправдывали тем, что будто бы получили новое указание из проектной организации.

К каким возмутительным фактам это приводило, всем известно, и как частный факт я приведу такой пример. Бронированного кабеля не хватает очень многим предприятиям и многим стройкам. Так вот, на Кемерово 24 км бронированного кабеля было закопано в землю бесполезно. При остром дефиците кабеля бесконтрольность и отсутствие проекта привели к тому, что 24 км кабеля вредительски закопаны в землю. Нарушение решения о запрете строительства без проектов надо прекратить самыми решительными мерами.

Должен сказать еще несколько слов насчет ВЦСПС. Как это ни странно, но до сих пор, до 1937 г., в ВЦСПС находится такая организация, как «Котлонадзор». (Шверник. Нет такой организации.) До сих пор эта организация находится у тебя, т. Шверник, и работает по инструкции, изданной в 1928 году. На крупных предприятиях нет уже тех систем котлов, которые тогда были, когда издавали инструкцию, а «Котлонадзор» «работает» по этой инструкции. Это пример той заскорузлости, которая у нас имеет в ряде организаций.

Два слова — о такой организации, как инспекция по технике безопасности в Наркомтяжпроме. Это важнейшая организация, от работы которой зачастую зависит жизнь многих рабочих и безопасность работы. Сейчас эта организация находится в таком немощном состоянии, что в лучшем случае представляет собой какой-то статистический отдел, который фиксирует те или другие данные, сообщаемые с мест. Никакой работы, которая заставляла бы директоров и заведующих шахтами проводить элементарнейшие мероприятия по безопасности, эта инспекция не ведет. И мне кажется, что Наркомтяжпрому нужно решительно эту работу перестроить. (Андреев. Пора кончать. Голоса с мест. Продлить ему еще, ведь все-таки Сибирь выступает. Андреев. Еще 5 минут вы имеете.)

Где оказались главные очаги вредительства в Западной Сибири? Самое крупное вредительство вскрыто уже по химии, по Кузбассу. Наиболее распространенными методами работы вредителей мы считаем дезорганизацию вентиляции. По всем шахтам вентиляция оказалась дезорганизованной. Между собой вредители говорили: надо поставить рабочих-стахановцев в такие условия, чтобы они воздух с собой в кармане приносили. При таком положении с вентиляцией мы имеем систематические угары рабочих. Повседневным явлением было большое количество несчастных случаев с рабочими, и это самое больное место. Опять-таки укажу на шахту им. Кирова, где работает 3 тыс. человек. За 1936 г. на этой шахте было 1600 несчастных случаев. Из 3 тыс. рабочих 1600 так или иначе пострадали. Я здесь, правда, привожу цифры и самых небольших несчастных случаев, самых легких. (Голос с места. Все, которые регистрировались.) Да, все,

{5}

которые отмечены в медицинском пункте. Эти цифры являются возмутительными и говорят о том, что это явления не случайные.

Когда мы начали докапываться по этой шахте, в чем дело, оказалось, что во главе ее сидел троцкист-вредитель, который сознательно избрал своим методом вызывать недовольство рабочих всякими провокационными путями. Второе, что выявлено — это укрытие запасов. Всем известно, что наиболее эффективна работа на верхних горизонтах. И вот вредители укрывали запасы верхних горизонтов, показывали по маркшейдерским планам, что там все выработано. При проверке, которую мы проводим, при сличении маркшейдерских карт с показаниями живых людей мы вскрыли 3 млн. скрытых запасов. Только по одной шахте 3–3-бис обнаружено скрытых запасов 770 тыс. тонн.

Третий момент — это отставание подготовительных работ. Вот сюда враги направляли концентрированный удар. Они прекрасно понимали, что при отставании подготовительных работ всегда возможно сорвать организацию труда, подорвать стахановское движение. Если подготовительные работы отстают, то нет и фронта работ. Это самое чувствительное место, это дает возможность сорвать стахановское движение, сорвать угледобычу.

Несколько слов о назначении людей. Назначение людей из центра, по-моему, за последнее время проходило не всегда правильно. Наркоматы почти не привлекали местные организации к вопросу, кого куда назначить. Как правило, наркоматы не проверяли свои кадры через местные организации. Возьмите Наркомтяжпром, Наркомлегпром и другие центральные наркоматы: через местные организации проверки их кадров не было. Мне кажется, это крупный недостаток в работе наркоматов. Делячество и успокоенность принесли нам много вреда, и мы должны по-большевистски извлечь все уроки, чтобы пойти еще более быстрым темпом вперед.

Андреев. Слово имеет т. Любимов.

Любимов.

Товарищи, руководство наркомата считало с самого начала выявления троцкистов-вредителей, в особенности в момент процесса, что, несомненно, система легкой промышленности, предприятия легкой промышленности охвачены вредительством и охвачены троцкистскими щупальцами довольно широко. Ошибка моя заключается в том, что следовало бы с соответствующими организациями, в частности с т. Ежовым, поговорить и справиться, как идет дело выявления троцкистов и их вредительства по нашим организациям.., (Голос с места. Справиться у других, как идут дела у вас?) что выявлено органами Наркомвнудела, чтобы повести борьбу по пути выявления их работы и устранить ошибки с нашей стороны, со стороны наших организаций.

Надо сказать, конечно, что мы не чувствовали этого так остро, не выявили этого сразу в такой широкой и глубокой политической и конкретной постановке, как это поставлено в тезисах здесь, на пленуме ЦК. Но мы все же за последнее время вместе с местными и партийными организациями выявили ряд моментов вредительства и ряд вредительских организаций и за последнее время не раз обсуждали конкретные вопросы, конкретные наши предприятия и стройки, где это вредительство выявлено или где его можно предполагать. (Эйхе. Вы доказывали, что в легкой промышленности нет вредительства, что оно в тяжелой промышленности, в НКПС.) У нас оно в первое время не выявилось в столь резкой форме и на столь важных предприятиях, как там... (Хрущев. Мне же доказывал.)

У ряда наших работников и сейчас есть такое представление, что... (Голос с места. У нас — слава богу.) у нас, слава богу, в такой форме вредительство не выявилось. Еще сейчас у ряда работников существует такое представление. Когда говоришь — нет ли? Или когда обсуждаешь отдельных лиц, есть стремление уменьшить, замазать этот вопрос. У нас и в центральном аппарате были и правые и троцкисты, возможно, вредили и вредят, а не только на местах. Я, конечно, отвечаю как за работу центрального аппарата, так и за работу на местах.

У нас работал Смирнов Александр Петрович, у нас работал до последнего времени Максимов, довольно известный правый. У нас работал до

{6}

последнего времени Мамаев, партком его из партии исключил и мы сняли его с работы. У нас работал Докучаев, бывший несколько лет тому назад секретарем Пятакова. У нас работала Чернышева, известная профсоюзница. У нас работал Полосков, также оказавшийся троцкистом, бывший директор Трехгорной мануфактуры здесь, в Москве.

Я должен заранее сказать, что от всех этих людей не было видно положительной работы. Максимов не вел почти никакой работы, и вопрос о его увольнении ставился не раз. Мы сняли его с работы. Мамаева сняли, не раз обсуждали вопрос о его работе. Лазарь Моисеевич очень красочно говорил: посмотришь в глаза и чувствуешь, что чужой человек, огонька нет, души нет в работе. Сняли его с работы. (Молотов. Из-за отсутствия огонька?) Плохо работал и член партии плохой, исключили из партии и сняли с работы. Он подбирал или вербовал троцкистов в подчиненные ему организации или потворствовал этому делу. Чернышева... (Шкирятов. У ней-то огонек есть.) работала на Украине и развалила украинский хлопкоочистительный трест.

У нас на предприятиях оказалось также несколько шпионов. На льняной фабрике в Костроме — Стефанский, бывший член польского сейма, кажется, бывший коммунист, оказался шпионом. Направлен он к нам по путевке промотдела Центрального Комитета. (Голос с места. И что же дальше?) Его арестовали. Я не снимаю с себя вину, что мы заблаговременно его не проверили и не выявили. (Каганович. Центральный Комитет посылает людей, а мы обязаны проверять их каждый день.) Правильно. Луковецкий — директор фабрики «Победа» № 2 в Ленинграде — польский шпион, работал лет 6 на фабрике. Верба — студент текстильного института, также польский шпион.

По какой линии, по нашим предположениям, могло пойти у нас вредительство? По линии работы важнейших предприятий, это и подтвердилось дальнейшим расследованием.

Резиново-подошвенный комбинат в Калинине — одно из важнейших предприятий. Проект этого комбината был составлен проектной конторой резиновой промышленности, которой руководил Биткер. Оказалось, что самый проект страдает существенными дефектами, и если бы этот комбинат был построен по этому проекту, то его пришлось бы значительно перестраивать. Сейчас здание комбината строится и все эти вредительские наметки устраняются. На этом же комбинате директором оказался некий Громов — троцкист, как потом обнаружилось, который проводил свою вредительскую работу. Помимо всякого рода неполадок, которые у него там имелись, он также тормозил работу, создавая склоку на комбинате. Громов — старый работник кожевенной промышленности, хотя раньше работал в органах Наркомвнудела и числился в резерве НКВД. (Движение в зале.) При обыске обнаружилось, что он не коммунист, что он присвоил партийные документы своего брата. При обыске у него нашли портреты Троцкого, Зиновьева, Каменева и Николая вместе с царицей. (Голос с места. Подходящая компания! Смех.)

