ДВИЖЕНИЕ В ЗАЩИТУ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Х Р О Н И К А Т Е К У Щ И Х С О Б Ы Т И Й
Каждый человек имеет право на
свободу убеждений и на свободное
выражение их; это право включает
свободу беспрепятственно
придерживаться своих убеждений и
свободу искать, получать и
распространять информацию и идеи
любыми средствами и независимо от
государственных границ.
ВСЕОБЩАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА,
статья 19
ВЫПУСК ДВАДЦАТЬ ПЯТЫЙ
20 мая 1972 г.
СОДЕРЖАНИЕ: Политические процессы. - Обыски, допросы,
аресты. - Интервью А.И.СОЛЖЕНИЦЫНА. - О
вручении Нобелевской премии А.И.СОЛЖЕНИЦЫНУ. -
Письмо А.И.СОЛЖЕНИЦЫНА патриарху ПИМЕНУ и
ответ С.ЖЕЛУДКОВА. - Политзаключенные
мордовских лагерей. - Преследования верующих в
Литве. - У московской синагоги 29 марта. -
Внесудебные преследования. - Краткие
сообщения. - Новости Самиздата.
ГОД ИЗДАНИЯ ПЯТЫЙ
.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ
Одесса
Здесь закончился суд, проходивший с перерывами, с 4 по 19
мая. Подсудимым АЛЕКСЕЮ ПРИТЫКЕ, АЛЕКСЕЮ РЕЗНИКОВУ, НИНЕ
СТРОКАТОЙ (см. "Хроники" NN 22 и 23) предъявлено обвинение по
ст. 62 УК УССР (соотв. ст. 70 УК РСФСР). На суде фигурировали,
в частности, работа ВЕНЦОВА "Думать!", письмо ЖЕЛУДКОВА
САХАРОВУ, два выпуска "Украинского вестника", запись суда над
ПОГРУЖАЛЬСКИМ и листовка, распространенная неким голландским
гражданином в Москве.
Обвинение опиралось, в основном, на показания ПРИТЫКИ,
признавшего себя виновным. На суде ПРИТЫКА заявил, что давно
понял антисоветский характер своей деятельности и преступную
сущность своих друзей, но не явился с повинной в КГБ лишь по
причине крайней трусости, хотя и был уверен в прекрасной
работе органов безопасности и знал, что возмездие неизбежно.
Уже находясь под следствием, в заключении, ПРИТЫКА послал
жене записку с просьбой принести в КГБ оставшиеся после обыска
папки с самиздатом, которые, якобы, во время обыска лежали на
подоконнике. Жена оказала требуемую помощь следствию.
Кроме ПРИТЫКИ на суде в качестве свидетелей обвинения
выступили друзья ПРИТЫКИ, двое из которых ранее были осуждены
по уголовным статьям, а о третьем сам ПРИТЫКА заявил на суде,
что тот подлец и негодяй и неоднократно был уличен им,
ПРИТЫКОЙ, в воровстве.
Известно, что сотрудница СТРОКАТОЙ подтвердила на суде
показания ПРИТЫКИ о распространении СТРОКАТОЙ листовки и
письма ЖЕЛУДКОВА. Однако сам ПРИТЫКА никогда не видел у
подсудимой инкриминируемых документов. Все его показания были
основаны на предположениях, что РЕЗНИКОВ получал эту
литературу у нее.
Уже в конце суда РЕЗНИКОВ отказался от адвоката.
В ходе суда СТРОКАТАЯ также отказалась от защитника,
когда он, вместо оправдания, потребовал переквалификации
обвинения - замены ст. 62 УХ УССР на ст. 187-1 УК УССР (соотв.
ст. 190-1 УК РСФСР).
СТРОКАТАЯ и РЕЗНИКОВ виновными себя не признали.
Приговор: ПРИТЫКЕ - 2 года, РЕЗНИКОВУ - 5 лет и СТРОКАТОЙ
- 4 года ИТЛ строгого режима.
Стало уже обычным, что на политические процессы попасть
невозможно. Этот суд проходил в 30-местном зале, из которого к
тому же вынесли часть скамей. Однако, несмотря на это, часть
мест в зале пустовала. Администрация ссылалась на то, что эти
места зарезервированы за представителями прессы. Тем не менее,
вопреки обычаю, в областных газетах не появилось ни строчки об
этом процессе.
Душанбе
24 апреля 1971 г. в г. Душанбе был арестован
студент-заочник 1 курса исторического факультета Таджикского
университета АНАТОЛИЙ СЕРГЕЕВИЧ НАЗАРОВ. НАЗАРОВ родился в
1946 году, отслужил действительную службу в армии, окончил
вечернюю школу, работал шофером.
Сначала обвинение НАЗАРОВУ было предъявлено по ст. ст. 67
и 69 УК Тадж. ССР (соотв. ст. ст. 70 и 72 УК РСФСР), причем
постановление о возбуждении уголовного дела было подписано
прокурором Тадж. ССР. Позднее обвинение было
переквалифицировано на ст. 203-1 Тадж. ССР (соотв. ст. 190-1
УК РСФСР).
Начало суда предполагалось к декабрю 1971 года, но в
последний момент суд был отложен. Родственникам было сказано,
что дело находится в Прокуратуре СССР.
С 28 января 1972 г. по 6 февраля Верховный суд Тадж. ССР
рассматривал (в качестве суда первой инстанции) дело НАЗАРОВА.
Председательствующий - АШУРОВ. Обвинение поддерживала прокурор
ВАРШАВСКАЯ. Защитник КОРЕНЕВ. В первый день суда родственники
(родители и брат) даже не знали, что суд начался. На второй
день суда, мать, несмотря на ее просьбу, в зал суда не
пустили. И только начиная с третьего дня процесса родители и
брат присутствовали в зале суда.
В обвинительном заключении НАЗАРОВУ инкриминировались
высказывания (устные и в письмах) о чехословацких событиях
1968 года и посылка по почте трактата САХАРОВА (см. "Хронику"
N 5) своей знакомой. В обвинительном заключении и речи
прокурора трактат этот прямо назывался, в приговоре же
говорилось уже лишь о посылке "клеветнических материалов".
Назаров виновным себя не признал.
Его ходатайство о вызове в суд в качестве свидетеля
А.Д.САХАРОВА было отклонено. Свидетельнице ИФИНОЙ, учительнице
истории вечерней школы, угрожали увольнением, так как она не
могла припомнить никаких криминальных высказываний НАЗАРОВА.
Бывшие соученики НАЗАРОВА по вечерней школе, выступая в
качестве свидетелей, говорили, что НАЗАРОВ задавал
преподавателям слишком много вопросов, в частности, о свободе
слова и печати.
Защитительную речь, вместо адвоката, произнес сам
НАЗАРОВ. В ней, а также в последнем слове НАЗАРОВ, не
отказываясь от своих взглядов, утверждал, что обвинение не
доказало "заведомой ложности" его высказываний.
Суд приговорил НАЗАРОВА к 3 годам лишения свободы в ИТЛ
усиленного режима. В настоящее время НАЗАРОВ находится в
лагере по адресу: Таджикская ССР, Душанбе, п/я ЯС 3/7.
Свердловск
18 октября 1971 г. в Свердловске был арестован
А.И.РЕШЕТНИК. Ему было предъявлено обвинение по ст. 190-1 УК
РСФСР. 16-17 февраля 1972 года Свердловский городской суд,
рассмотрев дело, признал его виновным и приговорил к 2 годам
ИТЛ общего режима. 12 апреля Верховный суд РСФСР рассмотрел (в
отсутствие адвоката) кассационную жалобу и приговор оставил
без изменения.
АНАТОЛИЙ ИЛЬИЧ РЕШЕТНИК родился в 1937 г. в семье
рабочего. После окончания средней школы был рабочим, служил в
армии. В 1964 г. окончил историко-филологический факультет
МГПИ им. Ленина* и уехал после распределения в Свердловск. Там
преподавал в школе историю и обществоведение, затем в
институте - политэкономию. РЕШЕТНИК был также
лектором-международником общества "Знание".
__________
* Московский государственный педагогический институт.
В 1964 году А.И.РЕШЕТНИК вступил в партию. В Свердловске
он был парторгом и председателем городского профкома учителей.
В марте 1971 г. за написание открытого письма ДИНУ РИДУ и
за положительное отношение к СОЛЖЕНИЦЫНУ РЕШЕТНИК был исключен
из партии и уволен с работы.
Харьков
В середине марта был арестован рабочий ЮЛИЙ БРИНД, 1930
года рождения. Сначала БРИНД месяц находился в психиатрической
лечебнице на экспертизе, был признан вменяемым и переведен в
следственную тюрьму. Выездная сессия Харьковского горсуда
заседала на заводе, где работал БРИНД. Ему было предъявлено
обвинение по ст. 187-1 УК УССР (ст. 190-1 УК РСФСР).
Инкриминировались письмо в "Правду", написанное в 1967 году,
накануне 6-дневной войны, магнитофонные пленки с записями
передачи израильского радио. Прокурор на суде заявил: "Хотя вы
эти пленки и не распространяли, но могли это сделать".
Приговор - 2,5 года лагерей общего режима.
ОБЫСКИ, ДОПРОСЫ, АРЕСТЫ
Москва
20 апреля 1972 года был арестован кладовщик Института
психологии АПН* ПЕТР ПЕТРОВИЧ СТАРЧИК, 1934 года рождения. У
него двое детей, старшему - 6 лет, младшему - 10 месяцев.
Следствие по его делу ведет начальник следственного отдела
УКГБ по Москве и Московской области майор БАРДИН. СТАРЧИКУ
предъявлено обвинение по ст. 70 УК РСФСР.
* Академия педагогических наук.
В апреле был произведен обыск по делу N 24 (см. "Хронику"
N 24) у ВЯЧЕСЛАВА и ОЛЬГИ ВЕЛИКАНОВЫХ (см. "Хронику" N 21).
6 мая 1972 года был проведен ряд обысков: по делу N24 у
П.ЯКИРА, А.ЯКОБСОНА, Г.ПОДЪЯПОЛЬСКОГО (все трое - члены
Инициативной группы по защите прав человека в СССР), у
И.КАПЛУН и О.ИОФЕ (см. "Хронику" N 16), И.КРИСТИ, В.ГЕРШОВИЧА,
В.ГУСАРОВА, Е.АРМАНД (внучатой племянницы И.АРМАНД),
А.ДУБРОВА, В.БАТШЕВА, В.АЛЬБРЕХТА, Н.П.ЛИСОВСКОЙ,
В.Е.МАКОТИНСКОЙ и Л.Е.ПИНСКОГО (литературовед, член ССП). По
делу N 370 (предположительно - дело К.ЛЮБАРСКОГО: см.
"Хронику" N24) - у Ю.ШИХАНОВИЧА; по делу N 374
(предположительно - дело П.СТАРЧИКА: см. выше) - у
К.К.ДРАФФЕНА и у ЛАХОВА.
Есть сведения, что по делу N 374 был произведен еще ряд
обысков. Изымались, в первую очередь, самиздатская литература,
пишущие машинки и записные книжки. Однако, среди изъятого,
любопытно отметить также доклад Н.С.ХРУЩЕВА на закрытом
заседании XX Съезда КПСС (Госполитиздат, 1959 г. брошюра - без
всякого грифа), газету "Правда" от 7 ноября 1952 года (с
докладом БЕРИИ), сборник стихов А.АХМАТОВОЙ (издан на русском
языке в Мюнхене нейтральным издательством), обложку от книги
БЕРДЯЕВА "Истоки и смысл русского коммунизма", пенсионную
книжку, по которой П.ЯКИР получал в студенческие годы
персональную пенсию за своего расстрелянного отца, командарма
И.Э.ЯКИРА. На обыске у ИОФЕ были отобраны только тетради со
стихами ее отца Ю.М.ИОФЕ, уже имевшего визу на выезд в
Израиль.
