Павел ПОЛЯН "Не по своей воле : История и география принудительных миграций в СССР"

Принудительные миграции:
предыстория и классификация

Принудительные миграции до Гитлера и Сталина:
исторический экскурс

Мировая история знает вдоволь примеров «депортаций» или «принудительных миграций». Достаточно вспомнить событийный ряд Ветхого Завета, во многом построенный на описании избранных эпизодов из жизни еврейских «спецпереселенцев» в Египте, Вавилоне и других странах ветхозаветной Диаспоры.

На другом конце материка еще в III в. до н. э. китайский император Цин Шихуаньди казнил около 500 ученых и насильно переселил с Севера на Юг Китая сотни тысяч семей. Принудительное переселение существовало и у инков.

Между межконтинентальным «переселением» негров-рабов из Африки в Америку и угоном остарбайтеров в Третий Рейх, между сталинским раскулачиванием и кампанией «Лицом к деревне» в маоистском Китае— немало общего. За века движущие мотивы применения принудительных миграций принципиальных изменений не претерпели: за ними стоит то или иное сочетание политических и прагматических факторов.

Политические мотивы — предотвращать восстания, рассекать недовольство, ослаблять или гасить протест, делать более или менее однородными районы выселения или вселения и т. д.— чаще бывают приоритетными, но и роль экономического фактора огромна, и со временем, как правило, она затмевает первоначальный политический импульс: дешевая (а еще лучше — бесплатная, точнее, почти бесплатная) рабочая сила, переброшенная, по усмотрению субъекта депортации, в нужное для него место ивремя.

Достаточно очевидной представляется связь между вспышками принудительных миграций и историческими катаклизмами, например, мировыми войнами.

Прекрасным тому примером является африканская работорговля. Начиная с XVI века и вплоть до середины XIX века в Америку было переправлено приблизительно 11 млн. черных рабов. Если же учесть погибших при поимке или перевозке, то цифру «затронутых» ею людей следует увеличить до 15 млн.¹ В таблице 1 — с разбивкой по векам и основным колониальным империям — приведены округленно-ориентировочные «итоги» депортации чернокожих рабов из Африки:

Таблица 1. Депортации негров-рабов из Африки
некоторыми странами Европы в XVI–XIX вв. (по векам, тыс. чел.)

СТРАНЫ	СТОЛЕТИЯ
СТРАНЫ	XVI	XVII	XVIII	XIX	Всего
Португалия	50	600	2000	1200	3850
Испания	75	300	600	600	1575
Англия	—	300	1800	—	2100
Франция	—	160	1400	50	1610
Голландия	—	н.д.	н.д.	н.д.	1000
ИТОГО:	125	более 1360	более 5800	более 1850	10035

Источник: Meyer J. Sklaverei und Sklavenhandel // Mitteilungen. AvH-Magazin, Nr. 57, Juli 1991, s. 6.

Европейцы хозяйничали в основном на западном побережье Африки, а на восточном — и существенно раньше, чем европейцы (ориентировочно с VIII века),— тем же самым занимались арабы: черные рабы использовались, в частности, на плантациях сахарного тростника в окрестностях Басры. Понемногу «резервуар» рабов для европейских стран на африканском побережье истощался: «отработанная зона» активной работорговли, образовавшись в районе современного Сенегала, быстро продвигалась в направлении Берега Слоновой Кости, затем Нигерии, а к концу XVIII века— в сторону Конго и далее на юг, вплоть до Анголы, в свою очередь уже истощенной португальцами и бразильцами. Арабская же работорговля не прекратилась и после того, как колонизировавшая Африку Европа официально отказалась и отмежевалась от рабства: вОмане же и на Занзибаре рынки рабов функционировали еще в конце прошлого века.

Весьма «богата» на депортации и вынужденные переселения история еврейского народа: вспомним «спецпереселение» в Египет, а также Исход из него, вспомним так называемые Первую (ассирийско-вавилонскую) и Вторую (римскую) Диаспоры и т. д. И в древние, и в новые времена— всегда — интенсивность еврейской миграции была сверхобычайной. И крайне редко добровольной.

В сущности, и вся новая и новейшая история еврейства —это череда непрестанных миграций, вереница массовых скитаний и мытарств, это история «галуты», или изгнанничества.

В 1290 году всех евреев изгнали из Англии, а в 1292 — из Франции: изгнанные осели, в основном, в Испании. Но в 1492 году— под давлением инквизиции — всех евреев (кроме крещеных, или марранов) изгнали и из Испании, а в 1497 году — из Португалии: они переселялись в Италию, Северную Африку и Турцию. Примерно в это же время шло массовое переселение евреев из Германии в Восточную Европу, главным образом вПольшу и Литву.

С присоединением большей части этих территорий к России именно ей суждено было стать — и надолго!— демографическим лидером еврейской диаспоры. А по совместительству — и проводником жесткой государственной антисемитской политики, составными частями которой были и черта оседлости, и периодические высылки евреев, всеми правдами и неправдами обходивших дискриминационные по отношению к ним российские законы.

И тут следует подчеркнуть: столь впечатляющая практика советских депортаций имеет вполне «солидную» дореволюционную предысторию. К тому же в качестве жертв фигурировали отнюдь не одни евреи.

Так, еще в самом начале XIX века, во время русско-турецких войн в Причерноморье из Пруто-Днестровского междуречья (или Буджака) в Крым было выселено все мусульманское население (татары, тюрки, ногайцы)². После победы русского оружия в многолетней Кавказской войне и под влиянием турецкой пропаганды произошло массовое переселение в Турцию так называемых «мухаджиров»— горцев из побежденного Западного Кавказа. Всего за 1863–1864 гг. в Турцию из Кубанской области ушло 398 тыс. адыгов, абазин и ногайцев, потомки которых и по сей день проживают как в Турции, так и в других странах Ближнего Востока, Западной Европы и США.³

И все-таки по массовости и степени личной несвободы евреи в Российской Империи до 1861 года уступали только крепостным крестьянам, а после 1861 года — более никому. Выселения и другие репрессии против них в конце XIX века только усилились, оказав сильнейшее выталкивающее давление и дав толчок началу массовой эмиграции евреев из России, преимущественно в США и, по возможности, в Палестину.

Решающую роль при этом сыграла массовая депортация евреев из Москвы и Ростова-на-Дону в 1891–1892 гг. Еврейское население Москвы состояло из категорий различного статуса: правом безусловного проживания пользовались купцы, дипломированные врачи, инженеры и юристы, а также отставные (так называемые «николаевские») солдаты. Ремесленники же, аптекари, фармацевты и подмастерья могли проживать в ней лишь условно, то есть при фактическом занятии указанной в ремесленной книжке профессией, а еще ряд категорий лиц — доверенные, приказчики— могли фактически проживать с разрешения местной администрации.⁴

29 марта 1891 года Александр III издал указ о запрещении евреям-ремесленникам селиться в Москве и Московской области и о выселении оттуда уже проживающих там евреев-ремесленников. Фактически же указ был распространен и на многие другие категории евреев. 14 июля был издан секретный приказ о начале выселения, предусматривавший и право получения отсрочки на различные сроки, но самое большее — на год. Разрешений же остаться практически не было: едва ли не единственное было дано Исааку Левитану. Часть евреев все же оставалась, но, по выражению С. С. Вермеля, ценою «моральной миграции», то есть перехода в христианство (преимущественно в лютеранство).

Начиная с 14 августа 1891 года и вплоть по 14 июля 1892 года ⁵ (в зависимости от месяцев отсрочки) массы евреев заполоняли московские вокзалы. Многие уезжали в пределы «черты оседлости», главным образом в Область Царства Польского (преимущественно в Варшаву и Лодзь), а также на юг, в Одессу. Из Москвы, по косвенным демографическим оценкам С. С. Вермеля, в течение 1891–1892 гг. было выселено около 38 тыс. чел.⁶

Большинство направлялось прямо за границу, главным образом в порты Германии. Это, на первый взгляд, чисто московское и статистически как бы не такое уж заметное событие имело тем не менее колоссальные последствия, дав решающий толчок массовой еврейской эмиграции в Северную Америку изо всей России. Так, в 1891 году, по данным С. С. Вермеля, из России эмигрировало 42 145, а в 1892 году — уже 76 417 евреев. И это — несмотря на временное закрытие американских портов в начале 1892 года в виду угрозы эпидемий!⁷

В 1895 году был издан новый указ о выселении евреев за пределы России, на этот раз евреев — подданных Персии (выходцы из Герата или Мешхеда, они, в количестве нескольких сотен человек, поселились главным образом в районе Мерва); вскоре, однако, высылка была заменена разрешением остаться, но со статусом лиц с правом «временного жительства» в Закаспийской области. Тем не менее в 1910 году гератские евреи практически поголовно были выселены из Российской Империи как евреи-иностранцы ⁸.

Совершенно новый масштаб принудительным миграциям в России (как еврейским, так и не-еврейским) придала Первая мировая война. Главным (хотя и далеко не единственным) инициатором и проводником «превентивных этнических чисток» и депортаций выступила именно царская Россия.

И это не удивительно, поскольку именно Российской Империи принадлежит «честь» многолетней научной и идеологической проработки этих вопросов. Ответственной за это дисциплиной являлась «военная статистика» — традиционный и традиционно один из ведущих предметов в Академии Генерального Штаба. Уже в силу своей зависимости от исполнения воинской повинности армия была крайне заинтересована в достоверных данных и исследованиях по географии населения России.

Ведущие российские военные статистики конца XIX века — А.Макшеев, Н. Н. Обручев и в особенности В. А.Золотарев— разработали специфическую доктрину, которую правильно было бы обозначить как «география неблагонадежности»⁹. Она исходила из реальной географии «благонадежного» и «неблагонадежного» населения, а также из их соотношения в конкретной местности: к первой группе относилось преимущественно славянское население, ко второй — евреи, немцы, поляки, народы Кавказа, Средней Азии и т. д. Только те районы считались благоприятными по благонадежности, где русское население составляло не менее 50%. Градиент благонадежности, согласно Золотареву, сокращался по мере продвижения от центра к окраинам Империи. Все это слушали, конспектировали и штудировали слушатели Военной академии— будущие офицеры и командиры царской, Белой и Красной Армий.