Одной из вредительских организаций троцкистского порядка, куда входили также и правые, была организация на Барнаульском хлопчатобумажном комбинате. Во главе этого комбината стоял Гольдберг — человек Томского, он был управляющим делами в ВЦСПС. При осуществлении вредительской работы Гольдберг организовал компанию из троцкистов и правых. Там обнаружилось до 20 человек троцкистов и всяких вредителей. В строительстве комбината были обнаружены крупные дефекты. Строительство было начато так поспешно, что грунт не обследовали, а он оказался лёссовой почвой, это грозило оседанием и даже обвалом. Вредители хотели сорвать ТЭЦ, устраивали несколько раз аварию котлов, вредители перерубили провода высокого напряжения в действии — тут работали люди опытные.

Никакого стахановского движения не было на Сибирском комбинате, кадры не были организованы, не были подготовлены. Сейчас комбинат принимается, строительство его запоздало на 4–5 месяцев из-за всякого

{7}

рода недоделок и переделок, что было связано с вредительством. Комбинат можно пустить на полную его мощность, но вследствие гнилого отношения к кадрам, вследствие безобразного отношения к подготовке кадров и их закреплению создалось такое положение, что на комбинате нет подмастеров. Мы должны будем послать из центра 20–30 человек подмастеров для того, чтобы можно было наладить работу комбината. Гольдберг был, несомненно, связан с Томским.

Вредительство не всегда выражается в явных действиях. Мы при рассмотрении вопроса о работе отдельных предприятий, когда эти предприятия работали плохо, ставили перед собой вопрос, нет ли здесь вредительства? Но объясняли это большей частью косностью людей, их недобросовестностью и т. д. Саботажников стахановского движения мы немало сняли; снимали директоров, сменяли техноруков и т. д. Но несомненно, что неполадки и. носили во многих случаях другой характер, характер вредительства. Огромное количество брака, иногда достигающее, как, например, в Егорьевске, 45%, по комбинату в Барнауле — 50%, несомненно, является не только следствием плохой работы, небрежной работы, бюрократического отношения: эти факты надо рассматривать как вредительские акты. (Ежов. Что-то Носов на тебя смотрит с удивлением.) Ряд предприятий есть и по Ивановской обл. и по Московской обл., которые именно с этой точки зрения надо пересмотреть.

По льну. Лен у нас очень отстающая отрасль, и нас очень заботит, что там также возможно вредительство. При конкретном посещении фабрик, где я был в прошлом году, например, на Яковлевском льняном комбинате, выяснилось несомненное неблагополучие. Там есть инженер Кокин, который проходил по процессу Промпартии по текстильному вредительству. Так с первого взгляда как будто не заметишь, что и как, а на самом деле отношение к работе вредительское. Вообще старые работники, проходившие по процессу Промпартии, которые нами были оставлены на работе, не показали себя в большинстве случаев хорошими хозяйственниками, не показали себя людьми, которым нужно доверять и оставлять на деле. Кокин был главным инженером. При беглом осмотре видно, что машины работают не полностью, сопряженности между машинами нет никакой, стахановское движение и оплата труда, повышение производительности труда не были организованы в должной мере. Сняли мы этого Кокина с должности главного инженера, оставили вообще инженером, теперь там авария была, пожар был. Надо эти случаи рассмотреть особо, не являются ли они случаями вредительского порядка.

Докучаев — бывший секретарь Пятакова — работал у нас в Управлении новолубяных культур, заведовал сектором капитального строительства. Проверил я сейчас с проектными организациями и с Управлением новолубяных: оказывается, что площадки для строительства заводов, которые выбрал Докучаев, являются вредительскими. Выбраны площадки, где нет воды или других условий, а там предполагалась мочка стеблей, надо много воды. И вместо стоимости каких-нибудь одного миллиона рублей завод на площадках, выбранных Докучаевым, мог бы обойтись значительно дороже.

По хлопкозаготовкам и хлопкозаводам: там мы исправляем сейчас работу злостных троцкистов Рейнгольда и Харитонова. Они уничтожили в свое время почти все мелкие заводы, а их было до 600. Рейнгольдом и Харитоновым эти заводы снесены или переданы каким-нибудь другим организациям. У них был план — уничтожить все мелкие и средние заводы и построить новые. В г. Туркестане (Казахстан) построен такой завод — вместо 4-батарейного построен 12-батарейный, который загружен лишь на 30%, и приходится возить сырец из самых далеких краев. Эти же троцкисты почти ликвидировали линтеровку семян. Когда к нам в НКЛП два года тому назад перешли заводы, я обнаружил это преступное дело — что не линтеруют семена. Даже и сейчас еще буквально приходится бороться, чтобы линтеровка проводилась полностью. Говорят, машин нет; говорят, двигателей нет и т. п., тогда как машины и двигатели есть у хлопкосуши-

{8}

лок, можно их перенести, передвинуть часть тракторов. Дальше, вся эта путаница с хлопковыми семенами, уничтожение севооборота также были актом вредительства этого Рейнгольда. Теперь мы эти ошибки исправляем.

Головотяпства, граничащего с вредительством, а вернее, головотяпства, которое фактически имело под собой вредительскую установку и которым вредители руководили, у нас было очень много в прошлом и сейчас еще есть. Я укажу вам, например, на следующее: в льняной промышленности все вспомогательные цеха — ажурный, по вышивке всяких салфеток, полотенец и пр.— были ликвидированы, и машины эти были выброшены. Затем станки, которые ткали узорчатые ткани, скатерти и проч., скажем, в Вязниках, Муроме выбрасывались с 3 этажа. Это было в 1928–1930 годах. Теперь мы эти машины вновь устанавливаем и цеха вновь организуем. Считалось, что ажурная строчка, салфетки с рисунком — это буржуазный предрассудок. (Каганович. Тов. Любимов, по старой памяти скажи, ремонт оборудования и все эти факты — это является центральным вопросом, а здесь наверное вредительство было. Спроси всех текстильщиков, они тебе скажут, что это центральный вопрос. Голоса с мест. Правильно!) То же самое проделано было в шерстяной промышленности, когда в целях рационализации отделочных цехов ряд машин, которые давали лучшее качество товара, был выброшен. Теперь, с 1934 г., это дело восстановлено.

Вредители-троцкисты обнаружены, из того, что нам удалось выявить, на ряде строек — в Киеве, на стройке искусственного шелка и в Калинине, на резиновом комбинате. В Киеве весь состав работников, Максимов и др., были поставлены троцкистом Радковым — зав. отделом кадров Киевского обкома. Этот Максимов развалил дело, оказалось, что железобетонная конструкция была так запроектирована, что постройка могла рухнуть.

В Тифлисе на стройках был Квачадзе — троцкист, он был связан с Мдивани; есть подозрение, что он растратил 2–3 млн. руб. по директиве Мдивани. Теперь это выясняется. В Кутаиси на стройке был троцкист Цитлидзе. Надо посмотреть проектные организации — у нас очень часто в проектах есть завышение стоимости строительства, которое граничит с вредительством. Укажу, например, на Сибирский трикотажный комбинат. Только на одно жилстроительство здесь запроектировано было 98 млн. рублей. Мы сразу же это дело снизили до 58 млн. рублей. Правда, там очень сложный комбинат — и прядильно-шерстяной, и ткацко-шерстяной, и всякое хлопчатобумажное дело.

По кокономотальной фабрике в Намангане было запроектировано сначала на жилстроительство 23 млн. руб., по камвольному комбинату Ланцуцкого — 57 миллионов. Вместо 57 млн. мы дали 20 млн., а вместо 23 — 10 миллионов. Я бывал не раз в Намангане и знаю, что никаких там крупных предприятий нет, есть рабочие из местного населения, не строить же жилищ на 23 миллиона. Строительно-проектные организации рассчитывают это все по всяким нормам, по всяким условиям и иногда доводят это дело до абсурдного предела. (Михайлов. А по искусственному шелку?) Меня спрашивает т. Михайлов про искусственный шелк. По искусственному шелку мы, несомненно, имели здесь руку Пятакова. (Михайлов. А о кадрах?) Все переговоры об искусственном шелке, о технической помощи и пр. были в руках Пятакова. У нас кадры по искусственному шелку взяты из тяжелой промышленности.