13 мая В.ЧАЛИДЗЕ послал Председателю КГБ при СМ СССР
АНДРОПОВУ письмо, в котором протестует против изъятия на
обысках его работы "Размышления о человеке". Письмо
заканчивается следующими словами: "Если изъятые экземпляры не
будут вскоре возвращены, у меня еще раз создастся впечатление,
что Ваше учреждение стремится защищать официальную философию
посредством изъятия немарксистских (хотя и вполне легальных)
сочинений. Я призываю Вас к более академическим методам защиты
официальной философии".
Новосибирск
14 января 1972 г. был произведен обыск по делу N 24 у
АЛЕКСАНДРА РЫБАКОВА, техника Института физико-химических основ
переработки минерального сырья. При обыске у него были изъяты
стеклограф и много самиздатской литературы. 20 марта А.РЫБАКОВ
арестован.
Ленинград
В мае был произведен обыск по делу Ю.МЕЛЬНИКА (см.
"Хронику" N24) у ЛЕТИНСКОГО.
Свердловск
В конце апреля был арестован ВЛАДИМИР МАРКМАН. Сначала
ему было предъявлено обвинение по ст. 206 УК РСФСР, в середине
мая ст. 206 была заменена на ст. 190-1 УК РСФСР. МАРКМАН -
инженер, в последнее время работал грузчиком.
Киев
В середине марта был арестован поэт НИКОЛАЙ ХОЛОДНЫЙ. 18
апреля арестован писатель ИВАН ДЗЮБА (см. "Хронику" N 24). С
середины января его квартиру обыскивали трижды (последний раз
- в день ареста), его самого чуть не ежедневно вызывали на
допросы. ДЗЮБА тяжело болен, у него открытая форма туберкулеза
и цирроз легких.
В апреле была арестована НАДЕЖДА СВЕТЛИЧНАЯ, сестра ИВАНА
СВЕТЛИЧНОГО (см. "Хронику" N24). Ее двухлетнего сына, несмотря
на просьбы и протесты родственников, отдали в детдом.
11 мая арестован врач-психиатр САМУИЛ ГЛУЗМАН, 1946 года
рождения. Перед арестом он работал в Скорой помощи.
По-видимому, он арестован по одному делу с Л.СЕРЕДНЯК (см.
"Хронику" N 24).
Арестована чешская студентка АННА КОЦУРОВА.
Арестован ЛЕСЬ СЕРГИЕНКО.
В середине апреля был произведен обыск у
писателя-фантаста БЕРДНИКА, члена СП Украины, бывшего
заключенного сталинских лагерей. На обыске были отобраны
какая-то статья И.ДЗЮБЫ и 2 пишмашинки. 28 апреля БЕРДНИК
объявил голодовку и направил письмо первому секретарю ЦК КПУ
ШЕЛЕСТУ, где написал, что органы КГБ опять вышли из-под
контроля партии и что он боится, что опять начнется период
бесправия. В этом же письме он сообщал, что не прекратит
голодовку, пока его не примет ШЕЛЕСТ или кто-нибудь из КГБ и
пока ему не вернут все, что отобрали. 3 мая его принял один из
заместителей ШЕЛЕСТА. Ему принесли всяческие извинения, но
сказали, что в дела КГБ вмешиваться не могут. БЕРДНИК
продолжал голодовку. В середине мая его вызвали в КГБ и
вернули все отобранные на обыске. Голодовка продолжалась 16
дней.
15 мая был произведен обыск у учителя ВЛАДИМИРА
ЕВГЕНЬЕВИЧА ЮВЧЕНКО по делу его бывшей ученицы Л.СЕРЕДНЯК (см.
"Хронику" N24). Были изъяты: книга З.ФРЕЙДА "Психология масс",
переписанная от руки книга С.БУЛГАКОВА "Христианская этика",
записная книжка, 4 тетради и 14 отдельных листов с различными
записями, 2 светофильма и пачка чистой бумаги. 16 и 17 мая
ЮВЧЕНКО допрашивали по делу Л.СЕРЕДНЯК (перед этим работники
КГБ провели с ним так называемые "беседы", то есть
непротоколируемые допросы), 22 марта - по делу Л.ПЛЮЩА (см.
"Хронику" N 24).
Львов
Арестованы художница СТЕФАНИЯ ШАБАТУРА и ЧУБАЙ. 14 января
1972 г. в селе на Волыни был арестован ДАНИЛО ЛАВРЕНТЬЕВИЧ
ШУМУК. При обыске были изъяты его воспоминания о пребывании в
лагере. До войны ШУМУК был членом компартии Западной Украины.
В первый раз он был аре стован поляками в начале 30-х годов и
отсидел 8 лет в польских тюрьмах. Принимал участие в
Отечественной войне. В 1943 году присоединился к бандеровскому
движению. В 1945 году был арестован и отсидел 10 лет. В 1958
году его вновь арестовали по тому же делу и дали ему еще 10
лет.
В начале марта в Ивано-Франковске арестован ВАСИЛИЙ
РОМАНЮК.
Ровно
Арестован И.КОНЧИНСКИЙ.
В середине апреля в одном из украинских сел был
произведен обыск у НАТАЛЬИ КАРАЗИЯ, инвалида 11 группы
(костный туберкулез). Изъята - личная переписка с И.ДЗЮБОЙ.
После обыска вскоре группа инвалидности была снята, в
результате чего Н.КАРАЗИЯ осталась без всяких средств
ксуществованию. В селе, где живет КАРАЗИЯ, был распространен
слух, что у нее нашли мешок долларов и рацию.
Нальчик
В марте арестован ЮРИЙ ШУХЕВИЧ, сын начальника УПА
(Украинская повстанческая армия).
По не вполне проверенным сведениям число арестованных на
Украине в январе-мае превысило 100 человек.
В Комитет прав Человека пришло письмо с Украины,
адресованное также в Верховные Советы СССР и УССР и редакциям
газет "Известия" и "Литературная Украина". Сообщив в этом
письме об арестах, обысках и допросах на Украине в
январеапреле 1972 года (см. "Хронику" N 24 и настоящий
выпуск), авторы предупреждают: "Десятилетия сталинского
произвола, получившего впоследствии скромное наименование
"культ личности", - явление, еще далеко не изученное. Оно
гораздо более сложно, чем культ личности какого-нибудь одного
человека, а по своим последствиям сравнимо для СССР с той
бедой, которую принесла мировая война. Это страшная социальная
чума, породившая террор, подозрительность, доносы, целую
страну концлагерей для миллионов невинных людей. Она приводит
народ к глубокому нравственному растлению, к психологическому
шоку, мучительному, как тяжелая душевная болезнь. В 30-е годы
эта болезнь начиналась с чрезмерного возрастания роли органов
госбезопасности, превышения ими своих полномочий и выхода
из-под контроля государства. НКВД стал "государством в
государстве", создал целую индустрию убийств и, в принципе,
мог опорочить и уничтожить любого человека в стране.
...Перемена климата общественной жизни в СССР в этом
направлении - очень тревожный симптом. Ряд явлений: ввод
советских войск в Чехословакию, негласное вето, наложенное на
произведения, разоблачающие сталинский произвол, и даже на
материалы XX съезда КПСС, травля Александра Солженицына,
непрерывные упоминания об обострении идеологической борьбы -
все это вызывает глубокое беспокойство, как тенденция,
способная привести к новому 1937 году... Подавление
национального самосознания, многочисленные аресты видных
представителей украинской интеллигенции, угрозы, шан таж,
преследования и непрекращающиеся массовые обыски - все это
грозно напоминает, что 1937 год начался в 1933 году, начался
репрессиями против деятелей национальных культур. В этом
состоит наше предупреждение..."
В конце письма авторы пишут: "Особо отмечаем соображения,
вынудившие нас сообщить свои имена только Комитету прав
Человека в СССР... Мы отвечаем за достоверность сведений,
сообщаемых в настоящем обращении. Нам претит анонимность. Но
ситуация такова, что на любое проявление общественной
активности органы КГБ отвечают незамедлительными репрессиями.
В настоящее же время мы не считаем целесообразным иметь дело с
безликим и безответственным Комитетом госбезопасности,
неуклонно превращающимся в реальную опасность для общества. Мы
были бы готовы открыто назвать свои имена и принять участие в
публичном рассмотрении сути нашего письма, если бы была хоть
малейшая надежда на публикацию его полного текста.
Группа советских граждан. Украина.
Май 1972 года."
ИНТЕРВЬЮ А. И. СОЛЖЕНИЦЫНА
30 марта 1972 г. А.И.СОЛЖЕНИЦЫН дал интервью западным
корреспондентам. Вот выдержки из этого интервью:
" - Над чем сейчас работаете? - "Октябрь
Шестнадцатого", это второй Узел той же книги. - Скоро ли
кончите? - Нет. В ходе работы выяснилось, что этот Узел
сложнее, чем я предполагал. Приходится охватить историю
общественных и духовных течений с конца XIX века, ибо они
впечатлелись в персонажей. Без предшествующих событий не
понять и людей. - Не опасаетесь ли, углубляясь в
детальную историю России, удалиться от тем
общечеловеческих и вневременных? - Мне кажется, наоборот:
тут многое выясняется общее и даже вневременное. - Много
ли материалов приходится изучать? Очень много. И эта
работа, с одной стороны, для меня малопривычна, ибо до
последнего времени я занимался только современностью и
писал из своего живого опыта. А с другой стороны, так
много внешних враждебных обстоятельств, что гораздо легче
было никому не известному студенту в провинциальном
Ростове в 1937-38 годах собирать материалы по
Самсоновской катастрофе (еще не зная, что и мне суждено
пойти по тем же местам, но только не нас будут окружать,
а мы). И хотя хибарка, где мы жили с мамой, уничтожена
бомбой в 1942 году, сгорели все наши вещи, книги, бумаги,
- эти две тетрадочки чудом сохранились, и когда я
вернулся из ссылки, мне передали их. Теперь я их
использовал. Да, тогда мне не ставили специальных
преград. А сейчас... Вам, западным людям, нельзя
вообразить моего положения. Я живу у себя на родине, пишу
роман о России, но материалы к нему мне труднее собирать,
чем если бы я писал о Полинезии. Для очередного Узла мне
нужно побывать в некоторых исторических помещениях, но
там - учреждения, и власти не дают мне пропуска. Мне
прегражден доступ к центральным и областным архивам. Мне
нужно объезжать места событий, вести расспросы стариков -
последних умирающих свидетелей, но для того нужны
одобрение и помощь местных властей, кото рых мне не
получить. А без них - все замкнутся, из подозрительности
никто рассказывать не будет, да и самого меня без мандата
на каждом шагу будут задерживать. Это уже проверено. -
Могут ли за него делать это другие - помощники,
секретарь? - Не могут. Во-первых, как нечлен Союза
писателей я не имею права на секретаря или помощника.
Во-вторых, такой секретарь, представляющий мои интересы,
так же был бы стеснен и ограничен как и я. А в-третьих,
мне просто было бы нечем платить секретарю. Ведь после
гонораров за "Ивана Денисовича" у меня не было
существенных заработков, только еще деньги, оставленные
мне покойным К. И. Чуковским, теперь и они подходят к
концу. На первые я жил шесть лет, на вторые - три года.
