Документы

Инициативной группы

по защите прав человека

в СССР

Составители: Г. В. Кузовкин, А. А. Макаров.

Москва

2009

От составителей

Сборник предназначен всем интересующимся новейшей историей нашей страны и истоками отечественного правозащитного движения. В этой публикации впервые собран корпус документов Инициативной группы по защите прав человека в СССР. Стоит обратить внимание, что материалы первой отечественной правозащитной ассоциации сведены воедино и подготовлены к публикации спустя три десятилетия с момента, когда ее деятельность завершилась, и почти через 19 лет со дня распада СССР.

По понятным причинам в Советском Союзе, по крайней мере в 1970-е – в начале 1980-х, такой сборник появиться не мог. Документы ИГ инкриминировались на политических процессах, их цитировала и иногда публиковала самиздатская «Хроника текущих событий» – бюллетень московских правозащитников. Любознательный и вольнолюбивый слушатель мог узнать о существовании группы и о ее выступлениях из передач зарубежных радиостанций, вещавших на СССР. Позже, во времена перестройки, переиздания отдельных документов группы, вероятно, появлялись в неформальной периодике, а какие-то из них, возможно, попали в позднеперестроечные СМИ и книги.

За границей материалы ИГ публиковались в эмигрантской печати, выходили в составе малотиражных бюллетеней «Материалы самиздата» (их выпускал Архив Самиздата Радио «Свобода»). Полную библиографию их публикаций в иностранной печати еще предстоит составить. В 1976 г. в Нью-Йорке в издательстве «Хроника-пресс» вышел первый и до сего дня единственный напечатанный типографским способом сборник документов ИГ. В него вошли 20 писем группы. Составитель – В.Н. Чалидзе снабдил брошюру весьма лаконичным справочным аппаратом: только краткими биосправками о членах ИГ.

Наше издание виртуальное – оно появляется в Интернете, который уже давно сравнивают с Самиздатом. Сборник, размещенный на сайте «Мемориала», включает вдвое больше документов, чем издание Чалидзе, – 42. Для пущей точности – 39 полноценных текстов. Дело в том, что два послания группы представлены фрагментами, а об одном мы располагаем лишь кратким упоминанием в «Хронике». Большинство документов, не вошедших в брошюру 1976 г., ИГ выпустила совместно с Московской Хельсинкской группой, многие в режиме поддержки. Но не все, например, обзорный документ МХГ о преследованиях крымских татар за попытки поселиться в Крыму (док. № 34 в настоящем сборнике) был составлен членами ИГ. Группа также поддержала заявление Комитета защиты прав верующих в СССР (док. № 40) – еще одной правозащитной структуры, возникшей на волне Хельсинкского процесса. Эти совместные заявления были опубликованы в заграничной прессе и вошли в сборники Московской Хельсинкской группы и Комитета защиты прав верующих в СССР.

Особо отметим три документа ИГ, обнаруженные в процессе подготовки этого сборника, Они не только не вошли в издания, о которых говорилось выше, но, скажем осторожно: пока не найдены сведения о том, что они вообще когда-либо печатались. Информация о них сохранилась благодаря упоминаниям в «Хронике» (их отыскали Д.И. Зубарев и Г.В. Кузовкин), но сами документы удалось обнаружить А.А. Макарову – эта честь неоспоримо принадлежит ему.

Все три документа подготовлены в 1972 году – непростом для отечественного правозащитного движения. Их порядковые номера в сборнике – 14, 15, 16. Документы № 14 и 16 представляют собой письма участников группы в защиту своих арестованных коллег Леонида Плюща и Петра Якира. Можно предположить, что письмо о Якире, написанное, очевидно, до того, как он начал давать показания, было отозвано или не передано за границу, когда стало известно, что он пошел на сотрудничество со следствием.

Мы не знаем, вырвалось ли на Запад письмо об аресте Л. Плюща. Если да, то Чалидзе мог не включить его в брошюру, так как располагал еще одним и более развернутым текстом – «Открытым письмом» ИГ. В этом письме, относящемся к началу 1973 г., сообщалось не только об аресте, но и о признании Плюща невменяемым. Впрочем, эта гипотеза небезупречна, поскольку в защиту Владимира Буковского ИГ выпустила несколько документов, но ни один из них Чалидзе не заменял другим. Нам неизвестно, могла ли повлиять на Чалидзе развернувшаяся как раз в 1976 г. дискуссия между теми, кого раньше объединяло участие в группе, – Т.С. Ходорович и Плющом (относительно марксистских взглядов последнего), поэтому только упомянем о ней.

Документ № 15 – предпоследний из серии посланий ИГ в ООН – повествовал о новой волне репрессий по политическим мотивам. В нем дан обзор преследований в разных регионах СССР: в России, на Украине, в Литве. В тексте много рукописной правки, в т.ч. выполненной рукой члена ИГ и участника издания «Хроники текущих событий» А.П. Лавута. Данные о политических преследованиях, опубликованные в «Хронике» (№ 26, 5.07.1972), близки к тем, о которых сообщалось в этом документе ИГ. Предшествовала ли подготовка документа ИГ работе над бюллетенем или «первичной» была «Хроника», а быть может, они делались параллельно – еще предстоит выяснить.

Составители обследовали не только архивное собрание «Мемориала», где ими изучены шесть фондов (подробнее см. ниже), – нам помогли коллеги из Сахаровского архива (два документа были выявлены там), один документ обнаружен в архиве Института изучения Восточной Европы при Бременском университете.

В архиве «Мемориала» были проштудированы (в период непосредственной работы над сборником ведущая роль тут принадлежала А.А. Макарову) тематические подборки материалов ИГ в ф. 101 (Издательство «Хроника-пресс») и ф. 102 («Ленинградская коллекция»), а также ф. 166 («Группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР»), где хранятся совместные заявления МХГ и ИГ. Ранее не печатавшиеся документы ИГ выявлены в ф.155 («Коллекция личных дел», папка «Петр Якир») – док. № 16 и в ф.153 («Хроника текущих событий»), там обнаружен док. № 14.

Отдельного рассказа заслуживает архивная история первого письма ИГ. Выявлены несколько экземпляров этого письма (в т.ч. в собрании личных коллекций Самиздата – ф. 175), они имеют немало разночтений и передают драматизм возникновения текста и собственно самой группы.

Документы, публикуемые в сборнике, охватывают период с мая 1969 г. по июль 1978 г. и упорядочены по хронологическому принципу. Каждый документ снабжен заголовком, имеет свой порядковый номер и дату. Если документ не был датирован его авторами, то приблизительная дата устанавливалась по содержанию или с привлечением дополнительных источников, что оговорено в подстрочных примечаниях. Каждый документ снабжен архивными и библиографическими ссылками. Тексты документов переданы в соответствии с современными правилами орфографии и пунктуации. Искажения в написании имен собственных исправлены и оговорены в подстрочных примечаниях.

Научно-справочный аппарат сборника включает археографическую вступительную заметку, биографический комментарий, примечания двух видов (подстрочные и затекстовые), именной указатель, список сокращений, использованных в библиографических описаниях.

Биографический комментарий состоит из трех разделов: биографии (с библиографией) членов Инициативной группы, краткие биосправки обо всех, кто поддерживал заявления ИГ, и выборочно – о диссидентах, упомянутых в документах группы.

В текстах справок курсивом выделены имена поддержавших документы ИГ, а значком ► – имена упоминаемых лиц. В именном указателе использовался астериск, им обозначены номера документов, которые человек подписал или поддержал.

В подготовке комментария мы широко использовали материалы исследовательских проектов «Мемориала»:

• научное издание «Хроники текущих событий», которое готовится в партнерстве с Институтом изучения Восточной Европы при Бременском университете;

• «Словарь диссидентов Центральной и Восточной Европы», наш партнер в реализации этого проекта Центр «Карта» (Варшава).

Сохраняя надежду на типографское издание, мы должны отдать должное и тем возможностям, которые предоставляет Интернет. Его необозримое пространство позволяет нам анонсировать несколько разделов сборника, к которым мы пока собираем или только планируем найти материалы. Таких разделов три:

Воспоминания. Нами подобраны фрагменты уже изданных мемуаров и получены несколько мемуарных текстов, написанных специально для этого сборника Н.Е. Горбаневской, Л. Финкельштейном (Великобритания), М.И. Кукобакой, А.П. Подрабинеком. По мере подготовки их к публикации мы станем формировать этот раздел, а пока поместили туда только мемуарную заметку Н. Горбаневской и фрагмент из воспоминаний С.А. Ковалева, переданный нам А.Ю. Даниэлем.

Документы власти. Они использовались для подготовки сборника: записка в ЦК КПСС, к которой было приложено письмо ИГ, адресованное в ООН (док. № 3); обвинительное заключение по делу П.И. Якира и В.А. Красина; материалы архивно-следственного дела С. Ковалева. В меру сил мы планируем пополнять сборник такими документами (или фрагментами, имеющими отношение к ИГ).

***

Мы благодарим всех, кто поделился с нами воспоминаниями, фотографиями, информацией:

П. Башкирова, И. Бурмистровича, Г. Габай, Н. Горбаневскую, А. Григоренко, М. Капранову, С. Ковалева, Е. Костерину, М. Кукобаку, Л. Кушеву, супругов А. Лавута и С. Мостинскую, Л. Плюща, С. Подольского, А. Подрабинека, Г. Салову, З. Светову, Д. Старикова, А. Тимофеевского, М. Улановскую, Л. Финкельштейна, Ю. Штейна и его родных, А. Штельмаха.

Очень ценной была помощь коллег:

Б. Коваль, Е. Савельевой, Е. Шиханович (Сахаровский архив), Е. Захарова, В. Овсиенко (Харьковская правозащитная группа), А. Зарецкого (Сайт «Мемориальная страница А.А. Якобсона»), Г. Суперфина (Германия).

Мы чрезвычайно признательны тем, кто помогал нам в подготовке этого издания: В. Айхведе (Германия), Г. Бекировой, А. Боброву, Н. Васильевой, Д. Волосовой, О. Горланову, А. Даниэлю, Л. Ереминой, Д. Зубареву, Н. Костенко, В. Крахотину, Е. Ольховой, Дж. Нанди (Франция), Дж. Оуэну (Великобритания), Н. Петрову, А. Рогинскому, Т. Хромовой, Ж. ф. Цицевиц (Германия–Великобритания), С. Чарному, В. Ярославской.

И еще одно имя нам хотелось бы назвать и почтить светлую память

Леонарда Терновского – автора первой книги об Инициативной группе.

№1

Письмо «В Комитет прав человека Объединенных Наций» о политических преследованиях в СССР. 20.05.1969.

В Комитет прав человека¹ [Организации²] Объединенных Наций^I

1. Мы, подписавшие это письмо, глубоко возмущенные непрекращающимися политическими преследованиями в Советском Союзе, усматривая в этом возвращение к сталинским временам, когда вся наша страна находилась в тисках террора, обращаемся в Комитет прав человека ООН с просьбой защитить попираемые в нашей стране человеческие права.

2. Мы обращаемся в ООН потому, что на наши протесты и жалобы, направляемые в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в Советском Союзе, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос может быть услышан, что власти прекратят беззакония, на которые мы постоянно указывали, надежда эта истощилась.

3. Поэтому мы обращаемся в ООН, полагая, что защита человеческих прав является святой³ обязанностью этой организации.

4. В этом документе мы будем говорить о нарушении одного из самых основных прав человека – права иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными средствами.

5. На политических процессах в Советском Союзе часто можно услышать фразу: «Вас судят не за убеждения».

6. Это глубоко неверно! Нас судят именно за убеждения. Когда нам говорят, что нас судят не за убеждения, то на самом деле хотят сказать следующее: можете иметь какие угодно убеждения, но, если они противоречат официальной политической доктрине, не смейте их распространять.

И действительно, аресты и суды, о которых мы будем говорить, происходят всякий раз, когда люди, имеющие оппозиционные взгляды, начинают их распространять.

7. Но распространение убеждений является естественным продолжением самих убеждений. Поэтому в статье 19 Всеобщей декларации прав человека^II сказано: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений⁴ и на свободное выражение их⁵; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать⁶ и распространять информацию и идеи⁷ любыми средствами и независимо от государственных границ».

8. Таким образом, хотя формальным моментом для преследований является распространение убеждений, на самом деле людей судят за сами убеждения.

9. Судят их по обвинению в клевете на советский государственный и общественный строй, с умыслом (ст. 70 УК РСФСР^III) или без умысла (ст. 190-1 УК РСФСР^IV) подрыва советского строя. Никто из людей, осужденных на известных нам политических процессах, не задавался целью оклеветать советский строй или, тем более, действовать в целях его подрыва. Таким образом, на всех этих процессах людей осудили по вымышленным обвинениям.

10. Мы сошлемся на несколько примеров, которые стали предметом широкой гласности как в Советском Союзе, так и за его пределами.

11. Процесс Синявского и Даниэля^V, которых осудили за опубликование за границей художественных произведений, критикующих советскую действительность.

12. Процесс Гинзбурга⁸ и Галанскова, осужденных за опубликование литературного журнала «Феникс-66⁹» и Белой книги^VI о процессе Синявского и Даниэля.

13. Процесс Хаустова и Буковского¹⁰, организовавших демонстрацию^VII протеста против¹¹ ареста Гинзбурга и Галанскова.

14. Процесс Литвинова, Ларисы Даниэль¹² и других за демонстрацию против ввода советских войск в Чехословакию^VIII: важным моментом этих двух последних процессов является то обстоятельство, что их участникам вменяли в вину содержание лозунгов.

15. Суд над Марченко¹³, формально осужденным за нарушение паспортного режима, что, кстати, не было доказано на суде; фактически же осужденным за книгу «Мои показания»^IX о положении заключенных в послесталинские годы.

16. Суд над И. Белогородской¹⁴ за попытку распространения письма в защиту Марченко¹⁵.

17. Процесс Гендлера, Квачевского¹⁶ и других в Ленинграде, которых осудили за распространение книг зарубежных изданий.

18. Процессы над людьми, выступающими за национальное равноправие и за сохранение национальной культуры:

19. На Украине – процесс в Киеве в 1966 году^X, на котором было осуждено более 10-ти человек; процесс Черновола¹⁷ во Львове, осужденного за книгу о политических процессах^XI; и многие другие процессы.

20. Процесс[ы¹⁸] над крымскими татарами, борющимися за возвращение на родину, в Крым¹⁹; за последние годы прошло около 20-ти политических процессов, на которых осуждено более 100 человек; на днях в Ташкенте состоится новый и самый большой политический процесс, на котором предстанут 10 представителей крымских татар^XII.

21. Процессы в Прибалтийских республиках, в частности, процесс Калниньша и др. ^XIII

22. Процессы над советскими евреями, требующими права на выезд в Израиль²⁰; на последнем процессе в Киеве инженер Б. Кочубиевский был осужден на 3 года²¹.

23. Процессы над верующими, требующими права на свободу вероисповедания²².

24. Все эти политические процессы в силу их незаконности происходили с грубейшими нарушениями процессуальных норм²³, прежде всего гласности, а также беспристрастности судебного разбирательства.

25. Мы хотим также обратить ваше внимание на особенно бесчеловечную форму преследований: помещение в психиатрические больницы нормальных людей за политические убеждения.

26. В последнее время произведен ряд новых арестов. В конце апреля этого года арестован художник В. Кузнецов из г. Пушкино²⁴ Московской области²⁵, которого обвиняют в распространении Самиздата, то есть литературы, не публикуемой советскими издательствами.

27. В эти же дни в г. Риге арестован И. Яхимович, бывший председатель колхоза в Латвии, обвиняемый в написании писем, протестующих против политических преследований в Советском Союзе²⁶.

