5. КПСС и армия, МВД, КГБ

Отдельное рассмотрение этого вопроса необходимо потому, что данные структуры являются военизированными, и если партийный аппарат осуществлял руководство и контроль и над ними, то это означает, что фактически КПСС имела собственные вооруженные силы.

Согласно Конституциям СССР, армия, органы внутренних дел и госбезопасности являлись частью исполнительной ветви государственной власти. Однако руководство КПСС этими структурами находит подтверждение во всех известных нам материалах. Такое положение вещей не просто обусловлено сложившейся практикой подчинения исполнительной власти партийным инстанциям; оно закреплено основными актами, регулирующими деятельность данных структур.

В подтверждение приведем несколько цитат:

5.1. КПСС и Вооруженные Силы. КПСС и МВД

Механизм подчинения личного состава Вооруженных Сил СССР воле партии наглядно вырисовывается при анализе текста военной присяги (утверждена Указом ПВС СССР от 23.08.1960) и Уставов Вооруженных Сил СССР (утверждены Указом ПВС СССР от 30.07.1975).

В тексте присяги ссылки на КПСС отсутствуют (военнослужащий клянется «быть преданным своему народу, своей Советской Родине и Советскому правительству» и обязуется по приказу Советского правительства «выступить на защиту Союза Советских Социалистических Республик»). Однако, он клянется и «беспрекословно выполнять все воинские уставы», а в них КПСС упоминается, и неоднократно.

Согласно Уставу Внутренней Службы Вооруженных Сил СССР, обязательства перед КПСС имеют:

1. Командир части (корабля, подразделения)

• несет личную ответственность перед Коммунистической партией за постоянную боевую готовность части (корабля, соединения) (ст. 47)
• обязан твердо и последовательно проводить в жизнь политику Коммунистической партии (ст. 48)
• обязан опираться на партийные организации (ст. 49)
• должен воспитывать у личного состава беспредельную преданность Коммунистической партии (ст. 53)
• обязан обеспечивать повседневное руководство в целях мобилизации военнослужащих на выполнение задач, поставленных Коммунистической партией (ст. 54)

2. Солдат (матрос)

• обязан быть преданным делу и интересам (!) Коммунистической партии и в борьбе за это не щадить ни своих сил, ни самой жизни (ст. 140).

Согласно Дисциплинарному Уставу Вооруженных Сил СССР, воинская дисциплина в Советских Вооруженных Силах зиждется на «...беззаветной преданности ... Коммунистической партии» (преамбула).

Согласно Уставу Гарнизонной и Караульной Служб Вооруженных Сил СССР (ст. 20), начальник гарнизона обязан «поддерживать тесную связь с местными партийными ... органами и разрешать с ними все необходимые вопросы». (Именно на эту статью ссылался комендант Вильнюса ген. Ускопчик, доказывая правомерность своих действий в январе 1991 г. против властей Литовской Республики.)

Таким образом, «выполняя все воинские уставы», военнослужащий тем самым становился вооруженным защитником «дела и интересов» КПСС.

Все цитированные положения Уставов Вооруженных Сил СССР действовали на момент издания указов президента Ельцина о приостановлении, а затем о прекращении деятельности КПСС.

Что касается Министерства Внутренних Дел, то, согласно Положению о нем, утвержденному Постановлением СМ от 16.06.1972, оно тоже «несет перед партией ... ответственность за состояние общественного порядка, борьбы с преступностью и выполнение других задач» (ст. 1).

Мы не анализируем — за очевидностью — роль и юридический статус Главного Политического Управления Советской Армии и Военно-Морского Флота, являвшегося в 1919-1990 гг. органом двойного подчинения — Министерству Обороны СССР и ЦК КПСС. То же касается и политорганов в войсках МВД.

5.2. КПСС и КГБ

На взаимоотношениях руководящих структур партии и органов государственной безопасности стоит остановиться особо. Общие принципы этих взаимоотношений сформировались еще в первые годы советской власти и в дальнейшем, несмотря на смену названий и структурные метаморфозы служб госбезопасности (ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ-КГБ), оставались, по существу, неизменными. Свое конечное выражение они нашли в «Положении о КГБ при СМ СССР», утвержденном Постановлением Президиума ЦК 09.01.1959, N П200/18 (соответствующее Постановление Совета Министров, вводящее Положение в действие, датируется 03.02.1959) и действовавшем до принятия Закона СССР об органах государственной безопасности (16.05.1991).