Но дело не только в этих отдельных вскрытых сейчас актах вредительства на отдельных предприятиях. Те недоработки, на которые указывал здесь т. Антипов, это отдельные разрозненные факты. Недочетов и недостатков в нашей работе неизмеримо больше. И первый — это так называемое предельчество. Только благодаря стахановскому движению мы выполнили план 1936 г. и перевыполнили на 4,5%. В нынешнем, 1937 г. мы должны достигнуть более высокой ступени, должны поднять еще более высоко нормы выработки. В прошлом, 1936 г. промышленность дала большой прирост — 34,5%, нынче, в 1937 г. они должны увеличить продукцию на 22%. Эти 22% создают для промышленности большое напряжение, она

{9}

должна проявить большую энергию, чтобы выполнить данный план. У нас в учебниках по техническому минимуму и на практике часто еще до настоящего времени проявляются и предельческие настроения, всякие предельческие нормы. С этим мы должны еще энергичнее бороться и покончить.

Основное, за что мы сейчас должны бороться, это за освоение новых технических норм. Мы их должны освоить нынче на 95–100%. Мы должны ликвидировать нынче высокую брачность в продукции, высокую брачность надо рассматривать фактически как вредительство. Затем имеются в больших размерах простои оборудования, доходящие до 10%, которые в таких больших размерах граничат с вредительством.

Лазарь Моисеевич спрашивал о подсобных материалах. Здесь также было немало головотяпства, граничащего с вредительством. (Каганович. Тов. Любимов, я этим делом занимался, и я глубочайше убежден, в особенности сейчас, что все это было вредительством. И надо найти тех людей, которые проделывали эту ликвидацию подсобных предприятий. Это не головотяпство. Голоса с мест. Правильно.) Головотяпы, которыми, вероятно, руководили низовые вредители. (Шум в зале. Каганович. Нет, это не низовые вредители, вы на стрелочниках не выезжайте.) Я не выезжаю, хотя это было, может быть, и без меня, но надо дать правильное объяснение. Эти мероприятия проводил т.Фролов и др. (Каганович. Фролов умер.) За время существования наркомата мы не только не ликвидировали ничего, а наоборот расширили дело подсобных материалов в несколько раз и освободились от ввоза их из-за границы.

Я должен сказать, что для нас один из основных вопросов — это введение новой техники, автоматизация и механизация производства. Мы все еще имеем консервативное отношение к введению новой техники, автоматизации и механизации в ряде кругов наших работников, партийных и беспартийных. Такое, например, дело, как шмелевые приборы,— самоостанов ткацкого станка, когда нитка порвется. Мы сейчас этот прибор освоили на наших заводах, дают, правда, в небольшом количестве этот прибор и заводы Наркомтяжпрома. Но эти приборы на фабриках недостаточно хорошо и быстро осваивают, а иногда просто выключают. Новую технику мы сейчас знаем благодаря поездке ряда товарищей за границу. В прошлом году ЦК отпустил нам достаточные средства для того, чтобы выписать и комплектное оборудование, и отдельные образцовые экземпляры. К сожалению, машиностроение тяжелой промышленности крайне медленно осваивало эти машины в прошлом году и в этом году. Мы будем ставить вопрос перед Наркомтяжем — я с т. Серго нынче несколько раз говорил — и перед правительством о более быстром продвижении машиностроения и освоения новых машин.

Относительно подсобных материалов. С подсобными материалами дело, несомненно, тяжелое. Мы из года в год вкладываем большие средства в капитальное строительство этих подсобных предприятий, создаем новые подсобные предприятия. Но дело еще с ними не налажено в должной мере. Это одна из наших очередных задач, и правильно здесь Лазарь Моисеевич говорит, что по этой линии надо особо посмотреть, нет ли здесь вредительства, заняться этим вопросом специально.

По кадрам. Наши старые кадры сейчас уже не являются такими кадрами, на которые приходится опираться. Мы опираемся теперь, главным образом, на молодые кадры и там, где плохо дело обстоит, мы ставим молодых людей, и они дело выправляют. У нас огромный прирост кадров. За последние 4–5 лет мы удвоили или утроили выпуск из наших учебных заведений. Мы, например, из Промакадемии за пять лет выпустили 457 человек, из втузов — 3600 человек, из техникумов — 8 тыс. человек, а в 1937 г. выпустим гораздо большее количество. Часть кадров остается у нас на предприятиях, а часть уходит в другие отрасли промышленности.

Я должен целиком согласиться с Вячеславом Михайловичем, с констатацией тех основных недостатков в хозяйственной работе, которые имеются у нас и в центральном аппарате, и в наших периферийных организациях. Это — часто узкое делячество, это — недостаточность полити-

{10}

ческого чутья, недостаточность политической активности. Не поставлена в должной мере и проверка исполнения. Насчет критики и самокритики также слабо, и надо пожелать увеличения ее в значительных размерах. Бдительности настоящей нет. Взять, например, вредительство хотя бы в кожсуррогатной промышленности; это серьезное дело. Не раз приходилось говорить по этому вопросу с рядом кожевенников. (Молотов. Кого-нибудь из вредителей наркомат разоблачил сам или нет? Были такие случаи, чтобы сам наркомат кого-нибудь разоблачил, или нет? Голос с места. Он не подготовился к этому случаю. Молотов. Но все-таки?)

Я должен сказать, что по Барнаульскому комбинату это дело вместе с партийной организацией устанавливали. Гольдберг сначала был исключен из партии, потом был восстановлен. Тов. Эйхе знает, к нему наши работники приходили часто. Не раз бывали разговоры и ставился вопрос по Калининскому комбинату. Но я не могу назвать случая, чтобы наш аппарат открыл вредительство, этого я не могу сказать. (Молотов. Это большой недостаток.) Несомненно, большой недостаток. Я уже говорил и сейчас должен сказать, что не было достаточной бдительности и остроты в постановке вопросов в отношении случаев, когда имеются недочеты в работе, крупные недостатки на том или ином предприятии, чтобы за ними усмотреть вредительство, вскрыть их как вредительские акты.

Наша задача заключается в том, чтобы к каждому предприятию присмотреться, рассмотреть особенно отстающие предприятия, посмотреть, откуда эти недостатки, откуда эти прорывы, посмотреть каждого человека. У нас сейчас идет такой пересмотр работников. Мы должны удалить всех тех людей, которые не проявляют должной бдительности, не ведут борьбы за правильную постановку работы. Я надеюсь, что сейчас, особенно после пленума, та постановка, которая здесь сделана, когда эти вопросы поставлены широко и глубоко и по партийной и хозяйственной линии, дело пойдет по-другому. Мы примем все меры, чтобы поставить на должную высоту борьбу с троцкистами и вредительством, выявлять и снимать недостойных работников, чтобы поставить дело в легкой промышленности на более высокий уровень.

Андреев. Есть предложение кончить прения завтра к 3 часам. Объявляется перерыв до 12 часов.

2 марта 1937 г. Утреннее заседание.

Андреев (председательствующий). Заседание открывается. Слово имеет т. Левченко.

Левченко.

Проект резолюции пленума ЦК партии и доклады тт. Молотова и Кагановича развернули перед нами — хозяйственниками новые большие задачи не только в области ликвидации последствий вредительства с точки зрения хозяйства, но и задачи партийно-политического подъема хозяйственников на новый уровень. Эта подлая предательская работа японо-немецких шпионов, диверсантов, троцкистов, троцкистских агентов на транспорте могла иметь место еще и потому, что работники железнодорожного транспорта отягчены старыми традициями и многие из них недостаточно политически развиты.

Скажу прямо, что когда нам, работникам железнодорожного транспорта, т. Каганович около месяца тому назад делал информацию о железнодорожной части проекта резолюции, мы не все сразу поняли в оценке и в выводах. Мы понимали, что необходимо сделать выводы из раскрытого вредительства, необходимо разработать и принять меры по ликвидации последствий вредительства и недопущения повторения его в дальнейшем. Но что нас, хозяйственников, мучило? Многие из нас не могли без труда воспринять смелую и острую критику и оценку наших недостатков. Многие думали так: работали мы много, работа трудная, за последние два года проделана огромная работа. Мы, раньше работавшие на железнодорожном транспорте, особенно ощущали, что было, что стало и что могло бы быть,

{11}

если бы в 1935 г. под руководством Лазаря Моисеевича мы не разгромили предельщиков-вредителей. И вот эти неправильные настроения — как же так, за что нас так резко критикуют, когда проделана большая работа — эти неправильные настроения и мешали нам сразу и до конца понять справедливость резкой критики нашей работы.

Тов. Каганович нас достаточно крепко критиковал, указал нам, что надо уметь делать выводы по-большевистски, и теперь большинство из нас, по крайней мере большинство работников центрального аппарата, правильно ориентируется и воспринимает критику и новые задачи по перестройке работы. Не скажу, что все до конца осознали. Есть еще люди, которые стремятся замазать ошибки, смягчить критику, но мы уверены, что эти работники после пленума ЦК ВКП(б), после принятия им решений окончательно изживут эти неправильные настроения.

Почему неправильные настроения, как я это понимаю? До 1935 г. транспорт работал плохо, план погрузки не выполнялся. Потом произошел подъем, разгромили предельщиков, враг притаился, ушел в подполье. Нас т. Каганович не раз предупреждал, что нечего обольщаться тем, что на транспорте все единодушны, не раз предупреждал против показного единства, говорил, что враг не разоблачен до конца, что он ведет тайно свою подрывную работу... (Буденный. А сколько раз еще предупреждать надо?) пакостит нам, где только может. Но мы до конца не сумели разоблачить врага. Вот позвольте мне на примере Донецкой железной дороги, где я работал до недавнего времени, проиллюстрировать это.