Мне удалось это потому, что я ограничил свои расходы на
прежнем уровне, как в преподавательское время. На самого
себя и никогда не трачу больше, чем надо было бы платить
секретарю. - Нельзя ли брать деньги с Запада? - Я
составил завещание, и когда создастся возможность
осуществить его - все гонорары будут направлены моим
адвокатом для общественного использования у меня на
родине. Чистосердечная, никогда не лгущая "Литературная
газета" так и напечатала: "Он дал подробные указания, как
следует распорядиться гонорарами", а что для
общественного использования на родине - попало у нее в
невинное сокращение. Сам же я буду пользоваться лишь
Нобелевской премией. Однако получение и этих денег
сделали мне унизительным, трудным и неопределенным.
Министерство внешней торговли объявило мне, что на каждую
приходящую сумму потребуется специальное разрешение
коллегии: выплачивать ли мне ее вообще, в каком виде,
сколько процентов. - Как же все-таки удается со бирать
материалы? - Тут опять особенность нашей жизни, которую
западному человеку, вероятно, трудно понять. Насколько я
представляю, может быть, тоже неверно, на Западе
установилось, что каждый труд должен быть оплачен, и
малопринято делать работу бесплатно. А у нас, например,
тот же Самиздат на чем и держится, как не на
бесплатности? Люди тратят свой труд, свободное время,
сидят ночами над работой, за которую могут попасть только
под преследование. Так и со мной. О моей работе, моей
теме широко известно в обществе, даже и за пределами
Москвы, и доброхоты, часто мне незнакомые, шлют мне,
передают, разумеется, не по почте, а то бы не дошло -
разные книги, даже редчайшие, свои воспоминания и т. д.
Иногда это бывает впопад и очень ценно, иногда невпопад,
но всегда трогает и укрепляет во мне живое ощущение, что
я работаю для России, а Россия помогает мне. Часто я сам
прошу знающих людей, специалистов - о консультациях,
порой очень сложных, о выборке материалов, которая
требует времени и труда, и не только никто никогда не
спрашивал вознаграждения, но все наперебой рады помочь. А
ведь это бывает еще и очень опасно. Вокруг меня и моей
семьи создана как бы запретная, зараженная зона. И по
сегодня в Рязани остались люди, уволенные с работы за
посещение моего дома несколько лет назад. Директор
московского института, член-корреспондент Т.Т.Тимофеев,
едва узнал, что работающий у него математик - моя жена,
так перетрусил, что с непристойной поспешностью вынудил
ее уволиться, хотя это было тотчас после родов и вопреки
всякому закону. Семья совершила вполне законный
квартирный обмен, пока не было известно, что это семья -
моя. Едва узналось - несколько чиновников в Моссовете
были наказаны: как они допустили, что Солженицын, хотя и
не сам, но его сын-младенец прописан в центре Москвы. Так
что мой консультант иногда встретится со мной,
поконсультирует час или два - и тут же за ним начинается
плотная слежка, как за государственным преступником,
выясняют личность. А то и дальше следят: с кем
встречается уже этот человек. Впрочем, не всегда так. У
госбезопасности свой график, свои глубокие соображения.
Иные дни внешнего наблюдения нет или только простейшее.
Иные - как обвисают, например, перед приездом Генриха
Белля. Поставят у двух ворот по машине, в каждой сидят по
трое, да и смена ведь не одна, во след моим посетителям
едут, так и гоняются за пешеходами. Если вспомнить, что
круглосуточно подслушиваются телефонные и комнатные
разговоры, анализируются магнитные пленки, вся переписка,
а в каких-то просторных помещениях все полученные данные
собирают, сопоставляют, да чины не низкие - то надо
удивляться, сколько бездельников в расцвете лет и сил,
которые могли бы заниматься производительным трудом на
пользу отечества, заняты моими знакомыми и мною,
придумывают себе врагов. А еще кто-то роется в моей
биографии, ктото посылает агентов за границу, чтобы
внести хаос в издание моих книг. Кто-то составляет и
регулирует общий план удушения меня. План этот еще не
принес успеха и потому несколько раз перестраивался на
ходу. Но развитие его за минувшие годы можно проследить
по стадиям. Удушить меня решили с 1965 года, когда
арестовали мой архив и ужаснулись моим произведениям
лагерных лет - как будто они могли не нести на себе
печати обреченных навек людей! Если бы это были
сталинские годы, то ничего проще: исчез и все, и никто не
спросит. А после XX и XXII съездов сложней.
Сперва решили замолчать меня. Нигде ни строчки не
появится. Никто не упомянет даже бранно, и через
несколько лет меня забудут. Тогда и убрать. Но уже шла
эпоха Самиздата, и мои книги растекались по стране, потом
уходили за границу. Замолчать - не вышло. Тогда-то против
меня начали (и по сегодня не кончили) клевету с закрытых
трибун. Этого тоже западному человеку почти и представить
нельзя. Существует по всей стране устоявшаяся сеть
партийного и общественного просвещения и лекционная сеть.
Нет такого учреждения или воинской части, районного
центра или совхоза, где бы по определенному расписанию не
выступали лекторы и пропагандисты, и все они, во всех
местах, в одно и то же время говорят одно и то же,
полученное по инструкции из одного центра. Бывают и
некоторые варианты - столичные, областные, армейские,
академические и т. д. Благодаря тому, что допускаются
только свои сотрудники или живущие в данном районе, такие
лекции носят фактически закрытый характер, или прямо
закрытый. С 1966 года дали команду говорить обо мне:
сперва, что я сидел при Сталине за дело, что я
реабилитирован неверно,что произведения мои преступны, и
т. д. Причем сами лекторы сроду не читали тех
произведений, потому что боялись дать и им, но им велено
было так говорить. Система, замысел в том, что читают
только своим сотрудникам. Снаружи - тишь и благодать,
никакой травли, а по стране разливается клевета и
неотразимая: не поедешь во все города, не пустят в
закрытые аудитории, лекторов этих тысячи, возражать
некому, а клевета завладевает умами.
А эпоха новая, эпоха - другая. И из провинции и по
Москве ко мне очень многое стекается. Время такое, что на
всех этих лекциях, даже самых закрытых, везде сидят мои
доброжелатели и потом разными путями мне передают:
такого-то числа в такой-то аудитории лектор по фамилии
такой-то говорил о вас такую-то ложь и гадость. Самое
яркое я записываю, может, когда-нибудь и пригодится
какому-то из этих лекторов и предъявить. Может быть,
наступит в нашей стране и такое время, когда они за это
персонально ответят по суду. - Почему слушатели не
возражают тут же, видя искажение? - О, это у нас
невозможно и сегодня. Встать и возразить партийному
пропагандисту никто не смеет, завтра прощайся с работой,
а то и со свободой. Бывали и такие случаи, что по мне,
как по лакмусу, проводили проверку лояльности при отборе
в аспирантуру или на льготную должность: "Читали
Солженицына? Как к нему относитесь?" - и от ответа
зависит судьба претендента. Одно время очень охотно
обыгрывали мое отчество "Исаевич". Говорили, так вроде
небрежно: "Между прочим, его настоящая фамилия Солженицер
или Солженицкер, но это, конечно, в нашей стране не имеет
значения". А посерьезному взята была установка, к чему
легко склоняется ухо слушателей: изменник родины.
У нас вообще для травли приняты никогда не
аргументы, но самые примитивные ярлыки, грубейшие клички,
наиболее простые, чтобы вызвать, так говорится, "ярость
масс". В 20-е годы это был "контрреволюционер", в 30-е
"враг народа", с 40-х - "изменник родины". Ах, как
листали мои военные документы, как искали, не был ли я
хоть два денечка в плену, как Иван Денисович - вот была
бы находка! Но впрочем, с закрытых трибун можно плести
доверчивой публике любую ложь. И понесли - годами,
годами, по всем близким и отдаленным аудиториям, по всей
стране: Солженицын добровольно сдался немцам в плен. Нет,
целую батарею сдал! После этого служил у оккупантов
полицаем! Нет, был власовцем! Нет, прямо служил в
гестапо!.. Снаружи - тихо, никакой травли, а под коркой -
уже опухоль клеветы. Как-то проводил "Новый мир"
читательскую конференцию в Новосибирске - прислали
Твардовскому записку: "Как вы могли допустить, что в
вашем журнале печатался сотрудник гестапо?" Таким
образом, общественное мнение по всей стране было вполне
подготовлено к любой расправе надо мной. А все-таки -
эпоха не та, и раздавить без гласности... Правда,
пришлось признаться, что я был боевой офицер, что моя
боевая служба безупречна. Туман повисел-повисел без дождя
и стал рассеиваться. Тогда началась новая кампания
обвинений, что я сам передал "Раковый корпус" на Запад. С
закрытых трибун чего только не врали: как на границе
(неизвестно где) задержали знакомого моего знакомого
(имен - никаких), а у него в чемодане двойное дно, а там
мои произведения (названий никаких). И эту дребедень
серьезно внушали всей провинции, и люди ужасались, какой
я злодей, опять-таки изменник родины. Потом с исключением
из Союза писателей открыто мне намекали, чтобы я убирался
из страны, под ту же "измену родине" подводя. Потом -
вокруг Нобелевской премии. Со всех трибун заладили:
Нобелевская премия - иудина плата за предательство своей
страны. - Но ведь "Август четырнадцатого" передали за
границу сами - и это действие не инкриминируют? - Пока
хватает ума не инкриминировать. Но честная "Литературная
газета" и здесь допускает сокращение, невинное, как все
ее "сокращения": "Солженицын сразу передал рукопись
своего романа за границу", - о, не ложь! упущено самое
маленькое: после того, как предложил семи советским
издательствам - "Художественной литературе", "Советскому
писателю", "Молодой гвардии" и разным журналам, не хотят
ли они прочесть, хотя бы пролистать мой роман - и ни одно
не изъявило желания даже взять его в руки. Как
сговорились. Ни одно не ответило на мое письмо, ни одно
не попросило рукописи.
Однако, появление "Августа" надоумило моих
преследователей о новом пути. Дело в том, что в этом
романе я подробно рассказал о материнских и отцовских
линиях. Хотя моих родственников знали многие ныне живущие
друзья и знакомые, но, как ни смешно, всеведущая
госбезопасность только из этого романа и узнала. Тут они
бросились "по следу" с целью скомпрометировать меня - по
советским меркам. усилия их при этом раздвоились. Сперва
ожила опять расовая линия. Верней, еврейская. Специальный
майор госбезопасности по фамилии Благовидов кинулся
проверять личные дела всех Исаакиев в архивах Московского
университета за 1914 год. В надежде доказать, что я -
еврей. Это дало бы соблазнительную возможность объяснить
мою литературную позицию. Ведь с появлением исторического
романа задача тех, кто травит меня - сложнеет: мало
опорочить самого автора, еще надо подорвать доверие к его
взглядам на русскую историю - уже высказанным и возможным
будущим. Увы, расовые исследования сорвались: оказался я
русский. Тогда сменили расовую линию на классовую, для
чего поехали к старой тетке, сплели статью из ее
рассказов и поручили бульварному журналу "Штерн"
напечатать*. - Разве сейчас происхождение ставится в
вину? - Конечно, не бушуют, как в 20-е и 30-е годы, но
это "суждение по соцпроисхождению" - оно очень прочно
внедрено в сознание и весьма еще живо в нашей стране,
ничего не стоит снова раздуть костер в любую минуту. Да
совсем недавно враги Твардовского публично ставили ему в
вину так называемое "кулацкое" происхождение. И со мной:
если "измена родине" не вышла через плен, так может
натянется через "классовую основу"? Так что последние
статьи в "Литературной газете" при всей их безграмотности
и глупости совсем не простое, бесцельное зубоскальство.