28. В начале мая арестован бывший генерал-майор П.Г. Григоренко²⁷, один из наиболее известных участников движения за гражданские права в Советском Союзе, выехавший в Ташкент по просьбе около 2000 крымских татар в качестве общественного защитника на предстоящий процесс над 10-тью крымскими татарами^XIV.

29. И, наконец, 19 мая этого года в Москве арестован Илья Габай, преподаватель русской литературы, через несколько дней после того, как у него при обыске были изъяты документы, содержащие протесты советских граждан против политических репрессий в Советском Союзе. (Весной 1967 г. И. Габай²⁸ отсидел 4 месяца под следствием за участие в демонстрации Хаустова и Буковского^XV.)

30. Эти последние аресты заставляют нас думать, что советские карательные органы решили окончательно пресечь деятельность людей, протестующих против произвола в нашей стране.

31. Мы считаем, что свобода иметь и распространять независимые убеждения окончательно поставлена под угрозу.

32. Мы надеемся, что все, сказанное в нашем письме, дает основание Комитету защиты прав человека²⁹ поставить на рассмотрение вопрос о нарушении основных гражданских прав в Советском Союзе.

20 мая 1969 г.

Инициативная группа по защите гражданских прав в СССР:³⁰ Г. Алтунян³¹, инженер (Харьков), В. Борисов, рабочий (Ленинград)³², Т. Великанова³³, математик, Н. Горбаневская³⁴, поэтесса, М. Джемипев³⁵, рабочий (Ташкент), С. Ковалев³⁶, биолог, В. Красин³⁷, экономист, А. Лавут³⁸, математик³⁹, А. Левитин-Краснов⁴⁰, церковный писатель, Ю. Мальцев⁴¹, переводчик, Л. Плющ⁴², математик (Киев), Г. Подъяпольский⁴³, научный сотрудник, Т. Ходорович⁴⁴, лингвист, П. Якир⁴⁵, историк, А. Якобсон⁴⁶, переводчик.

Обращение поддерживают:

З. Асанова⁴⁷, врач (Бекабад Уз. ССР), Баева Т. ⁴⁸, служащая, С. Бернштейн, литератор, Л. Васильев⁴⁹, юрист, Ю. Вишневская⁵⁰, поэтесса, А. Вольпин⁵¹, математик, О. Воробьев⁵², рабочий (Пермь), Илья Габай [и/или Галина Габай]⁵³, педагог, Е.⁵⁴ Гайдуков, математик, В. Гершуни⁵⁵, каменщик, З.М. Григоренко⁵⁶, пенсионерка, А. Григоренко⁵⁷, ст. техник, Р. Джемилев⁵⁸, рабочий (Краснодарский край), Н. Емелькина⁵⁹, служащая, Л. Жугиков⁶⁰, рабочий, А. Калиновский⁶¹, инженер (Харьков) А. Каплан, физик, С. Карасик, инженер (Харьков), Л. Кац⁶², служащая, Ю. Ким, учитель, Ю. Киселев, художник, В. Кожаринов⁶³, рабочий, Л. Корнилов, инженер, В. Лапин⁶⁴, литератор, А. Левин⁶⁵, инженер (Харьков), Т. Левина⁶⁶, инженер (Харьков); Д. Лифшиц⁶⁷, инженер (Харьков), С. Мюге, биолог, В. Недобора⁶⁸, инженер (Харьков), Л. Петровский, историк, С. Подольский, инженер (Харьков), В.⁶⁹ Пономарев⁷⁰, инженер (Харьков), В. Рокитянский⁷¹,переводчик⁷², И. Рудаков⁷³, Л. Терновский⁷⁴, врач, Ю. Штейн⁷⁵, кинорежиссер, В. Черновол, журналист (Львов)⁷⁶, И. Якир⁷⁷, служащая, С. Винтовский⁷⁸, студент.

Архив истории инакомыслия в СССР Международного Мемориала (далее – Архив «Мемориала»), ф. 175, оп. 1, д. 5; оп. 9, д. 1; оп. 20; Архив Института изучения Восточной Европы при Бременском ун-те (далее – Архив Института (Бремен)), ф. 131

АС № 126 // Собрание документов Самиздата.- 1972.- Т.2.

Инициативная группа. 1976.- С. 5-8.

[Из обвинительного заключения по делу С. А. Ковалева: опубл. «Посев», «Вольное слово», «Новое русское слово», на укр. яз. «Гомин Украины»; на англ. яз. «Обсервер»; «Чикаго трибьюн», «Афтенпостен»]

№ 2

Письмо «В Комиссию по защите прав человека при ООН» о предстоящем новом суде над А.Т. Марченко и продолжающейся в СССР практике карательной психиатрии. 30.06.1969.

В Комиссию по защите

прав человека при ООН^XVI

В дополнение к нашему письму, отправленному в мае этого года, мы хотим сообщить новые, особенно горькие для нас факты нарушения прав человека в нашей стране.

1. Вскоре вновь предстанет перед судом Анатолий Марченко, автор книги «Мои показания»^XVII, ходящей в машинописном виде. Как известно, Анатолий Марченко, потерявший здоровье и слух за годы пребывания в политических лагерях и Владимирской тюрьме^XVIII, был отправлен в тайгу, на север Пермской области. Возможно, те, кто принимал это решение, руководствовались надеждой, что Марченко не перенесет тяжелого, растянувшегося на несколько месяцев этапа и жестокой лагерной зимы. Но Марченко остался жив, срок его выхода из лагеря – 29 июля – приближается, и вот Пермская областная прокуратура начала новое следствие по делу Анатолия Марченко. На этот раз его привлекают по печально известной статье 190-1 УК РСФСР^XIX, которая применяется исключительно для преследования за убеждения и за информацию о фактах, усиленно скрываемых официальной пропагандой. Именно правдивая информация о лагерях и тюрьмах для политзаключенных, содержащаяся в книге Марченко, вызвала гнев карательных органов и была действительной причиной его ареста и осуждения.

Новые три года лагерей грозят несломленному духом, но тяжело больному человеку. Речь идет уже не о судьбе только, но о жизни человека. Теперь его будут судить вдали от друзей, от общественности, от всякой гласности, чтобы легче было провести этот процесс, неизбежно связанный с разоблачениями, нежелательными для органов КГБ и МВД.

2. В последнее время карательные органы решительно вернулись к традиционно российской методе: объявлять инакомыслящих сумасшедшими. Практически это означает: не дать выступить на суде, лишить права на защиту, на неопределенный срок поместить в жуткие условия тюремной психиатрической больницы^XX и, наконец, убедить мировое общественное мнение, что нарушение прав человека в Советском Союзе – не реальный факт, а плод больного воображения нескольких безумцев.

В самом ближайшем будущем судам предстоит вынести несколько определений о принудительном лечении людей. Это Иван Яхимович, коммунист и председатель колхоза, исключенный из партии и лишенный работы за протест против судебных беззаконий и подвергшийся новым преследованиям в связи с протестом против ввода войск в Чехословакию. Это Виктор Кузнецов, арестованный в Москве за самиздатовскую деятельность. И, наконец, это талантливый 20-летний математик, выпускник рижского университета, Илья Рипс⁷⁹, в апреле этого года совершивший попытку самосожжения в знак протеста против оккупации Чехословакии – этот единственный инкриминируемый ему факт квалифицирован как «антисоветская пропаганда и агитация» (ст. 65 УК Лат. ССР, аналогичная ст. 70 УК РСФСР^XXI).

Под угрозой «невменяемости» и заключения в тюремную психбольницу находится и Петр Григорьевич Григоренко, к которому однажды уже применяли такую меру. Под этой угрозой находится каждый, кто арестован или будет арестован за свои убеждения, так как сам факт несогласия с официальными господствующими мнениями советские эксперты-психиатры рассматривают как симптом психического заболевания.

Мы просим при рассмотрении нашего первого письма учесть и эти факты, так как время не терпит.

30 июня 1969 г.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР

[Н. Горбаневская при участии Л. Алексеевой⁸⁰]

Архив Института (Бремен), ф. 131

АС № 263 // Собрание документов Самиздата.- 1973.- Т.4

Посев.- 1969.- №10.- С.4-5

Инициативная группа. 1976.- С. 9-10

№ 3

Письмо «Генеральному Секретарю ООН» о репрессиях против инакомыслящих в СССР, в частности о преследованиях в отношении тех, кто подписал и поддержал 1-е письмо ИГ. 26.09.1969.

Генеральному Секретарю ООН

Уважаемый господин Генеральный Секретарь!

В мае этого года мы обратились в Комиссию по правам человека Организации Объединенных Наций^XXII и поставили в известность о многочисленных нарушениях прав человека в Советском Союзе. В письме, а также в дополнении к нему⁸¹, отправленном позже, шла речь о том, что в нашей стране попираются принципы, провозглашенные в ряде статей Декларации прав человека^XXIII, – прежде всего, шла речь о преследовании людей за убеждения⁸².

Мы не имеем сведений о том, как отнеслась к нашему обращению Комиссия по правам человека. Но в нашей стране это обращение вызвало репрессии по отношению к его авторам:⁸³ в июне насильственно помещен в психиатрическую больницу ленинградский рабочий Владимир Борисов; в июле арестован харьковский инженер Генрих Алтунян; в сентябре арестованы⁸⁴ известный церковный писатель, в прошлом – узник сталинских лагерей, А.Э. Краснов (Левитин)⁸⁵, крымский татарин, рабочий Мустафа⁸⁶ Джемилев и помещен в психиатрическую больницу Олег Воробьев.

Других авторов письма вызывают в Комитет государственной безопасности на допросы по поводу нашего обращения в ООН, рассматривая⁸⁷ его как особо опасное государственное преступление^XXIV.

Между тем, в разных концах страны продолжаются репрессии против инакомыслящих.

Мы просим Вас использовать Ваш⁸⁸ высокий авторитет Генерального Секретаря ООН и Ваше личное влияние и выступить против нарушений прав человека в нашей стране, а также содействовать тому, чтобы этот вопрос был поставлен на обсуждение в Комиссии по правам человека ООН.

Молчание международных правовых организаций развязывает руки вдохновителям дальнейших репрессий.

Просим информировать нас о предпринятых Вами шагах.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Татьяна Великанова, Наталья Горбаневская⁸⁹, Виктор Красин, Александр Лавут, Юрий Мальцев, Леонид Плющ, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович, Петр Якир, Анатолий Якобсон

Поддержавшие: Зампира Асанова, Татьяна Баева, Ирина Белогородская, Леонид Васильев, Кирилл Великанов, Юлия Вишневская, Илья Габай, Владимир Гершуни, Людмила Гинзбург⁹⁰, Зинаида Григоренко, Андрей Григоренко, Александр Даниэль, Решат Джемилев, Юрий Диков⁹¹, Надежда Емелькина, Александр Есенин-Вольпин, Борис Ефимов⁹², А. Калиновский, В. Кузнецова, Людмила Кушева, Владимир Лапин, Аркадий Левин, Тамара Левина, Владимир Милошевич⁹³, Леонид Пинский, Владимир Пономарев, Владимир Рокитянский, Иван Рудаков, Елена Строева⁹⁴, Юлиус Телесин⁹⁵, Леонард Терновский, Юрий Титов⁹⁶, Роксана Урбан⁹⁷, Вячеслав Черновол, Юрий Штейн, Ирина Якир

Прилагаем: письмо общественности в связи с арестом Левитина-Краснова А.Э.; письмо верующих во Всемирный Совет Церквей^XXV по поводу ареста Левитина-Краснова А.Э.; письмо харьковской общественности по поводу ареста Г. Алтуняна; письмо общественности крымских татар по поводу ареста М. Джемилева⁹⁸.

26 сентября 1969 г.

Архив «Мемориала», ф. 120, оп. 1, д. 23; ф. 172

АС № 251 // Собрание документов Самиздата.- 1973.- Т.4

Посев.- 1969.- 11.- С. 2-3

Инициативная группа. 1976.- С. 11-12

№ 4

Заявление «В Комиссию по правам человека ООН» о репрессиях против членов ИГ. 26.11.1969.

В Комиссию по правам человека ООН^XXVI

В сентябре 1969 г. Инициативная группа защиты прав человека в Советском Союзе информировала Генерального Секретаря ООН г-на У Тана⁹⁹ о фактах репрессий против членов Инициативной группы и граждан, поддержавших наше обращение в ООН¹⁰⁰: арест Генриха Алтуняна, Анатолия Краснова (Левитина), Мустафы Джемилева, насильственное помещение в психиатрическую больницу Владимира Борисова и Олега Воробьева, допросы членов Инициативной группы в Комитете государственной безопасности. Мы надеемся, что господин У Тан довел содержание нашего письма и приложенных к нему документов: писем граждан Москвы, Харькова, Ташкента в защиту арестованных¹⁰¹ – до сведения Комиссии по правам человека.

Хотим поставить вас в известность, что репрессии, связанные с нашими обращениями в ООН, продолжаются.

В сентябре против члена Инициативной группы Владимира Борисова, ранее насильственно помещенного в психиатрическую больницу, возбуждено уголовное дело по ст. 190¹ УК РСФСР^XXVII. Владимир Борисов признан невменяемым. 19 ноября определением суда ему назначено принудительное лечение в психиатрической больнице специального типа (т.е. в больнице-тюрьме)^XXVIII. Одним из оснований решения суда была его подпись под обращением в ООН.

17 октября насильственно помещен в психиатрическую больницу член Инициативной группы Юрий Мальцев, которого продержали там месяц без всяких на то оснований.

18 октября арестован поддержавший наши обращения каменщик Владимир Гершуни, в прошлом узник сталинских лагерей.

21 октября произведены обыски у членов Инициативной группы Натальи Горбаневской, Татьяны Ходорович, Анатолия Якобсона.

26 ноября в Харькове состоится суд над Генрихом Алтуняном. Он прямо обвиняется в подписании обращения в ООН. Правда, первоначально предъявленное ему обвинение в «антисоветской пропаганде и агитации» заменено обвинением в «распространении заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»^XXIX.

Сообщая о репрессиях против членов Инициативной группы и поддержавших нас граждан, мы сознаем, что это лишь незначительная часть происходящих в нашей стране нарушений прав человека. Инициативная группа готова представить Комиссии по правам человека систематизированные сведения об известных нам политических преследованиях в нашей стране за последний год¹⁰².

Мы заверяем Комиссию по правам человека в своей верности принципам, провозглашенным во Всеобщей декларации прав человека, и в своей готовности отстаивать эти принципы вопреки любым возможным репрессиям. Одновременно подчеркиваем, что наша деятельность не содержит ничего, противоречащего советским законам.

26 ноября 1969 г.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Н. Горбаневская¹⁰³, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, А. Якобсон, Ю. Мальцев, П. Якир, Л. Плющ, В. Красин, Т. Великанова.

АС № 634 // Собрание документов Самиздата.- 1974.- Т. 9

Инициативная группа. 1976.- С. 13-14

№ 5

Письмо «В Комиссию по правам человека ООН» о преследованиях по политическим мотивам в СССР в 1969. 17.01.1970.

В Комиссию по правам человека ООН

Мы вновь обращаемся в Комиссию по правам человека, поскольку нарушение этих прав продолжается в нашей стране.

1. 20 декабря 1969 г. был арестован Виктор Красин, член Инициативной группы, в прошлом – узник сталинских лагерей.