Как известно, троцкисты-контрреволюционеры, вредители, диверсанты направили свой главный удар на паровозное хозяйство. Серебряков в своем показании прямо говорит: «Когда паровозы будут работать плохо, тогда энергия Кагановича нам не страшна». Вредители понимали, что проведение в жизнь мероприятий по ремонту и эксплуатации паровозов, указанных в приказе № 183, приведут к резкому подъему всего железнодорожного транспорта, и свою предательскую работу под руководством подлейшего предателя Лившица, который очень ловко маскировался с момента своего прихода на железнодорожный транспорт, с 1931 года они направили в первую очередь на срыв работы по ремонту паровозов в депо. Созданные по приказу № 183 комплексные бригады по ремонту паровозов вместо действующих ранее функциональных мелких бригад рассылались вредителями для ремонта других непредусмотренных планом паровозов, несвоевременно ставили паровозы на промывку или ставили паровозы в ремонт пачками. Все это ухудшало, несомненно, качество ремонта паровозов и отсюда график движения поездов срывался.

В разрушении паровозного парка вредители особое внимание уделяли разрушению такой важной части как котел. В осуществлении ими их программ во многом помешали наши стахановцы-кривоносовцы, которые под руководством т. Кагановича, повели самую решительную борьбу за выполнение приказа № 183, за улучшение работы паровозного парка и следовательно за общий подъем работы железнодорожного транспорта. Но кое-чего вредители безусловно достигли. Достигали они разрушения котла разными путями, в частности, при производстве теплой промывки они допускали резкое изменение температуры циркулирующей воды и этим вызывали течь труб и связей, т. е. самый тяжелый вид ремонта.

В депо Славянск Донецкой железной дороги, на родине кривоносовского движения, на родине Кривоноса было следующее. Депо в 1935 г. имело значительные успехи по улучшению в использовании паровозов. Славянские машинисты ведут товарные поезда со скоростью 60–70 км, следуют без набора воды по 105 км и проходят их с товарными поездами за час тридцать минут. Это депо все время находилось под нашим непосредственным наблюдением и руководством. Однако, вредители-троцкисты не оставили своим «вниманием» также и это депо, они уделили ему «внимание», чтобы навредить. Сорвать работу депо им не удалось, но помешать, напакостить из-за отсутствия нашей бдительности они сумели. Так, котельный мастер депо Курмас при ремонте котлов вместо замены труб подваль-

{12}

цовывал трубы, т. е. фактически оставлял их, не ремонтируя, и вызывал этим частный повторный ремонт паровозов. Эту вредительскую работу мастера Курмас, как теперь это совершенно ясно, я лично принимал за упущения, за халатность, за нежелание проверять качество выполненной работы. Мы его критиковали, налагали взыскания, предупреждали даже об отдаче под суд, однако, до конца не сумели его разоблачить. Теперь этот Курмас арестован и сознался в том, что он троцкист-вредитель и проводил свою вредительскую работу. (Буденный. А вы сами знаете, как эти трубы вальцевать?) Знаю, т. Буденный. Таким образом наша близорукость помешала нам разоблачить этого вредителя-диверсанта.

Я не буду перечислять всех видов выявленного вредительства и методов их работы в разрушении паровозного парка, об этом здесь подробно говорил в своем докладе т. Каганович. Не только на срыв ремонта паровозов направляли свою подлую работу троцкисты-вредители, они направляли ее и на другую часть приказа № 183, это на эксплуатацию паровозов. Здесь они срывали график оборота паровозов, умышленно отправляли паровозы не с теми поездами, как намечено по графику, задерживали паровозы в пунктах оборота. Этим не только снижали полезную работу паровоза, но и вызывали недовольство паровозных бригад, которые должны были находиться на работе дольше, чем нужно. Машинисты вызывались на работу раньше чем нужно, за несколько часов, они просиживали несколько часов, утомлялись и нередко вели поезда с недостаточной бдительностью, вызывая крушения и аварии.

Надо сказать, что мы, железнодорожники, хотя и болезненно переживаем то, что эта свора нам нагадила, но мы бодро и уверенно работаем. Так, несмотря на их сопротивление, на вредительство, все же удалось на той же Донецкой дороге значительно улучшить использование паровоза. Если в 1934 г. техническая скорость была 21 км, в 1935 г. — 24 км, то в 1936 г. — 30,9 км. Это дало возможность резко увеличить использование паровоза — с 173 км в 1934 г. до 261,5 в 1936 году. Мы не добились еще тех норм использования паровоза, которые были установлены НКПС после стахановского совещания, стахановских норм. Но на примере этих цифр и на примере Донецкой дороги мы видим, что на железных дорогах мы, конечно, за эти годы пошли далеко вперед в отношении использования паровоза, несмотря на то, что Лившицы, Томленовы и их агенты Курмасы и другие пытались всячески сорвать нам выполнение большевистского приказа т. Кагановича № 183.

Мероприятия, которые указаны в проекте резолюции пленума ЦК партии, правильно предусматривают необходимость тщательной проверки, отбора и закрепления кадров на железных дорогах, так как еще не выявлены многие организации немецко-фашистских шпионов диверсантов, которые законспирированы и занимаются сейчас мелким вредительством, но готовят крупные диверсии на время войны. На Донецкой дороге в Иловайском узле была раскрыта шпионская немецко-фашистская организация, как потом было установлено, связанная с троцкистами, которая, как установлено сейчас, по их собственным показаниям, сидела, притаившись, и не проводила особо активной вредительской работы, но готовила свой удар и строила свои планы на начало войны.

Они составляли план, в каких местах они должны будут устраивать наиболее эффективные крушения: на крутых кривых, на уклонах и т. д. Они составляли план разрушения водоснабжения, они составляли план разрушения электрической подстанции, питающей узел, и т. д. Они сидели законспирировавшись и проявляли себя лишь мелким вредительством, оставляя крупные диверсионно-вредительские акты до военного времени. Кто в этой шпионской организации состоял? Главным руководителем этой шпионской организации был возчик угля на водокачке. Он являлся руководителем этой шпионской троцкистско-вредительской организации. Таким образом наше внимание должно быть направлено на то, чтобы этих притаившихся врагов выявлять, потому что эти враги держат у себя планы дальнейшей своей подлой разрушительной работы на случай войны и могут причинить нам крупные разрушения.

{13}

Железнодорожники на вредительство отвечают новым подъемом стахановско-кривоносовского движения. И среди машинистов, и среди ремонтных рабочих, и среди путейцев мы имеем сотни и тысячи замечательных передовиков, дающих более высокие нормы производительности труда и подтягивающих своим примером отстающих. Основная *масса железнодорожников за нами, безусловно. Благодаря этому враги не смогли полностью помешать тому движению вперед железнодорожников, которое мы имеем на железнодорожном транспорте. Мы полностью осознаем наши ошибки и недостатки, последние полтора месяца мы работаем над точным установлением, где, какое вредительство было, и разработали ряд мероприятий по ликвидации этого вредительства, по его предупреждению в дальнейшем. Возмужавшие на уроках раскрытия троцкистской вредительской работы, мы развернем самокритику, до конца и полностью ликвидируем последствия вредительства и, подкрепленные решением пленума ЦК партии и вдохновленные т. Сталиным, добьемся новых успехов железнодорожного транспорта.

Андреев. Слово имеет т. Микоян. [Выступление Микояна публикуется по неправленой стенограмме.]

Микоян.

Товарищи! Были правы тт. Молотов и Ежов, когда сказали о том, что вопрос о диверсии, вредительстве и шпионаже японо-немецких троцкистских агентов касается не только тяжелой промышленности и транспорта, но и всех других наркоматов, значит и Наркомата пищевой промышленности. Я бы сказал больше: это больше всего касается именно пищевой промышленности, потому что в пищевой промышленности есть больше возможности навредить государству. Вот почему мы, работники пищевой промышленности, сейчас дрожим, что может быть у нас завтра могут проявиться акты вредительства и диверсии, потому что никакое благополучие предыдущее не гарантирует от неожиданных диверсионных актов в любой день. Мы наблюдаем во всей нашей практике это повседневно. Для того, чтобы вызвать недовольство в стране, для того, чтобы навредить народу, враги могут прибегать, будут прибегать и прибегают к отравлению, они прибегают к дезорганизации дела завоза продуктов в различные пункты, в особенности когда этих продуктов мало и их трудно завозить. Им в этих случаях легче вредить, прикрываясь этими трудностями, приводить к перебоям снабжения продуктами и т. д. Наконец, на случай войны они могут прибегать к сеянию паники, к пусканию слухов о недостатке пищевых продуктов и т. д. Народ реагирует на это очень болезненно. Не случайно, что во всех революциях вопрос о продовольствии играл большую роль, а враги в качестве повода, чтобы недовольство разжигать в еще большей степени, будут прибегать к сеянию паники. Причем, это не есть простое умозаключение, а мы имеем уже печальный урок враждебных вылазок в области пищевой промышленности. Мы не можем забыть того, как еще в 1930 г. была вскрыта крупная диверсионная и шпионская организация в пищевой промышленности во главе с профессором Рязанцевым, Каратыгиным, Курановым и др., которые в числе 48 человек были расстреляны в 1930 году. Не случайно, что шахтинские вредители не были расстреляны тогда, были помилованы, а вредители снабжения были расстреляны, потому что ущерб государству в области снабжения они нанесли куда больше, чем любой шахтинец.