Кстати, вы замечаете, что "Литературная газета" и никогда
не спорившая с моими произведениями и взглядами по
существу; никогда не отважившаяся напечатать обо мне ни
одного подлинного критического разбора, хотя бы самого
враждебного, ибо тем самым приоткрыла бы часть
невыносимой правды - она в суждениях обо мне как будто
вообще потеряла свой голос, как будто лишилась
собственных критиков и авторов. В нападках на меня она
все прячется за перепечатки, за бульварный журнал, за
иноземных журналистов, а то даже - эстрадных певцов или
жонглеров... - В чем состоит план? - План состоит в том,
чтобы вытолкнуть меня из жизни или из страны, опрокинуть
в кювет, или отправить в Сибирь или чтоб я растворился в
чужеземном тумане, как они прямо и пишут. Какая
самоуверенность, что те, кого ласкает цензура, имеют на
русскую землю больше прав, чем другие, рожденные на ней
же. Во обще во всей этой травле - неразумение и
недальновидность тех, кто ее ведет. Они не хотят знать
сложности и богатства истории именно в ее разнообразии.
Им лишь бы заткнуть все голоса, которые неприятны их
слуху и лишают сегодня покоя, а о будущем они не думают.
Так неразумно они уже заглушили "Новый мир" и
Твардовского - обеднели от этого, прислепли от этого - и
не хотят понять своей потери. Кстати, недели две назад в
"НьюЙорк таймс" было напечатано письмо одного советского
поэта Смелякова*, где он оспаривает мое поминальное слово
о Твардовском. Этот новый выпад против меня поразителен
по форме: казалось бы, вся печать в их руках, а ответить
мне негде ближе, чем в "Нью-Йорк таймсе"? Вот что значит
бояться правды: ответь мне в советской печати - пришлось
бы меня хоть немного цитировать, а это невозможно"**.
О ВРУЧЕНИИ НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ СОЛЖЕНИЦЫНУ
В соответствии с предложением, сделанным СОЛЖЕНИЦЫНЫМ в
письме Постоянному секретарю Шведской Академии г-ну К.Р.ГИРОВУ
(см. "Хронику" N 23), церемония вручения Нобелевской премии
должна была состояться 9 апреля 1972 года на частной квартире
в Москве.
А.И.СОЛЖЕНИЦЫН разослал приглашения. В интервью от 30
марта (см. выше) на вопрос о приглашенных, он сказал: "Не
знаю, кого пожелает пригласить г-н Карл Гиров. С моей же
стороны, не говоря о моих близких друзьях, самые видные
представители художественной и научной интеллигенции:
некоторые писатели, главные режиссеры ведущих театров, крупные
музыканты, некоторые академики. Я пока не назову их, ибо не
знаю, все ли они сочтут возможным и захотят прийти, какие
помехи встретят. Во всяком случае, я приглашаю тех, кого знаю,
чье творчество уважаю, а там - кто придет. Еще хотел бы я
пригласить на церемонию своего адвоката г. Хееба, но, как
частное лицо, не имею официального права приглашать из-за
границы. Кроме того, я приглашаю министра культуры СССР и
корреспондентов "Сельской жизни" и "Труда" - двух центральных
газет, которые пока еще не клеветали на меня". (С тех пор уже
газета "Труд" успела "исправиться": 7 апреля, в один и тот же
день, в газетах "Труд" и "Литературная Россия" была напечатана
рецензия ЕЖИ РОМАНОВСКОГО на "Август четырнадцатого" -
перепечатки из польского католического еженедельника "ВТК".)
В ответ на вопрос: "Не могут ли быть поставлены
препятствия церемонии?" - СОЛЖЕНИЦЫН сказал: "Теоретически это
не исключено. Практически это очень легко сделать, не
требуется ни много сил, ни много ума. Но я этого не
предполагаю - это была бы постыдная дикость".
Наконец, на вопрос: "А если г-ну Гирову откажут в визе?"
- СОЛЖЕНИЦЫН ответил: "Тогда церемония не состоится, и знаки
мои полежат в Стокгольме еще 10-12 лет".
Так и случилось: 5 апреля советское посольство в
Стокгольме отказалось выдать г-ну ГИРОВУ въездную визу.
Послеэтого шведский министр иностранных дел г-н ВИКМАН
предложил А.И.СОЛЖЕНИЦЫНУ передать ему нобелевские знаки
отличия через шведское посольство в Москве, с условием, чтобы
соответствующая церемония не могла быть истолкована как
политическая демонстрация. В ответ на это СОЛЖЕНИЦЫН сделал
следующее заявление:
"Мы с г. Гировым уступили во всем, что только было
можно: его поездка намечалась как частная, на частную
квартиру, для совершения церемонии почти по частному
обряду. Запрет церемонии даже в таком виде есть
бесповоротный и окончательный запрет всякой формы
вручения мне Нобелевской премии на территории моей
страны. Поэтому запоздалая уступка шведского МИД уже
нереальна.
Но она и оскорбительна: шведское МИД продолжает
упорно рассматривать вручение мне Нобелевской премии не
как явление культурной жизни, а как политическое событие,
потому и ставит условие, которое привело бы или снова к
"закрытому" варианту вручения или к специальному отбору
присутствующих и запрету им как-либо выражать свое
отношение к происходящему, ибо все это может быть
истолковано как "политическая демонстрация".
Кроме того, после отказа г. Гирову в визе, принять
нобелевские знаки из чьих-то иных рук, нежели Постоянного
секретаря Шведской Академии, я считал бы унижением и ему
и мне. Наконец, нашими скромными силами уже была
произведена вся нелегкая подготовка: были разосланы
приглашения, не только по Москве, примерно 20-ти
писателям, которых я понимаю как цвет и силу нашей
сегодняшней литературы, и примерно стольким же артистам,
музыкантам, академикам: многие из них изза этого
назначили или отменили свои поездки или репетиции или
другие обязанности. Теперь всем этим сорока гостям
нанесено оскорбление отказом, разослана отмена
приглашений. И они и я достаточно занятые люди, чтобы
затевать такую процедуру вторично.
По разъясненным мне правилам Шведской академии
нобелевские знаки могут храниться ею.неограниченное
время. Если не хватит моей жизни, я завещаю их получение
моему сыну".
ПИСЬМО А. СОЛЖЕНИЦЫНА ПАТРИАРХУ ВСЕЯ РУСИ ПИМЕНУ
И ОТВЕТ СЕРГЕЯ ЖЕЛУДКОВА
В марте 1972 г. А.И.СОЛЖЕНИЦЫН послал Всероссийскому
Патриарху ПИМЕНУ письмо. В ответ на содержащийся в
Рождественском послании Патриарха призыв к православным,
живущим за границей, прививать своим детям любовь к Церкви и
укреплять эту любовь собственным добрым примером, СОЛЖЕНИЦЫН
пишет: "Почему этот честный призыв обращен Вами только к
русским эмигрантам? Почему только тех детей Вы зовете
воспитывать в христианской вере, почему только дальнюю паству
Вы остерегаете "распознавать клевету и ложь" и укрепляться в
правде. и истине? А нам - распознавать? А нашим детям
прививать любовь к Церкви или не прививать?" Далее СОЛЖЕНИЦЫН
пишет о тяжелом положении церкви, веры и верующих в нашей
стране. "На каждый действующий храм - 20 снесенных и
разрушенных безвозвратно, да 20 в запустении и осквернении -
есть ли зрелище более надрывное, чем эти скелеты, достояние
птиц и кладовщиков?.. Церковь, диктаторски руководимая
атеистами, - зрелище, невиданное за 2 тысячелетия!.. Не дайте
нам предположить, не заставьте нас ду мать, что для
архипастырей русской Церкви земная власть выше небесной,
земная ответственность страшнее ответственности перед Богом".
СОЛЖЕНИЦЫН указывает на такой путь возрождения русской Церкви:
жертва - в традициях раннего христианства ("но тогда бросали
львам, сегодня же можно потерять только благополучие").
Священник СЕРГЕЙ ЖЕЛУДКОВ, отвечая на это письмо, в
апреле 1972 года написал СОЛЖЕНИЦЫНУ: "Должен сказать, что в
данном случае Ваша нравственная чуткость в определенном смысле
Вам изменила. Вы написали весь мир облетевшее обвинение
человеку, который заведомо лишен всякой возможности Вам
отвечать... И Вы... сказали не всю правду, полуправду. Полная
правда заключается в том, что легальная церковная организация
не может быть островом свободы в нашем
строгоединообразно-организованном обществе, управляемом из
единого Центра... Есть наша строгоединообразно управляемая
система, и в ней удивительным образом сохраняется инородное
тело - русская церковная организация. Она существует на весьма
строго определенных условиях. Работать над церковным
воспитанием детей, да и взрослых - нам не позволено, как не
позволено и многое другое, что необходимо для осуществления
подлинно церковной жизни... Что же нам в такой ситуации
делать? Сказать: либо - все, либо - ничего? Попробовать уйти в
подполье, которое в данной системе немыслимо? Или же как-то
вписаться в систему и воспользоваться пока теми возможностями,
которые позволены? Русская иерархия приняла второе решение.
Отсюда и происходит все то зло, о котором Вы справедливо
написали, и все то зло, о котором Вы умолчали. Но другого
выбора не было... Такова полная правда,. Одним из последствий
Вашего обличительного письма будет еще большая дискредитация
церковной иерархии в глазах тех, кто не знает всей правды...
уж если писать - так писать не по безответному адресу и писать
полную правду... сегодня Вы... обижаете беззащитного Патриарха
и нас - не клеветой, а талантливой полуправдой, которая может
оказаться для многих вреднее лжи... Легко и безопасно,
Александр Исаевич, ругать архиереев; но воистину тяжела
настоящая работа Господня..."
В ответ на призыв СОЛЖЕНИЦЫНА к жертвенному пути ЖЕЛУДКОВ
отвечает: "Никакого приневоливания к жертве и мученичеству не
должно быть в Церкви Христовой. Мучеников же добровольных у
нас достаточно - и церковных и нецерковных (различение это
довольно условно)..."
ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЕ МОРДОВСКИХ ЛАГЕРЕЙ
ДМИТРО КУЗЬМИЧ ВЕРХОЛЯК, 1928 года рождения. С 1947 года
- в УПА. В 1955 году арестован. 14 февраля 1956 суд в
Ивано-Франковске приговорил его к расстрелу, расстрел был
заменен 25 годами лагерей. В лагере работает фельдшером. В
июне 1971 года переведен с 17 л/пункта на 19-й. Его
фактическая жена (с 1955) Екатерина Ивановна Яцкив была
приговорена 14 февраля 1956 года тем же судом к 10 годам
лишения свободы. В 1959 году, после трех с половиной лет
заключения, была выпущена на свободу. До 1969 года допускалась
на личные свидания с ВЕРХОЛЯКОМ; с 1969 года стала допускаться
только на общие свидания.
ВЛАДИМИР ЮРКИВ, находится на 17 л/пункте Мордовии,
просидел 22 года.
НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВИЧ КУРЧИК, находится на 3 л/пункте,
просидел уже около 26 лет, осталось еще 7 лет.
БЕЗУГЛЫЙ - срок 25 лет.
На 3 л/пункт прибыли братья ПЕСТОВЫ - двое из осужденных
в Свердловске в ноябре 1971 г. (см. "Хронику" N 24).
