О ВЫСТУПЛЕНИЯХ ЛЕОНИДА ПЛЮЩА
Две пресс-конференции Леонида ПЛЮЩА: Лондон, 3 февраля
1976г.; Париж, 4 февраля 1976г.
Тексты выступлений Л.ПЛЮЩА на Западе стали известны в
СССР в обратном переводе и распространились в самиздате.
В Лондоне 3 февраля ПЛЮЩ рассказал о себе и своем
пребывании в спецбольнице.
("Хроника" считает уместным напомнить читателям историю
"дела ПЛЮЩА".
1964г. - письмо в ЦК КПСС о необходимости демократизации;
первое столкновение с КГБ - от него требуют не писать подобных
писем "почему-то в течение двух лет". 1966-71гг. -
самиздатские статьи ПЛЮЩА. 1968г. - письмо в "Комсомольскую
правду" по поводу дела ГИНЗБУРГА и ГАЛАНСКОВА, последовавшее
за этим увольнение с работы. Сбор информации для "Хроники
текущих событий" и "Украинского вестника". Членство в
Инициативной группе по защите прав человека в СССР. Арест,
категорический отказ ПЛЮЩА от дачи показаний, "диагноз" -
шизофрения).
С июля 1973г. по 8 января 1976г. Леонид ПЛЮЩ находился в
Днепропетровской СПБ (Хр.29-39).
По оценке ПЛЮЩА, в Днепропетровской больнице содержится
около 60 "политических", из них большинство - душевно здоровые
люди. Фельдшерами служат уголовники, заканчивающие срок; они
часто истязают больных, вымогая взятки - еду, одежду, сигареты
и пр. В наказание за "плохое поведение" врачи назначают
болезненные инъекции - как правило, сульфазин (серу).
"... В соседнем отделении блатной сообщил врачам,
что трое "политических" (один из них немой) ведут
антисоветские разговоры... У немого нашли записку:
"Сколько стоят апельсины?" Приняли ее за шифровку. Стали
им колоть барбамил в неслыханных до того дозах;
параллельно делали уколы серы. В палату больных привезли
в бессознательном состоянии..."
Все это происходит по инициативе и предписаниям врачей.
Характерный диалог:
Больной: "Когда меня освободят?"
Врач: "Когда я уйду на пенсию".
Профессиональный уровень крайне низок. ПЛЮЩ обращается к
врачу: "Почему вы не пользуетесь психотерапией?"
Врач объясняет: "Психотерапию нельзя употреблять в
психиатрии..."
По рассказам "старожилов", положение в больнице раньше,
"до ПЛЮЩА", было гораздо хуже. Случалось, что фельдшеры
забивали пациентов насмерть. Так, в начале 70-х годов погиб
политический ГРИГОРЬЕВ.
Как-то фельдшеры убили больного. Дело замяли, блатных
эскулапов отправили в лагерь, а заведующую отделением
ЛЮБАРСКУЮ понизили в должности. Теперь она просто врач.
Это та самая ЛЮБАРСКАЯ, которая выступала свидетелем на
процессе С. КОВАЛЕВА (Хр.38). Там она, в частности, заявила,
что в больнице нет палат больше, чем на 14 человек, как нет и
надзорной палаты. Ср. у ПЛЮЩА:
... "В палате больных было больше, чем кроватей.
Меня положили в третий ряд, между двумя койками,
сдвинутыми вплотную.". В другом месте: "Меня перевели в
надзорку, где находятся агрессивные больные ...")
К моменту выздоровления ПЛЮЩА в Днепропетровскую СПБ
режим там несколько смягчился.
В больнице ПЛЮЩА держали в строжайшей изоляции.
"Фельдшерам и фельдшерицам даже запретили общаться со мной;
других политзаключенных предупредили, что, если они заговорят
со мной, им будет хуже". Более всего препятствовали общению
ПЛЮЩА и ПЛАХОТНЮКА.
Врачи постоянно допрашивали ПЛЮЩА, часто задавали такие
вопросы: "Ваши контакты на свободе?" ПЛЮЩ, естественно,
отказывался отвечать.
"Лечение" не прекращалось ни на один день. Вот как ПЛЮЩ
описывает его результат:
"Я сам с ужасом констатировал признаки нарастающего
интеллектуального и морального разрушения. Я быстро терял
всякий интерес к политическим проблемам, потом к научным
вопросам, наконец, к жене и детям. Зато появился страх за
жену и детей. Речь моя стала отрывистой, короткой. Память
значительно ухудшилась...
... Еще я думал: "Я должен запомнить все, что вижу
здесь и потом рассказать об этом". К сожалению, я не
запомнил и сотой доли...
... Несмотря на апатию, я очень боялся, что моя
деградация необратима. Я видел тяжелобольных, о которых
говорили, что еще несколько лет назад они были здоровы
умом и телом и с ними можно было разговаривать. Некоторые
заключенные был сломлены на моих глазах, и они
опустились..."
ПЛЮЩ отметил, что, благодаря огласке, он содержался много
лучше, чем большинство других. Он призвал мировое общественное
мнение обратить внимание на судьбу политзаключенных в СССР. "Я
считаю своим долгом совести вступить здесь, на Западе, в
борьбу за освобождение политзаключенных из тюрем, лагерей и
психушек в СССР", - заявил он.
На следующий день в Париже ПЛЮЩ дал интервью журналистам
газеты "Монд", где рассказал о пятерых заключенных, имена
которых называл накануне. Это Н.ПЛАХОТНЮК (Хр.28,30), В.РУБАН
(Хр.17), Б.ЕВДОКИМОВ (Хр.27,29), А.ЛУПИНОС (Хр.22,39),
В.ЯЦЕНКО. О последнем "Хронике" известно следующее:
ЯЦЕНКО Вячеслав Анатольевич, 1948г.р., учился в
кораблестроительном институте в г. Николаеве. По неуточненным
данным, судим 4 раза: первый раз (приблизительно в 1968г.)