Приведем несколько цитат из Положения 1959 г.:

«Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР и его органы на местах являются политическими органами, осуществляющими мероприятия Центрального Комитета и Правительства по защите Социалистического государства от посягательств со стороны внешних и внутренних врагов ...» (п. 1; характерно, что в первоначальной редакции Положения, утвержденной на Секретариате, но не принятой Политбюро ЦК, органы КГБ определялись как «политические органы Коммунистической партии» — см. Прил. XI, док. 1, л. 3).

«Комитет государственной безопасности работает под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС.

Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР несет ответственность за обеспечение государственной безопасности в стране и систематически отчитывается о всей проводимой им работе перед ЦК КПСС и Советом Министров СССР, а местные органы КГБ — соответственно перед ЦК компартий союзных республик, крайкомами, обкомами, горкомами, райкомами партии [но не перед местными органами исполнительной власти ! — эксперты] и Комитетом госбезопасности при Совете Министров СССР" (п. 3).

Собственно говоря, приведенные тезисы были неоднократно сформулированы еще в 1918-19 гг. Ср., например: «ЧК созданы, существуют и работают лишь как прямые органы партии, по ее директивам и под ее контролем» (Обращение ЦК РКП(б) к коммунистам ЧК — Правда, 08.02.1919). Однако подобные декларации, выглядевшие естественно в партийной печати революционного периода, не могли быть публично зафиксированы в нормативном правительственном акте периода «конституционного». Положение о КГБ создавалось и действовало как совершенно секретный документ, недоступный даже для подавляющего большинства офицеров самого Комитета, не говоря уже о представителях других ведомств (показательно, что Андропов, посылая Положение в 1968 г. министру охраны общественного порядка Щелокову, отмечает его «особую конфиденциальность и важность» и настоятельно просит «предельно сократить круг лиц», которых можно ознакомить с документом. См. Прил. XI, док. 2).

Анализ Положения, партийных документов и материалов органов госбезопасности позволяет сделать вывод, что руководящие органы партии:

5.2.1. Конституировали органы госбезопасности, определяли их статус и правовую регуляцию их деятельности. В качестве примера, помимо цитированного Положения, можем привести разработку Положения о ГПУ на заседании Политбюро ЦК РКП(б) 22.01.1922 (П91-а/11; в кн.: Ленин и ВЧК. М., 1987, с.522-523). Из частных примеров см. Постановления ЦК «О предоставлении КГБ СССР права хранить постоянно оперативные материалы» 1979 г. и «О дополнительных мерах правового регулирования органов и войск КГБ СССР» 1989 г. (Прил. XI, док. 3-5).

5.2.2. Определяли основные задачи органов госбезопасности и конкретные направления их деятельности. Уже сам по себе факт разработки и/или утверждения на уровне ЦК основных документов, регламентирующих деятельность органов госбезопасности, делает данный тезис очевидным. Так, например, в Положении о КГБ дается перечень возложенных на него задач (п. 7), в числе которых: а) разведывательная работа в капиталистических странах, б) борьба с шпионской, террористической, диверсионной и подрывной деятельностью иностранных разведок, зарубежных антисоветских центров и их агентурой внутри страны, в) борьба с вражеской деятельностью антисоветских и националистических элементов внутри страны, г) контрразведывательная работа в армии, д) контрразведывательная работа на специальных объектах, в промышленности и на транспорте, е) охрана государственных границ, ж) охрана руководителей партии и правительства, з) организация правительственной связи и т.п.

Однако партия предопределяла не только общую структуру деятельности ГБ, но и указывала с кем и как следует бороться органам ГБ в данный политический момент (так, хорошо известны партийные программные документы и решения, повлекшие за собой широкомасштабные репрессивные мероприятия — об этом см. выше, раздел 2).