Мы не можем забыть также об отравлении рабочих, массовом отравлении днепропетровских рабочих в 1933 году. Причем, эти вылазки классового врага в области пищевой промышленности, в деле снабжения совпали с вредительством в сельском хозяйстве, с раскрытием этого дела. Это вообще вытекает из того, что существует тесная связь между пищевой промышленностью и сельским хозяйством, и кроме того, один и тот же круг врагов орудовал и здесь и там. И вообще теперь, когда мы говорим об опасности вредительства, нельзя забывать ни в какой степени о том, что мы в пищевой промышленности пока открыли мало фактов прямого вредительства, и в сельском хозяйстве мы имеем мало открытых фактов вредительства, но это ни в коем случае не может нас успокаивать, это говорит только о том, что маскировка более умелая и поиски наши недостаточно энергич-

{14}

ные. Тем не менее, когда теперь в сельском хозяйстве огромный парк машин, вредить куда легче, тоже и в пищевой промышленности. Крупные предприятия — залог высокой техники и улучшения условий производства продуктов питания, но с другой стороны, крупное предприятие, если туда пролезет классовый враг на ответственный участок,— это наиболее удобный способ для врага вредить нам, потому что для того, чтобы навредить, надо много кустарных предприятий охватить, а если на большое предприятие проберется классовый враг, он получит большую возможность для того, чтобы навредить.

Вот почему, товарищи, мы не можем не смотреть с тревогой на диверсионную деятельность японо-немецко-троцкистских вредителей вообще в народном хозяйстве и в пищевой промышленности также. Нам надо учесть уроки этого вредительства и вот этого вредительства 1930 г., которое охватило собой мясную промышленность, холодильное дело, консервную промышленность, рыбную и плодоовощную. Враги знают, где наиболее слабое место, продукты этих отраслей больше всего поддаются порче, наиболее сезонные и отравлять через них куда легче.

Наконец, они знают, что это — главные продукты снабжения Красной армии и иметь там свою руку, свою организацию, тогда легче всего вредить нашей Красной армии. Это имеет оборонное значение. Но теперь, когда мы говорим о вредительстве, речь идет о том, что теперь новые кадры влились в эту армию вредителей и диверсантов. Тогда вредителями были: этот Рязанцев — профессор, бывший генерал царской армии, Каратыгин — профессор, кадет, бывший редактор «Финансового вестника» министерства финансов, Куранов — полковник царской армии, интендант, и рыбопромышленники — люди старых, богатых, враждебных нам классов старого режима. Тоже было в 1933 г. при отравлении консервами Одесского консервного завода. Теперь же дело идет о том, что троцкисты стали главными вредителями в нашем народном хозяйстве,— то, чего, к сожалению, мы не ожидали. Даже больше, теперь стало ясно, что и правые шли по стопам троцкистов во всех областях и они вредили, хотя их дела только теперь начинают вскрываться. Вредители есть и в Наркомате пищевой промышленности. Но я должен прямо сказать, что у нас на руководящих постах больше было правых, чем троцкистов. Троцкисты так же были, но в средних звеньях, в центральном аппарате, на крупнейших должностях были правые.

Но надо прямо сказать, что не ожидали,— это наша главная ошибка,— что правые и троцкисты, которые носят еще партийный билет, могут вредить. Мы знали и видели, что они правые, не только в прошлом правые, их умонастроение правое чувствовалось и сейчас. Я должен прямо сказать, что, конечно, упрек в том, почему хозяйственники сами не открыли,— этот упрек и нас касается. Если бы мы могли подумать, что правые могут навредить, конечно, мы бы открыли, если не всех, то значительную часть открыли бы, потому что, когда теперь смотришь,— тогда только это казалось, что это головотяпство, плохая работа, не стараются, а теперь, когда смотришь,— надо это все теперь строго проверить,— выходит, что это было результатом сознательной деятельности.

Правда, т. Сталин своевременно предупреждал всех нас, говорил, что нет такой пакости, которую бы не совершили троцкисты и правые. Но, видимо, судьба нашей партии такая и всех нас работников, которые понимают хорошенько дело только тогда, когда что-нибудь случится, когда предметный урок получают. К сожалению, это очень дорогое удовольствие. Но мы не понимаем глубоко таких вещей, пока не дают встряски. (Косиор. Пока гром не грянет.) К сожалению, так. Тов. Сталин по итогам первой пятилетки говорил, тогда была острая борьба: «Рост мощи советского государства будет усиливать сопротивление последних остатков умирающих классов. Именно потому, что они умирают и доживают последние дни, они будут переходить от одних форм наскоков к другим, более резким формам наскоков, апеллируя к отсталым слоям населения и мобилизуя их против советской власти. Нет такой пакости и клеветы, которых бы эти бывшие люди не возвели на советскую власть

{15}

и вокруг которых не попытались бы мобилизовать отсталые элементы. На этой почве могут ожить и зашевелиться разбитые группы старых контрреволюционных партий эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов центра и окраины, могут ожить и зашевелиться осколки контрреволюционных оппозиционных элементов из троцкистов и правых уклонистов».

Товарищи, более открытого указания нельзя было ожидать. Тов. Сталин в 1933 г., когда они только задумали вредительство, т. Сталин делал нам тогда предсказание, но, к сожалению, до нашего сознания это предсказание не дошло по-настоящему. Мы думали о пакостях, думали о тех пакостях, которые враг нам может учинить, и мы имели этому примеры, но мы не додумали по-настоящему, до конца этого вопроса, что наша революция, русская революция, это не есть просто одна из революций в истории человечества. Это есть самая глубокая революция. Потому что все предыдущие революции свергали один класс и ставили на его место новый класс, свергали одну власть, устанавливали другую, но оставляли классовое строение. Мы теперь классы уничтожили для того, чтобы строить бесклассовое общество. Вот почему в совершенно невиданных формах борьба проявляется. А мы этого не видели. И мы этого не могли предвидеть. Я думал, я должен это сказать, не знаю как вы, товарищи, но я думал, что, если марксисты до революции были против террора, против царя и самодержавия, как они могут, люди, прошедшие школу Маркса, быть за террор при большевиках, при советской власти? Если коммунисты всего мира, будучи врагами капитализма, не взрывают заводов, как может человек, прошедший школу марксизма взорвать завод своей страны? Я должен сказать, что никак это в голову в мою не влезало. Но, видимо, приходится учиться. Видимо, падение классового врага, троцкистов так низко, что мы и не предполагали, а именно, как предсказывал т. Сталин, который как будто вел нас за руку и говорил, что нет такой пакости, которой не могли бы совершить троцкисты и правые. Вот это и вышло, что наша бдительность политическая оказалась ослабленной.

Мы знали двурушников, мы знали новый тип врага. Но теперь, я должен сказать прямо, когда читаешь эти показания, когда знакомишься с этим делом,— самая большая опасность у нас, что многие наши хозяйственники недооценивают опасности вредительства, со стороны японо-немецких и троцкистских агентов. Самая большая опасность заключается в этом. Поэтому, товарищи, если мы этого последнего предметного, печального урока не учтем, то неизбежна новая вспышка вредительства. Поймите, товарищи, какого более коварного врага мы имеем, как японский империализм, у нас есть много людей недовольных. Эти люди вербуются для подрывной работы японо-германскими фашистами. Да и троцкисты вербовали к себе в агентуру недовольные элементы. Они брали людей так сказать обиженных, недовольных к себе в агентуру. Вербовать в нашей стране еще есть кого. Вот почему эту опасность нельзя недооценивать. Мы должны учесть эти уроки.

Что мы имеем теперь, хотя бы в нынешнее время. Я уверен, я думаю, что мы имеем еще много невскрытых врагов. По совести говоря, я боюсь больше этих невскрытых врагов. В области пищевой промышленности враг это все оставил на случай войны, потому что нет смысла сейчас, в нынешнее время выдавать всю свою агентуру, потому что всякое поражение в настоящее время, оно не будет таким больным, как оно будет в случае войны. Наша часть большевиков очень много благодушествует. Годовой план выполнен, пятилетка выполнена, нет никаких массовых серьезных отравлений, значит все благополучно — я больше всего этого боюсь. Правда, уроки мы учли, но в должной мере еще не мобилизовались против врага. Мы раньше считали врагами бывших людей, бдительность была направлена против этих бывших людей, а между тем у нас еще имеется очень много врагов из троцкистского лагеря, правых. Главная задача сейчас заключается в том, чтобы своевременно разоблачить всех этих врагов.

