СУД НАД ХЕЙФЕЦЕМ
С 9-го по 13-е сентября 1974г. судебная коллегия
Ленинградского городского суда в составе председательствующего
КАРЛОБА и народных заседателей КАРПОВА и КОСЕНКО рассматривала
дело М.Р.ХЕЙФЕЦА (о его аресте и начале следствия - Хр.32),
обвиняемого по ст.70 УК РСФСР. Обвинение поддерживал прокурор
ПОНОМАРЕВ. Защиту осуществлял адвокат ЗЕРКИН. Суд был
открытый.
В обвинительном заключении обвиняемому инкриминировались
изготовление в 1961г. и хранение с целью распространения двух
экземпляров статьи А.АМАЛЬРИКА "Просуществует ли Советский
Союз до 1984г.?" и ознакомление в 1971-74гг. с этой статьей 3
человек; хранение и конспектирование книги ФЕНСОДА "Смоленск
при советской власти"; изготовление с целью распространения
осенью 1973г. статьи "Иосиф БРОДСКИЙ и наше поколение"; письмо
БЕЛИНКОВА к Союзу писателей СССР и письмо ГРИГОРЕНКО и
КОСТЕРИНА к Будапештскому совещанию коммунистических и рабочих
партий.
Основное внимание на суде заняла статья "Иосиф БРОДСКИЙ и
наше поколение". Эта статья была написана ХЕЙФЕЦЕМ в качестве
вступительной к готовящемуся в Самиздате собранию сочинений
БРОДСКОГО. В порядке консультации он показал ее нескольким
знакомым литераторам (именно это и было названо впоследствии
распространением). После неудавшейся попытки переделать статью
в соответствии со сделанными замечаниями исчерканный черновой
экземпляр статьи был положен в стол, откуда и взят при обыске
1-го апреля.
Все инкриминируемые эпизоды "распространениями (за
исключением одного из трех эпизодов "распространения" статьи
А.АМАЛЬРИКА) были подтверждены в судебном следствии как самим
обвиняемым, так и свидетелями.
В начале процесса ХЕЙФЕЦ не признал себя виновным и
заявил, что он не антисоветчик, а инакомыслящий; свой интерес
к самиздатской литературе ХЕЙФЕЦ объяснил профессиональным
интересом историка и литератора. Однако в самом конце
судебного следствия он изменил свою позицию. Возможно, этому
способствовал его диалог с адвокатом:
АДВОКАТ: ХЕЙФЕЦ, те документы, о которых шла речь на
суде, - согласны ли Вы, что они носят антисоветскую
направленность?
ХЕЙФЕЦ: Да.
АДВОКАТ: А Ваша статья о БРОДСКОМ?
ХЕЙФЕЦ: Да, она тоже, но дело в том, что она не
доделана...
АДВОКАТ: Это не имеет значения. Вы давали их тем людям,
которые проходят по делу как свидетели?
ХЕЙФЕЦ: Да.
АДВОКАТ: Вы согласны, что эти действия можно
квалифицировать как пропаганду?
ХЕЙФЕЦ: Видимо, да. Раньше я так не. думал, но, прослушав
мнение суда, согласен. Хотя и неумышленно, я пропагандировал
против советской власти.
АДВОКАТ: До следствия Вы не признавали себя виновным. На
предварительном следствии Вы частично признали свою вину. У
меня такой вопрос: сейчас, по прошествии четырех дней суда,
признаете ли Вы себя виновным?
ХЕЙФЕЦ: Так как я не понимал, я не признавал себя
виновным. Но я привык доверять квалифицированным людям.
Прослушав юристов, я понимаю теперь, что мои действия
подпадают под статью 70, и признаю себя виновным.
АДВОКАТ: Полностью признаете?
ХЕЙФЕЦ: Да.
На дополнительный вопрос судьи ХЕЙФЕЦ ответил: Я понимал
раньше слово пропаганда как сознательное распространение. Я не
понимал, что, если даже я не согласен с содержанием
распространяемых документов, правосудие все равно считает меня
виновным.
В результате судебные прения свелись, в основном, к
проблеме, достаточно или недостаточно раскаялся ХЕЙФЕЦ.
Из речи прокурора ПОНОМАРЕВА: "Давая показания во время
предварительного следствия и судебного разбирательства,
подсудимый вначале отрицал свою вину, но всегда признавал
фактические обстоятельства дела. Затем здесь, в суде,
подсудимый заявил, что не признает себя виновным, так как не
преследовал цели агитации и пропаганды. Сейчас на вопрос суда
и адвоката ХЕЙФЕЦ сказал, что признает себя виновным
полностью, но в момент совершения преступления он якобы не
знал об антисоветском характере своей деятельности и не считал
свои действия антисоветской пропагандой. Прямо скажем,
однобокое признание! Характер деятельности человека
определяется не только тем, что он сам сказал, не тем, что
говорят по этому поводу окружающие, не оценкой его действий и
поступков, а характером самой деятельности человека. Ни у кого
ни на минуту не могут возникнуть сомнения, что объективные
обстоятельства свидетельствуют о том, что действия ХЕЙФЕЦА
были сознательными, сознательно направленными на подрыв
советского государственного и общественного строя. Никто не
сомневается, что ХЕЙФЕЦ, по своему образованию, по своему
уровню понимал, что литература, которую он хранил и
распространял, носила антисоветский характер. (...) ХЕЙФЕЦ не
только распространял чужую самиздатовскую литературу, но и сам
изготовил антисоветскую статью. Иначе, как антисоветской, эту
статью не назовешь. Вообще в идеологической борьбе третьего не
дано: либо ты за советскую власть, за свою родину, - либо ты
враг, борешься против советской власти. факты говорят о том,
что ХЕЙФЕЦ избрал второе: он против советской власти, он враг,
он боролся с ней!