5.2.3. Утверждали организационную структуру и штатную численность органов госбезопасности. Естественно, что установление и изменение задач и направлений работы органов ГБ влекли за собой и чисто организационные последствия. Однако и внутренние организационные преобразования, которые, казалось бы, должны были находиться в ведении самого Комитета и Совета Министров, и юридически и фактически зависели в первую очередь от ЦК КПСС (см. Положение, п.8). При этом ЦК утверждались структурные преобразования и изменения штатной численности от Главных управлений центрального аппарата до райотделов КГБ. В качестве примера решения ЦК оргструктурных вопросов приведем Постановления ЦК о создании 5-го Управления по борьбе с идеологическими диверсиями противника (1967), являвшегося основным инструментом борьбы с инакомыслием в СССР, его закамуфлированного преемника — Управления по защите конституционного строя (1989), дивизии спецназа КГБ для подавления массовых беспорядков (1989): Прил. XI, док. 6-8.

5.2.4. Утверждали или одобряли основные внутренние нормативные акты органов госбезопасности — приказы, решения Коллегии, положения и инструкции. Эта практика, прослеживающаяся с 1920-х гг. (см. например, историю оперативного приказа НКВД N 00447 31.07.1937 в разделе 2), была зафиксирована Положением о КГБ: «По наиболее важным вопросам агентурно-оперативной и следственной работы приказы Председателя КГБ издаются с одобрения ЦК КПСС» (п. 10; cм. также в Приложении XI, док. 9-10, Постановления ЦК по Решению Коллегии КГБ «О задачах органов госбезопасности по борьбе с идеологической диверсией противника» (1968) и по «Положению об агентурном аппарате и  — Прил. XI, док. 11).

5.2.5. Формировали руководящий состав органов госбезопасности: председатель КГБ «утверждается ЦК КПСС и назначается Президиумом Верховного Совета СССР. Заместители председателя утверждаются ЦК КПСС и назначаются Советом Министров СССР» (Положение, п.5), «члены коллегии утверждаются ЦК КПСС и Советом Министров СССР» (п.10), руководящие работники органов госбезопасности, входящие в номенклатуру ЦК или местных партийных органов утверждаются в должности партийным органом соответствующего уровня, перемещение этих работников может быть произведено только после решения ЦК КПСС или местных партийных органов (п. 14; о номенклатуре ЦК в КГБ см. в Приложении VIII, док. ).

5.2.6. Определяли кадровую политику органов безопасности. Здесь особенно показательны систематические «партнаборы» на работу в органы безопасности и в учебные заведения КГБ, производимые — под тщательным наблюдением ЦК — из числа как рядовых коммунистов, так и работников партаппарата, комсомольских и советских органов. Наиболее важные направления деятельности КГБ укреплялись как правило партийными функционерами (так, из 50 коммунистов, в 1985 г. направленных на учебу в Высшую школу КГБ, было 7 инструкторов отделов ЦК республиканских компартий, 6 заведующих и заместителей заведующих отделами обкомов, 28 секретарей горкомов и райкомов — Прил. XI, док. 13; см. также перечисление категорий партработников из которых рекрутировались кадры КГБ по так называемой «первой», разведывательной линии — Прил. XI, док. 14). Партийными органами разных уровней постоянно проводились также кадровые инспекции аппарата и учебных заведений КГБ, результаты которых закреплялись решениями руководства Комитета (ср., например, реакцию КГБ на инспекторскую записку отдела административных органов ЦК о работе учебных заведений Комитета в январе 1986 г. — Прил. XI, док. 15-16).

Значимым аспектом партийной кадровой политики являлось (особенно в послесталинский период) назначение на руководящие посты в КГБ крупных партийных деятелей. Так, председателями КГБ были назначены: в 1958 г. — заведующий отделом ЦК КПСС А.Н.Шелепин, а в 1961 г. — 2-й секретарь ЦК КП Азербайджана В.Е.Семичастный (оба в прошлом — 1-е секретари ЦК ВЛКСМ). В 1967 председателем КГБ стал Ю.В.Андропов — секретарь ЦК и зав. отделом ЦК КПСС по связи с коммунистическими и рабочими партиями соцстран. Тогда же в КГБ была направлена группа партийных работников: В.А.Крючков (из отдела ЦК, возглавлявшегося Андроповым), В.М.Чебриков — 2-й секретарь Днепропетровского обкома КП Украины, А.Н.Малыгин — заведующий сектором органов госбезопасности Отдела административных органов ЦК КПСС. Все они заняли руководящие посты в центральном аппарате КГБ. В июле того же года на должность начальника вновь организованного 5-го Управления КГБ (борьба с идеологическими диверсиями) был выдвинут 2-й секретарь Ставропольского крайкома КПСС А.Ф.Кадашев.