23 декабря Красина, отца троих малолетних детей, судили как «лицо, уклоняющееся от общественно полезного труда и ведущее паразитический образ жизни». Приговор – 5 лет высылки. Примененный против Красина Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 мая 1961 г. (так называемый «указ о тунеядстве»)^XXX позволил лишить подсудимого элементарных средств защиты. Красин не смог воспользоваться помощью адвоката¹⁰⁴, не имел права на последнее (защитительное) слово. Друзья Красина не имели возможности дать свидетельские показания, они не знали даже о месте и времени. Единственным свидетелем была жена Красина, попавшая на суд лишь благодаря случайному стечению обстоятельств; она заявила суду, что ни в коем случае не считает своего мужа тунеядцем. Экономист по специальности, Красин год и три месяца не служил ни в каком учреждении, его не принимали ни на какую работу. Он давал уроки и занимался переводами научной литературы.

Когда применяется Указ о тунеядцах, постановление суда считается окончательным и кассационному обжалованию не подлежит.

Мы глубоко убеждены, что обвинение в тунеядстве – лишь повод для высылки, а действительная ее причина – общественная деятельность Красина в защиту гражданских прав человека. К тому же сам этот Указ прямо противоречит конвенции МОТ «О запрете принудительного или обязательного труда»^XXXI, ратифицированной советским правительством в 1956 г.

2. 24 декабря 69 г. была арестована Наталья Горбаневская,член Инициативной группы, участник демонстрации 25 августа 68 г. на Красной площади против оккупации советскими войсками Чехословакии, автор документальной книги «Полдень» об этой демонстрации^XXXII.

Наталья Горбаневская – талантливый поэт, ее высоко ценила Анна Ахматова¹⁰⁵.

После демонстрации 25 августа 68 г. Горбаневскую объявили невменяемой и отдали на поруки матери.

Сейчас Наталья Горбаневская содержится в Москве в Бутырской тюрьме; обвиняется по ст. 190-1 УК РСФСР («распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»)^XXXIII, по которой ей грозит заключение сроком до трех лет. Но куда более страшная и реальная перспектива для Горбаневской – принудительное лечение в психиатрической больнице специального типа^XXXIV, куда по решению суда помещают на неопределенный срок. У Натальи Горбаневской двое детей: полутора и восьми лет.

3. В конце 69 г. Комитетом государственной безопасности арестованы по политическим мотивам студенты: Ольга Иофе¹⁰⁶ (экономический факультет МГУ, 2 курс), Ирина Каплун¹⁰⁷ (филологический факультет МГУ, 3 курс), Вячеслав Бахмин¹⁰⁸, (МФТИ, 4 курс), Валерия Новодворская (Институт иностранных языков, 2 курс).

Новодворская задержана при распространении гражданских обращений, где речь шла о Конституции СССР и осуждался ввод войск в Чехословакию¹⁰⁹. За что арестованы остальные студенты, пока неизвестно^XXXV.

4. В декабре 69 г. в Харькове арестованы инженеры Аркадий Левин и Владимир Пономарев, подписавшие обращения в Комиссию по правам человека при ООН.

5. Обращаем ваше внимание, что из 15 человек, составлявших Инициативную группу по защите прав человека в СССР, с мая по декабрь 69 г. репрессировано 6 человек (Г. Алтунян, В. Борисов, Н. Горбаневская, М. Джемилев, В. Красин, А. Левитин-Краснов). Из поддержавших Инициативную группу за то же время репрессировано 3 человека (В. Гершуни, А. Левин, В. Пономарев).

6. Передаем в Комиссию список известных нам лиц, которые подверглись судебному преследованию по политическим мотивам в истекшем 69 году¹¹⁰.

В нашем распоряжении имеются официально заверенные копии многих судебных приговоров по делам, о которых мы упоминаем.

17 января 1970 года

Оставшиеся на свободе члены Инициативной группы:

Т. Великанова, Ю. Мальцев, Л. Плющ, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, П. Якир, А. Якобсон.

Обращение поддерживают¹¹⁷:

В. Аблазов, 3. Асанова, Т. Баева, И. Белогородская, Ю. Вишневская, А. Вольпин, О. Воробьев, З.М. Григоренко, Р. Джемилев, Ю. Диков, Н. Емелькина, Б. Ефимов, А. Зейтулаев, Л. Кардасевич¹¹⁸, В. Кожаринов, Е. Костерина¹¹⁹, Л. Кушева, В. Лапин, В. Милошевич, С. Морозов, М. Мухомеджанов, В. Рокитянский, И. Рудаков, Р. Савина, Ю. Телесин, Л. Терновский, В. Тимачев¹²⁰, Р. Урбан, М. Харитонов, И. Холапов, И. Шилова, Ю. Штейн, И. Якир.

АС № 421 // Собрание документов Самиздата.- 1973.- Т.6

Инициативная группа. 1976.- С. 15-19

№ 6

«Открытое письмо» о целях и методах работы ИГ, адресованное АПН и агентству Рейтер. 05.1970.

В АПН^XL и агентство «Рейтер»

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Прошел год с тех пор, как было направлено первое обращение в ООН от имени Инициативной группы по защите прав человека в СССР¹²¹. В этом обращении мы информировали Комиссию по правам человека ООН о фактах нарушения гражданских прав в нашей стране – о репрессиях против инакомыслящих. В дальнейшем мы направили в ООН еще несколько писем, сообщая о новых фактах того же рода, в том числе о репрессиях по отношению к Инициативной группе.

Став достоянием гласности, наши письма вызвали ряд вопросов: Что такое Инициативная группа? Каковы ее цели? Почему она действует так, а не иначе?

Постараемся ответить на эти вопросы.

***

Название «Инициативная группа» появилось в связи с нашим первым, письмом в ООН, написанным вскоре после ареста П.Г. Григоренко и И. Габая. Наше обращение поддержали тогда еще 35¹²² человек, но мы, инициаторы и авторы письма, поставили свои подписи первыми – отдельно от присоединившихся – и назвали себя Инициативной группой, подчеркивая таким образом, что мы в первую очередь несем ответственность за обращение. Сейчас из пятнадцати человек, составлявших Инициативную группу, репрессированы: Г. Алтунян, В. Борисов, Н. Горбаневская, М. Джемилев, В. Красин, А. Краснов-Левитин, а из 35 присоединившихся – В. Гершуни, А. Левин, В. Недобора, В. Пономарев.

С появлением названия «Инициативная группа» еще не решился вопрос о том, является ли группа разовым объединением, связанным лишь с данным обращением в ООН, или она продолжит свое существование. Обратиться в ООН со вторым письмом¹²³ нас побудило осуждение на новый срок находящегося в лагере А. Марченко, автора книги «Мои показания»^XLI. Это письмо было подписано: Инициативная группа. Так определилось дальнейшее существование группы.

Цель группы указана в самом наименовании: защита прав человека в СССР.

Назвавшись Инициативной группой, мы имели в виду еще и другое: явочным порядком утвердить свое право на свободную ассоциацию. Это соответствует Всеобщей декларации прав человека, принятой ООН и официально одобренной Советским Союзом¹²⁴, и не противоречит Конституции СССР.

У Инициативной группы нет ни программы, ни устава, ни какой-либо организационной структуры. Мы не связаны никакими формальными обязательствами. Каждый из нас может не участвовать в составлении любого документа, исходящего от Инициативной группы, и не подписывать его. Каждый волен действовать как ему угодно, когда он выступает от собственного имени. Каждый из нас может свободно выйти из группы. Всей группой решается вопрос о ее пополнении. До сих пор мы не считали нужным расширять состав группы.

***

Инициативная группа состоит из людей, связанных некоторой общностью взглядов. Всех нас – верующих и неверующих, оптимистов и скептиков, людей коммунистических и некоммунистических взглядов – объединяет чувство личной ответственности за все происходящее в нашей стране, убеждение в том, что в основе нормальной жизни общества лежит признание безусловной ценности человеческой личности. Отсюда вытекает наше стремление защищать права человека. Социальный прогресс мы понимаем прежде всего как прогресс свободы.

Нас объединяет также намерение действовать открыто, в духе законности, каково бы ни было наше внутреннее отношение к отдельным законам.

В соответствии с Декларацией прав человека и законами нашего государства мы считаем, что выдвигать различные политические требования – право всех и каждого. Но сама Инициативная группа не занимается политикой. Мы не предлагаем никаких позитивных решений в области государственного управления, мы говорим только: не нарушайте собственных законов. У нас нет своей политики, но мы не желаем мириться с карательной политикой против инакомыслящих. Противодействие беззаконию, произволу – вот задача Инициативной группы.

Инициативная группа не считает, что, критикуя действия властей, она выступает против государства. Ограничение государства в его посягательствах на права человека столь же необходимо и не имеет антигосударственной направленности, как необходимо и не является ущемлением прав человека запрещение убийства и насилия по отношению к другим людям.

Квалификация нашей деятельности как антисоветской равносильна утверждению, что нарушение прав человека вытекает из природы советского строя.

***

Есть люди, которые, отрицательно относясь к происходящим в стране беззакониям, осуждают тех, кто открыто выступает против этих беззаконий, полагая, что протесты вызывают ожесточение властей и ведут к усилению репрессий.

Напомним, что самые беспощадные и массовые репрессии в нашей стране осуществлялись властями, когда никто не «ожесточал» их. На самом деле благоприятную обстановку для репрессий создает непротивление, та унизительная покорность, которой мы внутренне санкционируем попрание наших прав. Немота поощряет зло и развращает людей, порождая лицемерие и цинизм. Обществу нужна гласность. Гласность препятствует тенденциям экстремизма и насилия как сверху, так и снизу.

У нас принято упрекать тех, кто обращается за рубеж: это, мол, подрывает престиж отечества. Престиж страны подрывают не разоблачения, а те дела, которые приходится разоблачать. К несчастью, нет другого способа предать гласности правонарушения, происходящие в СССР, как только сообщив о них за границу. Оттуда информация – пусть небольшая – доходит и до части советских граждан. Кроме того, не исключено, что наше руководство – хоть иногда, хоть в чем-то – может посчитаться с зарубежным общественным мнением.

Инициативная группа, собственно, обращалась до сих пор не вообще за рубеж, а именно в ООН – в международную организацию, включающую себя и Советский Союз. ООН – наиболее представительная организация, призванная защищать общечеловеческие интересы. Защита прав человека в любой стране – дело небезразличное для всех людей, независимо от национальности и государственных границ.

Нам говорят: почему вы обращаетесь в ООН, а не к своему правительству? Не Инициативная группа начала разговор о нарушении гражданских прав в СССР. За последние годы отдельными гражданами и группами лиц были сделаны сотни, если не тысячи заявлений, осуждающих произвол, – во все партийные, правительственные и общественные инстанции Союза. И все тщетно.

Мы вовсе не уверены, что наши обращения в ООН – самый правильный образ действия¹²⁵, ни, тем более, что он единственно возможный. Мы пытаемся что-то сделать в условиях, когда, с нашей точки зрения, ничего не делать – нельзя. Инициативная группа убеждена в целесообразности различных гражданских действий со стороны многих людей и в бесплодности бездействия.

***

Нам советуют выступать в защиту не только советских граждан, но и тех, чьи права попираются в Греции, Испании, ЮАР, Родезии¹²⁶ и т.д.

Мы сочувствуем всем угнетенным, но то, что происходит в нашей стране, нам, конечно, ближе всего, и за это мы отвечаем непосредственно. Когда у нас проводится официальная кампания против бесчинств греческого или родезийского правительства, этим бесчинствам противопоставляется безупречная советская действительность; полицейские режимы других стран обличаются во имя прославления собственного – поистине демократического – режима. Наши товарищи за свои убеждения сидят в тюрьмах и лагерях, а те, кто держит их там, громогласно возмущаются греческими тюрьмами. Мы не желаем участвовать в этих спектаклях.

Еще одно соображение. Нарушение прав человека в великой державе особенно опасно – и дурным примером для других государств, и тем, что привычка попирать права человека в своей стране легко переносится на отношения с другими странами¹²⁷. Если бы удалось добиться хоть какого-то успеха в борьбе за права человека в нашей стране, то это больше способствовало бы утверждению прав человека в других странах, чем, любые декларации по этому поводу.

***

Мы не слыхали, чтобы в какой-нибудь другой стране как средство политической изоляции использовались сумасшедшие дома¹²⁸. У нас это практикуется. Людей, арестованных за публично выраженное несогласие с судебными решениями определенного рода, за открытую критику тех или иных действий правительства в области внутренней или внешней политики, объявляют невменяемыми, судят заочно и назначают не ограниченное никакими сроками принудительное лечение в психиатрических больницах – общих^XLII и специального (тюремного) типа^XLIII.

Назовем несколько имен из числа тех, кого за последнее время постигла такая участь: И. Яхимович, бывший председатель колхоза; П.Г. Григоренко, бывший генерал-майор; В. Борисов, рабочий; В. Гершуни, рабочий, в прошлом узник сталинских лагерей; В. Новодворская, студентка; Н. Горбаневская, поэт (суда над ней еще не было, но судебно-медицинская экспертиза уже признала ее невменяемой).

Инициативная группа пользуется случаем удостоверить подлинность записей П.Г. Григоренко, сделанных во время предварительного заключения (в Ташкентской тюрьме и в Институте судебно-психиатрической экспертизы им. Сербского^XLIV) и названных им «Краткая хроника»¹²⁹.

***

Мы пятикратно обращались в Комиссию по правам человека ООН. Комиссия до сих пор не прореагировала на наши заявления. Возможно, на это есть причины, не известные нам.

В этом письме мы хотели показать[,] почему в любом случае мы не считаем наши обращения напрасными.

Май, 1970 год¹³⁰

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Лавут, Л. Плющ, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, П. Якир, А. Якобсон¹³¹.

Архив «Мемориала», ф. 153; ф. 175, оп. 1, д. 5

АС № 433 // Собрание документов Самиздата.- 1973.- Т.6

Посев.- 1970.- ноябрь.- С.8-9

Инициативная группа. 1976.- С. 19–25

Якобсон А.А. Почва и судьба / Ред. составители: Улановская М., Гершович В.- Вильнюс; М.: Слово, 1992.- С.232-235

[Из обвинительного заключения по делу С. А. Ковалева: опубл. «Вольное слово»]

http://www.antho.net/library/yacobson/in-light-of/prisvete7.html

№ 7

Обращение врачам-психиатрам разных стран «О десяти нормальных советских людях, брошенных в тюремные психиатрические больницы за несогласие с репрессиями в СССР». 01–02.1970¹³².

О десяти нормальных советских людях, брошенных в тюремные психиатрические больницы за несогласие с репрессиями в СССР

/Письмо группы в СССР по защите прав Человека¹³³/

Мы глубоко обеспокоены судьбой наших друзей, принудительно, силой судебного решения помещенных в психиатрические больницы, обычные и специальные тюремные^XLV.

Такой участи подверглись генерал П. Григоренко, председатель колхоза И. Яхимович, поэтесса Н. Горбаневская, студентки О. Иофе и В. Новодворская, рабочие В. Гершуни и В. Борисов, филолог В. Файнберг¹³⁴, художник В. Кузнецов, математик И. Рипс.

Это люди, которые открыто выражали свое мнение по политическим и социальным вопросам, выступали с критикой действий правительства, протестовали против преследований инакомыслящих.

Не являясь врачами-специалистами, мы не можем обсуждать вопрос, страдают ли они какими-либо заболеваниями, но мы хорошо знаем их как людей нормальных, контролирующих и осознающих свои действия и отвечающих за свои поступки.

По нашему мнению, помещение этих людей в психиатрические стационары не вызвано соображениями гуманности и медицинской целесообразности, а является мерой наказания, несравненно более жестокой, чем заключение в тюрьмы и лагеря.