Главное это то, что надо своевременно увидеть врага. У нас, например, работал Запольский, правда, мы его сняли за плохую работу, за развал

{16}

работы, но мы не знали, что он троцкист, вредитель. Мы его часто критиковали за то, что он не ставит конкретных вопросов на производстве, что не старается чтобы стекло давать вместо жести, а у нас слова не хватает, за то, что он разбазаривал казенные деньги, раздавал их некоторым сотрудникам, это Томского метод, который он проводил. Поэтому, работники вокруг него всегда были мобилизованы. Это было обнаружено во время ревизии. Или взять, например, Ударова, который работал заместителем начальника Главжирмасло. Этот человек, тоже считал себя обиженным, потому что его не выдвигали. Это был гнилой человек, консерватор, никакой активности в работе не проявлял.

Мы имеем целый ряд фактов, которые говорят о том, что мы не учли ошибок. Мы часто видим человека, но душу этого человека мало знаем. Теперь уроки ясны. Лучше иметь меньше, да лучше. Лучше взять менее квалифицированного, менее опытного, но честного человека, он будет учиться, чем иметь какого-либо гнилого консерватора. Если даже он не вредитель, но он гнилой, то нечего его держать, лучше взять молодого человека, подучить и он будет прекрасно работать. Подхода должного к работникам мы не имели, я должен прямо сказать.

Взять этого Ударова, что он делает? У нас есть линтерное хозяйство на маслобойных заводах, оно очищает семена, которые идут для военных целей. И вот, если там снять винт, то вся работа приостанавливается. Всегда это объяснялось неполадками в производстве, техническими неполадками. Затем завод в Мурманске. В прошлом году на судостроительном заводе была вскрыта группа троцкистов, которая занималась вредительством не только в рыбном флоте, но и имела корни в военно-морском флоте.

Вывести из строя, дезорганизовать, а это значит вывести морской флот из строя. Недавно выявлено вредительство на Камчатке, которая будет базой для нашего морского флота в случае войны с Японией. Оказалось, что здесь действовала рука японских и троцкистских агентов. Вообще, товарищи, у нас мало дел открыто на Камчатке. Разве можно думать, что японцы, которые ловят рыбы столько же сколько и мы, а может быть даже и больше, чтобы они не подкупали вредителей? Значит мы не вскрыли многое, потому что японцы на этих способах имеют больший опыт. Причем у нас там кадры не отборные.

У нас еще была одна ошибка, когда троцкистов или правых мы из Москвы и Ленинграда посылали на Мурманск, на Камчатку, на Обь. А под углом зрения военной опасности выходит, что это наиболее опасное место. Теперь надо посылать туда более надежных людей и, во-вторых, очистить от этих негодных элементов и троцкистов. Они готовы были идти на все, хоть на Камчатку, на Обь, куда хотите, и это считалось, что люди хотят доказать верность партии. (Косиор. Правильно.) Они знали куда идут, а мы не знали этого, мы предполагали, что они избирают себе самый трудный путь, самое трудное место для работы, чтобы доказать преданность партии. Теперь это ясно, мы не можем поддаваться на эту удочку по наивности.

Наконец, есть сведения, еще нами не проверенные, туда выезжает комиссия, что на Одесском консервном заводе неблагополучно с точки зрения вредительства. У нас много есть фактов порчи продуктов, которые рассматривались под углом зрения всяких объяснений. Причин много можно найти, вообще все на свете чем-то объясняется. И нашей бдительности мешало еще то обстоятельство, что мы, овладевая техникой, через чур стали прикрываться этой техникой. Как авария — так техническая неполадка, и это объяснение, что техническая неполадка, считалось ясным, это одно считалось объяснением. Между тем, техническая неполадка, это шифр для прикрытия аварий и порчи, которые происходили в организованном порядке. Это технические неполадки, но организованные. Вот эти технические неполадки рассматривались нами при отсутствии технического подхода. Много безобразий объяснялось за счет технических неполадок, а на самом деле это были акты вредительства, которые мы не вскрыли. Это надо

{17}

пересмотреть. Это положение относится не только к 1936 г., но и к 1935 году. Надо их расследовать с тем, чтобы по их следам найти вредителей, которые скрыты сейчас.

Товарищи, отравление в 1933 г. и расстрел в 1930 г. помогли пищевой промышленности мобилизоваться для бдительности и принятия мер к тому, чтобы улучшить пищевую промышленность и не дать возможность повторения таких вещей. Но я должен прямо сказать, что теперь надо все пересмотреть.

Что мы предприняли? Формально мы много мер приняли. Некоторая проверка показывает, что формально у нас все обстоит хорошо, но когда проверяешь дело, то плохо обстоит. Мы здесь ввели массу организационных мер, которые должны гарантировать от возможных отравлений: санитарных врачей назначили на крупные предприятия, но когда проверяешь, то санитарные врачи не видят то, что нужно, пропускают, а ведь не все врачи желают все видеть. Ввели ветврачей на мясохолодильниках и комбинатах, которые сидят для того, чтобы проверять, не было ли заражения мяса. Сидят инспектора, которые проверяют при Наркомпищепроме, Главконсерве и заводах. Имеются инспектора по качеству, независимо от директоров предприятий, у них низкий уровень,— не все проверяют. И, наконец, если попасть троцкисту или вредителю в это дело, он будет стараться не видеть, что необходимо ему видеть.

У нас устроены лаборатории, для того, чтобы проверять качество поступающей продукции. Но проверка ряда мест показала, что лаборант или не умеет анализы сделать, или пропускает, или самый важный анализ лаборант не успел изготовить. Очень важно знать эти кадры, проверить кадры всех лаборантов и химиков, потому что они не только могут дать неправильный анализ — обмануть нас, не только не произвести анализов, которые обязаны производить, но могут отравления произвести, потому что там есть всякие кислоты и отравляющие вещества в лаборатории, которые они могут пустить. В прошлом году мы ввели, предвидя такую опасность, режим подбора рабочих и служащих на своих заводах существующих, на 97 предприятиях пищевой промышленности — мясных, консервных и рыбных. Но я должен прямо сказать, что проверка этих рабочих и служащих показала, что проверка при подборе проводится формально, не по-настоящему. Наркомвнудел нам в этом помогает сильно. Мы проверяем людей по его делам. Но надо усилить эту проверку сейчас.

При большом участии т. Сталина организованы специальные парторги на заводах пищевой промышленности. Это дало возможность партийную работу поднять на высший уровень на крупных предприятиях, которые имеют оборонное значение. Но мы сейчас должны вновь проверить именно эти крупные предприятия, которые будут снабжать армию во время войны. Мы должны будем проверить все военные запасы и продукты, потому что вдруг вредители дали сертификаты на негодные продукты. (Шкирятов. Обязательно по всем мясокомбинатам.) Мы должны это проверить обязательно, потому что это идет для Красной армии. Все то, что получает наша Красная армия, особенно в случае войны, должно быть досконально проверено, для того, чтобы вскрыть все факты вредительства, для того, чтобы иметь гарантию, что мы Красную армию не подведем в случае войны.

Наконец, мы не можем кормить свою армию так, как когда-то кормили царскую армию. У нас в Красной армии много интеллигенции. У нас не меньше инженеров, чем в промышленности; инженеров имеет авиация и танковые части — это высшая интеллигенция. Наша Красная армия — это не старая армия. Наш красноармеец — это не тот солдат, который был в царской армии, ничего не понимающий, наш красноармеец имеет многие потребности,— вот почему требования к нашей работе возрастают, вот почему головокружение некоторых работников от успехов — наиболее опасно.

Неправильно будет измерять свои успехи тем временем, скажем, что было до войны, до 1926 г.— это позор, потому что мы настолько выросли, что должны не с царским временем сравнивать, мы должны сравнивать

{18}

с передовыми странами капитализма. А когда сравниваем наши успехи с Америкой, то наши некоторые отрасли до уровня технического Америки еще не дошли по-настоящему. И это сознание, что мы еще отстаем, что мы много еще должны сделать, нас должно толкать на то, чтобы успехами не хвастаться, а многого добиваться, измерять уровень технического движения применительно к самим себе, а не успокаиваться на достигнутых успехах, как это делают некоторые работники.

К сожалению, мы к работникам относимся так: программу выполняют хорошо, значит хороший работник. Тов. Ежов сказал, что программы наши не такие уж большие и мы не раз говорили всем, что программа — это минимум и людей не выполняющих программ не так уж много, это уже не является исключением программы выполнять.

Это понятие: раз программу выполнил — значит хороший работник — находит свое отражение на хозяйственниках. Хозяйственники рассуждают так: что от нас хотят, что от нас требуют, что вот, мол, прозевали троцкистов, у нас все выполнено,— дайте покой. Вот такие настроения наиболее опасны, они дают пищу аполитизму и аполитическим настроениям, и тому, что т. Сталин совершенно правильно сказал, что некоторые хозяйственники, которые добросовестно добиваются овладения техникой, они несколько политически полиняли. Это абсолютно точно сказано, мягко, но абсолютно точно,— полиняли. Это относится и к нам — к наркоматам, потому что наркомат на политическое воспитание мало обращал внимание. Если в тезисах к докладу т. Сталина сказано: «Секретари крайкомов, увлекшись хозяйством, забыли про политическое воспитание масс», то это касается и нас — наркоматов. Мы, к сожалению, занимались техникой и стремились овладеть ею и понять, но мало занимались политическим воспитанием своих людей для того, чтобы заострить их мнение на тех вопросах, чтобы они не только деловые соображения брали в основу, а могли политическим огнем критики проверять эту работу, нам придется поэтому заострить внимание на задачах политического воспитания.