Но не редкостью было и обратное — выдвижение кадров КГБ на руководящую работу в партийных органах. Так, например, первыми секретарями ЦК КП Азербайджана и Латвии стали Г.А.Алиев (1969) и Б.К.Пуго (1984), бывшие до этого председателями КГБ этих республик. Не говоря уже о самом Андропове, ставшем в 1982 г. секретарем, а затем и Генеральным секретарем ЦК КПСС.

Существует немало примеров карьер с неоднократными переходами с партийной работы в КГБ и наоборот. В апреле 1968 г. референт отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран П.П.Лаптев был направлен на работу в КГБ, где сразу же получил звание полковника. Возглавляя в 1971-79 гг. секретариат КГБ, он дослужился до генеральского звания. В 1979 г. став помощником члена Политбюро ЦК (Андропова), он числится вновь на работе в ЦК КПСС. С 1982 по 1984 г. он был помощником секретаря, затем — Генерального секретаря ЦК КПСС, а в 1984 опять вернулся на работу в КГБ, но ненадолго. В июне 1985 Лаптев назначен первым заместителем заведующего Общим отделом ЦК, а с мая до августа 1991 г. он — заведующий Общим отделом ЦК КПСС.

Бытовало и совмещение высоких постов в партии и в КГБ: Андропов являлся членом Политбюро ЦК КПСС с 1973 г., Чебриков — с 1985-го, Крючков — с 1989-го. При этом надо заметить, что руководители территориальных органов КГБ, как правило, входили или членами, или кандидатами в члены бюро соответствующих обкомов, крайкомов и ЦК компартий республик. То же практиковалось и на уровне горкомов и райкомов, в бюро которых также почти обязательно включались представители госбезопасности.

Пересечение руководящих структур партии и органов ГБ становится еще более очевидным, если учесть, что существовавший в отделах административных органов партийных комитетов сектор органов госбезопасности комплектовался зачастую кадровыми работниками КГБ, которые во время их работы в партаппарате продолжали числиться на службе в КГБ, находясь в так называемом «действующем резерве». Так в 1989 г. сектор проблем госбезопасности Государственно-правового отдела ЦК КПСС (преобразованный в 1988 г. из сектора органов госбезопасности Отдела административных органов и просуществовавший под новым названием до августа 1991) возглавил председатель КГБ Азербайджана генерал-майор И.И.Гореловский. 22.06.1990 он был представлен КГБ к очередному званию генерал-лейтенанта (см. одобрение Секретариата ЦК КПСС за N Ст117/197 от 28.06.1990 — Прил. , док. ).

Все это позволяет сделать вывод о реальном сращивании КПСС и органов государственной безопасности, происходившем по крайней мере с конца 1950-х гг.

5.2.7. Получали отчеты о деятельности органов госбезопасности в целом и по отдельным его структурам и направлениям деятельности. Отчетность перед ЦК была обязательной для органов безопасности (см. Положение, п. 3). Периодичность отчетов колебалась: от месячных до годовых; иногда КГБ отчитывался и за более обширные периоды — например, за пятилетие. Существовали также отчеты по выполнению тех или иных постановлений парторганов, касающихся работы органов безопасности. В качестве избранного примера приводим краткие отчетные записки по КГБ по профилактической работе (1975) и по розыску авторов анонимных антисоветских документов (1976) — Прил. XI, док. 17-18.

5.2.8. Контролировали конкретные мероприятия или комплексы мероприятий органов госбезопасности и санкционировали наиболее важные из них. Диапазон вопросов, по которым органы безопасности запрашивали и получали санкцию ЦК или действовали, исполняя прямое поручение парторганов, с трудом поддается обозрению. Из множества линий взаимодействия «по текущим вопросам» между партией и госбезопасностью рассмотрим лишь несколько.