Не ограничиваясь описаниями и рассуждениями, военная статистика зарекомендовала себя и как прикладная дисциплина, исследующая территориальную дифференциацию неблагонадежности: места скопления ненадежного населения фиксировались и контролировались. На случай войны давались рекомендации по экстренному «исправлению» этого «положения», особенно в приграничных районах. В качестве наиболее эффективных средств назывались взятие гражданских заложников, конфискация или уничтожение имущества или скота, а также депортации по признакам гражданской и этнической принадлежности. Под эту доктрину формировались специальные карательные войсковые соединения, со систематической свирепостью подавлявшие в зародыше или в самом начале любые ростки недовольства или мятежа против русской колонизации окраин Империи, в частности в Средней Азии, причем там крайней мерой были все же не депортации, а убийства гражданских лиц.¹⁰

Собственно говоря, и депортация евреев из Москвы в 1891 году была лишь реализацией научно обоснованной военно-статистической концепции о еврейской избыточности в этом городе. Тем более это справедливо по отношению к депортационным операциям на западной границе России по ходу Первой мировой войны. Одной лишь военной необходимостью, как справедливо замечает П. Хольквист, эти меры не объясняются: «Их смысл становится понятным, только если мы серьезно отнесемся к концепции о возможности трансформации структуры населения либо путем введения в нее определенных элементов, либо путем удаления их из нее».¹¹ По некоторым оценкам, депортации на западе затронули около 1 млн. чел., половина из которых — евреи, а треть— немцы.¹²

Поразительной могла бы показаться та стремительность и вместе с тем деловитость, с которыми российские власти приступили к операциям по депортациям. Но это совершенно естественно и понятно в свете тех идей, которым обучали в Академии Генерального штаба Российской Империи.

Уже в ночь на 18 июля 1914 года (по ст. ст.), то есть еще до официального объявления войны, Россия приступила к арестам и высылкам подданных Германии и Австро-Венгрии.¹³ А их было немало (в общей сложности не менее 330 тыс. чел.), уже десятками лет они проживали в Петербурге, Москве, Одессе и Новороссии, на Волыни, в Польше и Прибалтике. Выселяли их в дальние внутренние районы (в частности, вВятскую, Вологодскую и Оренбургскую губ., а жителей Сибири и Приморья — вЯкутскую обл.). Во второй половине 1915 года эта география серьезно «посуровела»: местами высылки стали зауральская часть Пермской губ., Тургайская обл. и Енисейская губ. Депортировали при этом не только «подозреваемых в шпионаже», но и вообще всех лиц призывного возраста (чтобы предотвратить их вступление в ряды армий противника), причем не только немцев, австрийцев или венгров, но и поляков, евреев и др. (исключение делалось чехам, сербам и русинам, давшим подписку «не предпринимать ничего вредного» против России). Особенно сурово обошлись с немецким населением Волыни, летом 1915 года чуть ли не поголовно высланным в Сибирь.¹⁴ Кстати, высылали — за счет самих высылаемых, а при отсутствии у них средств— по этапу, как осужденных.

На практике интернировали и вовсе без особого разбора, весь контингент именовался «гражданскими пленными». Высшей точкой этого беспредела стал приказ начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Н. Н. Янушкевича ¹⁵ от 5 января 1915 года: очистить 100-верстную полосу вдоль русских берегов Балтийского моря от всех германских и австро-венгерских подданных в возрасте от 17 до 60 лет, причем отказывавшиеся уезжать объявлялись немецкими шпионами. И лишь спустя некоторое время, под давлением общественности и ряда отрицательных последствий, эти репрессии были несколько ослаблены, но только выборочно— главным образом для представителей славянских народов.¹⁶

Кроме того, выселялись и подданные Турции (по меньшей мере 10 тыс. чел., среди них немало и крымских татар). По данным С. Нелиповича, их высылали в Олонецкую, Воронежскую, Калужскую, Ярославскую и Казанскую губ., а по данным Э. Лора — в Рязанскую, Калужскую, Воронежскую и Тамбовскую, а также— и в особенности — в район Баку, где для них был создан устрашающий по своим условиям лагерь на 5 тыс. чел.

Конечно же, не забывали и про евреев. Так, в 1914–1916 гг. по причине их якобы поголовной нелояльности с территории Польши, Литвы и Белоруссии во внутренние губернии России было выселено 250–350 тыс. евреев, причем на сборы им давалось всего лишь 24 часа. За еще более короткое время оставляемые ими домб и лавки прилежно разграблялись местным населением. (Забавно, что самый факт их выселения не мешал военным взваливать на них же и ответственность за свои чисто военные неудачи.) Первым — уже в начале августа 1914 года и вместе с местными немцами— было выселено еврейское население Яновца Радомской губ., чуть позже — население посада Рыки (по-видимому, той же губернии), Мышенца Ломжинской губ. и Новой Александрии Люблинской губ. (дважды— 23 августа и в начале сентября 1914 года). В октябре все евреи были выселены из местечек Пясечна, Гродзиска и Скерневиц Варшавской губ.; в частности, из Гродзиска было выселено 4000 чел. (включая 110-летнюю старуху). Позднее им разрешили вернуться, но в январе 1915 года, вместе с еврейскими жителями еще приблизительно 40 поселений губернии, они были выселены вновь (причем, как вслучае с жителями Сохачева, из их числа брались и заложники, некоторые из которых были повешены). В марте 1915 года, накануне еврейской пасхи, 500 семей было выселено из Радошиц Радомской губ., а также из гмины Мниеев Келецкого уезда. Большинство выселенных польских евреев устремлялось в Варшаву, где их скопилось до 80 тыс. чел., но впоследствии въезд в любые крупные города был для евреев закрыт.

Однако все эти отдельные выселения и бедствия, как отмечал С. Вермель, посвятивший им серию обобщающих статей, «…бледнеют перед грандиозным массовым выселением из Ковенской и Курляндской губернии». 30 апреля 1915 года для Курляндской и 3мая для Ковенской и частично для Сувалкской и Гродненской губ. — ввиду быстрого наступления немецкой армии— последовали распоряжения русской военной администрации о немедленной и поголовной депортации всех местных евреев. Всего из Курляндии тогда было выселено около 40 тыс. чел.¹⁷, а из Ковенской губ. — от 150 до 160тыс. чел. Местами их нового поселения были назначены отдельные уезды Полтавской, Екатеринославской и Таврической губ.¹⁸

Против выселения евреев из Курляндии протестовал Прибалтийский генерал-губернатор П. Г. Курлов, специально по этому вопросу ездивший в ставку Верховного главнокомандующего и убедивший его отменить свое распоряжение. В ходе немецкого наступления полномочия в вопросах высылки перешли к войсковым командирам, не имевшим ни желания, ни времени разбираться в этих вопросах: поэтому фактические депортации могли инспирироваться даже второстепенными чинами полиции или даже контрразведки ¹⁹.

Тем не менее в июне 1915 года выселение евреев продолжилось, захватив уже юго-западный край — Подольскую и Волынскую губ. И все это— невзирая на то, что почти в каждой еврейской семье кто-нибудь да воевал на войне и что еврейскую молодежь, в том числе и из числа выселенцев, продолжали призывать в действующую армию!

(Как бы в скобках и несколько забегая вперед: в советское время, поначалу принесшее евреям освобождение от дискриминации, отдельные выселения евреев были продолжены, но в несравнимо меньшем масштабе. Так, в 1920-х гг. в Дагестане и Азербайджане часть жителей аулов с татским и горско-еврейским населением были «спущены» в Дербент и Кубу. В 1937–1938 годах в рамках кампании по депортации иностранных подданных из приграничной зоны Марыйской области Туркмении в северную, пустынную часть области были депортированы евреи-ирани. В 1940 году с аннексированных СССР польских территорий были депортированы еврейские беженцы из оккупированной Германией западной части бывшей Польши ²⁰: приходится отмечать, что это спасло их от фашистского геноцида ²¹. Гипотезы о предположительно готовившейся Сталиным в 1953 году депортации евреев в Сибирь мы, ввиду отсутствия прямых документальных доказательств, здесь не касаемся.)

В целом же приходится констатировать, что подход царского правительства к «враждебно-подданным» интернированным во многом предвосхитил страшные черты депортационнной политики советского государства.

Но самые первые в XX столетии беженцы и депортанты в Европе отмечены не в России, а на Балканах, в результате двух Балканских войн 1912/1913 гг. между Болгарией и Турцией — своего рода прелюдии к Первой мировой войне. По меньшей мере 500тыс. чел. оказались в их результате изгнанными из мест проживания и стали беженцами. В 1913 году, после завершения Второй Балканской войны, Болгария и Турция подписали первое в мире официальное соглашение, предусматривавшее переселение национальных меньшинств (фактически было «обменено» приблизительно по 50 тыс. чел.²²). В 1914 году аналогичное соглашение заключили Турция и Греция, а в 1919 году — Греция и Болгария.²³ В 1915 году в Турции произошла одна из страшнейших в мировой истории «этнических чисток» — массовая резня армян, сопровождавшаяся бегством спасшихся за границу, в том числе и в Советскую Армению.

Неслыханный прежде по масштабам обмен гражданами произошел согласно греческо-турецкому Соглашению об обмене населением от 30 января 1923 года и Лозаннскому мирному договору от 23 июля 1923 года. Там Турция и Греция договорились об обмене меньшинствами, или, иными словами, о взаимно-мирной «этнической чистке» большей части своих территорий ²⁴: около 400 тыс. турок было переселено из Греции в Малую Азию, а оттуда в свою очередь было депортировано около 1,2 млн. греков. Это создало «многообещающий» прецедент разрешения международных споров и конфликтов посредством этнических чисток.

После поражения Германии в Первой мировой войне и сокращения ее территории на оставшуюся часть Германии из Прибалтики переселилось около 1 млн. немцев. В то же время в Польшу хлынул поток беженцев из восточной Украины и Белоруссии.

Эмиграция из большевистской России, по разным оценкам, составляла от 1,5 до 3 млн. чел. Однако (за исключением разве что «философского парохода» с полутора сотней чел. на борту) это все-таки были беженцы, а не депортанты. В 1921 году под эгидой Лиги Наций была создана Комиссия по расселению беженцев (Refugees Settlement Comission), председателем которой стал Фритьоф Нансен. В 1931 году было основано так называемое «Ведомство Нансена» (Nansen-Amt), а в 1933 году заключена конвенция о беженцах. Международные (так называемые «нансеновские») паспорта, вместе спомощью Фонда Нансена и других организаций, помогли выжить и ассимилироваться миллионам людей, в том числе и еврейским беженцам из Германии.

Принудительные миграции и Вторая мировая война

Но ни с чем не сравнимый бум депортаций принесла Вторая мировая война и связанные с ней события. Она «привнесла» в понятие принудительных миграций много нового и трагического. В результате военных действий с места было стронуто в общей сложности— и это только в Европе — около 30 млн. чел. Одних только перемещенных лиц после войны было зарегистрировано около 13,5 млн. чел. Таких масштабов и за столь краткие сроки человечество еще не знало!

Первым мощным толчком послужила охваченная гражданской войной Испания. С территории, контролировавшейся войсками генерала Франко, к республиканцам бежало почти 2 млн. чел, а около 0,7 млн. чел. вообще уехали из Испании (главным образом во Францию и ее североафриканские колонии, но частично в Латинскую Америку ив СССР). После окончания войны около 180 тыс. испанцев так и остались во Франции.²⁵

Общее число беженцев внутри самой Франции достигало 5 млн. чел., включая 70 тыс. эльзасцев, бежавших в 1940 году от германской аннексии и не слишком домогавшихся боевой славы в униформе вермахта.