(...) Подсудимый сделал шаг - нет, не шаг - пол-шага к
раскаянию. Но он не раскаялся. (...) Он не раскаялся, потому
что не раскрыл, что у него в душе. (...) Хотя ХЕЙФЕЦ и признал
свою вину, у меня нет убежденности, что он это делает
искренне, так как он сказал, что понял это только здесь. Дело
в том, что ХЕЙФЕЦ, занимаясь умышленно такой деятельностью, не
хочет в этом раскаяться, не хочет признать это. И я не могу
сказать, что ХЕЙФЕЦ чистосердечно признается, что он полностью
виновен. Поэтому считаю, что он нуждается в длительной
изоляции от общества; прошу судебную коллегию учесть всю
тяжесть совершенного преступления и определить ему меру
наказания в пять лет лишения свободы с последующей ссылкой
сроком на два годами."
Из речи адвоката ЗЕРКИНА: "Столь суровую меру наказания
прокурор обосновал тем, что ХЕЙФЕЦ якобы недостаточно
раскаялся. Прокурор утверждает, что он не уверен в том, что
ХЕЙФЕЦ признал свою вину искренне. Я считаю, что такое
субъективное отношение прокурора к признанию не может оказать
влияния на столь суровый приговор. Срок, которого требует
прокурор, почти в два раза выше, чем срок, на который были
осуждены авторы самиздатской литературы, распространение
которой инкриминируется ХЕЙФЕЦУ. В обвинительном заключении
написано, что на предварительном следствии ХЕЙФЕЦ дал
откровенные показания и активно содействовал установлению
истины по делу. А прокурор утверждает, что ХЕЙФЕЦ не
раскаялся! Он не учитывает поведения ХЕЙФЕЦА во время очных
ставок со свидетелями, на которых ХЕЙФЕЦ сам напоминал
свидетелям о деталях событий, которые ему же и вменяются в
вину. Это отличается от того, с чем мы привыкли сталкиваться.
И на основании всего этого прокурор требует столь суровой меры
наказания. (...) Беда ХЕЙФЕЦА в том, что он передавал эти
материалы другим с целью, правда, как он утверждает,
информации. ХЕЙФЕЦ понял, что его судят не за хранение, судят
за факт передачи. И если он передает литературу антисоветского
содержания другому лицу, это и есть то, что закон называет
пропагандой. Он это понял, и просить суд определить ему меру
наказания в пять лет лишения свободы да еще с двумя годами
последующей ссылки - это...! (жест крайнего изумления).
(...) Что касается свободного обсуждения различных
спорных вопросов, то такие дискуссии будут и должны
проводиться. Однако ХЕЙФЕЦ не учел, что следует отличать
проблемы, порожденные мелкими недостатками, трудностями нашего
экономического развития, от проблем, затрагивающих коренные
интересы нашего народа, нашей партии, нашей страны. И если
дискуссия идет по первым вопросом, она нужна. Статья ХЕЙФЕЦА о
БРОДСКОМ имеет антисоветский характер, затрагивает те самые
коренные интересы нашей страны, и ХЕЙФЕЦ не мог этого не
знать, особенно после того, как его друзья так единодушно
указали ему на неправильность политической части статьи. Поняв
антисоветский характер написанной им статьи, ХЕЙФЕЦ не должен
был продолжать передачу ее разным лицам; такая передача - это
преступление, и ХЕЙФЕЦ должен был это понимать. Я с
удовольствием констатирую, что ХЕЙФЕЦ это понял - пусть
поздно, но понял.
(...) И кроме семи лет закон предусматривает по этой
статье и лишение свободы от шести месяцев, или может вообще не
лишать свободы, а ограничиться годом ссылки. Мне хотелось бы
надеяться, что вы, товарищи судьи, отнесетесь к заявлению
ХЕЙФЕЦА о том, что он считает себя виновным, иначе, чем это
сделал товарищ прокурор. Его точка зрения мне представляется
субъективной. Вам известна жизнь этого человека. У него двое
детей, сам он - больной человек. В деле есть справка,
удостоверяющая состояние здоровья ХЕЙФЕЦА. Он лежал в больнице
с подозрением на инфаркт. Надеюсь, что, учтя все это, учтя
чистосердечное раскаяние ХЕЙФЕЦА на суде, вы сочтете возможным
продемонстрировать силу нашего правосудия не жестокостью
приговора, а его милосердием!"
(Продолжительные аплодисменты зала.)
Суд приговорил Михаила ХЕЙФЕЦА к 4 годам лишения свободы
в лагерях строгого режима и 2 годам ссылки.
22 октября в кассационном разбирательстве Верховный суд
РСФСР оставил приговор Ленгорсуда в силе.
Присутствовавшие на суде отметили, что судья КАРЛОВ вел
себя со свидетелями грубо. Кроме того, он заявил свидетелю
МАРАМЗИНУ, доставленному в зал суда под стражей (см. наст.
выпуск), что за ложное показание и за отказ от дачи показаний
ему грозит от двух до семи лет лишения свободы. МАРАМЗИН
попросил отдельно разъяснить ему ответственность за ложные
показания и за отказ от дачи показаний. "До семи лет", - снова
повторил КАРЛОВ. Когда МАРАМЗИН уже сам сказал, что слышал,
будто за отказ от дачи показаний дают не больше полугода
исправительных работ, судья промолчал. Промолчали также
прокурор и адвокат,