К числу дел «особенно деликатного и конспиративного характера», которые осуществлялись органами госбезопасности, принадлежали акты диверсий или индивидуального террора заграницей. Некоторые из политических убийств, совершенных советскими спецслужбами, хорошо известны, однако подтвердить их документально из-за отсутствия или недоступности документов затруднительно: судить о событиях сейчас, по необходимости, приходится по неполным данным.

В августе 1940 г. был убит Троцкий. Его убийца Рамон Меркадер еще в период своего пребывания в мексиканской тюрьме был, по слухам, удостоен звания Героя Советского Союза, однако мы не обладаем материалами, удостоверяющими этот, надо сказать, весьма правдоподобный слух. Однако нами обнаружены материалы о награждении других участников «операции» — проект Указа ПВС СССР, утвержденный Политбюро ЦК ВКП(б) 14.06.1941 (протокол П34/25; см. Прил. XI, док. 19). Основанием для решения послужило письмо Берия в ЦК ВКП(б) и СНК СССР на имя Сталина. В письме говорилось, что «группой работников НКВД в 1940 г. было успешно выполнено специальное задание» и содержалась просьба наградить «шесть товарищей, участвовавших в выполнении этой операции». На документе виза Сталина «за (без опубликования)», визы Молотова, Калинина и Ворошилова, пометки о согласии Кагановича и Микояна. Из шести награжденных двое получили орден Ленина — Каридад Меркадер (мать убийцы) и Наум Эйтингон (в 1940 г. сотрудник иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР).

Служба диверсии и террора сохранялась в МГБ и в годы войны и после ее окончания. Решением Политбюро ЦК ВКП(б) от 09.09.1950 (протокол П77/309) были созданы два подразделения МГБ: Бюро N1 по диверсионной работе за рубежом и Бюро N2 по выполнению спецзаданий на территории СССР (см. Прил. XI, док. 20). Бюро N1 возглавил П.А. Судоплатов, награжденный за участие в убийстве Троцкого орденом Красного Знамени. Результатом деятельности этого подразделения стало, в частности, убийство в Мюнхене в 1953 г. секретаря и телохранителя Троцкого Вольфганга Залуса. Об этом убийстве было подробно проинформировано руководство КПСС — Маленков, Берия, Молотов, Булганин, Хрущев. В рапорте С.Д.Игнатьева от 08.03.1953, N 951/И, говорилось о том, что ликвидация была осуществлена агентом МГБ, всыпавшим Залусу специальный препарат, смерть от которого наступает через 10-12 дней. 04.03.1953 Залус умер. «Отравление Залуса не вызвало у противника каких-либо подозрений», — сообщалось далее в рапорте (ЦОА МБРФ, ф.4ос, оп.11, ед.хр.29, л. 214).

В задачи Бюро N 2 входило пресечение «особыми способами» «преступной деятельности иностранцев и других лиц, ведущих активную вражескую работу против СССР». Такими способами могли быть: «компрометация, секретное изъятие, физическое воздействие и устранение». Судя по исследованным документам, за время существования Бюро N 2 «никаких оперативных заданий, относящихся непосредственно к функциям, возложенным на бюро, ни от кого не поступало» (чем занимались сотрудники Бюро, направляемые в 1951-52 гг. в Литву и на Северный Кавказ, — остается неясным). 14.11.1951 руководство МГБ подняло перед Политбюро вопрос о расформировании Бюро как отдельного подразделения, однако ЦК ВКП(б) это предложение отклонил. Ликвидация Бюро осуществлена 29.04.1953 при слиянии МГБ и МВД приказом министра ВД СССР за N 00177 (см. Прил. XI, док. 21).

После слияния министерств (апрель 1953) в соответствии с указанием комиссии ЦК КПСС по разведывательной работе МВД СССР 20.11.1953 в письме на имя Маленкова и Хрущева представил на утверждение структуру, штат и Положение о 12-м (специальном) отделе при 2 Главном (разведывательном) Управлении МВД СССР.

В предлагаемом на утверждение Постановлении ЦК КПСС на этот отдел возлагалось проведение «диверсий на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств — США и Англии...» и «осуществление активных действий в отношении наиболее активных и злобных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, руководителей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родины» При этом прерогатива принятия подобных решений оставлялась за Президиумом ЦК КПСС: «2. Установить, что все мероприятия МВД СССР по линии 12 (специального) отдела предварительно рассматриваются и санкционируются Президиумом ЦК КПСС» (см. Прил. XI, док. 23, л.2).