После декабрьской 10-дневной голодовки на 10 л/пункте
АЛЕКСЕЮ МУРЖЕНКО (1-й Ленинградский процесс "самолетчиков":
см. "Хронику" N17) было обещано личное свидание, которого он
был ранее незаконно лишен. Незаконность лишения свидания была
признана прокурором г. Саранска. И снова ему не дали свидания
по тем же причинам, что и в декабре - "невыполнение нормы в
течение двух дней". Жена МУРЖЕНКО получила от прокурора
разъяснение, что в декабре никакого разрешения на свидание не
было.
В марте в линейном отделении милиции станции Потьма была
избита приехавшая на свидание жена БУТМАНА. После этого сам
БУТМАН (см. "Хронику" N 20) был посажен в карцер на 10 суток
"за поведение жены".
В последнее время подверглись репрессиям: Ш.ДРЕЙЗНЕР -
лишен общего свидания; Д.ЧЕРНОГЛАЗ (см. "Хронику" N 20) -
лишен очередного личного свидания.
ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ВЕРУЮЩИХ В ЛИТВЕ
В Меморандуме католиков Литвы (см. "Хронику" N 24) среди
фактов ущемления прав верующих приводится увольнение
Вилкавишским РОНО* верующей учительницы О.БРИЛЕНЕ.
* Районный отдел народного образования. - Ред.
В октябре 1969 года директор Вилкавишской средней школы
увидел фотографию 10 учеников О.БРИЛЕНЕ во время их первого
причастия. По приказанию директора О.БРИЛЕНЕ письменно
подтвердила, что ее ученики посещают костел. После этого
власти начали шантажировать и преследовать О.БРИЛЕНЕ, мать
пятерых детей. Ее обсуждал актив учителей. Они предложили
БРИЛЕНЕ уволиться с работы. Затем ее обсуждали в отделе
просвещения и на открытом партсобрании. БРИЛЕНЕ обратилась с
жало бой в Министерство просвещения СССР, в результате чего ей
была возвращена фотография детей, но преследования не
прекратились. На районной конференции учителей заведующий
отделом пропаганды назвал учительницу закостенелым мракобесом,
а заместитель начальника райисполкома РОГОВ предложил учителям
создать для БРИЛЕНЕ такую обстановку нетерпимости, чтобы она
сама ушла с работы. О.БРИЛЕНЕ еще раз обратилась в
Министерство просвещения СССР, там отказались рассматривать ее
жалобу. В сентябре 1970 года БРИЛЕНЕ была уволена без ее
просьбы. Она обратилась в нарсуд г. Вилкавишкиса. Во время
суда прокурор ВИКСКЯВИЧУС издевался над учительницей, называл
ее человеком низкой морали. 14 октября 1970 года суд признал
увольнение законным. БРИЛЕНЕ обратилась в Верховный суд Лит.
ССР. Суд постановил вернуть учительницу БРИЛЕНЕ на работу.
Одновременно родители учеников средней школы Вилкавишкиса
направили заявление Генеральному прокурору СССР, оно было
переслано районному прокурору Вилкавишкиса, который зачитал
родителям сообщение о том, что О.БРИЛЕНЕ возвращена на работу.
Но в действительности БРИЛЕНЕ на работу не вернули и
угрожали, что она нигде не получит работы. Ее не приняли ни
уборщицей в пекарню, ни на курсы старших мелиораторов.
24 декабря 1971 года 47 священников Вильнюсской
архиепархии обратились к Генеральному Секретарю ЦК КПСС и в
Совет Министров СССР с заявлением о ненормальном положении
католической церкви в Литве. В заявлении выдвинуто 6 основных
требований:
1. Предоставить полную свободу Каунасской Духовной
семинарии, включая право принимать в нее всех подходящих
кандидатов.
2. Осуществить на практике гарантированную Конституцией
СССР свободу религиозной печати, то есть предоставить
возможность печатать молитвенники, катехизисы, песенники, Св.
Писание и прочие книги религиозного содержания, которых не
хватает и которых требует верующий народ.
3. Разрешить епископам Ю.СТЕПОНАВИЧУСУ и В.СЛАДКЯВИЧУСУ
вернуться к своим обязанностям, а всем священникам,
проживающим в Литве (в том числе и украинцам), свободно и
публично исполнять пастырскую работу.
4. Отменить, как несоответствующий Международной
Конвенции от 15.XI.61 года* и Конституции СССР, дополнительный
текст к ст. 143 УК Лит.ССР об "Организации и систематическом
проведении ре лигиозных занятий среди несовершеннолетних при
нарушении установленных законом правил", которым суды Литвы
злоупотребляют.
5. Отменить всякие неизвестные тайные инструкции,
касающиеся религиозной жизни.
6. Еще раз пересмотреть дела лиц, осужденных по
религиозным мотивам, и этих людей освободить.
В марте 1972 г. верующие г. Клайпеды в письме на имя
Л.БРЕЖНЕВА просили разрешить им пользоваться костелом,
построенным на средства верующих и превращенным в зал
филармонии. Под прошением 3023 подписи.
В апреле 1972 г. 190 верующих Стирняйского прихода
Молетского района Лит.ССР послали Председателю Совета
Министров СССР заявление, в котором просят прекратить
стеснение религиозной практики:
1. Разрешить священнику А.ШЕШКЯВИЧУСУ работать в приходе
(священник прихода Дубингяй Молетского района ШЕШКЯВИЧУС в
сентябре 1970 года был осужден (см. "Хроники" NN 17, 21) и
после отбытия срока наказания ему не разрешено работать в
приходе).
2. Освободить осужденных священников.
3. Не мешать священникам обучать в костеле детей.
4. Разрешить всем желающим поступать в Духовную
семинарию.
В мае 1972 года верующие Литвы обратились ко всем людям
доброй воли с просьбой помочь им в борьбе за свободу совести.
В письме сообщается, что 11 апреля 1972 года прибывший из
Москвы представитель ЦК КПСС и сопровождавший его
уполномоченный Совета по делам религии при Совете Министров
СССР И.РУГЕНИС в помещении курии Каунасской архиепархии
принудили епископов и управляющих епархиями Литвы опубликовать
"Пастырское послание", направленное против верующих, которые
подписывали жалобы и заявления в различные государственные
органы СССР.
В "Пастырском послании" говорится, что в последнее время
в некоторых церковных приходах безответственными лицами
собирались подписи от имени священников или верующих, на
листах без текста или с текстами, которые позже заменялись
другими. Священникам было приказано прочесть это "Послание" 30
апреля 1972 года во всех костелах Литвы. Некоторые священники
не подчинились этому требованию.
Как говорится в письме, "ложность послания заключается в
том, что случаев упомянутой фальсификации не было. Что
касается Меморандума, подписанного 17 000 верующих, то все эти
подписи были поставлены на листах, каждый из которых имел
одинаковый, заранее напечатанный текст. Этот же текст
меморандума был опубликован в зарубежной литовской печати.
Меморандум с подписями был послан Генеральному Секретарю ЦК
КПСС Брежневу через ООН".
В письме также говорится, что "Пастырское послание"
предоставило органам КГБ моральное право преследовать
участников движения за свободу совести.
У МОСКОВСКОЙ СИНАГОГИ 29 МАРТА 1972 г.
29 марта 1972 года собравшиеся у Московской синагоги
евреи были разогнаны милицией и дружинниками. В этот вечер, в
канун пасхи, около здания синагоги было несколько автобусов и
машин с милиционерами. Против синагоги за полдня был построен
забор, закрыты проходы на улицу между домами. Собравшихся то
сгоняли с проезжей части на тротуар, то запрещали ходить по
тротуарам. К 7 часам вечера милиция стала очищать тротуары и
загонять всех на ступеньки синагоги. Отдельных людей
милиционеры вытаскивали из толпы и уводили. Собравшиеся хором
пели "Хевену шолом алейхем" - "мы принесли вам мир". Тогда
сквозь толпу, вверх по ступеням, начали пробиваться дружинники
и всех со ступеней погнали вниз. Скрепившись под руки, они
разделили толпу на две части, перегородили всю улицу и так
двумя цепями стали выпирать евреев с улицы Архипова. Одна цепь
двигалась вниз, другая вверх. В это время на улицу хлынул
поток машин - это перекрыли ул. Солянку и пустили транспорт по
ул. Архипова. Большая группа еврейской молодежи (около 200
человек) собралась в сквере, недалеко от памятника героям
Плевны. Они пели еврейские песни и плясали. Около 9 вечера там
появилось много милиции и людей в штатском, которые начали
разгонять молодежь. Кто-то в штатском кричал: "Жиды проклятые,
наконец-то, мы до вас добрались!". Кого-то хватали и тащили в
автобус. У одной девушки было разбито лицо, другую втаскивали
с криком: "Берите эту еврейку!". Затем всех задержанных (около
20 человек) отвезли в 26 отделение милиции, где продержали до
полуночи. Им было заявлено, что в случае повторного задержания
у си нагоги они будут привлечены к уголовной ответственности.
Некоторые имена участников погрома: майор милиции СЕРГЕЙ
ПЕТРОВИЧ СОКОЛОВ, заявивший, что его фамилия уже известна в
Израиле; сотрудник КГБ по кличке "КУЗЬМИЧ"; инструктор отдела
военнопатриотического воспитания Калининского райкома ВЛКСМ г.
Москвы ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ БАННИКОВ; капитан
оперативно-следственного отдела Калининского РОВД БОРИС
СЕМЕНОВИЧ КОНСТАНТИНОВ.
ВНЕСУДЕБНЫЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
Группа крымских татар направила в ЦК КПСС, Совет
Министров СССР и Верховный Совет СССР письмо, в котором
приводятся многочисленные факты притеснения местными властями
крымских татар, возвращающихся в Крым: отказы в прописке,
запреты жителям продавать дома крымским татарам и т. п. Письмо
заканчивается требованием безотлагательного решения
национального вопроса для крымско-татарского народа и
незамедлительного освобождения генерала П.Г.ГРИГОРЕНКО,
вставшего на защиту крымских татар. Под письмом 743 подписи.
В июле 1967 года доктор филологических наук, профессор
Р.И.МУЗАФАРОВ (по национальности - крымский татарин) входил в
состав делегации крымско-татарского народа, которую приняли
товарищи АНДРОПОВ, ЩЕЛОКОВ, РУДЕНКО и ГЕОРГАДЗЕ. Этот факт
послужил причиной его последующих мытарств. Почти из 10
пединститутов страны он был уволен под тем или иным предлогом
через два-три месяца после поступления туда на работу. Книги и
статьи, которые он, единственный в стране специалист по
крымско-татарской филологии с ученой степенью, пишет - не
печатают. Одна из его книг уже была набрана и сверстана в
издательстве Казанского университета, но не вышла в свет, так
как была основана на крымско-татарском материале. Другая
книга, включенная в план выпуска 1969 г. издательством
художественной литературы им. Гафура Гуляма, оказалась
впоследствии "вне профиля" издательства и была возвращена
автору. Уже четвертый год в Главной редакции восточной
литературы издательства "Наука" лежит без движения
положительно отрецензированная рукопись его третьей книги
"Пословицы крымских татар". В 1969 году уже на стадии верстки
в журнале "Новый мир" Главлитом была задержана его рецензия на
"Очерки по истории Крыма". Наконец, к травле профессора
МУЗАФАРОВА подключилась центральная печать. 12 апреля 1972 г.
газета "Труд" напечатала статью Ю.БАРАНОВА "Профессор получает
"неуд", в которой профессор МУЗАФАРОВ изображался как "летун"
с "пестрой биографией" и "невежда", не написавший за последние
годы "ни одной статьи".
17 апреля профессор МУЗАФАРОВ послал БРЕЖНЕВУ письмо.