Если рассматривать Вторую мировую войну как глобальную схватку двух коалиций, то придется признать, что оба противоборствующих лагеря самым решительным образом «обогатили» соответствующий исторический опыт. Но в первую очередь это относится к тоталитарным лидерам коалиций — коммунистическому режиму Сталина и национал-социалистическому режиму Гитлера.

Только в СССР под понятие «принудительные миграции» подпадало около 15 млн. чел., считая и тех, кого депортировала на свою территорию Германия. Но поскольку СССР будет посвящено, по существу, все последующее изложение, то охарактеризовать депортационную политику его противников (прежде всего Германии и Японии) и даже союзников (например, США) было бы крайне интересно уже теперь.

Именно Германия как никакая другая страна была главным «соперником» Советского Союза на ниве принудительных миграций. При этом первоочередную и решающую роль играл, в случае нацистской Германии, именно этнический аспект. Двумя народами, пользовавшимися усиленным и особенным вниманием нацистов, были немцы и евреи.

Применительно к немецкому населению, проживавшему вне пределов Рейха (так называемые «фольксдойче»), гитлеровское государство строило — и упорно претворяло в жизнь!— весьма масштабные и претенциозные переселенческие планы.

6 сентября 1939 года (то есть сразу же после оккупации вермахтом Западной Польши) Гитлер произнес в Рейхстаге зажигательную речь: между европейскими народами должны быть четкие и ясные границы, ради чего Германия должна переселить на новые места сотни тысяч «фольксдойче». Назавтра был создан специальный Рейхскомиссариат по вопросам укрепления немецкой народности во главе с Гиммлером, в задачи которого входило: а) осуществление скорейшей репатриации в Рейх всех «рейхсдойче» и «фольксдойче», проживавших вне Рейха; б) исключение и пресечение каких бы то ни было вредоносных влияний, опасных для «немецкой народности», и в) формирование новых ареалов расселения немецкого народа посредством переселения в них репатриируемых немцев, прежде всего из восточной и юго-восточной Европы.

Так началась кампания под девизом «Heim ins Reich!» («Домой в Империю!»). Для ее успешного завершения недоставало всего лишь двух вещей — научного способа отличать немца от не-немца и уточнения понятия «Рейх»,— лучше всего путем некоторого расширения его границ.

Уже давно начав со второго (аннексия Австрии и Судетской области), не забывали и о первом. Между 11 и 13 октября 1939 года было создано Центральное Бюро по иммиграции (EWZ)²⁶. В его компетенцию входили прежде всего вопросы иммиграции и натурализации «фольксдойче»²⁷.

Первоочередное внимание было обращено на немцев, проживающих в зоне советского влияния, какой она представлялась после заключения пакта Молотов — Риббентроп. В секретном протоколе от 28 сентября 1939 года имелся пункт о взаимном содействии лицам немецкой национальности, проживающим в советской зоне влияния, вслучае их желания переехать в зону немецкого влияния (то же самое было действительным для украинцев и белорусов, намеревавшихся переселиться в СССР).

Не случайно первый региональный орган EWZ был открыт уже 12 октября(!) в Готенхафене (совр. Гдыне) на Балтийском море и носил название «Северо-восточное бюро по иммиграции» (Einwanderungsstelle Nordost)²⁸. Отсюда же — и та стремительность, с какой Германия приступила к переговорам с СССР по вопросам эвакуации немцев из Прибалтики и Транснистрии: в Берлине не питали иллюзий относительно того, как с ними поступит Сталин в ситуации войны или непосредственной подготовки к ней.

Уже в октябре 1939 года была создана смешанная германо-советская комиссия по делам эвакуации, а 16 ноября было подписано соответствующее соглашение. Главноуполномоченными с советской и немецкой стороны были Я. Н. Синчин и Хофмайер, оба имели резиденцию в Луцке; кроме того, на немецкой стороне было два советских представительства — в Хелме (С. Н. Троицкий) и Ярославе (В. С. Жегаров). По имеющимся данным, к 8 февраля 1940 года было эвакуировано на запад до 128 тыс. лиц немецкого происхождения, в том числе 15 тыс. поляков, претендовавших на «немецкость»; число желающих эвакуироваться в противоположном направлении составляло около 40 тыс. чел., в том числе немало евреев, но советская сторона согласилась принять только 20тыс. чел.²⁹

Согласно советско-германским договорам о репатриации в Германию немцы, проживавшие на территориях, аннексированных СССР в 1939–1940 гг., имели право «репатриироваться» из СССР. Эта репатриация носила строго этнический характер: ни славяне, ни евреи, — даже если они были членами «арийских» семей,— под ее действие не подпадали: арийцам настоятельно рекомендовали разводиться со столь «нежелательными» супругами ³⁰.

Переселение декларировалось как сугубо добровольное, однако по сути таковым не являлось: было совершенно очевидно, что те, кто останутся, будут рассматриваться советской стороной как немецкие агенты и подозрительный элемент. Это же понимали и сами «фольксдойче», поэтому немецкой пропаганде не пришлось чрезмерно усердствовать в представлении этих «добровольно-вынужденных» миграций в качестве совершенно свободных. Тем не менее нельзя не отметить редкостное в истории совпадение интересов основных заинтересованных сторон — СССР, Германии и самих немцев.

Согласно первому советско-германскому соглашению от 16 ноября 1939 года, с бывшей польской территории, аннексированной СССР (то есть из Западной Украины и Западной Белоруссии), была произведена первая эвакуация лиц немецкой национальности ³¹.

Немцы этот опыт сочли успешным и торопились распространить его так же и на Бессарабию и Северную Буковину, где проживало не менее 110 тыс. немцев ³². 25 июня 1940 года посол Шуленбург встречался с Молотовым, а 9 июля обратился в НКИД СССР с памятной запиской, где предлагалось немедленно начать переговоры по этому вопросу, с тем чтобы осуществить переселение до зимних холодов. В итоге договор об эвакуации был подписан в Москве 5 сентября 1940 года.³³

Подготовка всей операции возлагалась на Смешанную советско-германскую комиссию по эвакуации, причем практически по всем спорным вопросам советская сторона, как правило, уступала. Уже к концу октября 1940 года операция по переселению из Бессарабии и Северной Буковины в основном завершилась: к этому времени из зарегистрированного количества в 126 242 чел. автотранспортом, морем или гужом выехало 106872 чел., а не переселенных (главным образом из Северной Буковины) оставалось около 17 тыс. чел. С учетом 260 чел., эвакуированных в 1941 году, общее число «фольксдойче», переселенных из этих районов, составило 124 тыс. чел.³⁴

10 января 1941 года был подписан другой аналогичный договор между Германией и СССР, затрагивающий Прибалтику (см. ниже). Всего же из западных районов СССР было эвакуировано 392 тыс. «фольксдойче»³⁵ (по другим данным — 350 тыс. чел.³⁶).

Все эти эвакуации назывались «договорными переселениями», поскольку относительно каждой группы «фольксдойче» Германия стремилась заключать международные договоры. Первый такого рода договор Германия заключила с Эстонией (15 октября 1939 года), потом с Италией (21 октября; относительно немцев из Альто Адиже в Южном Тироле), затем с Латвией (30 октября) и дважды с СССР: 16 (по другим данным — 11) ноября— относительно немцев из Западной Украины и Западной Белоруссии, а 5сентября 1940 года — по немцам из Бессарабии и Северной Буковины. Следующей на очереди была Румыния (22 октября 1940 года), а затем опять СССР (два договора от 10 января 1941 года: один— по немцам из Эстонии и Латвии, другой — по переселению в Литву литовцев, русских и белорусов из Мемельской и Сувалкской областей), затем еще раз Италия (31 августа— о переселении «фольксдойче» из провинции Лайбах) и, наконец, Хорватия (30 сентября 1942 года). Общее количество «договорных переселенцев» составило 751 460 чел.³⁷

До того момента как Лодзь был освобожден Красной Армией ³⁸ и EWZ, соответственно, прекратило свое существование, в ее картотеку было занесено 1 055400 этнических немцев. Различалось 16 категорий, среди которых самой массовой были немцы из Советского Союза (очевидно, в границах по состоянию на 17 сентября 1939 года) — 275тыс. чел. Далее следовали (в порядке убывания; чел. — данные округлены): немцы из Бессарабии и Добруджи и их родственники— 118 000; лица, находящиеся в процессе германизации (im Deutschstдmmigenverfahren) — 113 000; лица, находящиеся в процессе переселения (im Umsiedlungsverfahren)— 107 000; немцы из Буковины — 96 000; немцы из Волыни и района Нарев — 79 400; немцы из Латвии и Эстонии — 72 200; немцы из Галиции — 57 800; немцы из Литвы — 51 100; «фольксдойче» из Франции — 19 800; немцы из Боснии — 18 500; переселенцы (Absiedler) из Словении — 15 900; немцы из Готшее (Gottschee) в Словении — 15 000; лица немецкого происхождения (Deutschstдmmige) из Франции — 5600; немцы из Сербии, Греции и Словакии— 3400; немцы из Болгарии — 2300; особые переселенцы из Нового Света— 550 и«германские возвращенцы» («Germanische Einwanderer») — 150 чел. Кроме того, от 10 до 12 тыс. чел. получили немецкое гражданство по приказу Гитлера от 19 мая 1943года, предоставлявшему соответствующие льготы лицам, вступившим в действующую армию или СС.

Не следует упускать из виду и тех, чьи «расовые дела» еще находились на разных стадиях рассмотрения: их общее количество — от 120 до 126 тысяч, из них около 110тыс. — немцы из СССР и 10–15 тыс.— из Судетской области ³⁹. Таким образом, общее число представителей «фольксдойче», признанных или зафиксированных в EWZ, составляло 1180 тыс. чел.

Около 400 тыс. расовопригодных «фольксдойче» предполагалось расселить на новых восточных территориях — в новосозданных гау «Данциг— Западная Пруссия» и вгау «Вартеланд», в основном, на территории бывшей Польши. И кое-что из этого было осуществлено: за годы войны было переселено в общей сложности 650 тыс. «фольксдойче», в том числе 80 тыс. из Южного Тироля.⁴⁰

Согласно планам Гитлера, со временем (в течение примерно двух послевоенных десятилетий) на Востоке должна была возникнуть самая настоящая колония Рейха, для чего его восточные границы предполагалось перенести не менее чем на 500 км восточнее имеющихся. «Сегодня — колонии, завтра— районы расселения, послезавтра — Рейх!», — так откровенно и цинично выражался по этому поводу Гиммлер.⁴¹ Для начала же предстояло зачистить и освоить своеобразные «коридоры», разделяющие немецкие очаги расселения — восточнее Варшавы и на юге Польши, в Бескидах.

Но территории, на которые положил глаз Гитлер во имя «завтра» и «послезавтра», уже «сегодня» следовало бы предварительно очистить от местных жителей — очистить частично (если речь шла о славянском населении) или же полностью (если об еврейском). Во втором случае речь шла уже не об «этнических чистках», как в первом, а о геноциде: именно польские евреи из Вартегау стали одними из первых, кого отправили в лагеря смерти. Впрочем, на самом верху раздавались и голоса сторонников тотальных депортаций славян, например, чехов из Чехии и Моравии ⁴².