Есть основания полагать, что обязательность рассмотрения в ЦК вопросов такого рода была отнюдь не фиктивной нормой. Так, на предложении МВД о крупной диверсии на американской военной базе в Австрии, поданном в ЦК КПСС 12.12.1953 г. имеется пометка «документы от т.Маленкова и Хрущева возвращены и находятся у т.Панюшкина 14.04.1954" (см. Прил. XI, док. 24 и ЦОА МБРФ, ф. 4ос, оп. 11, ед.хр. 17, л. 95. Панюшкин А.С. в 1953 — начальник 2 ГУ МВД СССР — разведки, впоследствии — начальник одного из отделов ЦК).

После образования КГБ при СМ СССР в марте 1954 г. проведение подобных операций было возложено на 1-ое Главное (разведывательное) Управление КГБ (ПГУ). 12.10.1957 и 15.10.1959 сотрудник КГБ Богдан Сташинский «ликвидировал» лидеров ОУН Л.Ребета и С.Бандеру. В архивах ЦК и КГБ мы встретили лишь косвенные указания на эти убийства. Так, Постановлением Президиума ЦК от 03.11.1959 г. (П247/50) был утвержден проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении Б.Н.Сташинского орденом Красного Знамени. В сопроводительной записке зампред КГБ и куратор ПГУ П.Ивашутин отмечает, что Сташинский «в течение ряда лет активно использовался» «в мероприятиях по пресечению антисоветской деятельности украинских националистов за границей» и «выполнил несколько ответственных заданий, связанных с риском для жизни» (см. Прил. XI, док. 25, л. 3). Однако учитывая признания самого Сташинского на суде после его бегства на Запад в 1961 г., прямая причастность руководства КГБ к этим убийствам и, по крайней мере, полная осведомленность ЦК о них может считаться установленной (об осведомленности ЦК в сверхтайнах ГБ свидетельствует и сохранившаяся в архиве б.КГБ следующая справка-заместитель исходящего в ЦК документа, возможно, имеющего отношение к убийству Ребета: «14.11.1957 N 2261-с послано письмо лично Хрущеву Н.С. о мероприятии в Германии. Письмо исполнено от руки на 2-х листах. Без оставления копии в секретариате Комитета. Исполнитель т.Сахаровский. ПГУ» — ЦОА МБРФ, ф. 5ос, оп. 4, ед.хр. 9, л. 42).

Документальными свидетельствами более поздних акций подобного рода, совершенных по указанию из Москвы, мы не обладаем.

Даже на основе только приведенных примеров мы можем с полным основанием утверждать, что руководящий орган партии — Президиум (Политбюро) ЦК не только ставился в известность о так называемых «активных мероприятиях» советских спецслужб, но и в ряде случаев принимал решение об их осуществлении, а также поощрял конкретных исполнителей этих акций.

Разумеется, ЦК КПСС вмешивалось отнюдь не только в террористическую и диверсионную деятельность госбезопасности. Пожалуй, дела ни одного ведомства, кроме, может быть, МИДа, не регламентировались ЦК настолько мелочно, как дела ГБ. Характерен в этом смысле перечень вопросов, при согласовании которых с ЦК в КГБ употреблялись типовые делопроизводственные формы. Здесь отражены: присвоение и лишение гражданства, предоставление права политического убежища, выдворение из страны, уголовно-правовые вопросы, пресечение подрывной деятельности, сотрудничество с органами безопасности дружественных стран, присвоение воинских званий, награды, оргштатные и кадровые вопросы и т.д. (всего 29 типовых форм — см. Прил. XI, док. 26, л. 9-10). Кроме того, в разные периоды решения ЦК и согласительные резолюции Секретарей и отделов ЦК испрашивались при аресте конкретных людей (см., например, санкции на аресты генерал-майора Л.Р.Гонора и полковника Н.К.Стечишина, 1953 — Прил. XI, док. 28-29), по различным следственным и оперативным мероприятиям: обыскам, прослушиванию, компрометации, пропагандистским акциям и т.п.