Петр Григорьевич Григоренко, Наталья Горбаневская¹³⁵ и другие, содержащиеся в тюремных психиатрических больницах, находятся там вместе с действительно невменяемыми, зачастую агрессивными больными. Они лишены элементарных прав, гарантированных заключенным, подвергаются произвольным и унизительным ограничениям в своих занятиях, в свиданиях и даже переписке с родными и друзьями.

Определения судов о принудительном лечении обосновываются заключениями судебно-психиатрических экспертиз, проводимых, как правило, в Институте судебно-психиатрической экспертизы им. Сербского^XLVI. Мы знакомы с содержанием многих из этих заключений¹³⁶ и считаем, что эти заключения являются позорной страницей в истории психиатрии. Эксперты не затрудняют себя поисками убедительных доводов; создается впечатление, что они лишь соблюдают необходимый ритуал.

Из большинства актов видно, что никаких конкретных симптомов тяжелых психических заболеваний по существу не приводится, а их отсутствие маскируется оценочными психиатрическими терминами без раскрытия их конкретного содержания. В других случаях за психопатические симптомы выдаются факты, ничего общего с психопатологией не имеющие. Так, например, в заключении экспертов по делу Н. Горбаневской в общей форме утверждается, что ее мышление временами бывает паралогичным, непоследовательным, но не приводится ни одного конкретного случая, подтверждающего это утверждение¹³⁷. В суде психиатр на просьбу защиты указать конкретные симптомы ответил, что при подобных заболеваниях симптомов не бывает; в заключении экспертов по делу Григоренко как на симптом заболевания указывается на то, что он в период содержания под стражей в течение некоторого времени отказывался от приема пищи. Однако экспертам было известно, что Григоренко не «отказывался от приема пищи», а объявлял голодовку в знак протеста против нарушения его прав заключенного и против отказа в предоставлении ему свидания с женой.

Количество таких примеров можно значительно увеличить.

Рассмотрение дел в процессуальном для невменяемых порядке¹³⁸ и вынесение решений о помещении нормальных людей в психиатрические больницы является¹³⁹ способом подавления инакомыслия и протеста, так как такой порядок: 1/ обеспечивает полную безгласность судебного процесса и лишает обвиняемого возможности лично защищаться в суде, 2/ дает возможность наиболее полной изоляции неугодных лиц без ограничения срока изоляции, 3/ дает возможность использовать медицинские способы воздействия на психику инакомыслящих, 4/ дискредитирует этих людей и их идеи.

Все это понятно. Но как можно понять и оправдать врачей-психиатров, которые, вопреки своему профессиональному долгу и научной добросовестности, услужливо предоставляют судебным органам научно необоснованные и глубоко безнравственные заключения о невменяемости нормальных людей. А то, что эти люди нормальны, для нас не подлежит сомнению.

Основным признаком выздоровления этих «больных» считается их отказ от своих убеждений и раскаяние в своих действиях. Этим путем каждый из них, по-видимому, мог бы выйти на свободу. Но, несмотря на то, что обстановка тюремных больниц усиливает это моральное давление, наши друзья, бесправные и оторванные от близких им по духу людей, стойко противостоят этому давлению.

Мы думаем, что единственное, что может помочь этим мужественным людям, это гласность и доступность общественному контролю всей процедуры принудительной госпитализации от ее начала – психиатрической экспертизы и до ее конца – условий пребывания в больницах.

Мы полагаем, что помощь врачей-психиатров разных стран в той форме, какую каждый сочтет возможной, является необходимой и может оказаться эффективной.

Инициативная группа по защите прав Человека¹⁴⁰ в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Лавут, Л. Плющ, Т. Ходорович, Г. Подъяпольский, П. Якир, А. Левитин /Краснов/

Архив «Мемориала», ф. 153

Цит. // ХТС.- 1971.- №18.- С.109

АС № 1274 // Собрание документов Самиздата.- 1977.- Т.24

№ 8

Обращение к Всемирной организации здравоохранения о судьбе политзаключенных Ленинградской СПБ В.Е. Борисова и В.И. Файнберга, объявивших голодовку. 04.1971.

[Документ в архиве «Мемориала» не обнаружен, данные о публикациях отсутствуют, известен по упоминанию в «Хронике текущих событий»^XLVII, в разделе «Голодовка Борисова и Файнберга»: «В апреле члены Инициативной группы обратились во Всемирную организацию здравоохранения^XLVIII»].

ХТС.- 1971.- №19.- С.161

№ 9

Обращение к Комиссии по правам человека ООН, Папе Павлу VI, Поместному собору РПЦ с протестом против приговора А.Э. Левитину (Краснову). Вскоре после 19.05.1971¹⁴¹. Фрагмент.

[Документ в архиве «Мемориала» не обнаружен, данные о публикациях отсутствуют, пересказ и цитата приводятся по «Хронике текущих событий^XLIX»:

«В обращении АНАТОЛИЙ ЭММАНУИЛОВИЧ КРАСНОВ-ЛЕВИТИН характеризуется как человек высокой морали, убежденный противник всякого рода насилия и политического экстремизма, его оружие – открытое слово, обращенное к совести. «Решение Московского горсуда невозможно рассматривать иначе как еще один акт произвола властей в отношении инакомыслящих, в отношении верующих, в отношении борцов за права человека в нашей стране».

Обращение поддержали 30 человек»].

ХТС.- 1971.- №20.- С.215

№ 10

Обращение «Пятому Международному конгрессу психиатров» о практике карательной психиатрии в СССР. 26.11.1971.

Пятому Международному конгрессу психиатров¹⁴²

Инициативная группа по защите прав человека в СССР присоединяется к обращению и предложениям Комитета прав человека^L, направленным на разработку мер ограничивающих возможность произвола и злоупотреблений по отношению к лицам, признанным психически больными или подвергающимся психиатрической экспертизе¹⁴³.

Разделяя тревогу по поводу несовершенства гарантий прав этих лиц, мы сочли необходимым привлечь особое внимание участников Конгресса к наиболее срочному и практически важному, по нашему мнению, вопросу о психиатрических критериях невменяемости, употребляемых в судебно-медицинской экспертизе во время следствия и суда над людьми, которым предъявлены политические обвинения.

С глубоким удовлетворением мы узнали о том, что благодаря инициативе В. Буковского и усилиям некоторых западных психиатров – участников Конгресса стали доступны материалы, пусть не совсем полные, характеризующие практику такой экспертизы в нашей стране¹⁴⁴. Содержатся ли в этих документах веские доказательства того, что Григоренко, Горбаневская, Файнберг, Яхимович, Борисов и Кузнецов, подвергнутые принудительному лечению в связи с критикой отдельных действий советского правительства, неспособны «отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими»? По закону, доказательства такой неспособности необходимы для судебного решения о принудительном лечении в психиатрической больнице, пребывание в которой, в случае медицинской ошибки, во многих отношениях тяжелее, чем заключение в тюрьму.

Помимо документов, посланных Буковским западным психиатрам (есть серьезные основания предполагать, что он был арестован в связи с этим поступком), существенные сведения о практике проведения судебно-психиатрических экспертиз могли бы дать дневники¹⁴⁵ Григоренко П.Г.¹⁴⁶ и письмо В. Файнберга из Ленинградской больницы¹⁴⁷. Всестороннему обсуждению вопроса способствовало бы также использование книги Ж. и Р. Медведевых «Кто сумасшедший?»¹⁴⁸, изданной в Лондоне. Хотя психиатрическое обследование, обстоятельно описанное в книге, не является судебным, методы экспертизы, применяемые к критически настроенным людям, от этого, конечно, не меняются. Участник Конгресса, профессор Снежневский¹⁴⁹ хорошо знаком с обстоятельствами принудительного заключения Ж.А. Медведева в психиатрическую больницу и протестами общественности по этому поводу, после которых Ж. Медведев был освобожден.

Мы надеемся, что Конгресс рассмотрит поставленную нами проблему в медицинском и правовом аспекте. Мы убеждены, что авторитетное мнение психиатров – участников Международного конгресса может прекратить практику помещения в психиатрические больницы без достаточных оснований.

26 ноября 1971 г.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, В. Красин, А. Лавут, Л. Плющ, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, П. Якир, Ю. Штейн.

Цит. // ХТС.- 1972.- №23.- С.305

АС № 1280 // Собрание документов Самиздата.- 1977.- Т.24

Инициативная группа. 1976.- С. 26-27

№ 11

Обращение «Генеральному Прокурору СССР…» по поводу нарушения права арестованного В.К. Буковского на защиту. 28.11.1971.

Генеральному Прокурору СССР Р.А. Руденко¹⁵⁰

Копия: Международной лиге прав человека^LI

Советское уголовно-процессуальное законодательство разрешает адвокату обвиняемого ознакомиться с делом лишь по окончании следствия, перед передачей дела в суд¹⁵¹. И только в отдельных случаях, по специальному разрешению прокурора, адвокат может участвовать и в следствии.

В июне этого года мать Буковского¹⁵² обратилась к прокурору г. Москвы с ходатайством об участии адвоката в следствии по делу ее сына. Ей было в этом отказано. Ныне следствие закончено и дело передается в суд, однако Буковский остается все еще; без защитника. Это обусловлено следующим обстоятельством: в практике советского судопроизводства право обвиняемого на защиту еще более урезывается системой допусков^LII. Она заключается в том, что лишь некоторые адвокаты, имеющие специальное, выдаваемое с санкции КГБ разрешение, называемое допуском к секретному судопроизводству, могут участвовать в ведении дел, признанных секретными.

Система допусков незаконна в буквальном смысле этого слова: о ней нет упоминания ни в одном из опубликованных законоположений. Еще незаконнее, что адвокаты, не имеющие допуска, отстраняются от участия в процессах по делам, не связанным ни с какой секретностью, в частности, по статьям, направленным на ограничение свободы слова, в том числе и 70 УК РСФСР^LIII, по которой обвиняется Буковский.

В результате действия этой системы обвиняемые фактически лишаются права пользоваться услугами адвоката по собственному выбору и вынуждены либо согласиться на адвокатов, угодных КГБ, либо вообще отказаться от защитника.

По словам председателя президиума Московской коллегии адвокатов К.Н. Апраксина[,] из 950 адвокатов г. Москвы допуск имеют только 87. Многие из адвокатов были лишены допусков прямо за выступления в защиту обвиняемых на политических процессах; адвокаты, имеющие такой допуск, вынуждены считаться с угрозой его лишения. Таким образом, система допусков привела к тому, что почти не осталось адвокатов, способных выступить на политическом процессе в соответствии с требованиями своих подзащитных.

Именно с этим мы сталкиваемся сейчас в деле Буковского. Он требует, чтобы его защищала адвокат Каминская, уже защищавшая его ранее. Но на том основании, что она лишена допуска, следственные органы отводят ее кандидатуру. Таким образом, Буковский лишен защитника в ответственный момент завершения предварительного следствия, ознакомления обвиняемого с делом и передачи дела в суд. Более того, он, видимо, останется без защитника и на судебном процессе.

Отсутствие защитника в наших условиях означает не только лишение обвиняемого квалифицированной юридической помощи. Как и многие другие, Буковский в течение всего восьмимесячного следствия находился в условиях строжайшей изоляции, без права не только на свидание с родными, но и какой бы то ни было переписки. Только адвокат может проконтролировать в этих условиях, не применяются ли по отношению к нему незаконные меры воздействия. Ввиду отсутствия адвоката, до сих пор неизвестно, в чем конкретно он обвиняется. Отсутствие адвоката может способствовать сгущению тайны вокруг самого суда вплоть до того, что о его начале не будет заблаговременно известно.

Мы требуем допустить к делу Буковского требуемого им адвоката — Каминскую Д.И.

Полной гласности предстоящего судебного процесса над Владимиром Буковским.

Прекратить беззаконное ограничение права подсудимых на защиту на любых, не связанных с секретностью, процессах.

Мы уверены в полной невиновности Владимира Буковского, но в настоящий момент воздерживаемся от естественного требования его освобождения, т.к. убеждены, что пол

ной гласности процесса, при обеспечении права на защиту, достаточно для доказательства его невиновности.

28 ноября 1971 г.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, В. Красин, А. Лавут, Л. Плющ, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, Ю. Штейн, П. Якир.

Цит. // ХТС.- 1972.- №23.- С.305-306

АС № 1281 // Собрание документов Самиздата.- 1977.- Т.24

Инициативная группа. 1976.- С. 28-30

№ 12

«Открытое письмо» о предстоящем суде над В.К. Буковским. 02.01.1972.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Со дня на день ожидается суд над Владимиром Буковским¹⁵³. 70-я статья^LIV сулит ему до 7 лет лагерей¹⁵⁴ строгого режима^LV.

Мы не знаем, в чем обвиняют Буковского. Затянувшееся следствие окружено непроницаемой тайной. Надо полагать, что и самый процесс попытаются организовать так, чтобы максимально засекретить происходящее в зале суда. На то и темные дела, чтобы их скрывать. Между тем «вина» Буковского как раз в том и состоит, что он послужил – и послужил, как никто, – разоблачению одной из самых мрачных тайн нашего времени. Правда, сумасшедшие дома для политзаключенных у нас – давно не новость. Адовые порядки, царящие там, – тоже не секрет. Но до недавнего времени оставалась загадкой медицинская, с позволения сказать, сторона дела – самый способ превращения инакомыслящих в невменяемых. Как стряпаются такие вещи? Буковский приоткрыл дверь зловещей кухни, именуемой институтом им. Сербского^LVI; он добыл, собрал судебно-психиатрические диагнозы, на основании которых подвергаются многолетнему изощренному мучительству люди, осмелившиеся у нас критиковать то, что, по их мнению, заслуживает критики. Буковский передал эти документы западным психиатрам¹⁵⁵, чтобы они могли изучить проблемы и поднять ее перед лицом мирового общественного мнения.

«Не имеет значения, под каким предлогом меня арестуют», – сказал Буковский в одном из своих интервью. Действительно, какой бы не сыскали повод, предлог, в чем бы ни состояло формальное обвинение, суть дела ясна: Лубянка мстит Буковскому за его решительное покушение на лубянскую психиатрию. Преследуя Буковского, стремятся запугать других: спецпсихизоляторы^LVII – предмет неприкосновенный, прикоснетесь – убьет…

После ареста Буковского мы не раз писали о его личной судьбе: о благородных его делах, о долгих годах, проведенных им за эти дела в лагерях, в тюрьмах, тюрьмах-больницах. Сейчас мы особо подчеркиваем то обстоятельство, что участь Буковского отныне и навсегда связана с важнейшей общественной проблемой: осуждение Буковского нужно тем, кто хочет скрыть существование системы психиатрических расправ и продолжать такие расправы.

Мировая известность Буковского и выступления в его защиту /в частности, заявление 44 английских психиатров/¹⁵⁶ уже сыграли свою положительную роль: из 8-ми месяцев предварительного следствия 2,5 длилась экспертиза в институте им. Сербского, и объявили, было, Буковского невменяемым, да потом переиграли: нет, вменяем! Слишком явная была бы нелепость, слишком очевидный позор. Сейчас для спасения человека можно сделать не так уж мало. Вырвали же из психушки Жореса Медведева!¹⁵⁷ Не дали застрелить «самолетчиков»^LVIII Кузнецова¹⁵⁸ и Дымшица!

Мы требуем открытого публичного процесса и безусловного оправдания Буковского. Пусть присоединяются к нам все отдающие себе отчет в том, что это такое – кошмар дурдома, нависший над каждым, кто мыслит вне рамок¹⁵⁹ последней передовицы.

Свободу Владимиру Буковскому!