получил 2 года условно; во второй раз - осужден на один год за
попытку перейти финскую границу; в третий раз (вероятно, в
1973г.) обвинен в "клевете на советский стой", признан
невменяемым; 8 мая 1975г. арестован в четвертый раз и обвинен
вновь в "клевете" (инкриминировалась рассылка антисоветских
писем; ЯЦЕНКО не признавал своего авторства). Диагноз
поставлен осенью 1975г. в Институте им. Сербского. ПЛЮЩ
характеризует ЯЦЕНКО как "украинского националиста".
ПЛЮЩ упомянул также Виктора РАФАЛЬСКОГО, бывшего
преподавателя (видимо, из Ленинграда), неоднократно
подвергавшегося психиатрическим репрессиям; братьев
ШАТРАВСКИХ, наказанных за попытку покинуть СССР (добрались до
Финляндии, но были выданы финскими властями), В.ИГРУНОВА (см.
наст. выпуск).
В этом интервью ПЛЮЩ коснулся национального вопроса. Он
говорил о русификации Украины, повторяющихся гонениях на
украинскую культуру (начало 30-х и начало 70-х годов). ПЛЮЩ
заявил, что он - за Украину, независимую от России.
ПЛЮЩ рассказал о положении крымских татар, месхов, об
антисемитизме в СССР.
И в первом и во втором интервью ПЛЮЩ подчеркнул, что он
был и остается убежденным коммунистом. Он сказал, что для него
это значит "бороться за общество, в котором не будет животной
борьбы дарвинского типа за материальное благосостояние; за
общество, где дух освободится от первенства живота и
превратится в творчество". ПЛЮЩ считает, что единственной
попыткой построения истинно коммунистического общества была
"Пражская весна" 1968 года. Это путь
"...абсолютно неприемлем для советской бюрократии... но
мне кажется, что для населения СССР это было бы
единственной возможностью и доступным путем выхода из
политического, социального и духовного тупика, в котором
оно находится".
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО Т.С.ХОДОРОВИЧ ЛЕОНИДУ ПЛЮЩУ
"... Знала ли я, начиная борьбу за Ваше
освобождение, что Вы - марксист, то есть человек, который
проповедует идеологию, отрицающую все для меня святое:
Бога, христианство, свободу как высшее, не отчуждаемое от
человека благо, в отличие от марксисткой "свободы как
осознанной необходимости"? Конечно, знала. И все же
боролась. Боролась прежде всего потому, что Вас
бесчеловечно покарали за ненасильственные действия , за
убеждения, воплощенные в словах и достойных поступках."
Т.С.ХОДОРОВИЧ восстает против высказанного, по ее мнению,
в выступлениях ПЛЮЩА тезиса, согласно которому пороки
советского общества - искажение коммунистического учения.
"Я не видела никакого противоречия между теорией
классовой борьбы, которой нас обучали в школе, и
повальными арестами, рыданиями подруг, в одну ночь
лишившихся родителей, страхом, не отделимым от всего
нашего быта..."
Говоря о "Пражской весне", столь близкой по духу Л.ПЛЮЩУ,
Т.С.ХОДОРОВИЧ напоминает, что Ф.Энгельс писал о гибели чешской
и других малых наций как о "естественной необходимости". Много
места в письме уделено конкретным проявлениям духа насилия в
советской действительности.
"Но человек, называющий идеологию, основанную на
насилии и призывающую к нему, светлыми и чистыми
идеалами, берет на свою душу более страшный грех, чем
само зло, ибо заменяет злом - добро, уничтожает пропасть
между ними."
Приведем заключительный отрывк письма:
"Уважаемый Леонид Иванович, я не призываю Вас к
перемене мировоззрения. У меня нет для этого ни прав, ни
слов, ни сил, ни надежды. Вы пронесли свои убеждения
через страдания, и это не может не вызвать глубокого
уважения в Вам.
Но не к Вашим убеждениям.
Я призываю Вас к ответственности: ведь Ваше слово,
именно благодаря нравственной высоте Вашего человеческого
облика, обладает теперь огромной силой и убедительностью.
Людям свойственно отождествлять идею с личностью,
эту идею провозглашающей. К сожалению, они гораздо менее
чутки к связи между идеологией и действительностью.
Но мы - Вы, я, все живущие и жившие в Стране Советов
- обязаны обладать особо тонким слухом, особо острым
зрением, недремлющей совестью во всем, что касается
"светлых идеалов", "переустройства мира", "создания
нового человечества" и т.п.
Уверены ли Вы, что Запад, спасший Вас и приютивший,
останется тем же Западом, если вверит будущее своих
народов марксизму-ленинизму?
Ведь Вы прекрасно понимаете, Леонид Иванович, что и
в этом, вынужденно открытом письме я не только
полемизирую с Вами, но использую еще одну возможность
рассказать Западу (свободному Западу!) о том, как мы
живем, об атмосфере вражды, страха, подозрительности,
которая становится все гуще и мрачнее. И намного чаще и
активней, чем это было раньше, до Вашего заключения и
эмиграции, уважаемый Леонид Иванович, советская
пропаганда обращается к той самой идеологии, верность
которой Вы провозгласили и свободно проповедовать которую
Вы считаете теперь своим правом и высоким долгом.
Тем сильнее, тем настойчивее мне хочется, чтобы как
можно больше людей на Западе узнало и поняло мои истинные
мотивы и побуждения, чтобы к моим взглядам отнеслись с
той же вдумчивостью и вниманием, какое проявили к Вашим.
15 марта 1976г.
Т.ХОДОРОВИЧ"