Изложив историю своих гонений, МУЗАФАРОВ в конце написал:
"Хочется надеяться, уважаемый Леонид Ильич, что ЦК не только
разделит мое возмущение всей этой постыдной историей -
историей беспрецедентной травли советского ученого за его
общественную деятельность, направленную на последовательное
претворение в жизнь ленинских принципов национальной политики,
но и предпримет определенные практические шаги. Я прошу, чтобы
мне была обеспечена возможность без помех заниматься научной и
педагогической деятельностью по моей основной специальности -
крымско-татарской филологии - и созданы для этого необходимые
условия. Я решительно настаиваю на прекращении травли и
строгом наказании ее организаторов и исполнителей. Я жду, что
ЦК обяжет редактора газеты "Труд" предоставить мне возможность
публичного опровержения клеветнической статьи Ю. Баранова".
Единственной ощутимой реакцией на это письмо было ничем
не вызванное увольнение профессора МУЗАФАРОВА с очередного
места работы, из Кишиневского института искусств, где он
проработал всего 2 месяца.
17 мая, не получив ответа на первое письмо, профессор
МУЗАФАРОВ написал второе письмо БРЕЖНЕВУ. В этом письме он, в
частности, пишет: "Столь затянувшееся молчание в сочетании со
свежими фактами гонений... волей-неволей заставляют думать,
что в ЦК КПСС потворствуют травле советского ученого за его
общественную деятельность, направленную на последовательное
претворение в жизнь ленинских принципов национальной политики.
В связи с этим я обращаюсь к Вам вторично с напоминанием, что
продолжаю ждать на свое письмо удовлетворительного и скорого
ответа. Должен уведомить, что при неполучении такого ответа в
ближайшее время - ответа не только словом, но и делом, мне не
останется ничего другого, как придать нашей односторонней
"переписке" открытый характер".
Москва. Уже много лет ВАЛЕНТИН ПРУССАКОВ и его жена
добиваются разрешения выехать в Израиль. 3 апреля 1971 года
они были задержаны на улице сотрудниками госбезопасности. Им
было сказано, что они подозреваются в грабеже. Однако в
милиции им предъявили протокол "О задержании при совершении
хулиганских действий". Их подвергли обыску, изъяли все бывшие
при них бумаги, в частности, обращение к XXIV съезду КПСС, в
котором они просили о разрешении на выезд в Израиль.
Сотрудники госбезопасности обещали вернуть им все бумаги, но
по сей день не сделали этого. 12 мая 1972 года В.ПРУССАКОВА
вызвали в районное отделение милиции, где сотрудник его заявил
ПРУССАКОВУ, что тот регулярно нарушает общественный порядок,
находясь в нетрезвом состоянии. ПРУССАКОВ возразил, что никто
никогда не делал ему замечаний за нарушение общественного
порядка, а это плохо вяжется с обвинением в "регулярных
нарушениях", и во-вторых, он принадлежит к тем, кто вообще не
употребляет спиртного. Сотрудник милиции ответил, что, по всей
вероятности, произошла ошибка и ПРУССАКОВА с кем-то
перепутали, но тем не менее предупредил его об ответственности
за совершение "антиобщественных действий" в будущем.
Воронеж. Три студента-историка II курса Воронежского
университета (двое из них: ВЫСОЦКИЙ и СЕМЕНОВ) в марте 1972
года исключены из комсомола и университета. Им инкриминирован
выпуск рукописного журнала "Сексуал-демократ" с
листовкой-приложением "Пацифист". В журнале обсуждались
вопросы общественной этики применительно к сексуальной жизни.
Авторы ратовали за более серьезное и открытое обсуждение
вопросов пола. Статьи журнала касались вопросов об особой роли
интеллигенции в общественной жизни СССР и формировании нации,
о цензуре, о необходимости демократических преобразований. В
связи с деятельностью студентов-журналистов сделан строгий
выговор заведующему кафедрой профессору А.НЕМИРОВСКОМУ.
Воронежский обком строго следит за духовной жизнью
области. Недавно театру кукол было запрещено ставить пьесу
"Три поросенка" на пороге 50-летия СССР. Нынешней весной обком
КПСС запретил суперобложку уже напечатанной и развезенной по
магазинам книги профессора НЕМИРОВСКОГО "Нить Ариадны". Автор
посвятил свою книгу римским и греческим древностям. На
суперобложке был изображен кносский лабиринт царя Миноса.
Обком увидел в линиях лабиринта фашистский знак, и
суперобложка была уже в магазинах изъята и уничтожена.
КРАТКИЕ СООБЩЕНИЯ
Как сообщала "Хроника" N 24, в марте 16 заключенных ИТЛ N
6 (станция Обухово Ленинградской области) в знак протеста
против условий содержания отказались от пищи и зашили себе
рты. В результате расследования был снят с работы начальник
колонии, а заместитель начальника Управления мест заключения
УВД Ленгорисполкома полковник МАЛЫШЕВ получил выговор. На
заключенных колонии обрушились репрессии. Штрафные изоляторы и
помещения камерного типа заполнены заключенными, поддержавшими
протест. Некоторые, доведенные до отчаяния, наносят себе
тяжелые повреждения. В лагере были случаи нападения на
надзирателей. В связи с этим почти на половину заключенных в
изоляторе надеты наручники, конструкция которых не позволяет
шевелить руками: при каждом движении запястья стягиваются все
туже и это вызывает сильную боль. Многим заключенным грозит
лагерный суд за нарушение режима.
В ноябре 1971 года в голодовке во Владимирской тюрьме
участвовали: ВЯЧЕСЛАВ АЙДОВ, ЯКОВ БЕРГ, ЛЕОНИД БОРОДИН, ОЛЕГ
ВОРОБЬЕВ, АЛЕКСАНДР ГИНЗБУРГ, СТЕПАН ЗАТИКЯН, ЗИНОВИЙ
КРАСИВСКИЙ, ВАСИЛИЙ КУЛЫНИН, ЯРОСЛАВ ЛЕСИВ, ГУНАР РОДЕ и
другие. Они протестовали против практики сотрудников
госбезопасности вербовать осведомителей среди
политзаключенных, против шантажа и инкриминирования в качестве
антисоветских документов заявлений заключенных в
государственные органы.
В тюрьмах и лагерях нередки случаи, когда на общем
режиме, вместе со здоровыми, содержатся люди с тяжелыми
психическими расстройствами. Во Владимирской тюрьме находятся
больные ВАСИЛИЙ КОНДРАТА, ЮОЗАС ЗЕЛЕНКЯВИЧУС, ТАРАСОВ.
Заключенный ТРЕГУБОВ, переведенный в тюрьму с 11 л/п
Дубровлага, называл себя "президентом всея Руси", после
окончания срока в 1969 г. сразу же отправлен в психобольницу.
10 декабря 1971 года ЛЮДВИКАС СИМУТИС, 1935 года
рождения, осужденный на 25 лет особого режима как активный
участник подпольной организации "Движение за свободу Литвы"
(см. "Хронику" N 18, раздел "Политзаключенные мордовских
лагерей"), вторично обратился в Президиум Верховного Совета
СССР с просьбой об освобождении, подчеркивая ухудшение
состояния здоровья, тяжелые условия содержания и свое
примерное поведение и отсутствие взысканий за 16 лет
заключения.
Арестованный в январе в Вильнюсе ВАЦЛАВ СЕВРУК (см.
"Хронику" N 24) находится на экспертизе в Институте им.
Сербского.
В апреле экспертиза Института им. Сербского признала
В.БОРИСОВА и В.ФАЙНБЕРГА (см. "Хронику" N 24) вменяемыми. В
конце апреля они были переведены, в ожидании суда, обратно в
Ленинградскую спецпсихобольницу.
В начале мая поэт ВАСИЛИЙ СТУС (см. "Хронику" N 24)
помещен в Павловскую психиатрическую больницу г. Киева.
АНАТОЛИЙ ЛУПЫНОС (см. "Хронику" N 23) находится в
Днепропетровской спецпсихобольнице.
Там же находится ЛЕОНИД БЕЛОБОРОДОВ. В 1969 году при
попытке переплыть на лодке через Черное море в Турцию были
арестованы Л.БЕЛОБОРОДОВ и Г.М.БЕНДЕРСКИЙ. Сначала
БЕЛОБОРОДОВА за "незаконный переход границы" приговорили к 2
годам заключения. В начале 1971 года он был освобожден, а
затем против него было возбуждено новое дело - по ст. 62 УК
УССР (соотв. ст. 70 УК РСФСР). Психиатрической экспертизой он
был признан невменяемым, и суд направил его в Днепропетровскую
спецпсихобольницу. БЕЛОБОРОДОВУ приблизительно 20 лет. Судьба
БЕНДЕРСКОГО неизвестна.
Летом 1971 года из Мордовских лагерей, отсидев 25 лет,
вышел ГРИГОРИЙ МИХАЙЛОВИЧ ПРЫШЛЯК, руководитель контрразведки
УПА.
В июле 1971 года из Мордовских лагерей освободился
ВЛАДИМИР ЛЕОНЮК, один из пяти членов организации "ОУН-Север".
Эта организация состояла из пяти украинцев, бывших узников
сталинских лагерей. Четверо из них после освобождения из
лагерей остались жить на севере - этим и объясняется название
организации.
12 января 1972 года по отбытии 12-летнего срока
заключения вышел из Мордовских лагерей другой член этой
организации ЯРОСЛАВ ГАСЮК.
В ноябре 1971 года из Мордовских лагерей досрочно
освободился МИХАИЛ ЗЕЛЕНЧУК, осужден ный 14 февраля 1956 года
Ивано-Франковским областным судом.
22 ноября 1971 года из Владимирской тюрьмы освободился
ВЯЧЕСЛАВ АЛЕКСАНДРОВИЧ АЙДОВ. В мае 1970 года он участвовал в
голодовке (см. "Хронику" N15) и был переведен во Владимир.
АЙДОВ, 1938 года рождения, инженер, был осужден Мосгорсудом в
марте 1967 года на 5 лет ИТЛ строгого режима за создание
"Союза борьбы за свободу" (инкриминировалось: программа,
устав, текст листовки, которую предполагалось размножить
типографским способом). После освобождения АЙДОВ живет в
Кишиневе под административным надзором.
Проходивший по делу вместе с АЙДОВЫМ ЯКОВ БЕРГ,
приговоренный к 7 годам, находится во Владимирской тюрьме.
31 декабря 1971 года на 3 л/п Дубровлага умер ИВАН
ЖОЛДАК. Ему было около 60 лет. В лагере он пробыл 15 лет, по
специальности - кузнец.
31 марта 1972 года из мордовского лагеря 385/19
освободился политзаключенный РОСТИСЛАВ СЕРБЕНЧУК из Одессы,
отсидевший 8,5 лет за попытку создания "антисоветской
организации".
19 мая 1972 года отбыв 3-летний срок заключения,
освобожден ИЛЬЯ ГАБАЙ (см. "Хронику" N 12).
Досрочно освобожден художник ЮРИЙ ИВАНОВ (см. "Хроники"
NN9, 22). Он пытался устроиться на работу в Саранске, но, не
получив там прописки, уехал в Смоленск.
Москва. Арестованный в декабре 1971 года КИМ ДАВЛЕТОВ
(см. "Хронику" N 24) 30 декабря был исключен из КПСС горкомом
партии (до ареста был членом парткома Института философии АН
СССР). Предполагается, что ему предъявлено обвинение по ст. 70
УК РСФСР - за публикацию работ под псев донимом в зарубежной
печати. По некоторым сообщениям, К.ДАВЛЕТОВ признан
невменяемым.