Так что зловещая связь переселенческих игрищ теоретизирующего национал-социализма с практикой Холокоста — на самой поверхности ⁴³. Собственно административными вопросами высвобождения подходящей территории занимался организационный «двойник» EWZ — Центральное бюро по переселению ⁴⁴. Эту организацию, с учетом ее роли в судьбах еврейского населения Польши и других стран, без преувеличения следовало бы отнести к числу преступных.

В то же время и многоуспешная деятельность в Польше немецких органов по добровольно-принудительной вербовке поляков на работы в Рейх, казалось бы не имевшая прямой связи с переселенческими программами Рейха, уже в силу одной многочисленности вовлеченных в нее контингентов (в Рейх было отправлено не менее 2,8 млн. чел.), немало поспособствовало разуплотнению населения Польши — и без того не самой густонаселенной страны в Европе.

Не были оставлены вниманием и прочие народы и районы. Например, согласно плану генерал-комиссара К. фон Готберга, казаки, вынужденные, вслед за отступающим вермахтом, оставить свои родные станицы на Дону и на Кубани, были размещены в своеобразных «военных поселениях», или «станицах», в лесных районах Западной Белоруссии, где были задействованы для вооруженной борьбы с противниками режима, в данном случае с партизанами. При этом обширная территория в 180 тыс. кв. км, отданная им под контроль, должна была быть освобождена от «ненадежного» местного населения и заменена «надежным» пришлым (в основном, беженцами от Красной Армии). Для этого «…отдельные деревни объединялись в оборонительные районы с сильными военными гарнизонами и разветвленной системой децентрализованных опорных пунктов»⁴⁵.

Но все же основным предметом «забот» Рейха были, конечно, не казаки и даже не поляки, а евреи. Еще в 1919 году Гитлер писал о необходимости «очистить» от них Германию, а в 1933 году, придя к власти, он вплотную занялся этим вопросом. И хотя в силу «прелестей» национал-социалистической политики евреи и сами стали стремительно покидать Германию, все же расчет на их «принудительно-добровольную» эмиграцию из Германии оправдался только частично. После того как страну покинуло в общей сложности более 400 тыс. немецких евреев (около 3/4 ее еврейских граждан), власти Третьего Рейха сделали ставку на «депортационный» принцип.

«Тотальная депортация», наряду с созданием системы гетто и лагерей смерти, была важнейшей составной частью нацистского плана «окончательного решения» еврейского вопроса, контуры которого прояснились на зловещей конференции в Ваннзее 20 января 1942 года. План был многоступенчатым и в конечном счете имел мишенью практически все 10-миллионное еврейство Европы.⁴⁶

По мере территориальной экспансии Третьего Рейха в 1938–1939 гг. под действие германского антиеврейского законодательства подпадало все большее число евреев. Именно в Вене, вскоре после аннексии Австрии, в том же марте 1938 года было организовано специальное Центральное управление по еврейской эмиграции. Занимаясь в первую очередь рутинными вопросами легальной еврейской эмиграции, оно уже в1938 году попробовало себя в «жанре» депортаций. Именно им 28–29 октября 1938 года было депортировано около 70 тыс. евреев— польских граждан, постоянно проживавших в Рейхе: 31 октября истекал установленный польским правительством срок обмена ими польских паспортов, и лица, прибывшие после этого срока, уже непропускались в Польшу, а накапливались на ничейной территории в районе Збашина.

После оккупации Польши в сентябре 1939 года нацисты «наверстали упущенное», и с лихвой. Для вселения евреев ими была выделена 20-тысячекилометровая резервация между Вислой, Бугом и Саном со столицей в Люблине ⁴⁷. Сюда должны были отправить всех евреев со всей Европы, но в первую очередь из Германии, Австрии, Чехии и Польши. Уже в конце октября 1939 года первые эшелоны— около 22 тысяч человек из Вены, Моравской Остравы и Катовиц — были свезены в лагерь Ниско на реке Сан, откуда многие бежали на советскую территорию ⁴⁸.

Спустя некоторое время эти, по выражению самих нацистов, «дикие депортации» была приостановлены и возобновлены только в начале 1941 года: ими, тем не менее, было охвачено, по состоянию на март 1941 года, около 380 тыс. польских граждан (как евреев, так и поляков). В октябре 1940 года на территорию вишийской Франции были депортированы все евреи из Эльзаса и Лотарингии (70 тыс. чел.), а заодно и из Бадена и Саар-Пфальца (6,5 тыс. чел.). После нападения на СССР около 50 тыс. евреев из Германии и других европейских стран депортировали в Лодзь или даже на оккупированную территорию СССР, в Риге и Каунасе часть из них уничтожили.

С началом реализации программы по физическому истреблению евреев и открытием лагерей смерти их депортации, распространившиеся теперь и на население многочисленных гетто, приобрели предельно зловещий оттенок. Они осуществлялись не постоянно, а своеобразными волнами (в частности, с середины января по середину мая и в сентябре 1942 года, в первые месяцы 1943 года и в 1944 году ⁴⁹). Не будет преувеличением рассматривать депортации как неотъемлемую и во многом решающую часть нацистской технологии массового истребления евреев.

Следует заметить, что накануне и во время Второй мировой войны политику принудительного переселения и трудоиспользования, весьма схожую с гитлеровской и советской, проводили и другие страны, главным образом союзники Германии по «антикоминтерновской» коалиции (в особенности Румыния). Так, вновь (как и в 1913 году) попробовала себя в жанре этнических депортаций и обменов Болгария: в 1940 году, после включения в ее состав Добруджи, Восточной Македонии и Западной Фракии (ранее входивших в состав Румынии и Греции), она выселила около 100 тыс. румын, 300 тыс. сербов и 100 тыс. греков, переселив на их место 125 тыс. болгар. Тысячи сербов были депортированы в 1940 году также и из Хорватии.⁵⁰ В 1943–1944 гг. новые договоры об обменах населением заключили между собой и три восточноевропейских союзника Германии — Румыния, Венгрия и Болгария: суммарное число затронутых этими переселениями людей составило около 500 тыс. чел.⁵¹

Но совершенно особенного упоминания заслуживает Япония, чья политика по отношению к депортированным гражданским лицам (так же как и к военнопленным) даже на фоне Германии и СССР отличалась какой-то особенной брутальностью. Ее главным (но не единственным) этническим объектом были корейцы52. Принудительно в годы войны — прежде всего на территории самой Кореи— трудилось около 4,6 млн. корейцев: с 1944 года обязательному труду подлежали уже все дети, начиная с 4-го класса.

К депортациям же корейцев фактически приступили уже в 1939 году (по некоторым сведениям — даже раньше, что послужило своеобразным «сигналом» и для советских органов), но только в конце 1941 года был издан соответствующий законодательный акт ⁵³. В 1939 году в Японию были угнаны первые 49,8 тыс. корейских рабочих. В 1940году количество угнанных несколько возросло — 59,4 тыс. чел. (вместе с угнанными на Сахалин). В 1941 году депортации подверглись еще 67,1 тыс. чел., причем впервые корейцев вывезли на острова южной части Тихого океана (1,8 тыс. чел., а всего за военное время— 5,8 тыс. чел.). В 1942 и 1943 гг. число угнанных корейцев достигло уже, соответственно, 120,0 и 128,4 тыс. чел. Последние 16,4 тыс. чел. были угнаны в 1944 году. Всего за 1939–1944 гг. из Кореи было депортировано 444,3 тыс. чел.⁵⁴ Главной сферой трудоиспользования корейцев в Японии была угледобыча.

Впрочем, следует отметить, что и США, опасаясь нападения японцев, в годы Второй мировой войны переселили в глубь страны около 400 чел. (преимущественно эскимосов), составлявших все население Алеутских островов и острова Прибылова ⁵⁵. После нападения японской авиации на Пирл-Харбор в США были интернированы и депортированы также и американские японцы (кстати, как и советские немцы, не давшие особых поводов для обвинений в нелояльности новой родине): 120 тыс. японцев, проживавших на востоке страны, вывезли на запад, ограничив при этом срок их депортации четырьмя годами. Уже после окончания войны им были принесены официальные извинения и выплачена компенсация.⁵⁶

Немецкий исследователь Ф. Тер, кажется, первым обратил внимание на следующее обстоятельство: в точности тем же самым, что и «большие» и легитимные государства того времени, то есть этническими чистками и депортациями «враждебных» национальностей, в годы войны с не меньшим энтузиазмом занимались и подпольно-партизанские образования, реально контролировавшие большие территории в тылах увязающей на востоке Германии и ее союзников. Они воевали не только с вермахтом или Красной Армией, но и, как правило, друг с другом, причем с не меньшей жестокостью и безо всякой оглядки на международное право. В качестве особенно жестоких противников Ф. Тер называет сербских и хорватских партизан, а также польских и украинских: взаимные счета их жертв составляют, как он утверждает, сотни тысяч человек, причем точка зрения украинских националистов по еврейскому вопросу практически совпадала с немецкой.⁵⁷

В конце и после войны и немецкому населению выпало претерпеть самые масштабные и насильственные в своей истории перемещения в пространстве. Но с описанными выше претенциозными планами фюрера ничего общего они не имели, кроме того что прямо вытекали из близящегося военного поражения и полного краха всей германской политики, частью которой, собственно, эти переселенческие планы являлись. Более того, по отношению к этим «планам» они являли собой их полную противоположность: «восточное направление» инспирированного Гитлером немецкого переселения резко переменило свой знак прямо на противоположное— на западное.

С выходом советских (в июле 1944 года) и англо-американских (в сентябре) войск на рубежи Рейха перед Германией со всей остротой встала проблема эвакуации немецкого гражданского населения в глубь страны. В январе 1945 года в Берлин пошли эшелоны с беженцами из Верхней Силезии. За считанные недели фактическое население городов и сел западнее Одера возросло в 1,5–3 раза. По данным ОКВ на 19 февраля, в Германии скопилось 8,35 млн. беженцев, а к середине марта— более 10 млн. Мероприятия по эвакуации населения с запада Германии были приостановлены с 20 февраля, в то время как эвакуация из восточных районов продолжалась до конца апреля, то есть фактически до конца войны.⁵⁸ Среди эвакуированных были и сотни тысяч «фольксдойче» — этнических немцев из Румынии, Югославии, Венгрии, Словакии, среди них иоколо 350 тыс. чел. из оккупированных районов СССР.⁵⁹

Послевоенной же судьбе этнических немцев не позавидуешь, особенно если родом из Восточной Пруссии или Верхней Силезии — немецких территорий, отошедших кПольше. До войны там проживало примерно 11,5 млн. немцев, и почти всем им пришлось покинуть свои дома в последние месяцы боевых действий, опасаясь проявлений мести и насилия со стороны славянского населения Польши и Чехословакии, но в особенности — из страха перед наступающими частями Красной Армии. Часть немецкого населения сочла за благо эвакуироваться или просто бежать на территорию Германии. В количественном отношении разные оценки этого движения колеблются между 5и 5,7млн. чел.⁶⁰

При этом, как справедливо указывает Ф. Тер, различаются как бы три этапа этого полубегства–полуизгнания: первый (с конца 1944 до весны 1945 гг.) — эвакуация, предпринятая самими немецкими властями, второй (с марта-апреля до июля 1945 года) — так называемое «дикое» изгнание и третий (после подписания Потсдамского договора и ряда вытекающих из него соглашений) — этап, на котором изгнание было легитимизировано и приобрело относительно цивилизованные формы ⁶¹.

