Площадь Маяковского: 1958

Статья К.Лапина по сути единственный источник наших сведений о самом первом периоде «Маяка», июле–сентябре 1958 года.

Здесь уже более явно и более настойчиво, чем в заметке Н.Зацепиной, звучит: чтения на площади нельзя пускать на самотек, их должны взять под контроль официальные инстанции и прежде всего Союз писателей... В статье появляется и идея, подхваченная комсомольской прессой последующих лет: нужны молодежные клубы...

Пока они предлагаются не вместо «Маяковки», а как бы в дополнение к ней, но (эта мысль не высказана прямо, однако легко угадывается в подтексте) когда таких клубов станет много, отпадет надобность в клубе на площади.

Нам неизвестно, написана ли статья «по велению сердца» или по заданию сверху. Так или иначе, она была напечатана в органе Московского горкома комсомола.

К самым невероятным и путаным адресам привыкла многоопытная московская почта. Но недавно и ее поставила в тупик телеграмма, адресованная так:

«Город Москва площадь Маяковского директору клуба Маяковского Жму руку всем маяковцам прошу принять члены клуба Геннадий Стерник».

Между тем адрес при всей его кажущейся необычности довольно точен: в газетных заметках уже сообщалось о том, что у памятника Маяковскому по вечерам собирается своеобразный «клуб» любителей поэзии. Порою до глубокой ночи под открытым небом звучат стихи, идут жаркие дебаты. И так как я живу рядом с площадью, то, возвращаясь по вечерам домой, частенько задерживаюсь у памятника послушать, что читает, из-за чего спорит и волнуется молодежь.

Один за другим, в порядке живой очереди, поднимаются на каменную ступеньку цоколя памятника юноши и девушки — учащиеся, студенты, рабочие, служащие. И кто бы ни читал Маяковского, как бы ни читал — громко или тихо, по-актерски поставленным голосом или пуская молодого «петуха», — стихи, как говорится, звучат, доходят, их слышно далеко вокруг, несмотря на уличный шум.

Кроме чтецов и слушателей, здесь еще встретишь постоянную категорию «спорщиков». Я видел, как от группы к группе переходил человек средних лет, предлагая незнакомым людям: «Давайте полемизировать!». Похоже было на то, что ему все равно, о чем «полемизировать», лишь бы полемизировать! Но возникают и серьезные споры по самым различным вопросам: состояние современной поэзии, стиль и мода, проблема завоевания космоса, абстрактная живопись, вопросы любви и дружбы.

Приятно отметить, что общее настроение молодежи (если можно так сказать, моральное здоровье) — отличное. Не потому ли вытирает потный лоб весьма эрудированный юноша в очках, защищающий «абстрактников»? На него навалились все разом, дружно разбивая по пунктам все его аргументы. Не потому ли порозовел, а потом стал красным, как рак, паренек, громогласно объявивший любовь «простым животным влечением», а девичью честь, ухаживание, цветы и прочее — «мещанскими предрассудками»? Обоих окончательно сражают Маяковским: первому напомнили стихи о «сезонном» увлечении Сезаннами и Ван Гогами ¹ , второму — порхающих с цветка на цветок «стрекозлов»² . Отточенные строки поэта у молодежи всегда под рукой, их охотно и умело пускают в ход как «оружия любимейшего род»³ .

Пришлось мне понаблюдать здесь, как полетели пух и перья от весьма симпатичного, хотя и несколько самонадеянного юноши. Он неосторожно заявил вслух, что Маяковский-де и не поэт вовсе и что стихи у него дубовые. Рискованные слова эти предназначались трем десятиклассницам, замершим от такой смелости, но юношу услышал проходивший мимо пожилой человек в берете, из-под которого виднелась седая грива. Он не совсем чисто говорил по-русски — однако очень понятно объяснил засмущавшемуся вдруг юнцу, что гениальность Маяковского — объективно существующая реальность, ее признал весь мир, что нужно раньше научиться понимать стихи, как учатся понимать, скажем, музыку <...>. А когда разволновавшийся старик вырвался из круга, «критикана» долго и упорно отчитывали свои.

...У грани памятника, обращенной к кинотеатру «Москва», слышны стихи Блока, Есенина, современных поэтов. <...> А встречаются и декадентские стихи, подражание «фабрикантам патоки», высмеянным еще Маяковским, или явно чуждое нам словотворчество.

Немало еще забавных, трогательных, поучительных сценок и подслушанных разговоров можно было бы здесь привести. Не просто открытие памятника Маяковскому, а какое-то новое «открытие» Маяковского и поэзии вообще происходит в эти вечера. Но стихийные диспуты, настоящие демонстрации народной любви к поэзии, показывающие хозяйскую заинтересованность в ней, вызывают и другие мысли. И первая из них: КАК МОЖЕТ ВСЕ ЭТО ПРОХОДИТЬ МИМО СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ, МИМО НАШИХ ПОЭТОВ? Я не говорю об организации каких-то специальных «мероприятий», я имею в виду другое.<...>

Во время специально устроенного «Дня поэзии» поэты становились за прилавки, продавали свои книжки, читали стихи ⁴ . Но почему же в эти дни, в эти подлинные «вечера поэзии» не слышно голосов московских поэтов на самой поэтической площади Москвы? Насколько известно, один лишь Безыменский читал здесь как-то августовским вечером свои новые стихи, посвященные 40-летию комсомола. Да и то инициатива его приглашения принадлежит Московской студии телевидения, которая в этот вечер готовила свою передачу. А другие?