Стало известно, что следствие по делу ИЛЬИ ГЛЕЗЕРА (см.
"Хронику" N 24) ведется по 70 статье УК РСФСР.
Московское управление КГБ закончило следствие по делу
А.ДРОНОВА (см. "Хронику" N 23).
Обвинительное заключение предъявлено по ст. 88 УК РСФСР
(нарушение правил о валютных операциях). Самиздат, изъятый при
обыске, и допросы свидетелей, по-видимому, не дали материала
для обвинения по ст. 70, хотя многих свидетелей допрашивали о
распространении литературы и высказываниях ДРОНОВА на
политические темы.
В информации о судьбе ВСХСОН-овцев (см. "Хронику" N 19)
по досадному недоразумению пропущено имя ВЯЧЕСЛАВА МИХАЙЛОВИЧА
ПЛАТОНОВА, специалиста по истории Абиссинии, приговоренного
Ленгорсудом в 1968 году к 7 годам заключения (см. "Хронику" N
1). Он находится на 3 л/п Дубровлага, был среди 10
заключенных, которые обратились в декабре 1971 года с письмом
в Международный Красный Крест (см. "Хронику" N 23).
В марте-апреле из СССР выехали ЮРИЙ ШТЕЙН и ЮРИЙ ГЛАЗОВ
(см. "Хронику" N24).
В марте РЕВОЛЬТ ПИМЕНОВ (см. "Хронику" N22) единогласно
прошел по конкурсу на должность младшего научного сотрудника
Коми-филиала АН СССР. Ему поручено сначала создать группу, а
потом и отдел по своей математической специальности.
11 апреля власти Киева, благодаря звонку мэра Нью-Йорка,
разрешили возложение венков в Бабьем Яру в память восстания в
Варшавском гетто. Однако митинг был запрещен. Присутствовало
око ло 200 человек. Было возложено 4 венка с надписями: "Не
забудем! Не простим!". К 8 вечера всех разогнали, а тех, кто
возмущался запрещением митинга, задерживали. Шесть человек
преклонного возраста были посажены на 15 суток.
После опубликования своего покаянного письма (см.
"Хронику" N 24) ЗИНОВИЯ ФРАНКО была восстановлена на работе;
ей дали новую, 4-комнатную квартиру и предоставили 2-недельный
отпуск для вселения.
21 апреля 1972 года члены Комитета прав Человека:
А.Д.САХАРОВ, В.Н.ЧАЛИДЗЕ, А.Н.ТВЕРДОХЛЕБОВ, И.Р.ШАФАРЕВИЧ и
эксперт Комитета А.С.ВОЛЬПИН - обратились в Президиум
Верховного Совета СССР с мнением о восстановлении прав
насильственно переселенных народностей и этнических групп. Они
призывают Президиум Верховного Совета содействовать
восстановлению прав крымско-татарского народа и месхов (и иных
народностей и групп) на проживание на территории, с которой
они были насильственно и противоправно выселены.
НОВОСТИ САМИЗДАТА
"ОБЩЕСТВЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ" вып. 15, январь-февраль 1972
года. Сборник состоит из 3 разделов. В первом ("Право")
помещен перевод статьи "Коллективные права и коллективные
действия в английском праве" и письмо В. Чалидзе Председателю
Международной Лиги прав Человека о проблеме защиты прав тех
военнослужащих, которые являются таковыми не по доброй воле и
найму, а по обязанности, установленной законом во многих стра
нах. Во 2-м разделе ("Документы юридической практики")
помещены ответы Верховного Суда Уз.ССР и прокуратуры Уз.ССР на
надзорные жалобы В.ЧАЛИДЗЕ по делу священника АДЕЛЬГЕЙМА (см.
"ХРОНИКУ" N 24). В обоих случаях жалоба "оставлена без
удовлетворения". В 3-м разделе ("Документы Комитета прав
Человека") помещены записка В.ЧАЛИДЗЕ об использовании в
документах Комитета первичной информации о фактах и протокол
заседания Комитета от 10 февраля 1972 года, на котором эта
записка обсуждалась. В начале сборника в заметке "От
составителя" В.ЧАЛИДЗЕ пишет: "Настоящим выпуском я заканчиваю
периодическое издание сборника "Общественные проблемы".
Положение ныне таково, что, кроме переводных статей и с трудом
доставаемых ООН-овских документов, пришлось бы публиковать в
основном лишь документы Комитета прав Человека. Эти документы
с пользой для тиражности можно публиковать и отдельно, а
переводные статьи и документы ООН удобно время от времени
распространять среди узкого круга интересующихся отдельными
непериодическими выпусками. Замечу, что сборник, по-видимому,
все же содействовал проповеди идеи о том, что даже при большом
и вынужденном ситуацией интересе к обсуждению конкретных
фактов общественной жизни важна деятельность по периодическому
конструктивному изучению общественных проблем".
"ДЕМОКРАТ", N5, 1971 г. На обложке написано также: "Орган
демократических сил". Последняя страница кончается словами:
"Издатель - Демократическое движение Советского Союза".
1. Заявление "О русско-китайских отношениях" начинается
словами: "Журнал "Демократ" Демократическим движением
Советского Союза уполномочен заявить по поводу
китайско-советского конфликта". Заявление состоит из 5
пунктов. Последний пункт начинается словами: "Демократы имеют
свой собственный план мирного решения территориальных споров
СССР и Китая".
2. Статья "К вопросу о нелегальных формах борьбы"
начинается словами: "В октябре 1969 года была опубликована
"Программа демократического движения Советского Союза",
разработанная и принятая демократами России, Украины и
Прибалтики. В июне 1970 г. демократы опубликовали "Тактические
основы демократического движения Советского Союза" - документ,
объясняющий и во многом расширяющий программные положения"
(см. "Хроники" NN 11, 14). Далее говорится: "На все
критические замечания в адрес "Программы" демократы ответили в
"Меморандуме демократов Верховному Совету СССР..." (как
утверждают авторы, "Меморандум" вышел в свет 5 декабря 1970
года). В статье высказывается несколько упреков "Хронике":
"Редакция "Хроники", осуждая нелегальные методы борьбы,
почему-то забывает, что она сама работает в нелегальных
условиях, соблюдая строжайшую конспирацию... Так почему же она
осуждает нас, демократов, работающих в таких же условиях?
Неужели автор критической заметки наивно полагает, что одной
"Хроники" достаточно для всего Советского Союза, а поэтому она
одна имеет право на нелегальную работу, а все другие, читая
ее, должны выступать легально? Если следовать этой концепции,
то КГБ в течение нескольких дней, а то и часов, не только
изолирует ее читателей, но и тех, кто собирает информацию,
тех, кто распространяет "Хронику"... Мы не можем согласиться с
такой трактовкой "Тактических основ ДДСС", опубликованной в N
14 "Хроники текущих событий". Мы высоко ценим "Хронику",
перепечатываем ее и широко распространяем. Значение "Хроники"
для ДДСС трудно переоценить. Одновременно хотелось бы дружески
заметить, что после опубликования "Тактических основ" круги,
близко стоящие к редакции "Хроники", недостаточно активно
распространяют официальные документы ДДСС, в частности,
"Меморандум демократов Верховному Совету".
3. Начало статьи С.РАДОНЕЖСКОГО "Основные понятия
общества".
4. Сообщение, начинающееся словами: "В последний год КГБ
начало широко практиковать неофициальные обыски у
инакомыслящих". Рассказывается о таком обыске на даче
А.СОЛЖЕНИЦЫНА (см. "Хронику" N 21).
5. Некролог на смерть Н.С.ХРУЩЕВА.
6. "О чем не пишут советские газеты..."
7. "О внезапности нападения на Берлин".
8. "Почему началась разрядка напряженности в Европе".
9. "Нравственный кодекс Возрождения".
10. Стихи М.БЕНЕДИКТОВА-СИБИРЦЕВА "На смерть Хрущева".
11. Редакция "Демократа" ("по поручению ДДСС") объявила
конкурс на слова и музыку "Гимна демократов". Гимн "должен
отражать стремление к свободе личности, стремление к
самоопределению народов, стремление к упразднению любых форм
диктатуры". Он "должен состоять из трех строф и припева".
"Хроника" снова высказывает предположение, что такими
выражениями, как "Орган демократических сил", "Издатель -
Демократическое движение", "Журнал... уполномочен заявить" -
издатели "Демократа" выдают желаемое за действительное и тем
самым дезориентируют читателя.
В ответ на упрек "Демократа" в непоследовательности
"Хроника" заявляет: одно дело - необходимые меры
предосторожности, связанные с выпуском в наших условиях
информационного бюллетеня, каковым является "Хроника", другое
дело - подпольная организация (см. в "Хронике" N 14 о
"Тактических основах демократического движения Советского
Союза").
"ОБОЗРЕНИЕ" N 3, апрель 1972 г.
1. "Травля А.Солженицына". Рассказывается об интервью
СОЛЖЕНИЦЫНА западным корреспондентам (см. наст. выпуск
"Хроники"). Говоря о рецензиях на "Август Четырнадцатого" в
советской прессе, автор приходит к выводу, что их авторы
романа не читали.
2. Сообщается о том, что из Союза журналистов
Чехословакии около половины его членов исключено, около
половины уволено. Создается "чешский союз писателей",
насчитывающий 70 человек (в старом Союзе писателей было 320
членов), из которых 90% - пенсионеры. Редактором "Литературной
газеты" назначен РУДОЛЬФ КАЛЬЧИК, написавший в 1946 году
"Двенадцать писем о Сталине". Пересказывается содержание
первого номера "Политического месячника". Излагается
выступление В.БИЛЯКА на пленуме ЦК КПЧ в конце 1971 года, где,
в частности, он критикует румынское руководство за
"рискованные экономические эксперименты", польское - за
"мягкотелость в отношении к антисоциалистическим элементам",
восточногерманское - за "политический склероз".
3. "Из истории самиздата". Рассказывается о самиздатском
журнале "Политический дневник" (с 1964 по 1970 год вышло более
70 номеров). Его издатели (писатели, историки, социологи,
старые большевики) охарактеризовали себя западным
корреспондентам, которым они передали 11 его номеров, как
"либеральных коммунистов". Автор не одобряет этой акции, равно
как и того, что "Дневники" распространялись среди очень узкого
круга лиц.
4. "Из истории СССР". Сообщается о полулегальном
совещании большей части членов ЦК ВКП(б), произошедшем в конце
1925 года на квартире Г.И.ПЕТРОВСКОГО, где обсуждался вопрос о
замене на посту генерального секретаря СТАЛИНА ДЗЕРЖИНСКИМ.
Приводятся данные голосования на XVII съезде, где против
СТАЛИНА голосовали 270 человек; благодаря стараниям КАГАНОВИЧА
было объявлено, что против СТАЛИНА голосовало только трое,
столько же сколько против КИРОВА. Далее говорится о том, что
паспортная система, упраздненная в России в 1917 году, вновь
введена в 1932 году.
5. "Литературная хроника". Аннотируются: роман
П.П.ДУДОЧКИНА (Калинин) "Равновесие" (о тяжелой жизни
колхозников 1950 х годов); сборник стихов винницкого поэта
ФЕЛИКСА РАБУРИНА, который покончил с собой в 19 лет, не вынеся
тягот службы в армии; автобиографическая повесть (о 12-летней
отсидке в лагере) РОАЛЬДА МУХАМЕДЬЯРОВА; фельетон ВЛАДИМИРА
ГУСАРОВА "Монолог советского рабочего".