Тем не менее общий уровень «цивилизованности» изгнания немцев из Польши, Чехословакии и других стран был не слишком высоким, особенно если вспомнить цифры погибших при этом людей. До недавнего времени в качестве официальной признавалась столь колоссальная цифра, как 2,2 млн. чел.⁶² Но, как показали новейшие исследования Р. Оверманса, с определенностью можно говорить примерно о 400 тыс. погибших во время изгнания ⁶³, что и так, бесспорно, является потрясающей воображение цифрой.

Относительно «цивилизованного этапа» переселения немцев Директоратом военнопленных и перемещенных граждан СКК был выработан план, а 22 мая 1945 года (в Потсдаме) было заключено соглашение, согласно которому немцы из Польши распределяются между советской (2 млн. чел.) и английской (1,5 млн.) зонами, а немцы из Чехословакии— между американской (1,75 млн.) и советской (0,75 млн.) зонами. Кроме того, 500 тыс. немцев из Венгрии предназначались в американскую зону, а немцев австрийского происхождения (150 тыс. чел.) предполагалось расселить во французской оккупационной зоне. Само это переселение планировалось осуществить между декабрем 1945 и августом 1946 г.⁶⁴ В частности, переселение из Польши в английскую зону началось в феврале 1946 года (по маршрутам Штеттин — Любек и Корфорд— Гельманнштадт) и с весьма высокой интенсивностью — 22 поезда в неделю. Но, будучи не в силах справляться с таким потоком, англичане в середине августа прикрыли свою границу и ограничили прием поездов только двумя в неделю и даже обратились за помощью ксоветским властям с просьбой временно приостановить этот поток, поскольку поляки по-прежнему и в том же режиме продолжали посылать на запад эшелоны с немцами ⁶⁵.

Однако в целом реализация этого плана сталкивалась с большими политическими и организационными трудностями, в результате чего суммарно было переселено около 3,5 млн. чел. Иными словами, намеченные цифры были достигнуты лишь немногим более чем наполовину (в американской зоне— на 50%, в советской — на 52%, а в английской— на 63%). К 1 октября 1947 года было переселено уже 5,4 млн. чел., причем по степени выполнения плановых заданий лидировала уже советская зона (92,7%), на 0,3% опережавшая английскую, далее шли американская (72,4%) и французская (5,9%) зоны. Еще 4,5 млн. немцев были перераспределены между зонами, согласно местам их довоенного проживания ⁶⁶.

По взаимной договоренности Англии, США, Франции и СССР в подконтрольных им оккупационных зонах 29 октября 1946 года была проведена специальная перепись немецких беженцев и переселенцев. Она зафиксировала более 9 млн. чел. перемещенных «рейхсдойче», из которых большинство — около 6,15 млн. чел.— до войны проживали в утраченных после войны восточных землях Рейха: 3, 5 млн. в Польше и 2,5 млн. в Чехословакии.

Такие вот «рейхсдойче», в результате военных или послевоенных действий насильственно выселенные из мест своего довоенного проживания, получили в Западной Германии статус изгнанных (Vertriebenen)⁶⁷ — в отличие от так называемых выселенных (Zugewanderte), то есть немцев, которые на территории Рейха до войны не проживали: к последним, в частности, относились около 500 тыс. немцев из Венгрии и 150 тыс. из Австрии. Около 400 тыс. немецких беженцев (главным образом из бывшей Чехословакии и Югославии) было сосредоточено в Австрии ⁶⁸, еще около 160 тыс. чел. — в Дании, а приблизительно 40–50 тыс. чел. уехали за океан.

В оккупационных зонах западных стран находилось в общей сложности около 2/3 немецких беженцев (около 5,94 млн. чел., из них 3 млн. — в Нижней Саксонии). Перепись ФРГ, проведенная в сентябре 1950 года, зафиксировала уже 14 447,0 тыс. беженцев, из них 8077,6 тыс. выселенцев и 6369,4 приселенцев ⁶⁹, включая и немцев, переехавших из советской оккупационной зоны. Максимальной — около 33%— была их доля в населении земли Шлезвиг-Гольштейн.

Между 1944 и 1949 гг. в советскую оккупационную зону Германии было вселено около 4,3 млн., а в западные оккупационные зоны, по данным на 1950 год, — около 8млн. изгнанных немцев. В первом случае доля изгнанных в общем числе населения, проживающего на этой территории, немного не дотягивала до четверти (24,2%), во втором — составляла 17%⁷⁰. Впоследствии эти показатели сблизились, поскольку около 800 тыс. чел. изгнанных из Восточной Германии, осмотревшись, сочли за благо бежать еще дальше — в Западную Германию.⁷¹

На освобождающиеся в результате изгнания немцев земли переселялись представители титульных народов тех стран, где они проживали. Переселялись иногда добровольно, как многие жители Центральной Польши, поспешившие на освободившиеся немецкие угодья, но чаще принудительно, как это было со многими поляками из восточных областей Польши, аннексированных в 1939 году и окончательно отошедших к СССР после войны, а также с частью украинцев оттуда же.

Как точно подметил Ф. Тер, определенная историческая ирония скрывается за тем, что именно их, покидающих свои родные дома в результате оптации (то есть вытекающего из обмена территорией обмена и населением), польская и советская пропаганда именовала «репатриантами», то есть людьми, возвращающимися на родину ⁷². При этом сами по себе оптации носили отнюдь не добровольно-цивилизованный, а по-советски насильственно-унизительный характер.⁷³

Впрочем, это была совместная советско-польская акция: СССР освобождался от подозрительных чужаков, Польша заселяла ими свои новые, только что очищенные от немцев западные границы и земли, чтобы навечно закрепить их за собой. Ее «совместность» не помешала старшему из партнеров неоднократно унизить младшего. Так, первоначально договоры о репатриации заключались — от имени Польши— Польским Комитетом Национального Освобождения (с демонстративным игнорированием легитимного польского правительства в изгнании!) — не с СССР, а с его отдельными республиками: 6 сентября 1944 года— с УССР, 22 сентября 1944 года — с Литовской ССР и т.д.; и только 6 июля 1945 года, когда «формальности» со статусом Польши были утрясены, соответствующий рамочный договор был заключен и с Советским Союзом в целом.⁷⁴

Так, по состоянию на 31 октября 1946 года, из СССР в Польшу переселилось почти 1,1 млн. чел. (из них 789 982 чел. с территории Украины, 231152 — Белоруссии и69 724 — из Литвы), а из Польши в СССР переместилось около 515 тыс. чел. (в том числе 482 109 чел. — на Украину, 35 961 — в Белоруссию и 14— в Литву).⁷⁵ Мало кто из «репатриантов в СССР» уезжал добровольно: их переселение велось в духе лучших «советских традиций», и одних только погибших по его ходу, по некоторым данным, насчитывалось до 4 тыс. чел. Тем не менее, несмотря на нажим польских властей, весной 1947 года около 150тыс. украинцев все еще оставались в Польше: практически все они были переселены между 20 апреля и 31июля 1947 года, но уже не на восток, в СССР, а на запад, на новые польские территории. Эта операция, получившая кодовое название «Акция Висла», по сути была не чем иным, как «этнической зачисткой» вдоль восточных границ Польши.⁷⁶

В результате степень этнической гомогенизация населения восточноевропейских стран еще весной 1945 года необычайно возросла. Но к этому же сводилась и послевоенная политика таких государств, как Польша и Чехословакия: в титульной этнической гомогенизации этим странам виделось их наиболее безопасное будущее. Уже к 1948 году уровень такой гомогенизации (доля титульных народов) в этих странах составлял около 94–95% — против примерно 67% в 1938 году.

Несколько иное, чем Польша или Чехословакия, политическое видение имело первое послевоенное венгерское правительство, но фактически оно было вынуждено действовать в том же ключе: советские оккупационные власти принудили их к депортации полумиллионного немецкого населения, и только югославская версия гомогенизации была изначально осложнена федерализмом Югославии, внутри которой прорисовывалась ярко выраженная сербская доминанта.

Интересно, что Чехословакия выселяла со своей территории не только немцев, но и венгров. Так, 89 660 венгров, главным образом из Братиславы и других словацких городов, были переселены в Венгрию между 1945 и 1948 гг., за то же время из Венгрии в Словакию было перемещено 73 273 словаков ⁷⁷. Что-то похожее происходило и вдоль югославско-итальянской (Истрия) и югославско-венгерской границ (Воеводина): во втором случае объем взаимных переселений составил «всего» около 40 тыс. чел.⁷⁸ В этом же ключе понятнее становится и политика Польши по отношению к уцелевшим на ее территории евреям: Польша не сделала фактически ничего для пресечения антисемитских настроений и действий (в ряде случаев, как, например, в Кельце, переходивших в погромы), что привело к быстрому оттоку остатков еврейского населения из страны.

В результате перемещенные лица еврейской национальности постепенно покидали восточно-европейские страны и, если им не удавалось попасть в Палестину, концентрировались преимущественно в западных зонах оккупации Германии (в течение 1946 года численность еврейского населения в них увеличилась с 50 до 185 тыс. чел.) и Австрии (45 тыс. в конце 1946 года), а также в Италии (20 тыс.).⁷⁹ Часть из них осела в этих странах, часть со временем переехала в США, Англию или другие страны, но большинство дождалось того времени, когда эмиграция в Палестину или же репатриация в Государство Израиль (после образования последнего) стали возможными.

Обобщая предысторию принудительных миграций, выскажем осторожное предположение, что в глобально-историческом плане наиболее пострадавшим от депортаций этносом были евреи. В XX веке их репутация «гонимых» в очередной раз — и беспримерно страшным образом— была подтверждена, а в число народов, претерпевших массовые депортации не в одной, а в двух или нескольких странах, вошли немцы, поляки, греки, турки, корейцы, а также русские, украинцы и белорусы, составлявшие костяк и «кулацкой ссылки», и остарбайтерского угона.

Классификация принудительных миграций

Случаи принудительных миграций в мировой истории столь многочисленны, что при всей их общности наблюдаются и серьезные типологические различия. Для их учета и осмысления в свое время мы предложили классификацию принудительных миграций ⁸⁰, которую впоследствии несколько модифицировали и усовершенствовали (табл. 2). В ее основу положено принципиальное различение репрессивных и нерепрессивных миграций.

Отличительным признаком репрессивных миграций, помимо карательной функции, является их прямое действие, основывающееся на некоем верховном политическом решении (реже — на международном соглашении, как, например, на Ялтинском в случае насильственной репатриации), как правило, не подлежащем ни обжалованию, ни даже обсуждению.