Инициативная группа по защите прав Человека в Советском Союзе:

Татьяна Великанова, Сергей Ковалев, Виктор Красин, Александр Лавут, Леонид Плющ, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович, Юрий Штейн, Петр Якир, Анатолий Якобсон

2 января 1972 г.¹⁶⁰

Цит. // ХТС.- 1972.- №23.- С.305

АС № 1146 // Собрание документов Самиздата.- 1977.- Т.23

№ 13

Письмо «Г-ну Курту Вальдхайму, Генеральному Секретарю Организации Объединенных Наций» в защиту политзаключенного В.К. Буковского. Вскоре после 5.01.1972.

Г-ну Курту Вальдхайму, Генеральному Секретарю Организации Объединенных Наций

Уважаемый господин Генеральный Секретарь, необоснованный и бесчеловечный приговор¹⁶¹ Владимиру Буковскому вынуждает нас обратиться к Вам как мы – хотя, к сожалению, безответно – обращались к Вашему предшественнику на высоком посту Генерального Секретаря Организации Объединенных Наций в связи с рядом случаев грубого нарушения прав человека в нашей стране¹⁶². Обращаясь в ООН, мы исходили из убеждения, что нарушение прав человека[,] где бы то ни было – а особенно в великой державе – затрагивает интересы всего человечества и не является только внутренним делом данной страны¹⁶³.

Обращаясь к Вам, мы исходим также из убеждения, что дело Буковского есть дело исключительной важности. С именем Буковского неразрывно связано разоблачение одного из самых отвратительных проявлений варварства в нашем веке – использования средств современной медицины в репрессивных целях.

И приговор Буковскому – очевидная месть за эти разоблачения. Последнее слово Буковского на суде, опубликованное в прессе¹⁶⁴, лучше нас обрисует его облик мужественного борца за права человека, а также ту пародию на гласное и объективное судопроизводство, в результате которой ему именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики было проштамповано семь лет лишения свободы (два тюрьмы, пять лагерей строгого режима^LIX) и пять лет ссылки¹⁶⁵.

Но дело Буковского, дело защиты прав человека – это дело всех честных людей на земле, дело Организации Объединенных Наций, наше и Ваше дело.

Разумеется, непредвзятое мнение предполагает серьезный анализ материалов дела. Укажем в этой связи, что интервью Буковского корреспондентам американского телевидения¹⁶⁶ о специальных психиатрических больницах^LX, инкриминированное ему судом как клевета на советскую действительность, широко известно и, несомненно, доступно Вашим консультантам. Столь же известны документы о психиатрических экспертизах, посланные Буковским за границу¹⁶⁷, которые обосновывают критику, содержащуюся в его интервью. Эти документы, как мы знаем, уже изучались видными специалистами, публично высказавшими свое мнение («Таймс» 16 сентября 1971 г.)¹⁶⁸.

Мы надеемся, что Вы найдете способ использовать Ваш высокий авторитет, чтобы помочь Буковскому, чьи действия и пример способствовали внедрению в общественное сознание гуманных принципов организации, которую Вы возглавляете.

Примите уверения в нашем глубоком уважении.

Январь, 1972 год¹⁶⁹

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, В. Красин, А. Лавут, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, Ю. Штейн, П. Якир, А. Якобсон.

Поддержавшие: В. Бахмин, И. Бегун, И. Белогородская, С. Вайсблат, А. Вольпин, Ю. Вронский, В. Гершович, Ю. Глазов, А. Григоренко, 3. Григоренко, В. Делоне¹⁷⁰, О. Иофе, Ю. Иофе, В. Ильяков¹⁷¹, И. Каплун, Л. Кардасевич, Е. Костерина, И. Корсунская, И. Кристи, Е. Кушев, Л. Кушева, М. Ланда¹⁷², В. Лапин, А. Найденович, В. Осипов¹⁷³, Т. Петрова, А. Полищук, И. Рудаков, В. Савенкова, Е. Строева, А. Топешкина¹⁷⁴, Л. Терновский, В. Тимачев, Ю. Титов, А. Тумерман, В. Туриянский, Р. Урбан, С. Ходорович¹⁷⁵, Н. Шатуновская¹⁷⁶, Ю. Шиханович¹⁷⁷, А. Штельмах, Г. Штельмах, И. Якир.

АС № 1079 // Собрание документов Самиздата.- 1973-1974.- Т.22; Материалы Самиздата.- 1972.- Вып. 10

Инициативная группа. 1976.- С. 31-32

№ 14

«Заявление <…> в связи с арестом Леонида Плюща». Между 15.01. и 5.03.1972¹⁷⁸.

ЗАЯВЛЕНИЕ

ИНИЦИАТИВНОЙ ГРУППЫ ПО ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СССР

В СВЯЗИ С АРЕСТОМ ЛЕОНИДА ПЛЮЩА

[15¹⁷⁹] января 1972 г. в Киеве арестован Леонид Иванович ПЛЮЩ, член Инициативной группы по защите прав человека с момента ее образования. Обыск, завершившийся арестом Плюща, производился офицерами ГБ во главе с подполковником Толкачем. Нам до сих пор неизвестно, в чем обвиняют Плюща и по какой статье он обвиняется: родственникам Плюща этого не сообщают, а связи с ним никакой нет.

Л. Плющ родился в 1939 г. В начале войны потерял отца, погибшего на фронте. Заболев костным туберкулезом, пролежал пять лет и на всю жизнь остался инвалидом. Окончив с отличием среднюю школу, поступил на физмат Одесского университета. Год работал сельским учителем. Закончил образование в 1962 г. на мехмате Киевского университета. До 1968 г. работал в Институте кибернетики АН УССР. По своей специальности (био- и психокибернетика) Плющ опубликовал три работы.

Был уволен за подписание коллективного письма¹⁸⁰ в защиту Галанскова и Гинзбурга^LXI. Директор институту академик Глушков сказал тогда про Плюща: «Он ведет себя, как Джилас¹⁸¹!».

В поисках средств к существованию Л. Плющ, отец двоих детей, обращался более чем в 20 предприятий и учреждений разного рода, соглашаясь практически на любую работу, – но ему отказывали везде.

Комиссия по трудоустройству при Исполкоме направила Плюща на должность кочегара при воинской части, но и там ему отказали, как инвалиду. Наконец устроился брошюровщиком, но был уволен за то, что в составе Инициативной группы подписал Обращение в ООН¹⁸². До самого ареста был без работы.

Следствие по делу Плюща, как уже было сказано, окружено тайной. Одному из вызванных в качестве свидетеля по этому делу следователь бросил: «Плющ такой же сумасшедший, как Григоренко».

Мы заявляем, что арест Л. ПЛЮЩА есть продолжение беззаконных репрессий против Инициативной группы. Общественная деятельность Плюща, связанная с защитой прав человека в нашей стране, никогда не содержала в себе ничего криминального,¹⁸³

СВОБОДУ ЛЕОНИДУ ПЛЮЩУ!

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Лавут, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович, Ю. Штейн, П. Якир, А. Якобсон

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49

Публ. с сокр. // ХТС.- 1972.- №24.- С. 353-354

№ 15

«Обращение <…> К Генеральному секретарю Организации Объединенных Наций г-ну Курту Вальдхайму» о новой волне преследований по политическим мотивам. Конец 06.1972¹⁸⁴.

ОБРАЩЕНИЕ

ИНИЦИАТИВНОЙ ГРУППЫ ПО¹⁸⁵ ЗАЩИТЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В СССР

К

ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

г-ну КУРТУ ВАЛЬДХАЙМУ

Обращаясь к Вам, Генеральному Секретарю Организации, представляющей все человечество, мы тем самым обращаемся ко всем, кому дороги свобода и справедливость.

Обращаясь к Вам, мы выражаем протест против грубых нарушений судопроизводства в нашей стране, против нарушения принципа презумпции невиновности, против тяжелых и унизительных условий содержания политических заключенных, против преступного и циничного использования психиатрии как формы давления на свободу убеждений.

Обращаясь к Вам, мы выражаем протест в связи с новыми преследованиями инакомыслящих в нашей стране.

Обыски, допросы, аресты, начавшиеся у нас с Нового года, приобретают все более устрашающий характер.

Отсутствие гласности препятствует выявлению истинных размеров бедствия.

Все чаще в нашей печати и в высказываниях отдельных официальных лиц раздаются угрозы по адресу «антисоветчиков», под которыми весьма недвусмысленно подразумеваются те, кто выражает мнения, не соответствующие установкам партии-правительства.

* * *

Из письма группы украинских граждан, которое мы прилагаем к нашему Обращению¹⁸⁶ и полностью поддерживаем, видно, что репрессии против инакомыслия приняли на Украине широкий размах^LXII. Угрожающей является раскрытая в письме попытка преподнести с помощью газет эти репрессии как борьбу с «враждебной нашему народу подрывной деятельностью», тогда как на самом деле подавляется стремление к самостоятельному, не диктуемому сверху культурному и эмоциональному развитию, или независимое, порой оппозиционное, обсуждение общественных вопросов. Среди арестованных за последнее время деятели науки, культуры: литературоведы, журналисты, поэты, математики, биологи…

Вот примеры. Приговорена (по ст. 62¹⁸⁷ УК УССР, соответствующей ст. 70 УК РСФСР^LXIII) к 4 годам лишения свободы НИНА СТРОКАТА[Я¹⁸⁸] – биолог. Она обвинялась в поддержке взглядов мужа – Святослава¹⁸⁹ Караванского (ныне находится во Владимирской тюрьме^LXIV) – и в распространении его работ[.]¹⁹⁰ Н. Строката[я] подвергалась преследованиям еще до суда: за отказ отречься от «преступника-мужа» она была уволена с работы перед самой защитой кандидатской диссертации и публично опозорена в печати. Арестованы: ЛЕОНИД ПЛЮЩ – математик, член Инициативной группы защиты прав человека в СССР; ИВАН ДЗЮБА – известный украинский публицист, автор неопубликованной в СССР работы «Интернационализм или русификация»^LXV; ИВАН СВЕТЛИЧНЫЙ¹⁹¹ – литературный критик; ОСАДЧИЙ – литературовед; ЕВГЕНИЙ СВЕРСТЮК – журналист; ВЯЧЕСЛАВ ЧЕРНОВОЛ – литературный критик; СТЕФАНИЯ ШАБАТУРА – художница; АННА КОЦУРОВА – чешская студентка; НИКОЛАЙ ХОЛОДНЫЙ – поэт. Помещены в психиатрические больницы: ВАСИЛИЙ СТУС – поэт (Павловская психиатрическая больница, г. Киев); АНАТОЛИЙ ЛУПИНОС¹⁹² – поэт (Днепропетровская спецпсихбольница^LXVI). Произведены обыски и допросы¹⁹³; в Киеве – у писателя-фантаста Бердника, члена Союза писателей Украины, бывшего узника сталинских лагерей; многократные обыски у И. Дзюбы, И. Светличного; обыск у учителя В. Ювченко.

Масштабы репрессий на Украине, их свирепость таковы, что эти репрессии напоминают времена массового террора.

Взята под стражу Надежда Светличная (сестра И. Светличного). Двухлетний сын Н. Светличной, несмотря на ее отчаянные просьбы отдать его либо бабушке, либо жене брата, был помещен в детский дом. «Бабушка получает слишком маленькую пенсию (к сожалению, это действительно так!), всего 18 р. 50 к., а гражданка Светличная – жена арестованного» – хладнокровно ответили ей отказом сотрудники ГБ. Лишь после долгих хлопот жены И. Светличного ребенок из детского дома был передан ей.

В апреле у инвалида 2-ой группы Натальи Каразии – жительницы одного из украинских сел – во время обыска была изъята ее личная переписка с И. Дзюбой. Вскоре после обыска группа инвалидности была снята, и Н. Каразия осталась без средств к существованию.

Издевательское отношение к Н. Светличной и ее двухлетнему ребенку; заключение в следственную тюрьму тяжело больного (бациллярная форма туберкулеза¹⁹⁴ с кровохарканьем) И. Дзюбы, инвалида Л. Плюща, больного Е. Сверстюка; помещение в спецпсихбольницу А. Лупиноса; грубое и унижающее человеческое достоинство обращение следователей КГБ с учителем В. Ювченко – вот факты.

Идеологические преследования привели к трагическим событиям в Литве¹⁹⁵.

Были обыски, допросы, аресты в Вильнюсе, Новосибирске, Ленинграде и других городах.

В Вильнюсе 14 января арестован и призван невменяемым¹⁹⁶ ВАЦЛАВ СЕВРУК – историк-социолог (ранее находившийся на «излечении» в психиатрической больнице с симптомом «мания марксизма и правдоискательства»), автор биографической работы «В силу самого¹⁹⁷ факта»¹⁹⁸).

В Душанбе 6-го февраля 1973 г. суд приговорил к 3 годам лишения свободы студента-заочника 1-го курса исторического факультета Таджикского университета АНАТОЛИЯ НАЗАРОВА, работавшего шофером. В Обвинительном заключении ему инкриминировались высказывания (устные и письменные) о чехословацких событиях 1968 г. и отправка¹⁹⁹ по почте своей знакомой трактата академика Сахарова^LXVII.

В Новосибирске 30 марта арестован АЛЕКСАНДР РЫБАКОВ – техник; произведен обыск у Г. Яблонского – математика.

В Свердловске в феврале 1972 г. суд приговорил к 2 годам ИТЛ общего режима^LXVIII АНАТОЛИЯ РЕШЕТНИКА – преподавателя истории и политэкономии, лектора-международника общества «Знание». За несколько месяцев до ареста он был уволен с работы за Открытое письмо к Дину Риду и за положительное отношение к А. Солженицыну.

В Москве – обыски в январе (не менее 10), обыски в мае (не менее 20²⁰⁰), несколько арестов.

Заключен в следственную тюрьму КРОНИД ЛЮБАРСКИЙ²⁰¹ – талантливый ученый и педагог, специалист по астрофизике, автор нескольких десятков работ. Его обвиняют в распространении самиздата.

При обысках исключительное внимание уделяется литературе; отбирается: литература на руссом языке, изданная за рубежом (изъят, например, сборник стихов А. Ахматовой, изданный в Мюнхене)²⁰²; «самиздат» – машинописные тексты художественной литературы, публицистики, мемуаров, открытых писем. Цель обыска также – усилить слежку: отбирают и тщательно исследуют записные книжки²⁰³, личную переписку, пишущие машинки²⁰⁴.

Аресты, обыски, допросы производятся почти исключительно Комитетом госбезопасности. В обязанности КГБ входит расследование лишь «особо важных государственных преступлений»²⁰⁵. Между тем на многочисленных допросах следователи интересуются, прежде всего «Хроникой текущих событий»^LXIX – то есть право свободно распространять информацию рассматривается у нас как тяжкое антигосударственное преступление.

* * *

Инакомыслящие привлекаются к уголовной ответственности обычно либо по 70, либо по 190-1 – статьям УК РСФСР (или соответствующим им статьям союзных республик).

Ст. 70 (раздел «Особо опасные государственные преступления»^LXX) –

«Антисоветская агитация и пропаганда».

«Агитация и пропаганда, проводимая в целях подрыва или ослабления Советской власти, … распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания²⁰⁶».

Максимальный срок лишения свободы – 7 лет; к этому может быть добавлена ссылка до 5-ти лет. «Рецидивистам» срок лишения свободы до 10 лет.

Ст. 190-1 (раздел «Преступления против порядка управления»^LXXI) –

«Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй».

«Систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление и распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания²⁰⁷».

Максимальный срок лишения свободы – 3 года.