Кому, как не поэтам, здесь же, на месте, дать бой графоманам и критиканам — одиночкам, поносящим современную советскую литературу, поддержать живые голоса, объяснить заблуждающимся, «что такое хорошо и что такое плохо». А может быть, и подкрепить свои слова собственными хорошими стихами. Такими, которые не стыдно читать людям! <...>

На площадь к молодежи пришли работники музея имени В.В.Маяковского ⁵ , куда, к слову сказать, почтовики принесли, в конце концов, телеграмму, с которой начинаются эти заметки. Они пригласили всех желающих к себе в дом. В лекционном зале музея уже состоялись два многолюдных собрания любителей Маяковского. На одном из них, названном «Вечер вопросов и ответов», лектор музея отвечала на самые разнообразные вопросы, касавшиеся жизни и творчества Маяковского. Причем отвечала с таким знанием дела, что самые испытанные «авторитеты» с площади призадумались: а достаточно ли я знаю поэта? И так ли я читаю его стихи? И как вообще в наши дни заниматься пропагандой Маяковского, когда его книги переведены на все языки мира и издаются миллионными тиражами, когда его стихи ежедневно звучат по радио, призывают к действию с плакатов и газетных страниц?

Руководство музея не только предложило молодежи помещение для собраний, для работы кружков. Богатые архивы и фильмо- и фонотеки помогут им лучше ознакомиться с творчеством поэта, научные сотрудники музея будут руководить творческими семинарами. Горячо поддержана инициатива актива «клуба» организовать к 40-летнему юбилею комсомола большой вечер Маяковского, на котором лучшие молодые чтецы выступят с исполнением его произведений ⁶ .

Молодежный клуб Маяковского при музее его имени — неплохая штука. Но почему только при музее? <...>

Не скрою, мне по душе ежевечерние сборы молодежи на площади Маяковского. Но плохо, если они превратятся в простое «сотрясение воздуха», в «горластый спорт», над которыми издевался поэт. Очень хорошо, если будет жить стихийно возникший «молодежный клуб Маяковского». Но разве нельзя создать такие клубы при любом предприятии и общежитии? Для этого нужно только, чтобы молодежь, не ожидая специальных указаний или ассигнований, взяла дело в свои руки. И пусть сюда — в клубы и красные уголки — чаще ездят поэты и писатели отчитываться в своей работе, как это постоянно делал Маяковский. Тогда не придется Геннадию Стернику присылать из-под Астрахани телеграмму с просьбой хотя бы заочно принять его в члены столичного «клуба Маяковского».

К.Лапин. О «клубе» на площади и клубах, которых нет

¹ Имеются в виду строки из стихотворения В.Маяковского «Верлен и Сезан»: «Бывало —/ сезон,/ наш бог — Ван-Гог,/ другой сезон —/ Сезан».

² Неологизм Маяковского из стихотворения «Любовь».

⁴ С сентября 1955 в Москве, Ленинграде, Киеве и др. городах ежегодно проводился День поэзии. В этот день поэты не только приходили в книжные магазины, но и выступали в клубах, на площадях, собирая — в разгар «оттепели» — аудиторию иногда в тысячи человек. К этому дню выпускался и альманах «День поэзии» (с 1956), куда включались произведения как известных, так и «забытых» (т.е. репрессированных или долгое время не печатавшихся), и молодых поэтов. К концу 1960-х — началу 1970-х Дни поэзии становились все менее и менее значительным явлением и постепенно сошли на нет.

⁵ Музей Маяковского, с его уникальной по тем временам библиотекой и, быть может, еще более уникальным коллективом, играл значительную роль в общественной жизни Москвы конца 1950-х. Сотрудники музея Л.Шилов, И.Правдина, Л.Огинская, Л.Руднева (Фейгельман) регулярно читали лекции о творчестве Маяковского, не укладывающиеся в русло казенной идеологии. Многие постоянные посетители и друзья музея стали завсегдатаями «Маяковки» (А.Щукин, А.Орлов и другие). А из молодежи, собиравшейся на площади (Ю.Ольшванг — известный ныне кинорежиссер, В.Менакер, А.Шахов и другие), сформировался семинар под руководством Л.Рудневой — «Творчество Маяковского в контексте культуры XX века». Связующим звеном между площадью и музеем поначалу была и сестра поэта Людмила Владимировна.

⁶ Вечер прошел 23 октября 1958. Выступали К.Ваншенкин, Е.Евтушенко, А.Николаев, Л.Озеров, А.Парнис, Р.Рождественский, Д.Самойлов, Б.Слуцкий.