Классификация, конечно, в высокой степени условна, в жизни встречались и смешанные, переходные формы: к какому, например, — «классовому» или этническому?— типу отнести депортации эстонских, латвийских и литовских «кулаков» накануне войны?

В целом же изучение принудительных миграций весьма недвусмысленно обнаруживает поразительную и со временем все усиливавшуюся приверженность советского строя преимущественно не к классовому, а к этническому критерию репрессий (своего апогея она достигла при Сталине). Иными словами, государство с неустанно декларируемыми интернационализмом и классовым подходом на практике тяготеет к сугубо националистическим целям и методам.

Наиболее яркий пример — так называемые «наказанные народы», причем наказанием, собственно говоря, и являлась депортация. Представителей этих народов выселяли целиком и не только с их исторической родины, но и изо всех других районов и городов, а также демобилизовывали из армии, так что фактически такими этнодепортациями была охвачена вся страна (напомним, что такого рода репрессии мы называем тотальными депортациями). Вместе с родиной у «наказанного народа» отбиралась, если она была, национальная автономия, то есть его относительная государственность.

В сущности, в СССР тотальной депортации были подвергнуты десять народов. Из них семь — немцы, карачаевцы, калмыки, ингуши, чеченцы, балкарцы и крымские татары— лишились при этом и своих национальных автономий (их общая численность — около 2 млн. чел., площадь заселенной ими до депортации территории— более 150 тыс. кв. км.). Согласно сформулированным выше критериям под определение тотальной депортации подпадают еще три народа — финны, корейцы и турки-месхетинцы.

Таким образом, с точки зрения предложенной классификации, может быть несколько уточнен и конкретизирован объект настоящего исследования. К нему относятся первые четыре класса репрессивных миграций, или депортаций: по социальному, этническому, конфессиональному и политическому признакам.

Таблица 2. Классификация принудительных миграций в СССР

А. РЕПРЕССИВНЫЕ МИГРАЦИИ (ДЕПОРТАЦИИ)
	I. ПО СОЦИАЛЬНОМУ ПРИЗНАКУ
	1. Расказачивание (1919-1920)
	2. Раскулачивание (1930-1933)
	3. Выселение “дворян” (1935)
	II. ПО ЭТНИЧЕСКОМУ ПРИЗНАКУ
	1 . в порядке “политической подготовки театра военных действий” и “зачистки границ”:
	а) тотальные,
	б) частичные.
	2. Тотальные депортации “наказанных народов”:
	а) превентивные,
	б) депортации “возмездия”
	3. Компенсирующие миграции
	4. Принудительная оседлость
	III.ПО КОНФЕССИОНАЛЬНОМУ ПРИЗНАКУ
	1 . Конфессии в целом (истинно православные христиане, иеговисты и др.)
	2. Духовенство разных конфессий
	IV. ПО ПОЛИТИЧЕСКОМУ ПРИЗНАКУ
	1 . Члены запрещенных партий и организаций
	2. Члены семей врагов народа
	3. “Социально опасные” элементы
	4. Договорные репатрианты
	5. Иностранные подданные
	V. ВОЕННОПЛЕННЫЕ
	1. Военнопленные
	2. Гражданские интернированные
	VI. ОСУЖДЕННЫЕ
	1 . Политические (узники совести)
	2. Уголовные
Б. НЕРЕПРЕССИВНЫЕ (“ДОБРОВОЛЬНО-ВЫНУЖДЕННЫЕ”) МИГРАЦИИ
	VII. ПЛАНОВЫЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ И ПЕРЕСЕЛЕНИЯ “ТО ПРИЗЫВУ”
	1 . В отдаленные и неосвоенные районы
	2. С гор на “плоскость”
	3. Вследствие военного, промышленного, энергетического и других видов строительства
	4. Переселения “демобилизованных”
	VIII. ЭВАКУИРОВАННЫЕ (РЕЭВАКУИРОВАННЫЕ), БЕЖЕНЦЫ, ДОБРОВОЛЬНЫЕ РЕПАТРИАНТЫ
	1 . В результате военных действий
	2. В результате геноцида, межэтнических и межконфессиональных конфликтов
	3. Вследствие стихийных бедствий и экологических катастроф

Примечание. Курсивом выделены виды принудительных миграций, специально рассматриваемые в настоящей работе.

Принудительные перемещения военнопленных и осужденных, как политических, так и уголовных, остаются за его рамками. В то же время внутри этих границ оказывается случай остарбайтеров, но его следует отнести к разряду смешанных. Пожалуй, ближе всего депортация остарбайтеров соотносится с типом «переселения по призыву». Была создана соответствующая «правовая база», выработан стабильный механизм и даже ритуал вербовки. Так что недаром цветущий и лежащий в центре Европы Третий Рейх видные нацисты ⁸¹ в сердцах сравнивали с Сибирью!

Отметим еще несколько особенностей. В частности, остарбайтеры как некий единый контингент имели достаточно регламентированную этническую структуру.⁸² Их статус распространялся исключительно на украинцев, русских и белорусов: не только евреям и цыганам, но и кавказцам и среднеазиатам в этой «чести» было отказано. Национальность довлела и при отборе девушек: в помощь немецким домохозяйкам лучше всего подходили украинки.

В то же время после Сталинградской и, в особенности, после Курской битвы безусловно учитывался и фактор «подготовки театра военных действий», то есть принудительной эвакуации мирного населения — или, как это еще тогда называлось, очисткой территории. Немецкие власти стремились обезопасить себя от мобилизации гражданского населения вряды наступающего противника и одновременно использовать их труд на пользу Германии.

Под конец войны ярко проявились и элементы другого типа. К миллионам классических остарбайтеров добавились сотни тысяч беженцев и так называемых «эвакуированных». Когда война закончилась, военнопленные, остарбайтеры и беженцы — вместе— составили некое и весьма нетривиальное единство: советские граждане, подлежащие репатриации.

Сама же репатриация советских граждан после войны относится к разряду принудительных миграций не потому, что никто не хотел, а всех заставляли ехать на родину. Ее неукоснительно насильственный характер был предопределен соглашениями в Ялте, принципиально игнорирующими индивидуальные волеизъявления.

В нерепрессивных принудительных миграциях факт принятия решения на высшем уровне не являлся принципиальным; механизм приведения его в действие был совершенно иной — косвенный (как бы настоятельно-намекающий), но оттого в большинстве случаев ничуть не менее властный. Никто не приходит с ордером на выселение, но тебя ставят в условия, когда ты сам принимаешь нужное властям решение. Для государства это и проще, и выгоднее: большая часть расходов по переезду в таких случаях скорее всего ляжет на самих «добровольцев». В действительности, разумеется, степень добровольности может приближаться к нулю.

Включение в эту схему еще и эвакуированных вызвано тем, что в реальной жизни многие из них, не сумев преодолеть административных преград, не смогли вернуться в свои, отнюдь не по своей воле брошенные, жилища. К тому же это один из самых массовых видов миграции, когда-либо имевших место в мире: в течение 1941–1942 гг. ввосточные районы СССР было вывезено около 25 млн. чел.⁸³

Аналогичным образом в нашу схему (но не в предмет исследования!) включено и так называемое плановое, или организованное, или сельскохозяйственное, переселение, призванное выправить внутреннюю диспропорцию трудовых и земельных ресурсов, сложившуюся в пределах СССР (отчасти исторически, отчасти в результате перегибов национальной и экономической политики). Формально это переселение велось на «добровольной основе», в действительности же— в условиях тоталитарного режима — все было совершенно иначе: недаром к реализации этой политики были привлечены не только органы внутренних дел, но и система военкоматов, а вся документация по этому вопросу велась в режиме секретности.

Методы «добровольной» вербовки, особенно в 1930-е годы, не оставляют и тени сомнений в принудительном и неэффективном характере этих переселений. Так, в «Докладе об итогах переселения красноармейских хозяйств на Северо-Кавказский край» за 10.12.1933 читаем: «Отдельные воинские части, в погоне за выполнением „контрольных цифр“, — при вербовках допускали по существу насильственные методы вербовок, в приказном порядке. У части коммунистов отбирались партбилеты за отказ от выезда на Кубань; исключали из партии. В эшелоне № 170 у переселенца отобрана подписка о невыезде его с Кубани; отдельных красноармейцев снимали с постов, приказывали грузиться в эшелоны и выезжать».⁸⁴

Вместе с тем закономерно возникает вопрос о соотношении типологических, организационных и, в особенности, географических черт между системами планово-добровольного, депортационного и тюремно-лагерного (ГУЛАГ) переселения и т. д. Депортационная политика тесно связана с общей политикой принудительного труда в СССР и может быть понята только в единстве с практикой принудительного трудоиспользования осужденных в ГУЛАГе и планово-добровольного переселения.

В частности, провал планового переселения в 1920-е гг. в сочетании с валютоприносящим экспортом древесины во многом предопределили принудительные формы и методы переселения и трудоиспользования, на которые государство перешло в1930-е гг. как по линии заключенных (исправительно-трудовая система ГУЛАГа), так и по линии депортированных (спецпереселенцев, административно-высланных и т.д.). При этом считалось, что принудительный труд мог быть более эффективным, чем свободный. Между планово-добровольным, депортационным и тюремно-лагерным типами переселений отмечалось не всегда четкое, но все же ощутимое макрогеографическое разделение труда: так, плановое переселение «отвечало» за переселение в трудодефицитные регионы с относительно благоприятными природными и социальными условиями (например, на Северный Кавказ или в отдельные районы юга Дальнего Востока), тогда как «Архипелаг ГУЛАГ» специализировался на освоении районов сэкстремальными природными условиями (как, например, на Колыме) или же обеспечивал физическим трудом сверхсекретные объекты (урановые рудники, закрытые города и т. д.).

Что же касается системы спецпоселков и комендатур для депортированных, то она занимала промежуточное положение между ними, в результате чего основными ареалами вселения депортированных были Европейский Север, Урал, Западная Сибирь, Казахстан и Средняя Азия, за исключением самых обжитых или приграничных районов.

Примечания:

¹ Оценка Ф. Куртэна. См.: J. Mejer, 1991, s. 6.

² Бугай, Гонов, 1998, с. 25.

³ Авксентьев А.В., Авксентьев В. А. Северный Кавказ в этнической картине мира. Ставрополь, 1998, с. 96. Именно такое происхождение имела небольшая группа адыгов, проживавших в Косово и после обострения ситуации вокруг Косово в 1998 г. эмигрировавших в Россию, в Республику Адыгея (будучи не политиками, а всего лишь учеными, мы бы не стали в этом случае пользоваться термином «репатриация»).

⁴ Вермель, 1924, с. 20–21. Краткая справка: Вермель Соломон Самойлович (1860–1940) — еврейский врач и публицист. На две его, насколько нам известно, неопубликованные статьи— «Выселение евреев» и «Роль администрации в выселении евреев» — мы и опираемся при описании депортаций евреев в 1914–1915 гг. (рукописи: РГАЛИ, ф. 119).