Не входя в слишком специальное юридическое обсуждение текстов этих статей, хочется все же выразить свое отношение к ним. Мы не собираемся отрицать право государства, как и частного лица, на защиту от злонамеренной клеветы («клеветнических измышлений» – по тексту статей). Однако нам неизвестны случаи, когда бы на суде выслушивались²⁰⁸ доказательства истинности того, что квалифицируется как клевета. И, с другой стороны, критические высказывания никогда не опровергаются по существу, а голословно объявляются преступными²⁰⁹.

Расплывчатый характер описания преступлений позволяет применять эти статьи закона в противоречии с Конституцией, 125²¹⁰-ая статья которой провозглашает:

«В соответствии с интересами трудящихся и в целях укрепления социалистического строя гражданам СССР гарантируется законом: а/ свобода слова; б/ свобода печати; в/ свобода собраний и митингов; г/ свобода уличных шествий и демонстраций. Эти права граждан обеспечиваются предоставлением трудящимся и их организациям типографий, запасов бумаги, общественных зданий, улиц, средств связи и других материальных условий, необходимых для их осуществления».

Судебное преследование по статьям 190 и 70 противоречит также Всеобщей Декларации Прав Человека^LXXII:

«Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение²¹¹ их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ» – ст. 19.

Критика действий властей, попытки предать гласности факты нарушения законности, неугодные мнения и т.п. – безапелляционно квалифицируются судом, как «заведомо ложные измышления», как «клевета» «с целью подрыва»…, как «антисоветская пропаганда или «антисоветская агитация».

Возможность произвола обеспечивается также и тем, что суды бывают, как правило, фактически закрытыми (если даже официально они называются открытыми), на них не допускаются ни друзья обвиняемых, ни представители иностранной прессы. Процессы окружены молчанием и тайной. Советская пресса либо вообще ничего не сообщает о судах такого рода, либо дает одностороннюю, порой и просто лживую (см., например, статью «Биография подлости» в газете «Вечерняя Москва» 6 января 1972 г.²¹²) информацию. Еще до суда подследственные именуются не иначе как «антисоветчиками», «клеветниками», «отщепенцами», «шизофрениками», «подонками» и т.п. О содержании «измышлений», которое составляет «преступление», умалчивается.

Репрессированные с момента ареста лишены гражданских прав. Адвокат допускается к делу лишь в самом конце предварительного следствия (по ст. 70 и 190 это обычно 9 месяцев, т.е. максимальный законный срок); подследственные лишены переписки и свиданий с кем бы то ни было. Переписка осужденных проходит обязательную цензуру, и крайне ограничена (из тюрьмы – одно письмо в месяц, только близким родственникам). Свидания очень редки (в тюрьме – одно свидание в полгода, только с близкими родственниками). Питание скудное: продуктовые посылки резко лимитированы или вообще запрещены. Администрация (лагерная, тюремная) может и вовсе лишить заключенного писем, посылок, свиданий; может посадить в штрафной изолятор (карцер)^LXXIII, перевести из лагеря в тюрьму или в другой лагерь – более строгого режима^LXXIV. Заключенный лишен возможности сообщать на волю об условиях, в которых он находится, жаловаться, просить помощи, а коллективные жалобы прямо запрещены.

Наша пресса, наша официальная общественность, так часто выражая озабоченность и возмущение условиями в тюрьмах зарубежных стран, совершенно игнорирует эту проблему в собственной стране.

* * *

Для репрессий последнего времени характерно дело ВЛАДИМИРА БУКОВСКОГО.

В. Буковский был осужден²¹³ 5 января 1972 г. и приговорен к 7 годам тюрьмы и лагеря и 5 годам ссылки. Его обвинили в клевете с подрывными целями, между тем как он, разоблачив преступное использование психиатрии для подавления инакомыслия, бесстрашно сказал правду. Его превратили в преступника, между тем как он, собрав и предав гласности факты, свидетельствующие об использовании медицины против мысли и совести, разоблачил одно из самых страшных преступлений нашего времени.

Сомнительные и противоречивые свидетельства (неугодные свидетели просто не были вызваны в суд) оказались достаточным основанием для того, чтобы вынести В. Буковскому жестокий приговор.

Процесс В. Буковского предупреждает об угрозе бездоказательного декларативного обвинения²¹⁴ многих, подвергшихся арестам в последние месяцы²¹⁵.

Инициативная группа защиты прав человека в СССР:

Т. Великанова, Профсоюзная ул., д.²¹⁶ , кв. 86.

С. Ковалев²¹⁷,

В. Красин,

А. Лавут, ул. Шумкина д. 13 кор.1 кв. 33.²¹⁸

Г. Подъяпольский, Ярцевская ул., д. 18, кв. 27.

Т. Ходорович, Проспект мира, д. 68, кв. 156.

П. Якир, Автозаводская ул., д. 5, кв. 75.

А. Якобсон.

Архив «Мемориала», ф. 153

№ 16

Письмо «Генеральному прокурору СССР» с призывом изменить меру пресечения арестованному члену группы П.И. Якиру. 01.07.1972.

Генеральному прокурору

СССР

Уважаемый товарищ Руденко!

Петр Ионович Якир, арестованный 21 июня 1972 года, является членом Инициативной группы по защите прав человека в СССР, которая обращается к Вам с настоящим письмом.

В день ареста Якира у него в квартире был произведен обыск; в ордере на обыск была указана ст. 70 УК РСФСР^LXXV. Это дает нам основание полагать, что П.И. Якиру инкриминируются действия, предусмотренные данной статьей УК.

Считаем своим долгом заявить следующее.

Общественная деятельность Петра Якира целиком исходит из идеи десталинизации нашего общества. Антисталинизм Якира органически связан с его биографией, профессиональным знанием нашей истории, непримиримым отношением к общественному злу. Деятельность Якира отражает его убеждения и абсолютно бескорыстна.

Мы, товарищи Якира по Инициативной Группе, утверждаем, что в его словах и поступках никогда не было умысла против советского общественного и государственного строя. Напротив, единственным стремлением Якира было способствовать демократизации нашего общества.

Арест Якира, безвинно и тяжко пострадавшего в период «культа личности», представляется нам неоправданно жесткой мерой пресечения.

Статья 89 УПК РСФСР предусматривает более мягкие меры: «подписку о невыезде, личное поручительство или поручительство общественных организаций… С санкции прокурора или по определению суда в качестве меры пресечения может применяться залог»²¹⁹. /Напомним кстати, что задолго до судебного процесса Анджела Дэвис, обвиненная в соучастии в убийстве, была под залог освобождена из-под стражи/.

Инициативная Группа по защите прав человека в СССР обращается к Вам с ходатайством о применении к П.И. Якиру любой из перечисленных выше мер и готова взять на себя обязанность общественного поручителя или предоставить залог. Если форма личного поручительства окажется предпочтительнее, любой из членов Инициативной Группы готов предложить свои услуги.

Просим Вас адресовать ответ на имя Подъяпольского Г.С. /Москва Г-355 Ярцевская 18 кв. 27/²²⁰.

Инициативная Группа по защите прав человека в СССР

Великанова Т., Ковалев С., Лавут А., Подъяпольский Г., Ходорович Т., Якобсон А., Красин В.²²¹

1 июля 1972 г.

Архив «Мемориала», ф.155, папка «П.И. Якир»

Цит. // ХТС.- 1972.- №26.- С.431-432

№ 17

«Открытое письмо» в защиту арестованного и признанного душевнобольным члена группы Л.И. Плюща. Предположительно, 01-02.1973.²²²

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

15 января 1972 года в Киеве арестован член Инициативной группы по защите прав человека в СССР Леонид Иванович Плющ.

Математик, занимавшийся биологией и психологией, человек большой духовной культуры и душевного благородства – признан душевнобольным, подлежащим лечению в психиатрической больнице специального типа^LXXVI. Там Леонид Плющ будет находиться под властью чиновников от медицины, покорно выполняющих любое указание своих полновластных хозяев – деятелей Комитета государственной безопасности.

Приговорив Леонида Плюща к духовному небытию, бездушный аппарат насилия оценил его по самому высокому разряду своей «тарифной сетки». Люди, подобные Плющу, не угодны следствию, опасны: они внушают органам дознания страх удивительной стойкостью, нравственной безупречностью, их предпочитают поэтому признавать душевнобольными.

И вот – реализуется «метафора»: в нашем государстве только безумец дерзает бороться с его недостатками, только сумасшедший открыто заявляет о нарушении своих прав, только шизофреник поступает в ущерб своему собственному благополучию, но в согласии со своей совестью и мыслью.

На путь, ведущий к психиатрической лечебнице, Леонид Плющ вступил еще девятнадцатилетним студентом-математиком, когда со всей страстью и со всей добросовестностью, свойственной его натуре будущего ученого, начал тщательно изучать философию, в первую очередь, работы классиков марксизма.

Результаты такого изучения нетрудно предугадать: расхождения между теорией социализма и практикой социалистической государственности марксист Плющ, не являясь политиком ни по складу натуры, ни по характеру деятельности воспринял как личную трагедию. А дальше он поступил по известной логике российского интеллигента, который, будь он толстовцем, народником или марксистом, шел всегда до конца, принося в жертву и себя, и покой близких.

Институт кибернетики АН УССР, в котором работал Плющ и общественность которого он, конечно, поставил в известность о своих взглядах, тут же избавился от него, даже без особого нажима сверху: дело было не только в том, что Л. Плющ думал по-другому, не так, как большинство его коллег, а и в том, что он думал о другом (см. Л. Плющ «Письмо в «Комсомольскую правду»²²³ – Самиздат). Возникает парадоксальная ситуация, типичная для мыслящего человека в нашей стране: именно глубокая озабоченность личности нравственными и культурными проблемами нашего общества, ее желание сосредоточить на этих проблемах человеческую мысль, привлечь к ней внимание, пробудить общественное мнение приводит к тому, что общество, стремясь к сохранению обманчивого покоя, старается избавиться от «беспокойной» личности, отторгнуть ее от себя. Напротив, «стихийный» индивидуалист, думающий о своем непосредственном благе или, как это принято у нас называть, о «повышении своего материального уровня», – самая приемлемая сейчас для нашего общества фигура.

Леонида Плюща признали невменяемым потому и только потому, что он – как личность – принципиальный антипод обывателя, потому и только потому, что судьба людей для него важнее его собственной судьбы.

В годы, когда Леонид Плющ в глазах любого представителя власти — «тунеядец», асоциальный тип, изгой и отщепенец, он создает множество работ, глубоких и разнообразных по проблематике. Он пишет о духовной сущности человека в современном мире, о нравственности и историческом прогрессе. Он ищет самое главное — смысл жизни. Вот почему в своих работах он рассматривает такие интересные, сложные к разные темы, как христианство и богоборчество в поэзии Шевченко; Толстой и толстовство в эпоху научной революции; Достоевский и Маркс; третьесортные творения некоторых советских писателей как тревожные симптомы социальной патологии²²⁴.

Работы, не ставшие достоянием человечества, фактом литературы, можно объявить с равной безответственностью и плодом «графоманской несдержанности» и «высокоорганизованного творческого сознания».

И все же эти работы, так же, как и их автор, получили высшую оценку: опасные! Работы сейчас забраны, арестованы, может быть — уничтожены. Прекрасный человеческий мозг, их создавший, ждет участь еще более страшная: сознавать, видеть и чувствовать, как уничтожается в нем сама способность мыслить и создавать.

Что предпринять для спасения незаурядной личности?

Этот вопрос стоит перед нами сегодня. Завтра — не будет.

***

Инициативная группа, присоединяя к своему письму письмо друзей Плюща²²⁵, тем самым заявляет, что полностью согласна с его содержанием и поддерживает обращение:

«Мы призываем честных людей выступить с нами за предоставление Л. Плющу возможности покинуть пределы СССР. Мы призываем сделать это во имя прав человека, свободы личности и детей Плюща, которых хотят лишить отца».

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Лавут, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович.

Публ. с сокр. // ХТС.- 1972.- №24.- С.353-354

АС № 1420 // Собрание документов Самиздата.- 1977.- Т.25

Документы по делу Леонида Плюща.- Frankfurt/Main: Посев, 1974.- С.5-8.- Приложения.- С.9-15. То же. Впервые // Хроника защиты… .- 1973.- Вып. 2.- С.51-53

Инициативная группа. 1976.- С. 33-35

[История болезни Леонида Плюща / Сост. и комм. Т. Ходорович. – Амстердам: Фонд Герцена, 1974.- С.107.- (Б-ка Самиздата»; Вып. 5).- Краткий вариант, без упоминания об ИГ и без подписи А.П. Лавута

Цит. // Бюллетень Международного Комитета математиков в защиту Ю. Шихановича и Л. Плюща.- Париж, 1974.- 20.06.- № 2]

№ 18

«Заявление» с опровержением обвинений в адрес ИГ, выдвинутых на процессе П.И. Якира и В.А. Красина и в советской печати. 09.1973.

ЗАЯВЛЕНИЕ

На судебном процессе над П. Якиром и В. Красиным^LXXVII, а также в публикациях советской прессы Инициативной группе по защите прав человека в СССР инсинуируется клевета на советский строй²²⁶.

Инициативная группа не разделяет позиции, занятой на суде бывшими ее участниками П. Якиром и В. Красиным, и считает нужным заявить следующее:

1. Во всех документах Инициативной группы мы сообщаем только факты. Мы убеждены в истинности своих сообщений.

2. Инициативная группа никогда не пыталась дискриминировать социальный строй или правительство своей страны. Она выступала только против таких действий властей, которые считала бы недопустимыми при любом строе и при любом правительстве.

3. Инициативная группа принципиально воздерживалась от каких-либо ПОЛИТИЧЕСКИХ ВЫСТУПЛЕНИЙ. Она считала и считает основным своим долгом – защиту прав человека в своей стране.

4. Мы продолжаем утверждать, что в нашей стране психиатрия в ряде случаев используется для расправы с неугодными властям людьми. Никакие утверждения академика АМН А. Снежневского и профессора Р. Наджарова, покаяния П. Якира и В. Красина, обвинительные заключения и решения судов не могут, к сожалению, отменить чудовищную действительность.

Мы обращаем внимание на то, что А. Снежневский и Р. Наджаров, публично отрицающие, что в СССР психиатрия используется для борьбы с инакомыслием, сами являются СОУЧАСТНИКАМИ этого преступления. Их подписи стоят под судебно-психиатрическими экспертизами людей, обвиняемых по идеологическим мотивам. И советский суд, используя эти экспертизы, выносит определения о направлении на принудительное лечение в психиатрические больницы...

5. Мы констатируем, что П. Якир и В. Красин на следствии, суде и на пресс-конференции выступили с ложными заявлениями.

Трагично, что эта ложь касается также судьбы и репутации всех политических заключенных в лагерях, тюрьмах и психиатрических больницах СССР.

6. Мы подчеркиваем, что пресс-конференция²²⁷ с участием осужденных за «антисоветскую агитацию и пропаганду»^LXXVIII является беспрецедентным фактом для нашей страны. Другие репрессированные даже за попытку передать на волю сведения об условиях их содержания подвергаются жестоким наказаниям.

7. Мы протестуем против таких методов воздействия, которые ломают человеческую личность, вынуждают оговаривать свои деяния, деяния своих товарищей, самих себя.

Мы отмечаем недопустимые условия ведения следствия. Длительные сроки заключения в следственных изоляторах-тюрьмах, запрещение свиданий и переписки (за исключением тех случаев, когда это выгодно следствию), отсутствие права пользоваться услугами адвокатов – все это ставит подследственного в положение полной беззащитности от злоупотреблений следственных органов.

8. Мы выражаем тревогу в связи с тем, что в нашей стране возобновились бурные кампании осуждения, когда осуждающие не стесняются признаться, что не читали того, чем возмущены. Мы выражаем тревогу тем более потому, что в этой кампании участвует наша интеллигенция – ученые, писатели, деятели искусства^LXXIX.