К сожалению, вышло так, что единоначалие, которое абсолютно необходимо, оно обернулось так, что люди малоопытные закрыли глаза и отгородились от масс, которые могут иногда показать, где враг и опасность. Задача сейчас заключается в том, чтобы через хозяйственный актив наркомата сочетать все удобства единоначалия управления со всеми удобствами и выгодами от учета мнения масс, которые могут свой опыт передать хозяйственным руководителям. И поэтому вопросы критики и самокритики приобретают огромное значение, а до сих пор мы это дело мало развивали. Вот почему, товарищи, политическая задача — раскрыть глаза нашим работникам на вредительство троцкистов, японо-немецких агентов, не только тем открыть глаза, у которых уже открыто вредительство, но и тем, у которых не открыто, чтобы они были бдительными, искали у себя врага и допускали к работе только нам преданных людей, приняли меры по контролю за работой, установили санитарных врачей, установили режим подбора работников на консервные и мясные предприятия.

Наконец, установить техническое мерило для проверки самопишущими измерительными приборами, которые могут провести контроль над производственным процессом и затруднить вредительство. И в области аварий т. Каганович уже докладывал и в предложениях ЦК записано это, что необходимо подходить к авариям иначе, чем до сих пор подходили. У нас, например, немало аварий в особенности в рыбном флоте, аварии там по-настоящему не анализируются, борьба с ними поставлена неумело. Отсутствие запасных частей, плохой ремонт — это часто является прикрытием для вредителей, которые дезорганизуют производство и прикрываются реальными недостатками, а между тем, если мы установим контроль оборудования и ликвидируем плохую организованность, гораздо легче будет нам узнать все действительные причины, нам ясно будет, почему разрушается оборудование и почему происходят аварии на предприятиях.

Наконец, товарищи, очень опасная вещь, как себя ведет враг, который против нас идет. Когда мы стали проверять, то оказалось, что на

{19}

предприятиях все страшно запущено. Вот, например, у нас с производством пищевых красок оказалось, что производство этих красок поставлено очень небрежно. Мы мало интересовались, кто производит краски, между тем, если захотят навредить, это легче всего, так как из одного центра, из одного места краски расходятся по всей стране. Всякие специи пищевые — поставлено централизованное снабжение. Сейчас задача заключается в том, чтобы взяться за это дело и это дело поставить в самые строжайшие условия и поставить туда надежных людей, не надо ничего жалеть для того, чтобы это было абсолютно гарантировано.

Вот еще одно мероприятие — проверяя крупнейшие предприятия, мы должны будет просмотреть людей, которые сидят на разливке соусов, консервов, на разливке фруктовых вод, других напитков, жидкостей, потому что именно при разливе на этом участке производственного процесса легче всего чего-нибудь добавить и отравить. Этих людей надо особо проверить, особые условия им поставить. У нас кое-где эти рабочие являются сезонными, необходимо, чтобы они были более надежно связаны с заводом.

Вот те мероприятия, которые мы должны принять, поскольку в решении ЦК записано это очень подробно в отношении тяжелой промышленности и НКПС, мы должны принять это по нашему наркомату. Мы должны будем сейчас же, после пленума развернуть всю конкретную сумму мероприятий так, чтобы, во-первых, вскрыть троцкистских гадов, японо-немецких шпионов, которые имеются здесь. Это все необходимо сделать для того, чтобы не допускать возможности их проникновения в наш аппарат, для того, чтобы хозяйство улучшить так, чтобы не было возможности проникнуть в наши предприятия, а если даже он паче чаяния проникнет, то чтобы у него не было возможности сделать нам вред.

Наконец, надо наши кадры подковать и вместо гнили, троцкистских пособников подобрать других людей, способных и преданных. И тогда пойдут и рабочие. Теперь, когда вскрылось вредительство, рабочие смотрят с опаской на руководство: «А это указание правильное или неправильное? А может быть, вредительское?» Рабочему трудно, он в тревоге, ему трудно установить. Поэтому это большой удар по стахановскому движению. Они взрывали снизу, а мы должны на раскрытии вредительства поднять стахановское движение вновь. Здесь говорилось о том, что развертывание стахановского движения — это будет гарантия, что не будет вредительства. Говорить так — значит поставить вопрос вверх ногами. Для того, чтобы иметь развернутое стахановское движение, не надо иметь вредительства, надо искоренить вредительство. Вот почему необходимо нанести самый решительный удар и так почистить, чтобы на много лет эта чистка нас гарантировала от всякой возможности повторения таких безобразий, таких вредительских актов против нас. Мы не должны теперь руководствоваться таким в обычное время принятым благодушием, нельзя ждать, чтобы еще десятки и сотни людей отравлялись. Если тогда лишь станут бдительными — это уже позор для нас.

Вот почему задача всех нас, хозяйственных работников,— подковать свои хозяйственные кадры политически, раскрыть им глаза на вредительство, которое враг может провести, почистить свои ряды для того, чтобы в случае новых испытаний, которые нам еще предстоят в дальнейшем, наша промышленность, наше хозяйство, наши кадры были целиком проверены, чтобы никаких неожиданных ударов мы не получили и чтобы мы были во всеоружии против всех врагов — троцкистов, правых и японо-немецких шпионов.

Андреев. Слово имеет т. Калманович.

Калманович.

Товарищи, в проекте резолюции всем Наркоматам, которые в нем перечислены, в том числе и Наркомату совхозов, дано указание о том, чтобы в течение месячного срока разработать подробные мероприятия по предупреждению и по разоблачению вредительских актов, японо-немецких троцкистских агентов. К этой работе мы у себя в Наркомате совхозов приступили и должны будем дать самую подробную

{20}

программу мероприятий. Я не смогу сейчас дать всей этой программы в целом, но хочу остановиться на отдельных наиболее важных моментах, которые решающим образом влияют, или вернее, определяют, всю нашу плохую работу. Я должен сказать, что мы плохо работаем, но особенно плоха наша работа в области финансов и борьбы с падежом скота. На этих двух вопросах я хотел бы особо остановиться.

Прежде всего, наше финансовое положение. Наше плохое финансовое положение является, конечно, результатом не только того, что вредители, головотяпы запутывали финансовую работу. Не в этом только дело. Дело не только в финансовой технике, хотя потом я остановлюсь и на ней. Конечно, беда с нашим финансовым положением является, прежде всего, результатом того, что мы не выполняем плана в целом. Всякое же недовыполнение плана, само собой разумеется, отражается и на финансах. Я это говорю не для оправдания,— да и это вовсе не является оправданием, так как оно, прежде всего, показывает на нашу плохую работу,— я это говорю для того, чтобы подчеркнуть, что весь центр тяжести, все наше внимание мы должны сосредоточить на выполнение плана и что в этом корень вопроса улучшения финансового положения совхозов.

Надо полагать, что вредители нанесли нам значительный ущерб в хозяйстве и использовали для усугубления финансовых затруднений существующую технику. А я должен сказать, что техника финансирования у нас крайне сложная. Мы имеем три источника финансирования. Только это одно заставляет нас сделать вывод, что мы виноваты в том, что терпели и терпим до сего времени это положение. Нам нужно было бы давно понять, что нельзя ставить хозяйство в такие условия, чтобы оно имело три источника финансирования: бюджет, государственный банк и сельскохозяйственный банк. Причем это финансирование настолько переплетается между собой, что здесь вредители могли с успехом приложить руку. (Буденный. И головотяпство.) Да, и головотяпство. (Чубарь. А как же из одного источника все финансировать, все по бюджету давать?) Дело не в том, т. Чубарь, чтобы все средства давать по бюджету или по банку. Можно разделить источники финансирования, но средства давать из одного места и этим повысить контроль. Но если система финансирования построена так, что есть доля бюджета, доля банка, а, например, в капитальном ремонте есть доля государственного банка, доля сельскохозяйственного банка, то станет ясным, что все эти доли в практике финансирования могут быть запутаны.

