Игорь Губерман
ВСЕ МЫ БЫЛИ ТОГДА МОЛОДЫЕ ЩЕНКИ...
Воспоминания Игоря Губермана, как и фрагменты из очерка Владимира Осипова, — прекрасный комментарий к фельетону Р.Карпеля.
...Ну, что можно сказать? Вонь — и вонь. И сейчас, через тридцать пять лет, воняет. Никакого В.Яценко я никогда не знал и к Рите Петросян не имел никакого отношения. Полный бред. А как можно комментировать бред? Рассказать, что было на самом деле? Да я мало что помню... Попробую.
...Году в 59-м познакомился я с Сашей Гинзбургом, и мы задружились. Я принес ему какие-то стихи для второго номера «Синтаксиса»; потом как-то по служебным делам (я тогда работал инженером) оказался в Питере и оттуда привез всю третью книжку. К четвертой (ее Саша не успел сделать) написал предисловие, где много говорил об Игоре Шибачеве — это был очень талантливый молодой художник, ученик Васи Ситникова.
...У Саши всегда было полно народа. Разговоры, разговоры, разговоры... Но о политике практически не говорили. Зачем? Мы все одинаково относились к большевикам, и обсуждать их пороки считалось бессмысленным. У нас были гораздо более интересные темы — литература, искусство... постоянно читали стихи. Помню, как Рустем Капиев читал Пастернака. Наташа Горбаневская, Саша Аронов, Юра Галансков — свои.
Галансков читал с подъемом, нервно, но сами стихи... Вот он как раз любил поговорить о политике. Меня, помню, поразил его крайний экстремизм: о советской власти он говорил так, как все остальные о фашизме, утверждал, что наши функционеры не люди...
Сам он производил впечатление человека нездорового. Я, разумеется, не хочу сказать, что его надо было бросать в «психушку» (как это делалось) 1 , но такие состояния психиатры называют пограничными.
После того как Сашу арестовали, Галансков решил возродить «Синтаксис» и стал делать «Феникс». Он просил меня как-то помочь ему: то ли что-то написать, то ли привезти чьи-то стихи — уже не помню. Но что-то мне резко не понравилось, и я не стал участвовать в этом журнале. Потом я видел его уже готовым — очень низкий уровень. (Правда, там были стихи Красовицкого, но я тогда их не понял.)
...Гинзбург отвез меня в Лианозово — потом я уже много там бывал, и у Оскара, и у его тестя... 2 Иностранцы в те времена уже «стучались в двери» к ним довольно активно, покупали их работы. Холин и Сапгир читали там свои стихи... Именно в Лианозове я познакомился с совершенно замечательными людьми: Леонидом Ефимовичем Пинским, Григорием Соломоновичем Померанцем... Хорошо там было.
Бывал в Лианозове и Толя Иванов, с которым я тоже познакомился у Гинзбурга. А потом, когда Сашку посадили, я стал бывать у Толи дома. Помню, мы с ним разговаривали о каких-то социологических вопросах, о том, как проводятся наши социологические исследования, о подтасовках — меня тогда занимали эти проблемы: я начинал заниматься социальной психологией. Помню, меня поразило, что Толя совершенно не интересуется тем, что в этой области сделано до него, — только собственными теориями.
...Был ли Иванов теоретиком «абсолютного искусства»? Во всяком случае, он считал себя таковым. Все мы были тогда — в той или иной степени — теоретиками, а что такое «абсолютное искусство», я, право, не знаю. Все мы интересовались любым искусством, кроме искусства социалистического реализма. На стенах в его комнатушке-пенале висели Харитонов и Вейсберг — так они у многих тогда висели, что-то я не помню, чтобы кому-то хотелось иметь Александра Герасимова 3 .
Однажды он дал мне почитать какой-то свой трактат — это было очень плохо и запутанно. Больше я не просил, а он не предлагал.
...Толя был очень общительный, но многословный, нервный. Разговаривать с ним было непросто: он мог — вдруг — повернуть на совершенно другую тему. Он тоже явно был душевно нездоров, но иначе, чем Галансков, в нем не было ничего паранойяльно-трибунного — какая-то тихая шизоидность. У него дома собирался какой-то кружок, где обсуждались какие-то политические вопросы, но поскольку меня это не интересовало, то я туда и не ходил.
...Знал ли я о его деятельности на площади Маяковского? Знал, что он там бывает, о «деятельности» не знал. Я и сам пару раз туда забредал, слышал, как подвывали какие-то очень плохие стихи — меня это совершенно не интересовало.
...На чем держалась наша дружба?.. Он был симпатичный, забавный, а мы все были тогда молодые щенки и лезли обнюхиваться...
КОММЕНТАРИИ
Игорь Губерман. Все мы были тогда молодые щенки...
Литературная запись.
1 Ю.Галансков состоял на психиатрическом учете, и это обстоятельство, по законам того времени, позволяло забирать его в психиатрические больницы всегда, когда это было угодно властям.
2 Оскар — О.Рабин; тесть — Л.Кропивницкий.
3 Герасимов Александр Михайлович (1881–1963) — живописец, народный художник СССР. За картины на историко-революционную тему неоднократно награждался Государственными премиями.