Мы полагаем своим долгом заявить также, что достойная и мужественная позиция академика А. Сахарова²²⁸ и писателя А. Солженицына²²⁹ вызывает у нас глубокое уважение.

9. Инициативная группа надеется и впредь предпринимать индивидуальные и коллективные усилия, направленные на расширение общепризнанных свобод таких, как свобода выражать и распространять мнения или, например, свобода от недобросовестных судебных обвинений.

Сентябрь 1973 г.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Левитин-Краснов, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович.

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49

ХТС.- 1973.- №30.- С.72-73

Инициативная группа. 1976.- С. 36-38

№ 19

«Открытое письмо» о системе заложничества, введенной в практику КГБ. 01.1974.

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

«Сам, выходит, подпишись?» А. Твардовский²³⁰

Что следует ожидать в нашей стране человеку, который решился открыто отстаивать свободу убеждений, свободу информации и личную свободу граждан, известно. Это безработица, обыски, хоровые публичные оскорбления, лагерь, тюрьма, психиатрическая больница.

Некоторых это все же не отпугнуло.

Мы, подписавшие это письмо, также рассматриваем прелести кнута²³¹, как посильную плату за свободу нашего духа. Взяться за перо на этот раз нас заставило то, что теперь к ним добавилось нечто новое: нам показали пряник.

С недавнего времени нам, членам Инициативной группы защиты прав человека в СССР, а также и некоторым другим людям, не желающим молчать, передаются от незнакомых лиц предложения: «Поручитесь за такого-то из ваших друзей, находящегося в заключении, и его участь будет облегчена: если в тюрьме – ослабим режим^LXXX, а то и выпустим; если в тюремной психиатрической больнице – переведем в общую»^LXXXI. Содержание поручительства простое: и заключенный, и поручитель должны впредь молчать. Так обстоит дело.

Не стоит говорить о том, что нам не известны полномочия и, так сказать, коммерческая добросовестность авторов этих предложений. Допустим, эта сделка всерьез.

Оставим также в стороне то, что эти таинственные лица бесстыдно смеются над правом, делая его предметом торга и предлагая, кстати, принять в этом участие и нам.

Рассмотрим эту сделку по существу.

Мы теперь знаем подробно и поименно: наши друзья в местах заключения рискуют потерять здоровье, жизнь, а порою – честь.

То, что нам предлагают, это полное или частичное избавление их от этой опасности.

А что от нас требуют? Отказаться от свободы духа. Их и нашей. Отречься.

Мы поставлены перед невыносимо трудным выбором – вымогательство рассчитано точно и жестоко. Мы знаем, нельзя осудить никого, кто пошел бы на эту сделку, – такой шаг диктуется жалостью и любовью.

Но пожертвовать своим духом – это самоубийство, чужим – убийство. Духовное.

На это мы пойти не можем.

А тем, кто ставит нас в такое положение, мы можем сказать только одно: НЕТ.

Ваши дела, ваша совесть, ваш грех – ваш ответ.

Хотите использовать заложничество?

Мы вам не помощники.

Москва, январь 1974 г.

Т. Великанова, С. Ковалев, Т. Ходорович²³²

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49

Публ. с сокр. // ХТС.- 1974.- №32.- С.90

АС № 1608 // Собрание документов Самиздата.- 1978.- Т.29.

Рус. мысль.- 1974.- 28.03

Хроника защиты… .- Нью-Йорк, 1974.- Вып.7.- С.32

Инициативная группа. 1976.- С. 38-39

Цит. // Мемориал : Информ. бюл.- 2003.- №27, Т. 1.- С.67

[Из обвинительного заключения по делу С. А. Ковалева: опубл. «Посев»]

http://www.memo.ru/about/bull/b27/index.html

№ 20

«Заявление» в связи с арестом поэта В.А. Некипелова и переводом его в Институт им. Сербского. 01.1974.

ЗАЯВЛЕНИЕ

11 июля 1973 года в городе Камешково Владимирской области был арестован Виктор Александрович Некипелов²³³ – отец двух малолетних детей, заведующий местной аптекой, человек трудной и сложной судьбы, с двойным высшим – медицинским и литературным – образованием и – травимый, непрописываемый, вышвыриваемый из квартиры из-за отмены выданного ему ордера.

Виктор Некипелов – поэт, человек большой и светлой души.

И все это – и свою судьбу, и свою затравленность, и свою душу, и лицо мира, в котором он жил, — Виктор Некипелов отразил в своих стихах, и стихи были найдены у него на обыске. И истинную причину ареста Виктора Некипелова вряд ли нужно долго искать: некоторые миры не могут терпеть своих отражений²³⁴.

Но поскольку поэзия не входит в число преступлений, предусмотренных нашим Уголовным кодексом, естественно спросить: в чем формальная вина Виктора Некипелова? И на этот вопрос можно, по-видимому, дать единственный и страшный ²³⁵ ответ: ни в чем — даже в том, за что обычно судят у нас в стране.

Виктор Некипелов не подписывал обращений за рубеж, не хранил и не распространял крамольную литературу, не нарушал общественного порядка демонстрациями или голодовками на почтамте и даже не собирался выезжать за пределы СССР. На обыске у него обнаружили единственный самиздатский документ – письмо тридцатых годов Раскольникова Сталину^LXXXII, да, кажется, кто-то показал на допросе то ли, что Некипелов дал ему, то ли, что он дал Некипелову неустановленный номер «Хроники текущих событий»^LXXXIII. И даже распространением собственных стихов Некипелов не занимался, и до его ареста они были известны лишь нескольким его ближайшим друзьям.

А страшен этот ответ «ни в чем» потому, что даже с учетом специфики наших открытых судов предоставлять трибуну собственной защиты человеку, которого не в чем обвинить, если не опасно, то все-таки нежелательно. И, следовательно, Виктору Некипелову грозит самое страшное из возможных наказаний – психиатрическая больница.

В настоящий момент Виктор Некипелов уже находится в Институте им. Сербского^LXXXIV, где те самые психиатры, которые только что энергично опровергали утверждения буржуазной пропаганды о репрессивном применении психиатрии в нашей стране, уже готовят ему бесчеловечный приговор своей экспертизы.

Еще бы – отсутствие социальной адаптации: к нему вламываются с двадцатичасовым отеческим обыском, популярно объясняют ему: «Мы – власть, и все можем» – а он:

Там, отрицая этот сброд,

Лаская и даря,

Вставала из раздольных вод

Пурпурная заря.

И в лике пенных облаков,

Прекрасны и тихи,

Текли, не ведая оков,

Бессмертные стихи...²³⁶

– и вообще налицо вялотекущая шизофрения, невидимая обыкновенным людям, но ясная натренированному оку советского психиатра...

И если этому не помешать сейчас, поздно будет оплакивать потом еще одно психиатрическое убийство.

Январь 1974 г.

Инициативная группа защиты прав человека в СССР:

Т. Великанова, С. Ковалев, А. Краснов-Левитин, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49

Цит. // ХТС.- 1974.- № 32.- С.13

АС № 1578 // Собрание документов Самиздата.- 1978.- Т.28; Материалы Самиздата.- 1974.- №10

Хроника защиты… .- 1974.- №7.- С.24-25

Инициативная группа. 1976.- С. 40-41

Некипелов В. Стихи : Избранное.- Бостон: Мемориал, 1992.- С.3-4

№ 21

Открытое письмо к международной общественности в защиту политзаключенного П.Г. Григоренко. 03.1974. Фрагмент.

[Документ в архиве «Мемориала» не обнаружен, данные о публикациях отсутствуют, пересказ и цитата приводятся по «Хронике текущих событий ^LXXXV:

««...За эти пять лет власти использовали все средства, чтобы сломить П. ГРИГОРЕНКО – заставить отказаться от своих убеждений, признать их результатом болезни... Все формы давления были безрезультатны.

Намеков П. ГРИГОРЕНКО не понимал, прямые предложения отказаться от убеждений – отвергал».

Авторы утверждают, что «используя иллюзию скорого освобождения.., власти стремятся... заставить молчать о нем». Выражая опасения, что «...Петру Григорьевичу ГРИГОРЕНКО уготовано пожизненное заключение в сумасшедшем доме».

Инициативная группа обращается к международной общественности с призывом помочь П. ГРИГОРЕНКО»].

Ковалев С., Левитин-Краснов А., Подъяпольский Г., Ходорович Т.

ХТС.- 1974.- № 32.- С.51-52

№ 22

Обращение «Генеральному секретарю ООН…» в поддержку обращения крымских татар в защиту М. Джемилева. 16.07.1974.

Генеральному Секретарю ООН

г-ну Курту Вальдхайму.

Международной лиге защиты прав человека²³⁷

В Международный Красный Крест^LXXXVI

Глубокоуважаемый господин Генеральный Секретарь!

Глубокоуважаемые господа!

Поддерживая обращение Инициативной группы крымских татар, проживающих в Сырдарьинской области²³⁸, мы просим вас использовать ваше влияние и ваш высокий авторитет, чтобы облегчить участь честного и мужественного человека, несправедливо преследуемого властями по политическим мотивам. Любое промедление здесь может привести к трагическим последствиям, ибо жизни Мустафы Джемилева, здоровье которого подорвано длительными голодовками, грозит опасность.

16 июля 1974 года

Андрей Сахаров – член Совета директоров Международной лиги защиты прав человека.

Инициативная группа по защите прав человека в СССР:

Татьяна Великанова, Сергей Ковалев, Анатолий Краснов-Левитин, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович

Архив Сахарова, ф. 1, оп. 3, ед. хр. 8, л. 12-13

АС № 1814 // Собрание документов Самиздата.- 1975.- Т.12

Рус. мысль.- 1974.- 15.08

Инициативная группа. 1976.- С. 42

Григоренко А.П. А когда мы вернемся... .- Нью-Йорк: Фонд «Крым», 1977.- С. 89-90

У микрофона Айше Сеитмуратова : Передачи по Радио «Свобода» / Сост.: Г. Бекирова, Э. Муслимова.- Симферополь: Тезис, 2007.- С. 148, 153

№ 23

«Заявление» в связи с переводом К.А. Любарского во Владимирскую тюрьму. 30.10.1974.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Инициативной группы защиты прав человека в СССР

По решению административного суда от 16.Х.74 г. из Мордовского лагеря^LXXXVII во Владимирскую тюрьму^LXXXVIII переведен Кронид Аркадьевич Любарский.

К.А. Любарский, 45 лет, ученый-астрофизик, автор около 40 научных работ, человек высокой культуры и гуманист, был арестован 14 января 1972 г. за распространение и хранение «антисоветской литературы», осужден по ст. 70^LXXXIX на 5 лет лагерей строгого режима^XC и направлен в лагерь в Мордовию.

В лагере Любарский неоднократно подвергался внутрилагерным репрессиям: был лишен первой и единственной посылки, дважды его помещали в ШИЗО (карцер)^XCI, каждый раз на 15 суток, а также на 6 месяцев в ПКТ (лагерная тюрьма) ^XCII.

Причина репрессий: выступления в защиту прав заключенных; попытки передать на волю сообщения о царящих в лагере беззаконии и произволе администрации; несколько голодовок-протестов (протест против конфискации писем лагерной цензурой²³⁹); последняя голодовка, перед самым судом, явилась протестом против лишения его книг.

Мы не знаем, какие обвинения предъявлялись Любарскому, – лагерные суды вершатся тайно, в них не участвует даже адвокат. Но мы, зная Любарского, можем ручаться, что он не совершил ничего, что могло бы считаться преступлением по нормам правового общества. И, видимо, преступление совершается над ним.

Любарский – тяжело больной человек. У него проведена резекция 4/5 желудка и 12-перстной кишки с травмой поджелудочной железы; он страдает нарушением мозгового кровообращения (был левосторонний паралич) и частыми обмороками; у него крайняя степень истощения, очень сильная близорукость (-9) – за время пребывания в лагере зрение значительно ухудшилось.

Тюремное питание (еще хуже лагерного), тюремное содержание, тюремное освещение (23 часа электрического света, 1 час – солнечного) – все это измывательство, едва переносимое здоровыми людьми, в применении к больному человеку превращается в искалечивание и умерщвление.

30 октября 1974 г.

Татьяна Великанова, Григорий Подъяпольский, Сергей Ковалев, Татьяна Ходорович

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49; ф. 153

Архив «Хроники». Вып.1.- NY: Хроника, 1975.- С.95²⁴⁰

Инициативная группа. 1976.- С. 43

№ 24

«Заявление» об учреждении Дня политзаключенного СССР^XCIII. 30.10.1974.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Стало известно, что узники нескольких лагерей Мордовии^XCIV и Пермской области^XCV объявили сегодняшний день – 30 октября – «Днем политзаключенных в СССР»²⁴¹.

Мы просим журналистов и независимые информационные агентства широко сообщить об этом и вновь напомнить своим читателям о страданиях наших друзей в тюрьмах, психиатрических больницах, лагерях и об их трудной борьбе за свое человеческое достоинство.

Мы просим также передать эти сведения международным организациям, провозгласившим своей целью заботу о правах личности на основе Всеобщей декларации^XCVI.

Мы надеемся, что многие люди в разных странах не останутся безучастными к этим страданиям и этой борьбе и поддержат политзаключенных Советского Союза.

Понятие «политический заключенный» официально не употребляется у нас в стране; напротив, власти утверждают, что политических заключенных в Советском Союзе нет. Те, кого повсеместно называют политическими заключенными, осуждены по Уголовному кодексу как «особо опасные государственные преступники» или «преступники против порядка управления»²⁴². Вероятно, одна из главных причин этого – лицемерно организуемые властями требования освободить политических заключенных в других странах. У нас же – некого освобождать.

Между тем, в судах звучат политические обвинения в распространении клеветнических измышлений, порочащих строй с целью подрыва или ослабления власти. Эти обвинения касаются значительной и все увеличивающейся части политзаключенных, так или иначе связанных с неподцензурной литературой – самиздатом, прямо не запрещаемой законом. Не известен ни один случай, когда бы в суде было доказано или хотя бы подробно исследовано обвинение в клевете. Этот цинизм наших следственных органов и судов стал уже общеизвестным и привел к тому, что в нашей стране уголовно наказуемы такие естественные проявления элементарной творческой активности, как информационный обмен, стремление составить собственное мнение по сколько-нибудь острым социальным вопросам. Создалось парадоксальное положение – суды приписывают человеку политические цели, но, осудив его за них, объявляют уголовным преступником. Таким образом, эта группа политзаключенных – лица, репрессированные не за какие-либо политические акции или, тем более, преступления, но в угоду политическим целям самих властей, не гнушающихся противоправными действиями, чтобы подавить независимую мысль.

Другая многочисленная категория политзаключенных, также репрессированных по политическим мотивам властей, – люди, осужденные в связи с религиозными убеждениями, свобода которых официально провозглашена. Они осуждены за проведение богослужения в незарегистрированных религиозных общинах, изготовление и распространение религиозной литературы, подготовку детей к причастию и т.д., — то есть чаще всего за действия, прямо предписываемые религией или непосредственно вытекающие из ее основных догматов^XCVII.

Очень многие сидят за то, что добивались для себя и других разрешения покинуть СССР, или за попытку бежать из страны.

Наконец, в лагерях очень многочисленны представители национальных движений, преследующих весьма различные цели, например, возвращение на родину после принудительной депортации (крымские татары) или предоставление большей культурной независимости (украинская культурная оппозиция).

Наряду с представителями таких движений в лагерях находятся люди, совершившие прямые политические акции. Например, выступавшие с требованием выделения своей республики (Украина, Прибалтийские республики) из состава Союза на основе права наций на самоопределение – права, декларированного в Советском Союзе, но не обеспеченного законной процедурой реализации.