⁵ Вслед за С. Вермелем поразимся совпадению дат: ровно за 400 лет до этого дня, 14 июля 1492 года, завершилось изгнание евреев из Испании!

⁶ Вермель, 1924, с. 44–45.

⁷ Вермель, 1924, с. 38.

⁸ Куповецкий, 1992, с. 57.

⁹ См.: Хольквист, 1998. Впрочем, аналогичные идеи имели хождение и популярность и в соответствующих кругах Германии и Австро-Венгрии.

¹⁰ Применительно к Средней Азии и, в особенности, Семиречью, яркие примеры приводит П. Хольквист. В результате применения на практике рекомендаций военных статистиков численность коренного населения Семиречья сократилась к январю 1917 г. от 20 до 66% (Хольквист, 1998, с. 35–37).

¹¹ Хольквист, 1998, с. 39–40.

¹² Эта оценка принадлежит Эрику Лору, защитившему в 1999 г. в Гарвардском университете диссертацию о политике России по отношению к инородцам во время Первой мировой войны (см.: Хольквист, 1998, с. 38–39).

¹³ А с конца октября 1914 г. — и Турции.

¹⁴ См.: Ауман, Чеботарева, 1994, с. 500. Достаточно распространенным является заблуждение о том, что Николай II якобы подписал Указ о депортации в Сибирь всех «своих», так сказать, чисто российских немцев-колонистов. Такого указа не было, но сама идея действительно существовала: громче других ее «озвучивало» созданное в августе 1914 года Общество «За Россию» (Нелипович, 1996).

¹⁵ После ухода Великого князя с поста Верховного главнокомандующего был заменен генералом М. В. Алексеевым. Ср. характеристику, данную ему П. Г. Курловым: «…всегда ласковый, крайне приветливый, внимательно выслушивавший делаемые ему доклады, быстро дававший соответствующие указания и привлекавший к себе всех ясностью ума, светившегося в его мягком взгляде. В вопросах гражданских генерал Янушкевич был так же неопытен, как и его августейший принципиал…» (Курлов, 1992, с. 176).

¹⁶ Нелипович, 1996. См. также: Ther, 1999.

¹⁷ Поводом для репрессий по всей Курляндской губернии явилась гибель русского отряда близ местечка Шавли, случившаяся якобы из-за еврейского шпионажа (Курлов, 1992, с. 214–215).

¹⁸ Выселение допускалось только в черте оседлости, но за исключением губерний, объявленных на военном положении (со временем это стало актуально для большинства губерний.

¹⁹ См.: Курлов, 1992, с. 215–216, 181–182.

²⁰ См. ниже.

²¹ За исключением польских евреев-военнослужащих, проживавших в западных, оккупированных немцами районов Польши и взятых в плен Красной Армией: вместе с другими военнопленными все они, по соглашению между СССР и Германией от 30.10.1939, были обменены на польских военнопленных родом из восточных районов Польши (индивидуальные обращения к советским властям с просьбами не передавать их немцам советской стороной игнорировались).

²² А точнее — 48 570 турок и 46 764 болгарина (Martin, 1998, p. 818, со ссылкой на: Ladas S. P. The Exchange of Minorities: Bulgaria, Greece and Turkey. New York, 1932.

²³ См.: Ther, 1999, со ссылками на: Djordzevic, 1989, p. 117 и Sundhaussen, 1996, s. 35.

²⁴ Исключения были сделаны для греков, проживавших в Стамбуле до 30.10.1918, и для мусульман, проживавщих в Восточной Фракии.

²⁵ Сведения из доклада Р. Тосторфа «Испанские беженцы после конца Гражданской войны в Испании» на симпозиуме «Высылка. Бегство. Депортация» (Vertreibung — Flucht— Deportation), состоявшемся в Вене 22–23.10.1993.

²⁶ Einwanderungszentralstelle (или EWZ). Организационно — в составе Главного управления имперской безопасности (РСХА) и в подчинении СД.

²⁷ Процедура была приблизительно одинаковой для всех групп немецких репатриантов: пофамильно и индивидуально их регистрировали, фотографировали и тестировали по признакам здоровья, расы и политических взглядов. Те, кто благополучно прошел расовую проверку, имел право на получение немецкого гражданства. Кроме того, EWZ занималось практическими вопросами разработки и применения тех критериев «арийской расы», над которыми уже давно и усердно трудились немецкие специалисты по расовым вопросам: предполагалось, что с помощью этих критериев можно будет не только четко отличать немецкое население от не-немецкого, но и выделять внутренние разновидности среди немцев. В частности, официально существовало две категории «качества немецкой крови», соответствующие как бы «сильной» и «ослабленной» ее разновидностям, — «O» (или «Ost-Fall») и «A» (или «Altreich-Fall»): немцы категории «O» признавались годными к переселению на восток, где их сильная кровь будет способствовать германизации ареала проживания, тогда как немцы категории «A» к большему, нежели к проживанию внутри Рейха, годными не признавались. См.: The Holdings…, 1994, p. 10–18.

²⁸ Этот орган совмещал региональные функции с центральными. Любопытно, что он и сам по себе «мигрировал»: в ноябре 1939 г. из Готенхафена он перебрался в Позен (Познань), в январе и феврале 1940 г. — в Лодзь и Берлин, в августе 1940 г.— снова в Лодзь (теперь уже Литцманнштадт), где оно и просуществовало до января 1945 г.

²⁹ Искренне благодарю своего польского коллегу С. Дебского (Краков, Польша) за любезное разрешение воспользоваться найденными им в советских и польских архивах сведениями об этих событиях.

³⁰ Пассат, 1994, с. 21, 99–121.

³¹ Пассат, 1994, с. 18, со ссылкой на: ГАРФ, ф. Р-5446, оп. 3, д. 216, л. 5.

³² По данным на конец 1930 года, в Бессарабии (правобережной Молдавии) проживало 81 тыс. (в том числе 56 тыс. в Аккерманском районе), а в Северной Буковине— 29 тыс. немцев. Еще 11 тыс. немцев проживало в 1928 году в левобережной Молдавии, имевшей тогда статус Молдавской АССР в составе Украины (Пассат, 1994, с. 65).

³³ «Соглашение между Правительством СССР и Правительством Германии об эвакуации лиц немецкой национальности с территории Бессарабии и Северной Буковины на территорию Германии». Подписано д-ром В. Нельдеке и Васюковым (РГВА/ЦХИДК, ф. 1458, оп. 40, д. 195). Эвакуационный аппарат германской стороны насчитывал 600 чел., из них 60, по данным НКВД, являлись разведчиками. В свою очередь и НКВД использовало переселение для внедрения в Германию своей агентуры (Пассат, 1994, с. 20–21).

³⁴ С собой колонисты увезли 22 613 лошадей и другое оговоренное в договоре имущество. В то же время они оставили 59 тыс. га земли, 22425 домов, более 5000 лошадей, около 16 тыс. голов крупного рогатого скота, около 60 тыс. овец, 2 тыс. свиней и 147 тыс. голов домашней птицы, 4 млн. рублей, а также значительное количество сельхозпродукции, в том числе и на корню. Освободившиеся земли были переданы безземельным и малоземельным крестьянам, а также на организацию колхозов и совхозов. К весне 1941 г. в порядке внутриреспубликанского переселения из северных районов Молдавской ССР в Кагульский, Бендерский и Кишиневский районы, где ранее проживали немцы, было переселено 1718 малоземельных хозяйств (Пассат, 1994, с. 21).

³⁵ Марианьский, 1966. Следует заметить, что одновременно эвакуировалось и немецкое население из Румынии.

³⁶ По данным польского исследователя Я. Собчака, за 1939–1940 гг. из СССР (в послевоенных границах) выехало не менее 350 тыс. этнических немцев, в том числе (тыс. чел.): из Латвии и Эстонии — 77,2, из Литвы— 51,1, из Галиции — 104, с Волыни— 67,5, из Белоруссии — 43,9, Северной Буковины— 43,7 и из Бессарабии — 93,4 (Кабузан, 1996, со ссылкой на: Sobczak, 1966, s. 321).

³⁷ The Holdings…, 1994, p. 34, 37. По другим данным, относящимся к январю 1944 г., их число составляло 770 577 чел. Еще до начала войны с СССР это число уже составляло 583 тыс. чел. (Ther, 1999, со ссылкой на: Bierschenk, 1954).

³⁸ Архив EWZ был эвакуирован в Бад-Ворисхофен под Аугсбургом. В коллекции заявлений на натурализацию, хранящихся в BDC, — примерно 110 тыс. дел, заведенных на граждан СССР, 100 тыс.— на польских немцев, 82 тыс. — на немцев из Румынии, 73 тыс.— из Прибалтики, 23 тыс. — из Югославии, 14 тыс.— из Франции и 700 — из Болгарии. См.: The Holdings…, 1994, p. 17–19.

³⁹ См.: The Holdings…, 1994, p. 17–19 и 40.

⁴⁰ Подробнее см.: Stuhlpfarrer, 1985.

⁴¹ Из речи Гиммлера, произнесенной 23.11.1942 в юнкерской школе СС в Тельце (цит. по: BDC, p. 40).

⁴² В частности, «голос» генерала Фридерици, предшественника Гейдриха на высшем оккупационном посту в Протекторате. См. в неопубликованном докладе А. Шмидта «Экспериментальный сад: применение расовой теории в чешских землях», сделанном им на конференции «Вторая мировая война» в Сиенском колледже (июнь 1999 г.).

⁴³ См.: Aly, 1995.

⁴⁴ Umwanderungszentrale (UWZ). Создано в 1940 г. в качестве преемника Службы по переселению поляков и евреев (Amt fьr die Umsiedlung der Polen und Juden). Занималось также и отбором поляков, расово пригодных для германизации.

⁴⁵ См. примечание № 1 А. Окорокова к публикации воспоминаний полковника А. И. Медынского (Материалы по истории РОА, 1999, с. 473).

⁴⁶ «Окончательное решение» при этом не обязательно означало немедленную физическую ликвидацию всех евреев Европы: после победного завершения войны евреев из Германии и западноевропейских стран предполагалось депортировать на оккупированные восточноевропейские территории, которые к этому времени постепенно должны были быть «очищены» (буквально) от собственного еврейства. И здесь, как и в случае с этническими немцами, ключевым вопросом являлся: кого следует и кого не следует считать евреем (см.: Martin, 1998).

⁴⁷ Интересно, что в качестве альтернативы Люблину одно время обсуждался ни много ни мало… — остров Мадагаскар!