6. "Калейдоскоп". Размышления об удивительной
стабильности руководящего и среднего партийного звена после
октября 1964 года. - Сравнение среднего жизненного уровня в
СССР и США. - Некоторые данные о проведенных за последнее
время в ЦК КПСС двух совещаниях, посвященных мерам по усилению
борьбы с инакомыслящими.
ПРОГРАММА ЭСТОНСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ФРОНТА, 10 августа
1971 года. Программа провозглашает целью ЭНФ проведение
референдума о самоопределении и статусе Эстонии и формулирует
принципы независимого эстонского государственного и
общественного устройства.
"Хронике" неизвестно, насколько широк круг лиц,
поддерживающих или образующих ЭНФ.
"ЭЭСТИ ДЕМОКРАТ" 1972, N 1 (5) (на эстонском языке).
1. "Воспоминания о днях независимости". Отрывки из
воспоминаний трех эстонских национальных деятелей о конгрессе
федералистов, созванном по инициативе Украинской Центральной
Рады в Киеве летом 1917 года. На конгрессе обсуждались вопросы
отделения от России в связи с шовинистической политикой
Временного правительства.
2. Программа Эстонского национального фронта (ЭНФ) (см.
выше).
3. "В ожидании карнавала" (фельетон).
4. "Мои мысли об "освободителях", приводятся факты
шовинизма простых русских людей, проявляющиеся в повседневной
жизни.
5. Письмо 17-ти латышских коммунистов компартиям Румынии,
Югославии, Австрии, Франции, Швейцарии и Испании, а также
АРАГОНУ и ГАРОДИ. В письме резко критикуется целенаправленная
русификация Латвии, приводятся многочисленные факты.
6. Перевод с русского двух "крохоток" Солженицына: "Озеро
Сегден" и "Мы-то не умрем".
7. "Когда эмоции и инстинкты берут верх над интеллектом,
тогда гибнут миллионы". Автор приводит исторические факты,
когда эстонский народ мог повлиять на свою судьбу и даже на
судьбы всего мира, но из-за узости мышления некоторых
политиков не сделал этого. Например, в 1918 эстонские части в
Петрограде могли предотвратить разгон Учредительного собрания
и хотели это сделать, но эстонские дипломаты, находившиеся в
Петрограде, запретили вмешиваться в русские дела.
"Я успел сделать слишком мало..." 1972 г., 106 стр.
Сборник материалов по делу В.БУКОВСКОГО, содержащий, в
частности, краткую биографию БУКОВСКОГО, интервью его газете
"Вашингтон пост" (см. "Хронику" N 19), письмо БУКОВСКОГО
редактору газеты "Вашингтон пост" (см. "Хронику" N 14), его
письмо психиатрам США, Англии и др. с приложением материалов
судебно-психиатрических экспертиз В.БОРИСОВА, Н.ГОРБАНЕВСКОЙ,
П.ГРИГОРЕНКО, В.КУЗНЕЦОВА, В.ФАЙНБЕРГА, И.ЯХИМОВИЧА (см.
"Хронику" N19), письма в защиту БУКОВСКОГО (см. "Хроники" NN
19, 20, 24), последнее слово БУКОВСКОГО на суде ("Хроника" N
24). Заглавие сборника - это часть заключительной фразы из
последнего слова на суде. ("Хронике" известно, что в газете
"Русская мысль" (Париж) от 2 марта 1972 года помещен полный
отчет о суде над БУКОВСКИМ.)
М.Н.ЛАНДА. "Обыски и первый допрос (свидетельские
показания и размышления)", октябрь 1971 г., 9 стр. 21 октября
1971 года у С.МЮГЕ был произведен обыск (см. "Хронику" N 22).
В тот же день (и, по-видимому, по тому же делу) были проведены
обыски на работе и дома у автора, МАЛЬВЫ НОЕВНЫ ЛАНДА (геолог,
53 года). После обысков был допрос. Среди изъятого у нее
САМИЗДАТА - "Философические письма" ЧААДАЕВА, сборник прозы
О.МАНДЕЛЬШТАМА, сборники стихов О.МАНДЕЛЬШТАМА, ГАЛИЧА,
ОКУДЖАВЫ. Автор, перечислив изъятые предметы, отмечает, что ни
в одном из известных ей самиздатских текстов она не встречала
"лживой информации".
АНАТОЛЬ ШУБ. "Новая книга Солженицына". "Интернейшнел
геральд трибюн", 19 июня 1971 г. Отмечая литературную новизну
и совершенство формы "Августа Четырнадцатого", автор рецензии
подчеркивает, что позиция СОЛЖЕНИЦЫНА как писателя и мыслителя
не укладывается ни в какие традиционные рамки: ни в
традиционно-монархические, ни в традиционно-"освободительные",
ни в рационалистические, ни в мистические. Говоря о "светлости
и ясности" СОЛЖЕНИЦЫНА-писателя, рецензент в то же время
считает его взгляд на жизнь и историю глубоко трагичным, а его
произведение - трагедией в самом подлинном и высоком смысле
слова.
ГЕОРГИЙ АДАМОВИЧ. "Август Четырнадцатого". Рецензия,
написанная под свежим впечатлением от книги. Высказывая ряд
сравнительно частных претензий к новому роману СОЛЖЕНИЦЫНА,
рецензент все же с полной определенностью утверждает, что
"книга замечательна, пусть и не безупречна". Важнейшим
выражением авторской позиции он считает слова одного из
персонажей: "На главный вопрос никто никогда не ответит".
"Оттого-то, вероятно с Солженицыным и продолжается великая
русская литература, что помимо таланта, он сейчас среди
писателей редкий человек, который это знает, понимает,
чувствует и, о чем бы ни рассказывал, всегда Об этом помнит".
Кн. С.ОБОЛЕНСКИЙ. "Ткань истории" у Солженицына"*. Автор
рецензии характеризует "Август Четырнадцатого" как "прежде
всего и превыше всего русскую книгу, совершенно современную и
укорененную вместе с тем не только в русских событиях
полувековой давности, но и в незапамятных глубинах русского
прошлого". Особое внимание и восхищение рецензента привлекает
философия истории СОЛЖЕНИЦЫНА, противопоставление им своего
взгляда на иррациональность исторического процесса банальным
"передовым" схемам, в разных вариациях выражаемым устами
"левых" персонажей книги, а главное - сознательное
отталкивание от толстовского фатализма и утверждение важности
христианского мотива личной ответственности.
ВИКТОР ФРАНК. "Солженицын и Толстой". Говоря о
напрашивающихся параллелях между "Войной и миром" и "Августом
Четырнадцатого", отмеченных многочисленными рецензентами
СОЛЖЕНИЦЫНА (в том числе А.ШУБОМ - см. выше), автор настоящей
рецензии считает гораздо более существенным сознательный вызов
СОЛЖЕНИЦЫНА ТОЛСТОМУ в избранной философии истории (ср.
предыдущую рецензию). Рецензент номинально воздерживается от
сравнительных оценок обеих концепций, предоставляя выбор
читателю, но симпатии его несомненно на стороне современного
автора. "Философия истории, так, как она с величайшим
мастерством и убедительностью воплощена в "Войне и мире", -
это, в конечном счете, философия безответственности...
Солженицынские же герои руководствуются чувством
ответственности, сознанием, что если они не сделают выпавшего
на их долю дела, то никто другой его не сделает... Не этот ли
самый пафос пронизывает и самого Солженицына, пафос трезвой,
разумной, но непререкаемой личной ответственности?..
Горделиво-скромное чувство индивидуальной ответственности -
вот основной стержень этики Солженицына, и как писателя, и как
человека".
ЛЕВ ВЕНЦОВ. "Поэзия Александра Галича". Попытка анализа
общественного и нравственного значения песенного творчества
ГАЛИЧА. По мнению автора, поэзия ГАЛИЧА является ярчайшим
выражением "домашней культуры", образовавшейся у нас за
последние годы в условиях, с одной стороны - зажима всякой
творческой инициативы, и с другой стороны - потребности в
свободном духовном общении. ГАЛИЧ для этой своеобразной формы
культуры создал жанр песни пьесы, песни-драмы.
А.СОЛЖЕНИЦЫН - М.П.ЯКУБОВИЧУ. Отзыв на третье и четвертое
письма о КАМЕНЕВЕ и СТАЛИНЕ. Высоко оценивая письма,
СОЛЖЕНИЦЫН указывает на некоторые их недостатки.
В.Н.ЧАЛИДЗЕ. Право осужденных граждан покидать страну
(тезисы доклада), 1972 г. В июне 1972 года в Упсале (Швеция)
Международная Лига прав Человека и Международный Институт прав
Человека (фонд Рене Кассена) проводят конференцию о праве
покидать любую страну и праве возвращаться в свою собственную
страну. На эту конференцию был приглашен сделать доклад член
Комитета прав Человека в Москве В.ЧАЛИДЗЕ. Приглашение
посылалось трижды, но до адресата ни разу не дошло.
Обзор прессы за 1984 г. Памфлет. Составленная от имени
действительного члена Академии Наук СССР К.Т.ПОПУГАЕВА
марксистско-ленинская футурологическая модель мировой прессы
за 1984 год, ставшей, таким образом, уже каноническим объектом
прогнозирования. Несколько выдержек из обзора: "Острый и
злободневный репортаж корреспондента "Таймса" С.БЛЕЙХЕДА от 5
января ("Отписались...") посвящен анализу вопроса о том,
почему "...труженики Шотландского района собрали в прошлом
году невиданный урожай огурцов, а на прилавках лондонских
овощных магазинов огурцов не густо". В "Паэзе сера" от 4
февраля помещено сообщение из Рима "Вам, молодые!": "...Тысячи
юношей и девушек столицы вышли на ударную стройку комсомолии.
Началось сооружение молодежного спортивного комплекса. На
месте бывшего собора св. Петра рычат бульдозеры и скреперы..."
"В 18 лет". Аноним. История юноши, бывшего в лагере и
ссылке в 1920-30 годах. Место действия - Сибирь, Средняя Азия.
РАДИЙ РАЙХЛИН (составитель). "Хагада шел песах" (рассказы
о Пасхе), 18 стр. Несколько небольших рассказов свидетелей и
жертв событий 29 марта 1972 года у московской синагоги и на на
сквере у памятника героям Плевны (см. наст. выпуск "Хроники").
ВАДИМ БЕЛОЦЕРКОВСКИЙ. Обращение к советской
общественности и правительству. Открытое письмо, отклик на
события 29 марта 1972 года - разгон евреев у Московской
синагоги милицией и дружинниками. Вот отрывки из письма:
Этот разгон с избиением, смахивающий на погром, -
зловещий прецедент! "Не вноси зла в мир", - сказано в
Писании. Ибо одно зло с неизбежностью влечет за собой
другое, или, как сейчас пишут, влечет за собой эскалацию
зла и насилия.
И за тех, которые били, даже большая тревога, чем за
избитых. Вы понимаете, что это такое - первому ударить в
лицо человека, да еще лишенного возможности защищаться?
Вот взять, поднять руку и кулаком в лицо! Только за то,
что пел "Хава нагила", только за то, что еврей!
"Наконец-то мы до вас, жиды, добрались!"
Стране, ее людям, сегодня, как воздух, необходимо
уважение к праву и закону, к личности... Все очень просто
и грустно. Веревочка вьется, недоверие и озлобление
наматываются друг на друга.
...Конечно, евреи - "беспокойный" народ, склонны к
критическому мышлению и т. п., но не является ли такая
"беспокойность" полезнейшим качеством для жизни всякого
общества?! Впрочем, Польша, например, освободилась от
евреев, а спокойствия-то, как известно, все равно не
приобрела! Так что дело тут, видимо, не в одних только
евреях.