Приведем несколько примеров из 1970-80-х годов, в основном по линии работы 5-го Управления КГБ:

В 1974-77 г. ЦК давало санкции КГБ на изготовление и/или продвижение в советскую и зарубежную печать пропагандистских и разоблачительных публикаций против Солженицына: книг и статей Н.Яковлева, Н.Решетовской, Н.Виткевича, Т.Ржезача (книга последнего «Спираль измены Солженицына» явилась «результатом добросовестного труда автора и настойчивой совместной работы с ним сотрудников 10 Управления МВД ЧССР и 5 Управления КГБ СССР» — Прил. XI, док. 34, л. 3; см. также док. 31-33).

Регулярно с разрешения ЦК принимались меры по конфискации корреспонденции, посылок и материальной помощи, направляемых из-за рубежа лицам или организациям, которые квалифицировались КГБ как «враждебные» (например, ежегодно изымались посылки с мацой, направляемые еврейскими общинами из-за границы евреям в СССР к празднику еврейской пасхи — Прил. XI, док. 35, 1975). Этот порядок предполагалось узаконить — см. Постановление Политбюро ЦК N П51/12 от 25.03.1977 (там же, док. 36).

По делу Щаранского (1977) КГБ получило санкцию изготовить и опубликовать ряд пропагандистских статей, подготовить и передать президенту Картеру личное письмо тестя подсудимого с отрицанием факта супружества Щаранского и «разоблачением» его аморального облика, решить вопрос о выдаче разрешения на выезд из СССР до начала процесса ряду важных свидетелей и активистам еврейского движения, а также «во изменение существующего порядка ... подготовить и провести судебный процесс не в военном трибунале, а в Верховном Суде РСФСР по месту жительства Щаранского в г. Истре Московской обл. после завершения Белградской встречи в первой половине 1978 г.» (Прил. XI, док. 37).

В следующем году Политбюро дало санкцию на обыск у А.Д.Сахарова (04.11.1978, П128/40оп — запрос Андропова и Рекункова см. в Приложении XI, док. 30). Несколькими месяцами раньше, отказавшись от возбуждения уголовного дела против философа А.А.Зиновьева и принудительного лечения его в психиатрической больнице («с учетом развязанной на Западе кампании вокруг психиатрии в СССР эта мера пресечения представляется нецелесообразной»), КГБ предполагает «разрешить Зиновьеву и его семье выезд в одну из капиталистических стран в частном порядке и закрыть ему въезд в СССР»; Политбюро соглашается с этими предложениями (П111/21 от 30.06.1978 — Прил. XI, док. 38).

Еще два примера санкционирования ЦК оперативно-пропагандистских мероприятий из более близкого нам времени: одобрение мер КГБ по «выводу из ФРГ в Советский Союз одного из руководящих сотрудников радиостанции »Свобода" О.А.Туманова, являвшегося в течении длительного времени источником нашей информации", и по дальнейшему его использованию в пропагандистских целях (в награду за службу Политбюро распорядилось выделить Туманову отдельную двухкомнатную квартиру в Москве — исполнение этого поручения было возложено на тов. Сайкина, предисполкома Моссовета; cм. Постановление ЦК N П3/70 от 27.03.1986 — Прил. XI, док. 39) и решение прекратить глушение передач одних зарубежных радиостанций (Голос Америки, Би-Би-Си) и усилить глушение других (Свобода, Немецкая волна) — Постановление ЦК N П29/XVоп от 25.09.1986 (Прил. XI, док. 40; в последнем случае инициатором принимаемых мер выступил не только КГБ в лице Чебрикова, но и член Политбюро Е.К.Лигачев).

Анализ документов показывает, что в большом числе случаев ЦК по предложениям КГБ давал поручения министерствам и ведомствам, местным партийным и советским органам. Так, по записке Андропова от 26.07.1975 г. ЦК постановил поручить Свердловскому обкому решить вопрос о сносе особняка Ипатьева (где была расстреляна царская семья) «в порядке плановой реконструкции города» (П185/34 от 04.08.1975 — Прил. XI, док. 41).