⁴⁸ Browning, 1995, p. 366. С собой разрешалось брать до 50 кг багажа, помещающегося в сетке вагона над занятым местом. Приборы и инструменты можно было сдать в багаж. Разрешалось иметь: 2 теплых костюма, зимнее пальто, плащ, 2 пары сапог, 2 пары нижнего белья, платки, носки, рабочий костюм, спиртовку, керосинку, столовый прибор, ножик, ножницы, карманный фонарик с запасной батарейкой, подсвечник, спички, нитки, иголки, тальк, рюкзак, термос, еду. Денег— не более 200 рейхсмарок. Освобождение от явки на переселение возможно либо по причине болезни (официально засвидетельствованной), либо из-за наличия документов на миграцию в другую страну. Приходится отмечать, что планы нацистов находили «поддержку» у части русской эмиграции в Германии, в частности у Национально-Трудового Союза. См.: Заборовский Д. Опыт разрешения еврейского вопроса // За родину. 1939. № 95. 15 декабря (см.: Синтаксис. Париж. 1991. № 31. С. 179–182).

⁴⁹ Крупнейшей операцией в 1944 году была депортация 437 тыс. венгерских евреев в мае-июле 1944 года. По иронии истории, когда рабочие руки в Рейхе начали кончаться, немцы были вынуждены пойти даже на то, чтобы часть евреев из Венгрии, в частности из Будапешта… завезти в Германию!

⁵⁰ См.: Martin, 1998, p. 820.

⁵¹ См.: Ther, 1999, со ссылкой на: Magocsi, 1993, p. 166.

⁵² См.: Buruma J. Erbschaft der Schuld. Vergangenheitsbestatigung in Deutschland und Japan. Mьnchen, 1994, s. 349–368.

⁵³ Die Geschichte Koreas. Bd. 22. Die Entwicklung der nationale Bewegung. Seul, 1978, c. 435–442 (на корейском языке). Благодарю госпожу Зен Сук Хан за любезно присланные материалы.

⁵⁴ Die Zeit des nationalen Leidens // Die Zeitgeschichte Koreas. Bd. 4. Seoul, 1969, s. 46 (на корейском языке). Близкую цифру — 422,3 тыс. депортированных корейцев— встречаем в: Tae-Woon Moon. Die japanisch-koreanischen Beziehungen nach dem Zweiten Weltkrieg unter besonderer Berucksichtigung der Nationalstereotypen / Reihe Geschichtswissenschaft. Bd. 11. — Centaurus-Verlagsgesellschaft, Pfaffenweiler, 1989, s. 16–17 (со ссылкой на: Chen Ching-Chin. Police and Community Control Systems in the Empire // M. Peattle, R. Myers (Hrsg.). The Japanese Colonial Empire, 1895–1945. Princeton, 1984, p. 232; но кроме того, еще 2616,9 тыс. корейцев отбыли так называемую трудовую повинность — там же, со ссылкой на: Han, Woo-Keun. The History of Korea. Honolulu, 1976, s. 496). Совершенно иную цифру — 661,7 тыс. чел.— встречаем в труде Г. Вонтробы и У. Менцеля (Wontroba G., Menzel U. Stagnation und Unterentwicklung in Korea. Von Yi-Dynastie zur Perepherisierung unter japanischer Kolonialherrschaft / Transfines. Hrsg. von M. Mols, D. Nohlem u. P. Waldmann. Bd. 9. Verlag Anton Hain, Meisenheim am Glan, 1978, s. 192–193, со ссылкой на: Pak Sung-Jo. Die Wirtschaftsbeziehungen zwischen Japan und Korea. Wiesbaden, 1969, s. 80). Весьма непохоже на вышеприведенное и погодовое распределение депортированных корейцев, причем особенно поразительно огромное рассогласование для 1944 г. (тыс. чел.): 1939 г. — 38,7; 1940 г.— 59,9; 1941 г. — 53,5; 1942 г.— 112,0; 1943 г. — 122,2 и 1944 г.— 280,3. Интересно, что, как и вГермании, в Японии существовали свои плановые установки. Соответствующая сумма должна была бы составить за 1939–1944 гг. 937,3 тыс. чел. (по другим сведениям — 907,7 тыс. чел.), из них только на 1944 год было «запланировано» 400 тыс. чел. В то же время в 1942–1943 гг. «плановые задания» были почти— на 80–90% — выполнены.

⁵⁵ Бугай, 1995, с. 4.

⁵⁶ Критчлоу, 1991, с. 11.

⁵⁷ Ther, 1999. См. также: Snyder T. «To resolve the Ukrainian Problem Once and for All». The Ethnic Cleansing of Ukrainians in Poland. 1943–1947 // Journal of Cold War Studies. 1999. Vol. 1, No. 2. P. 86–120.

⁵⁸ Якушевский, 1995, с. 56–57.

⁵⁹ Якушевский, 1995, с. 49, со ссылкой на: Bullock A. Hitler and Stalin: Parallel Lives. London, 1991, p. 913–915. Тем не менее в Восточной и Западной Пруссии, Данциге, Померании, Вартеланде
и Силезии остались неэвакуированными по меньшей мере 3 млн. чел. «рейхсдойче» и 0,4 млн. «фольксдойче».

⁶⁰ См.: Ther, 1999, со ссылками на: Schieder T. (Hrsg.). Dokumentation der Vertreibung der Deutschen aus Ostmitteleuropa. Band I/1–3. Die Vertreibung der deutschen Bevцlkerung aus den Gebieten цstlich der Oder-NeiЯe. Bonn, 1953–1961; Bd. I/1; Magocsi P. R. Historical Atlas of East Central Europe. Seattle and London, 1993, p. 168.

⁶¹ См.: Ther, 1996, p. 786.

⁶² По официальным данным Федеральной статистической службы, в процессе переселения погибло 1 618400 чел. из общего числа 2 239500 жертв среди мирных граждан Третьего Рейха, так или иначе связанных с депортациями. См.: Ther, 1996, p. 785 (см. также: Neimark, 1997, s. 190).

⁶³ См.: Overmans, 1994.

⁶⁴ См.: ГАРФ, ф. 7317, оп. 20, д. 1, л. 56–57.

⁶⁵ См. запись переговоров между полковником Брюхановым и начальником Отдела по делам военнопленных и перемещенных лиц в английской оккупационной администрации подполковником Брэем от 10.09.1946 (ГАРФ, ф. 7317, оп. 20, д. 64, л. 98–99).

⁶⁶ См.: ГАРФ, ф. 7317, оп. 20, д. 1, л. 60–80.

⁶⁷ Позднее он был закреплен в Федеральном законе об изгнанных (Bundesvertriebenengesetz) от 1953 г.

⁶⁸ Так, в июне 1945 г. из словенской провинции Краина в Югославии на территорию австрийской провинции Штирия (находившуюся тогда под советскими оккупацией и управлением) осуществлялись массовые принудительные выселения так называемых «готшееров» — немецких колонистов, проживавших на территории Югославии на протяжении многих поколений. До оккупации Югославии в 1941 г. они имели югославское гражданство, а после ее захвата автоматически получили немецкое (рейхсдойче). Эти депортации осуществлялись югославами в одностороннем порядке и не были согласованы ни с центральным австрийским правительством, ни с советскими оккупационными органами. Австрийская сторона протестовала против нарушения Югославией суверенитета Австрии и заявила, что ни по признаку гражданства, ни по признаку национальности готшееры не имеют отношения к Австрии и австрийцам. Общее число готшееров в Словении составляло перед войной несколько десятков тысяч человек, из них, по состоянию на 7.06.1945, в Штирию поступило уже 1700 чел. (900 размещено в лагере Кайзервальд близ Вильдена, 500— в Лейбнице и 300 — вГраце, на городском вокзале). (См. политдонесение начальника политотдела 57 армии генерал-майора Цинева от 13.06.1945 начальнику политуправления 3-го Украинского Фронта генерал-лейтенанту Аношину. — ЦАМО, ф. 413, оп. 10389, д. 46, л. 35–37).

⁶⁹ При этом, разумеется, были нарушены и перемешаны те культурные и языковые (диалектные) общности, которые существовали до войны на местах выселения. См.: Die Vertrebenen in Deutschland, s. 69–123.

⁷⁰ Ther, 1996, p. 779, со ссылкой на: Reichling G. Die Heimetvertriebenen im Spigel der Statistik. Berlin, 1958, p. 14–15, а также: Reichling G. Die deutschen Vertriebenen in Zahlen: 40 Jahre Eingliederung in der Bundesrepublik Deutschland. Bonn, 1989, s. 30–34.

⁷¹ Эта цифра относится к периоду между образованием обоих немецких государств в 1949 г. и радикальным закрытием границ между ними в 1961 г. Эти 800 тыс. составили примерно 1/3 общего числа беженцев из ГДР в ФРГ. См.: Ther, 1996, p. 800, со ссылкой на: Heidemeyer, 1993.

⁷² См.: Ther, 1996, p. 782–783.

⁷³ Тем не менее им, как правило, предоставлялся транспорт и позволялось брать с собой до 2 тонн домашнего скарба и другого груза, тогда как немцам, в чьи дома они переселялось, чаще всего приходилось передвигаться пешком, имея при себе не более чем одно багажное место на человека (Ther, 1996, p. 786).

⁷⁴ См.: Ther, 1996, p. 785–786 и Ther, 1997, p. 514–515, со ссылками на места хранения этих договоров в Польше: Архив Новых актов, Варшава (Archivum Akt Nowych, или AAN), фонд Генерального Уполномоченного Правительства Республики Польша по делам репатриации (Generalny Pelnomocnik Rzadu RP do Spraw Repatriacji, sygn. 1, p. 16–21, 28–37 и др.). Точную дату договора с БССР Ф. Тер не приводит, но скорее всего она близка или идентична дате договора с УССР. Тексты самих договоров не публиковались в печати.

⁷⁵ ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 139, л. 299–303. См. также: Ther, 1999, со ссылкой на: ГАСПИ, ф. 17, оп. 121, д. 545, л. 47–51.

⁷⁶ Ther, 1999, со ссылкой на: Chojnowska A. «Operacja Wysla» (przsiedlenie ludnisci ukrainskiej na ziemie zachodnie i polnocne w 1947 r.) // Zeszyty Historychne. 1992. No. 102. P. 3–102.

⁷⁷ См.: Ther, 1999, со ссылками на: Sutaj S. Madarska Mensina na Slovensku v Rokoch 1945–1948. Bratislava, 1993, p. 138, 139.

⁷⁸ Magocsi, 1993, p. 168.

⁷⁹ Lavski H. Displaced Persons, Jewish // Encyclopedia of the Holocaust. Vol. 1. New York, 1990. P. 377.

⁸⁰ См.: Полян, 1990в; 1990г; 1992 и др.

⁸¹ В частности, А. Розенберг.

⁸² Нацисты были достаточно равнодушны к социальному, конфессиональному, но только не к этническому, национальному — основополагающему для себя признаку.

⁸³ В течение июля-декабря 1941 г. на восток страны переместилось 17 млн. чел. Вторая волна эвакуации началась летом 1942 г., в связи с наступлением фашистских войск на Южном фронте (см.: Эшелоны идут на Восток: из истории перебазирования производительных сил СССР в 1941–1942 гг. М., 1966, с. 13).

⁸⁴ РГАЭ, ф. 5675, оп. 1, д. 43, л. 49. Не менее выразительно и то, что по пути контакты с местным населением не допускались.