Вся беда в том, что мы являемся дотационным хозяйством. Если бы мы не были дотационным хозяйством, тогда положение было бы простое и ясное. (Ворошилов. А вы становитесь!) Тов. Ворошилов, я с самого начала сказал, что, добившись выполнения всех наших планов, мы будем подходить ближе к бездотационному хозяйству. (Каганович. Во всяком случае, уменьшать из года в год дотацию и дефицит.) Лазарь Моисеевич, сейчас, когда вплотную мы занялись оргпланами, мы видим, что наше хозяйство может стать бездотационным, и что надо было раньше начать составление оргпланов. Здесь правильно указывал т. Антипов, что наша вина в запоздании с оргпланами. Мы взялись за другие вопросы и не взялись за основное — оргпланы. (Буденный. Как вы можете перейти на самоокупаемость, когда в 1937 г. вы даете чабану 20 голов овец помимо жалования? Голос с места. Чабану? Буденный. Да, да.) Ничего подобного, это мы даем в порядке премий от одной до 24 голов в одних районах, а в других — до 45–50 овец на бригаду в 4 человека. (Буденный. Я прекрасно знаю это, вы только развращаете другие хозяйства.) Проверьте, если вы не верите. (Буденный. Правильно я говорю, а вы не знаете положение дел.) Да ничего подобного, я вам говорю, что это дается в порядке премий за особо отличную работу. (Буденный. Никакого права вы не имеете давать в порядке премии полстада... Шум в зале). Откуда же полстада? Ведь 20 тысяч овец у нас в совхозе. (Буденный. Да, да, 20 тысяч. Попробуйте вы нажить 20 тысяч голов, за 20 лет не наживете.) Это премиальная система. (Буденный. Это вредительская система, а не

{21}

премиальная, а вы ее расхваливаете.) Одним словом, не премии же мешают рентабельности. (Буденный. И он, видите ли, считает это правильным. Каганович. А потом начнут по 20 лошадей давать. Буденный. Да, а потом я начну по 20 лошадей давать. Тоже хозяева!)

Рассматривая отдельные организационно-хозяйственные планы, мы приходим к определенному выводу, что при урожае в зерносовхозах в 14— 15 центнеров, мы можем и при ныне действующей заготовительной цене стать рентабельным хозяйством. Следовательно, нам надо поработать над вопросами количества источников финансирования, над всей техникой, над ее упрощением с тем, чтобы распутать финансовое положение совхозов и чтобы улучшить его.

В течение последних месяцев, рассматривая оргпланы отдельных совхозов и мероприятия по улучшению работы союзных совхозов, мы видим, что имеем большие возможности мобилизации внутренних средств и устранения излишних расходов. В зерносовхозах у нас много лишней техники. Мы значительно сократили уже парк тракторов, продолжаем и будем еще сокращать. В зерносовхозах имеется возможность перехода на работу более высокого класса. Так, например, они могут обойтись одним помощником комбайнера вместо двух и т. п. Директоры лучших совхозов уже берутся за это дело. (Шкирятов. Дело не в этом, дело в том, что ты кадров не знаешь.) Я скажу об этом. (Шкирятов. Если бы ты хорошо знал свои кадры, то этого не было бы.) Я это знаю. (Шкирятов. Не знаешь и плохо к ним относишься.) Я дойду до этого. Сейчас я говорю о другом, о том, что мы имеем еще много возможностей, чтобы улучшить финансовое положение. (Чубарь. А вредительство?) Было бы неправильно, если бы я сказал, что тот факт, что плохо совхозы еще работают, является результатом только вредительских актов. Бесспорно, пользуясь нашей плохой работой, вредители сумели и в области финансов нам напакостить, но и мы не все продумали так, чтобы организовать правильно свое хозяйство.

Следующий вопрос о падеже скота. Это самый больной вопрос нашего хозяйства. Я должен прямо сказать, что здесь вредительство имеет большое место и что вредители усиленно работали над увеличением падежа в наших совхозах. Мы имеем очень большой падеж, в особенности по свинопоголовью.

Я пробовал разобраться во всех причинах падежа. Главная и основная причина в том, что мы не воспитывали наши кадры — в чем мы виноваты,— так, чтобы они знали ветеринарию. Я проверил как обучаются кадры в аппарате наркомата. Оказалось, что при прохождении техминимума их обучают всем предметам: и зоотехнике, и агрономии, и даже иностранным языкам, но ветеринарии не обучают. (Гамарник. Вот это и плохо.) Ветеринарии наши кадры ни в центре, ни на местах не обучаются. Это наша самая крупная ошибка. Как же можно, чтобы в совхозах, да еще при условии, что ветеринаров мало,— я дальше скажу почему мало, почему не хватает,— как же можно, чтобы работники совхозов не знали основ ветеринарии. (Голос с места. Сами виноваты.) Я об этом и говорю. Тов. Молотов говорил, что к технике надо прибавить политическое воспитание, это совершенно ясное и обязательное и для нас указание; но в то же время по нашей линии мы не полностью овладели техникой в отдельных отраслях нашей работы. В ветеринарии у нас провал, и мы в этом виноваты.

Молотов. Дело не в том, чтобы требовать от вас овладения техникой во всех отраслях вашей работы, а дело в том, чтобы требовать от вас самого элементарного порядка в работе наркомата, которого пока нет.

Калманович. Я об этом тоже скажу. Я думаю, что я не делаю ошибку, если сейчас говорю о тех крупных прорывах, которые у нас были и на которые нам надо обратить внимание. (Молотов. Забываете главное. Каганович. Вы скажите, что у вас в Бийском зерносовхозе сидел в течение ряда лет крупный вредитель.) Кудряшов. (Каганович. Почему вы его не заметили, совхоз работал очень плохо, почему вы его не раскрыли? Здесь же не обсуждается вопрос о вашей деятельности, о недостатках этой деятельности, а о вредительстве, которое у вас было, вы ни одного

{22}

факта не приводите и ставите себя в неловкое положение.) Вы поставили сейчас этот вопрос, а т. Ежов в своей речи спрашивал, почему не выходят и не говорят о программе по ликвидации последствий вредительства. Я с этого и начал. (Голоса с мест. Неверно. Каганович. Ловко вы тут играете. Тов. Ежов ставил вопрос о вредительстве.) Я сказал, что в конце буду говорить о своей плохой работе по линии кадров. (Каганович. Почему в конце? Это же главный вопрос.) Раскрыл ли я хоть одного вредителя? Ни одного. (Сдержанный смех. Шкирятов. Потому что ты не знал.) Потому что я не предполагал, что может быть это вредительство. Я считал, что это плохая работа. Вот в чем моя вина, вот в чем моя ошибка. Вот сидел Кудряшов, проваливал Бийский совхоз, он старый директор. Мы сняли его, но перевели в другой совхоз. Это наша ошибка, мы не разобрались в нем, как следует.

Каганович. Расскажите в чем конкретно выразилось вредительство Кудряшова и какие уроки вы извлекаете из вредительства Кудряшова.

Калманович. Я должен сказать, что уроки вредительства отдельных директоров совхозов показали, что вредители действовали, главным образом, на увеличение падежа скота. Вчера об этом говорил т. Ежов, он приводил факты вредительского кормления свиней негашеной известью. (Петровский. Как раскрыли?) Не мы раскрыли. (Голос с места. Распространение заразных заболеваний.) Об этом я скажу. (Каганович. Как вы думаете гарантировать себя в будущем от вредительства?) Мы разработали ряд мероприятий по борьбе с падежом, а главное, мы сейчас анализируем работу отдельных совхозов с большим падежом. И по 150 свиносовхозам имеется 30 таких свиносовхозов, которые резко повышают процент падежа. Остальные 120 тоже имеют падеж, но не такой большой, как эти 30 совхозов. Сейчас мы возьмем эти 30 совхозов, проверим в них людей, особо проверим ветеринаров. В этих совхозах имеется всего 14 ветврачей, а в 16 совхозах совсем нет ветеринарных врачей. В этих 30 совхозах большая текучесть — 15 директоров работают всего до 1 года. Этим также объясняется плохая работа этих совхозов. Нам нужно взяться за главное — за кадры в этих совхозах. Кадры здесь будут решать вопрос.

Каганович. У вас в ремонтных мастерских, где ремонтируются комбайны и тракторы, очень много эсеров, меньшевиков и троцкистов.

Калманович. Наши ремонтные мастерские резко изменились в своем лице за последнее время. В них сейчас осталось очень незначительное количество людей, которые проверялись за последнее время. Наши политотделы в этом отношении проделали большую работу, проверили много людей, но, может быть, еще не доделали эту работу до конца. Порядка в работе нашего наркомата еще нет. (Молотов. Записка т. Сомса о центральном планово-финансовом отделе правильна или нет?) Он, по-моему, примитивно подходит к этому вопросу. У нас, конечно, нет порядка в центральном планово-финансовом отделе. Но почему нет этого порядка? Потому, что центральному планово-финансовому отделу было очень трудно справиться с делом. Мы имели в едином планово-финансовом отделе чрезмерно большой объем работы по 26 управлениям. Мы теперь это дело исправляем, структура наша изменена, мы будем иметь все возможности, чтобы функционалку изжить и поставить работу правильно. (Голос с места. А что делал у тебя Преображенский?). Я могу твердо сказать, что Преображенский финансами не занимался. Я не знаю, в чем выразилось его конкретное вредительство, но я не склонен думать, что Преображенский не прикладывал сюда своей руки. (Молотов. Этого мы тоже не склонны думать.) Я сейчас занимаюсь тем, что просматриваю все, что делал Преображенский, чтобы выяснить какую вредительскую работу он здесь проводил.

{23}