5.2.9. Помимо так называемых «постановочных» вопросов, требующих решения или согласия ЦК, из органов госбезопасности в партийные органы шла регулярная информация как обзорного, так и конкретного плана. Сводки по оперативной обстановке в стране, погрансводки, политсводки, сводки о международном положении, обзоры зарубежной прессы, теле и радиовещания, сводки отзывов населения о тех или иных событиях или мероприятиях партии и правительства, — поступают в парторганы с различной периодичностью и — в разные эпохи — в разном ассортименте. Параллельно сводкам шла в ЦК и местные парторганы и конкретная информация, как рутинная, так и срочная. Показательно, что органы ГБ направляли в ЦК и непрепарированную информацию, добытую оперативным путем — материалы перлюстрации, негласных выемок документов, прослушивания помещений и телефонов, агентурные донесения: см., например, посланные в ЦК КПСС справку на акад. Ландау (1957), включающую материалы прослушивания и донесения агентов, запись беседы акад. Сахарова с американскими учеными Д.Стоуном и Ф. фон Хиппелем (1987), а также — из более ранней эпохи — направленные Сталину записи домашних разговоров генералов Гордова и Рыбальченко (1947) — Прил. XI, док. 42-45.

Собственно, уже с 1922 г. органы безопасности обладали почти монопольным правом на информирование руководства и аппарата партии и других властных структур (см. циркулярную почтотелеграмму Дзержинского за N 111627 от 24.07.1922, основывающуюся на Положении о ГПУ — Известия СО АН СССР: История, философия и филология. 1991, N 1, c. 63). В первый период деятельности в ОГПУ были созданы даже специальные информационные подразделения. ЦК партии постоянно контролировал информационную работу в органах ГБ и требовал точности и объективности направляемых в ЦК материалов (см., например, Приказ КГБ N 00382 от 27.08.1959 г. «Об упорядочении дела с анализом, обобщением и подготовкой информации, направляемой в ЦК КПСС, Совет Министров и заинтересованные министерства и ведомства», а также «Справку о мерах органов КГБ в связи с решением Политбюро ЦК КПСС от 29.11.1985 по записке М.С.Горбачева о недопустимости искажения фактического положения дел в сообщениях и информациях, поступающих в ЦК КПСС и другие руководящие органы» — Прил. XI, док. 46).

Несомненно, что для руководства партии органы госбезопасности были основным информационным инструментом, обеспечивавшим контроль над структурами управления и над общественным мнением (ср., например, случай с рукописью акад. Д.С.Лихачева «Земля родная», не вполне благожелательная информация КГБ о которой вызвала прямые санкции ЦК: от автора потребовали переработать рукопись — см. резолюцию на записке КГБ в ЦК КПСС от 29.03.1982; Прил. XI, док. 47).

5.2.10. В функции органов госбезопасности неизменно входили — охрана и обслуживание высших руководителей партии (в том числе и на отдыхе!), обеспечение безопасности крупных партийных мероприятий (съездов, пленумов, совещаний), обеспечение высших партийных органов техническими средствами и шифросвязью. Для этого в структурах КГБ существовали специальные подразделения, работа и инвентарь которых оплачивались из государственного, а не из партийного бюджета. Согласно Положению (п. 7ж) на КГБ возлагалась «Охрана руководителей Партии и Правительства». В то же время, по приказам КГБ прослеживается тенденция к передаче охранных и обслуживающих функций по отношению к собственно государственным структурам в ведение органов внутренних дел. В ряде основных приказов по охранным и обслуживающим мероприятиям упоминаются только руководители партии. Ср., например: «На КГБ возложено обеспечение безопасности и обслуживание членов Политбюро, кандидатов в члены Политбюро и секретарей ЦК КПСС, а также, в соответствии с решениями ЦК КПСС, государственных и политических деятелей зарубежных стран во время их пребывания в СССР» (далее в приказе, в заголовке которого значатся руководители КПСС и Советского правительства, эти последние ни разу не упоминаются — см. Приказ 0028 от 27.03.1968; ЦОА МБРФ, ф. 66, оп. 1т, ед.хр. 242, л. 139-143об.).

Таким образом, КГБ, фактически выведенный из подчинения Совету Министров (структурой которого формально являлся), на деле был подчинен непосредственно КПСС и являлся, по сути, ее собственной вооруженной силой, физически и политически охранявшей власть КПСС, позволявшей партии осуществлять эффективный и жесткий контроль над обществом.