Общее число политических заключенных в Советском Союзе в условиях строгой секретности официальных сведений точно определить нельзя. Только в трех лагерях Мордовии и двух Пермских лагерях содержится около тысячи человек.

Нет определенных сведений о других лагерях Советского Союза, где тоже, несомненно, содержатся и политические заключенные. Нельзя учесть количество политзаключенных, содержавшихся в так называемых лагерях «общего типа», – осужденных за «преступления против порядка управления» (ст. 190¹ УК РСФСР ^XCVIII), многих верующих, осужденных, например, за отказ от службы в армии или (на малые сроки) в связи с другими религиозными проявлениями. Кроме того, известны случаи сфальсифицированных обвинений неугодных властям лиц по чисто уголовным или бытовым статьям УК (наиболее известный, но далеко не единственный пример – осуждение А. Фельдмана за хулиганство^XCIX). Учитывая все это, можно думать, что действительное число политзаключенных во много раз превышает приведенную нами цифру^C.

Мы не будем говорить о режиме^CI содержания заключенных. Подробные сведения о нем содержатся в заявлениях самих заключенных и других лагерных материалах, которые мы сочли своим долгом опубликовать²⁴³. Такие сведения приведены также в недавно выпущенном А.Н. Твердохлебовым²⁴⁴ сборнике «О содержании заключенных»^CII.

Укажем только, что вопреки лицемерному утверждению ИТК РСФСР о том, что лишение свободы не имеет целью причинение физических или нравственных мучений²⁴⁵, тот же самый кодекс и другие регламентирующие режим в местах заключения инструкции и приказы предусматривают наказание голодом. В карцерах^CIII, при и так полуголодном существовании, заключенные получают горячую пищу через день, а через день – только хлеб и воду. По тому же кодексу заключенные в карцере не получают постельного белья, значит, и одеяла на ночь. Но ни в каком кодексе не сказано, что многие карцеры не отапливаются.

Лучшее доказательство бесчеловечности режима заключения предоставили сами власти – сообщение любых сведений о внутреннем распорядке, условиях труда и жизни в лагерях категорически запрещено.

Сегодня наши друзья в нескольких мордовских и пермских лагерях объявили однодневные и двухдневные голодовки.

Известны некоторые требования голодающих, Среди этих требований: признать статус политзаключенного^CIV; отделить от политзаключенных военных преступников и уголовников; отменить ограничения в переписке²⁴⁶, в том числе с заграницей; отменить принудительный труд и обязательное выполнение нормы; отменить ограничения в посылках и передачах; обеспечить полноценное медицинское обслуживание с участием специалистов, в том числе иностранных; выделить медицинскую службу из подчинения МВД; обеспечить возможности творческой работы литераторам, ученым, художникам; увеличить число свиданий с родственниками; разрешить свидания с друзьями; разрешить регистрацию браков; разрешить говорить на родном языке в лагере и на свиданиях.

Передавая журналистам сведения о лагерях и, главное, документы, с немалым трудом и огромным риском переправленные заключенными на свободу, мы просим помнить о том, что их авторам угрожает месть карательных органов. Наши друзья сознательно идут на этот риск. Публикация заявлений и писем – их воля, попытка оградить их от жестокой кары – долг тех, кто на свободе, – наша и ваша обязанность.

30 октября 1974 г.

Инициативная группа защиты прав человека в СССР:

Татьяна Великанова, Сергей Ковалев, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49; ф. 153²⁴⁷

Цит. // ХТС.- 1974.- №33.- С.8

АС № 1930 // Материалы Самиздата.- 1974.- №51

Архив «Хроники». Вып.1.- NY: Хроника, 1975.- С.98-101

Инициативная группа. 1976.- С. 44-47

[Из обвинительного заключения по делу С. А. Ковалева: опубл. «Посев»]

№ 25

«Заявление» в связи с арестом члена ИГ и московской группы (советской секции) «Международной Амнистии»^CV С.А. Ковалева. 30.12.1974.

ЗАЯВЛЕНИЕ

27 декабря 1974 года органами государственной безопасности арестован наш друг и коллега, московский биолог Сергей Адамович Ковалев, член Инициативной группы защиты прав человека в СССР и советской группы общества «Международная Амнистия»^CVI.

За четыре дня до этого у Ковалева был произведен обыск по делу, ведущемуся Литовским КГБ^CVII. Одновременно по тому же делу были произведены обыски в Москве и в Литве.

Мы, знающие Сергея Ковалева, человека большого ума и сердца, не можем примириться с этой расправой, с тем, что честная и открытая борьба за достоинство человека, за право иметь и отстаивать свои убеждения приводит в тюрьму.

Сергей Ковалев – талантливый ученый, автор более шестидесяти научных статей, главным образом в области электрофизиологии возбудимых тканей и механизмов клеточного взаимодействия. Половина из них опубликована уже после того, как его вынудили в 1969 г. уйти из лаборатории математических методов в биологии Московского университета за участие в Инициативной группе.

Защита прав человека для Ковалева – естественное продолжение научной деятельности: ученый не может мириться с отсутствием свободы информации, с насильственной унификацией убеждений, с ложью. В своей общественной деятельности Ковалев держится тех же принципов, что и в науке: полное знание фактов, ответственность за точное их изложение, аккуратность в выводах. И – открытость и гласность.

И отстаивая открытость и гласность, С. Ковалев совместно с Т. Великановой и Т. Ходорович заявляет: «Не считая, вопреки неоднократным утверждениям органов КГБ и судебных инстанций СССР, «Хронику текущих событий»^CVIII нелегальным или клеветническим изданием, мы сочли своим долгом способствовать как можно более широкому ее распространению»²⁴⁸.

Так же открыто в письме Ю.В. Андропову от 17 октября сего года²⁴⁹ он настаивает на своем праве и праве каждого читать «Архипелаг ГУЛаг»^CIX.

Детективам по госбезопасности, пришедшим на квартиру Сергея Ковалева, не понадобилось взламывать тайники: «улики», которые они искали, лежали на его рабочем столе. Заявления протеста, отчеты о судах, прорвавшиеся за колючую проволоку сообщения политзаключенных, выпуски «Хроники текущих событий» и «Хроники Литовской Католической Церкви»^CX – свидетельства нынешнего дня, и вчерашнего – «Архипелаг ГУЛаг». Улики не против Ковалева, а против тех, кто подавляет человеческую мысль, свободу вероисповеданий²⁵⁰, национальную культуру, гражданские права людей. Недаром следователь КГБ²⁵¹ разъясняет Ковалеву, пока еще свидетелю, на допросе после обыска: «Но ведь государство должно защищаться!²⁵²».

Сергей Ковалев отказался участвовать в следствии по любому делу «о распространении и изготовлении клеветнической антисоветской литературы», указывая на противоправность таких расследований и приговоров.

Через четыре дня он был арестован и отправлен самолетом в Вильнюс.

Сергей Ковалев открыто выступал в защиту многих и многих несправедливо преследуемых людей, в защиту законности, гласности, человечности.

Сегодня в этой защите нуждается он сам.

Мы солидарны с Сергеем Ковалевым в его благородной деятельности. Мы требуем его освобождения.

Мы призываем всех согласных с нами людей выступить в его защиту.

30 декабря 1974 г.

Инициативная группа защиты прав человека в СССР

Т. Великанова, Г. Подъяпольский, Т. Ходорович

Заявление Инициативной группы поддерживаем²⁵³: Е. Костерина, В. Бахмин, А. Лавут, В. Турчин²⁵⁴, Л. Бородин²⁵⁵, Е. Рывкин, В. Альбрехт, С. Ходорович, Э. Смородинская, Ю. Гастев, М. Ланда, 3. Григоренко, М. Агурский, В. Маресин, И. Каплун, Б. Ланда, Г. Салова²⁵⁶, Л. Алексеева²⁵⁷, Ю. Орлов²⁵⁸, Г. Розенштейн, А. Григоренко, Н. Иванов²⁵⁹, А. Мизякин, Л. Терновский²⁶⁰, Н. Буковская, В. Тимачев, В. Рекубратский, Ю. Гольфанд, Е. Боннэр²⁶¹, Е. Янкелевич²⁶², Г. Кацонис, В. Петряевская, А. Карпович, М. Константинова, Р. Медведев²⁶³, Н. Шатуновская, А. Марченко, Н. Горбаневская, Д. Стариков, В. Левашов, А. Великанов, В. Ильяков, В. Войнович²⁶⁴, С. Каллистратова²⁶⁵, И. Хохлушкин, Л. Богораз, В. Родионов²⁶⁶, В. Корнилов²⁶⁷, И. Якир, Н. Лисовская²⁶⁸, Л. Любарская, Л. Кардасевич.

Архив «Мемориала», ф. 102, оп. 1, д. 49; ф. 153

Цит. // ХТС.- 1974.- №34.- С.5

АС № 2314 // Материалы Самиздата.- 1974.- №41

Инициативная группа. 1976.- С. 48-50

№ 26

Заявление «Советские политзаключенные требуют юридического и фактического признания их таковыми, требуют статуса политических заключенных». 06-07.1975²⁶⁹.

СОВЕТСКИЕ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫЕ

требуют юридического и фактического признания их таковыми,

требуют СТАТУСА ПОЛИТИЧЕСКИХ ЗАКЛЮЧЕННЫХ^CXI

Заявления с требованиями статуса²⁷⁰ политзаключенного²⁷¹ сделали: Яков Сусленский (в феврале 1975), Юрий Гродецкий²⁷² (осенью 1974 г.), Николай Бондарь (в феврале 1975 г.), Виталий Калиниченко (в феврале 1975 г.), Александр Чекалин²⁷³ (весной 1975 г.), Гунар Роде²⁷⁴, И. Мешенер (в январе), Владимир Балахонов²⁷⁵ (в январе 1975 г.). Предполагается, что есть и другие политзаключенные, которые уже потребовали статуса.

Одно из основных требований статуса – отменить принудительный труд.

К июню 1975 г. все или почти все политзаключенные Владимирской тюрьмы^CXII отказались заниматься принудительным трудом.

Сделали заявления – отказались работать: Бабур Шакиров²⁷⁶, Владимир Буковский, Анатолий Здоровый, Юрий Вудка²⁷⁷, Георгий Давыдов²⁷⁸, Михаил Макаренко, Витольд Абанькин²⁷⁹, Алексей Сафронов²⁸⁰, Владимир Афанасьев и другие, а также – повторно – Сусленский, Г. Роде, Ю. Гродецкий, А. Чекалин, И. Мешенер.

Яков Сусленский за осуществление статуса явочным порядком наказан, администрацией Пермского лагеря ВС-389/36^CXIII водворением в ШИЗО^CXIV на 25 (двадцать пять!) суток; затем, в апреле–мае 75 г., он переведен во Владимирскую тюрьму, где помещен на первые шесть месяцев на строгий режим^CXV, из них первый месяц – особо пониженное питание (в мае Сусленский за жалобу, за «недопустимые выражения»²⁸¹, был водворен на пятнадцать суток в карцер...).

Юрий Гродецкий за осуществление статуса явочным порядком был наказан администрацией Мордовского лагеря^CXVI водворением в ШИЗО – его продержали в ШИЗО около 70 (семидесяти!) суток подряд; затем весной 75 г. он переведен во Владимирскую тюрьму, где помещен на первые 2 месяца на строгий режим, первый месяц – особо пониженное питание²⁸².

Николай Бондарь и Виталий Калиниченко наказаны администрацией лагерей (Пермские лагеря) водворением в ШИЗО на длительные сроки... (У Калиниченко скоро кончается срок заключения.)

Гунар Роде за осуществление статуса – отказ от работы – переведен из Мордовского лагеря ЖХ-385/19, в апреле–мае 75 г., во Владимирскую тюрьму, где помещен на первые шесть месяцев на строгий режим, первый месяц – особо пониженное питание. (Г. Роде, латыш, находится в заключении с мая 1962 г., осужден на 15 лет, во Владимирскую тюрьму переводится уже третий раз.)

Александр Чекалин – переведен во Владимирскую тюрьму в июне 75 г., помещен на первые два месяца на строгий режим, первый месяц – на особо пониженное питание.

Отказавшиеся от принудительной работы во Владимирской тюрьме Б. Шакиров, Ю. Вудка, Г. Давыдов в наказание за это помещены на строгий режим (Шакиров и Вудка – на 4 месяца каждый, срок Давыдова пока неизвестен, кроме помещения на строгий режим он также лишен очередного свидания); судьба остальных отказавшихся от работы пока неизвестна. Первый месяц строгого режима – особо пониженное питание.

Б. Шакиров, находящийся на строгом режиме еще с конца марта, водворен 31 мая в карцер на 15 (пятнадцать) суток «за недопустимые выражения» в жалобах-заявлениях, направленных легальным путем, через администрацию тюрьмы, в вышестоящие советские инстанции; «недопустимые выражения» заключаются в словах: «политзаключенный», «политзаключенные». Указание о необходимости наказать Шакирова «за недопустимые выражения» поступило из ГУИТУ – главного управления исправительно-трудовыми учреждениями²⁸³ (от полковника Капканова).

Ю. Вудка работал (занимался принудительным трудом) с марта 75 г. 13-го мая он был водворен в карцер на 15 суток – за невыполнение нормы выработки. По выходе из карцера он заявил, что работать – отказывается.

В. Абанькин, 1946 г. рожд., и А. Сафронов, 1952 г. рожд. (осуждены на 12 лет каждый за попытку побега из Сов. Армии за границу) работали (принудительный труд) с марта месяца в одной камере с Ю. Вудкой; после водворения Вудки в карцер они заявили протест, объявили голодовку и отказались от работы. За это были водворены в карцер, с 15 мая, на 8 (восемь) суток каждый. Абанькин в карцере был избит – надзиратель бил его ключами. Абанькин держал голодовку до 20 июня (о таком сроке своей голодовки он заявил с самого начала).

О наказаниях Г. Давыдова «за отказ от работы» официально сообщил начальник Владимирской тюрьмы, полковник Завьялкин, жене Давыдова²⁸⁴, обращавшейся к нему с запросом о положении мужа: 2-го июня – за отказ от работы – лишен очередного свидания (последнее свидание у Давыдова было в марте 75 г., следующее свидание должно было бы состояться через шесть месяцев, в сентябре; этого свидания его лишили 2-го июля); 6-го июня – опять-таки за отказ от работы – помещен на строгий режим.

Переход на статус политзаключенного – осуществление этого статуса явочным порядком – происходит в такой последовательности:

1. Пишется заявление в высшие советские инстанции, в первую очередь в Комиссию законодательных предположений Верх. Совета СССР^CXVII, а также в аналогичные комиссии своих республик.

В заявлении выдвигается требование – принять в законодательном порядке статус политзаключенных, признать – юридически и фактически – наличие в СССР политических заключенных. (В настоящее время выделяют «особо опасных государственных преступников», но не все они – политические; с другой стороны, не все политические попадают в категорию «опасных государственных».)²⁸⁵

Ответы на такое заявление либо вообще не приходят, либо приходят формальные отписки, не по существу. (За заявление, написанное в умеренных тонах, – не наказывали.)

2. Не получив по истечении определенного срока никакого ответа или получив на свое заявление формальную отписку, политзаключенный заявляет о том, что он намерен явочным порядком осуществить положения статуса (те положения, осуществление которых в его возможностях):

а. отказывается от работы,

б. публично срывает со своей одежды нашивки с фамилией,

в. отказывается выполнять требования администрации (например, не является по вызову администрации, не выходит на проверку).

3. Начинается эскалация наказаний: