Депортация немецкого населения из европейской части СССР в Западную Сибирь (1941-1945 гг.)

Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. “О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья” распространялся на немецкое население АССР немцев Поволжья, Саратовской и Сталинградской областей, где на 1 июля 1941 г. проживало 479 855 немцев¹. По каждому из других районов страны принимались соответствующие постановления Государственного Комитета Обороны (ГКО), Совнаркома. Всего же осенью 1941 г. планировалось расселить в Западной Сибири следующее количество немецкого населения: в Алтайском крае - 95 тыс. человек (27 200 семей), в Омской области - 85 тыс. человек (24 300 семей), в Новосибирской области - 100 тыс. человек (28 600 семей)².

Механизм осуществления переселения был разработан репрессивной системой еще в 1920-1930-е гг., когда шел процесс раскулачивания крестьянства. В проведении акции по депортации немцев были задействованы Переселенческое управление при СНК СССР, Наркомзем, Наркомсовхоз, финансовые органы, вооруженные силы, сотрудники милиции. Руководство акцией было возложено на НКВД. При осуществлении депортации государственные органы действовали жестко: за уклонение или сопротивление - арест и переселение в принудительном порядке. Была разработана подробная инструкция по проведению депортации, согласно которой выселяемым разрешалось брать с собой только личные вещи, мелкий хозяйственный инвентарь и продукты из расчета на 20 дней пути³.

Депортация проводилась оперативными группами, состоящими из работников НКВД и милиции. На них было возложено составление списков немцев, прием остающегося имущества. В городах переселение проходило по районам, в сельских местностях выселялись целые немецкие колхозы. Квартиры городских жителей опечатывались, оставшееся имущество передавалось под ответственность домоуправляющих. В отношении немецких колхозов 30 августа 1941 г. СНК СССР была принята “Инструкция о порядке приемки имущества переселяемых колхозов и колхозников”, согласно которой на период переселения назначался уполномоченный Наркомзема СССР. Этот уполномоченный по оценочному акту принимал имущество депортируемых немцев. По этому акту указанная стоимость имущества должна была возмещаться в местах поселения ⁴.

К местам поселения депортируемых отправляли в эшелонах по железной дороге либо водным транспортом. В пути следования их сопровождали сотрудники НКВД, красноармейцы. В каждом вагоне, оборудованном для перевозки людей, планировалось разместить 40 человек. В пути следования немцы должны были получать бесплатно два раза в сутки горячую пищу и 500 граммов хлеба на человека⁵. ГКО учитывал, казалось бы, и количество вагонов, и питание, и медицинское обслуживание в пути следования. Но, несмотря на достаточно подробные инструкции, в реальной жизни выполнить их было трудно, а зачастую и невозможно, так как в глубь страны в условиях военного времени шла эвакуация миллионов людей, сотен заводов и предприятий.

С началом Великой Отечественной войны Сибирь стала важнейшим арсеналом фронта. В Алтайский край, в Омскую, Новосибирскую области были эвакуированы тысячи людей, сотни заводов и учреждений. Наиболее развитым в индустриальном плане регионом Западной Сибири являлась в то время Новосибирская область, поэтому именно сюда было отправлено большое количество эвакуированных предприятий. В состав области в то время входил Кузбасс с Кузнецким металлургическим комбинатом, угольными шахтами, предприятиями химии и цветной металлургии. В Новосибирске находились машиностроительные заводы и фабрики легкой промышленности. Томск и в те годы был крупным центром на востоке страны по подготовке кадров. Было развито сельское хозяйство.

Перед руководящими органами регионов встала нелегкая задача - в короткий срок разместить огромное число прибывающих людей. В соответствии с директивой из Москвы на местах началась подготовительная работа к приему переселенцев. Ответственность за своевременную подготовку к приему эшелонов с российскими немцами в пунктах разгрузки и за их расселение была возложена на местные органы НКВД.

В Алтайском крае, Омской и Новосибирской областях были приняты практически идентичные постановления по приему, размещению и трудоустройству немцев. В постановлениях определялись районы расселения с указанием количества поселяемых, порядок перевозки и вид транспорта, финансирование всех мероприятий по размещению и хозяйственному устройству депортированных. Основная работа по подготовке к приему немецкого населения началась в сентябре 1941 г. Детально показать, как решалась эта задача, можно на примере Новосибирской области.

В соответствии с решением бюро Новосибирского обкома ВКП(б) от 6 сентября 1941 г. прибывающих намечалось расселить по 45 районам области. Руководство в районах по размещению переселенцев возлагалось на “оперативные тройки” в составе: председателя районного исполкома, одного из секретарей районного комитета ВКП(б) и начальника районного отдела НКВД⁶.

Был разработан подробный план размещения немцев по районам области. В каждый из указанных районов надлежало расселить от 1 до 4 тыс. человек. Из Новосибирска до мест назначения прибывшие доставлялись гужевым транспортом, на машинах или водным путем - на пароходах, паромах.

На руководство районов возлагалась задача обеспечить прибывающих жильем, зерном, скотом, денежными средствами. Для расселения в первую очередь отбирались сибирские колхозы, в которых имелись большие площади свободной земли, свободные дома и ощущался недостаток рабочей силы.

В целом, областными и районными органами власти была проведена определенная подготовительная работа для приема немцев. Однако далеко не все запланированные мероприятия были выполнены ко времени прибытия эшелонов с депортированными.

Основная масса российских немцев прибыла на территорию Западной Сибири в период с сентября 1941 г. по январь 1942 г.

Первые эшелоны пришли из Республики немцев Поволжья. Не все переселенцы были сразу доставлены на места расселения, часть из них была задержана на станциях разгрузки либо из-за отсутствия транспортных средств, либо из-за путаницы - в какой район следует отправлять данное количество людей.

Так, в Венгеровский район Новосибирской области должен был прибыть эшелон с российскими немцами. 14 сентября 1941 г. на станцию Чаны был отправлен транспорт, но, простояв четыре дня на станции, подводы вернулись без переселенцев, так как первый эшелон был отправлен в другое место. Второй эшелон прибыл только 20 сентября, но руководство Венгеровского района не смогло выделить достаточное количество транспорта. Отдаленность района от железной дороги на 180 км и дождливая погода не позволили быстро перевезти людей. В результате вывоз прибывших от станции Чаны продолжался с 20 по 28 сентября, а из Венгерово в отдельные колхозы - до 1 октября⁷.

В районах расселения немцы поначалу воспринимались как эвакуированные, но позднее на места были даны указания: “...немцев-переселенцев к эвакуированному населению не причислять”⁸. Как и большинство депортированных, немцы были отнесены к категории спецпереселенцев.

В новых местах проживания практически все немцы расселялись в колхозах, совхозах, районных центрах независимо от того, где они жили до депортации: в городах или в сельской местности. Большинство немецких колхозов по прибытии на места расселения пришлось расформировать, так как сибирские хозяйства были небольшие по размерам и не могли вместить вселяемые немецкие колхозы целиком. Прописка немцев в крупных городах запрещалась. Исключением был Томск, где все же была размещена незначительная часть переселенцев.

Не все немцы сразу смогли получить жилье. Свободных домов для заселения не хватало, поэтому семьи расселялись и в бараках, и в землянках, подселялись в дома местных жителей.

Из отчетов районных властей видно, как сложно было разместить такое количество людей, но эшелоны с депортированными все прибывали. Так, руководство Новосибирской области сочло необходимым обратиться к Берия с просьбой направить дополнительное количество немцев, мотивируя просьбу тем, что область испытывает потребность в рабочих руках⁹. Просьба новосибирцев была удовлетворена за счет немцев, проживающих в Воронежской области. Согласно постановлению ГКО за  763сс все немецкое население Воронежской области в количестве 5125 человек переселялось в Новосибирскую область. Переселение проходило с 15 по 22 октября 1941 г.¹⁰

Кроме того, в Западную Сибирь были направлены немцы и из других районов страны. В октябре 1941 г. решением наркома внутренних дел СССР в Омскую область надлежало переселить немцев из Горьковской области в количестве 2544 человека. В Алтайский край в Барнаул также в октябре направлялись эшелоны из Одесской области - 6000 человек, Днепропетровской - 3200, Куйбышевской - 550 человек¹¹. В ноябре 1941 г. в Новосибирскую область прибыли эшелоны с переселенцами из Ростовской области - 1964 человека, из Красноярского края - 7486 человек, из Запорожья - 8357 немцев, пришли также эшелоны с Кавказа и из Баку¹². Всего же, по состоянию на 20 ноября 1941 г., прибыло и было размещено по 45 районам области 120 тыс. спецпереселенцев из числа российских немцев. Не были расселены немцы в 1941 г. в 17 районах Кузбасса, а также в районах Горной Шории и некоторых других, куда транспортировка в это время года была затруднена (Тегульдетский, Пышкино-Троицкий районы, Нарымский округ и др.)¹³.

Наиболее полные данные о количестве прибывших в Западную Сибирь немцев содержатся в отчетах переселенческих отделов при областных исполнительных комитетах.

Так, в Новосибирскую область в 1941 г. прибыло 124 712 немцев (28 064 семьи). Из них около 45% составляли дети, 27% - женщины, 22% - мужчины и 5,8% - старики¹⁴.

Основную массу прибывших составляли немцы из бывшей АССР немцев Поволжья, в числе которых преобладало население сельской местности. Из Ростовской области, Красноярского края, Кавказа прибыли преимущественно городские жители¹⁵.

Во время переселения немцы, как правило, сохраняли членство в ВКП(б) и комсомоле.

Описывая процесс депортации, нельзя не сказать об отношении самих немцев к факту переселения. Настроение депортированных в Сибирь было неоднозначным. Многие наивно верили, что после войны смогут вернуться на прежнее место жительства, что переселение - не больше, чем эвакуация. Поэтому зачастую не желали обзаводиться хозяйством в Сибири. Конечно, немцы выражали недовольство бытовой неустроенностью, но это все же не было определяющим в настроениях депортированных. Определяющим было то, что тяжелое материальное положение усугублялось дискриминационным ограничением в правах, моральным угнетением. Власти ничего не предпринимали для того, чтобы объяснить, что советские немцы не несут ответственности за действия гитлеровцев. Это усиливало неприязнь к переселенцам части коренных жителей.

8 октября 1941 года, на заседании новосибирского обкома утверждалось, что “...работа по расселению закончена и главной задачей является трудовое и хозяйственное устройство немцев”¹⁶.

Согласно решению бюро обкома ВКП(б) и облисполкома, немцы включались в работу в колхозах на общих основаниях с коренными колхозниками. Был определен и порядок расчета с переселенцами. Устанавливались нормы выдачи зерна в размере не более трех центнеров на одного человека. Расчет производился после предъявления квитанций на сданный зернофураж пунктам “Заготзерно” на месте поселения. Определялась и сумма кредита на индивидуальное жилищное строительство в размере 3500 рублей на семью со сроком выплаты до 5 лет под 3% годовых. Также должны были выдавать и скот, в соответствии с квитанциями.

Однако в большинстве случаев имущество, оставленное немцами на местах выселения, так и не было возмещено. Зачастую для этого не было средств, в условиях войны изыскать свободные материальные ресурсы местное руководство могло с трудом. Ситуацию усложнял и тот факт, что районное руководство не решалось принимать самостоятельные решения, касающиеся размещения и трудоустройства немцев. По всем вопросам местные руководители обращались за разъяснениями в областные органы власти. Больше всего запросов из районов в облисполкомы и обкомы шло по поводу обеспечения переселенных немцев продуктами питания, зерном, скотом.

На местах своего проживания многие не успевали оформить сдачу хлеба обменными квитанциями “Заготзерно” и не могли получить зерно на месте поселения. Не оплачивались им и заработанные за первую половину 1941 г. трудодни. Во многих случаях произвести расчеты с переселенцами было невозможно из-за отсутствия документов о количестве выработанных трудодней отдельными хозяйствами. Особенно в затруднительном положении оказались те немцы, кто на прежнем месте жительства не работал непосредственно в сельском хозяйстве - рабочие и служащие городов, совхозов, МТС. В сибирских колхозах им зачастую не выдавали даже продовольствие, ссылаясь на то, что нет указаний о порядке расчетов с такими переселенцами.

Не удавалось трудоустроить всех прибывших по специальности. Легко получали работу те, кто и раньше был занят в сельском хозяйстве. В учреждениях и на производстве по специальности использовалась лишь незначительная часть прибывших, поскольку существовал запрет на поселение немцев-спецпереселенцев в крупных городах. В целом Западная Сибирь получила сотни специалистов различных специальностей, но найти себе применение они так и не смогли.

В годы войны промышленные предприятия тыла остро нуждались в рабочей силе. Для сокращения дефицита рабочих рук интенсивно использовался труд граждан различных национальностей, свезенных в Сибирь. Формирование рабочей силы из числа российских немцев проходило в несколько этапов. С сентября 1941 г. по январь 1942 г., в так называемые рабочие колонны мобилизовались немцы, отозванные из вооруженных сил в начале войны. Затем, с января по октябрь 1942 г. - массовый призыв немцев - мужчин от 17 до 50 лет. Большие масштабы мобилизация приняла с октября 1942 г., когда в рабочие колонны стали призываться не только мужчины, но и женщины¹⁷.

Таким образом, в 1942 г. российским немцам пришлось пережить новую волну принудительных миграций, поскольку издание постановлений об образовании рабочих колонн означало повторное переселение - перемещение уже в том регионе, куда они были депортированы. Причиной повторных депортаций стала острая необходимость в рабочей силе.

В быту рабочие колонны получили название “трудармии”. Трудармия представляла собой систему рабочих формирований (отрядов, колонн, бригад), сочетавших в себе элементы военной организации, лагерного режима содержания и производственной деятельности.

По состоянию на 16 ноября 1942 г. в Новосибирской области было мобилизовано в трудармию мужчин в возрасте 15-17 лет и 50-55 лет - 4133, от 18 до 55 лет - 1906, а также женщин в возрасте от 16 до 45 лет - 11 074¹⁸.

На территории современной Новосибирской области немцев направляли на строительство, на заводы и комбинаты местной промышленности. В пределах современной Томской области труд их использовался в основном на лесозаготовках и рыбных промыслах. В шахтах Кузбасса спецпереселенцы трудились на основных угольных работах под землей и на поверхности. В Алтайском крае немцы были заняты на стройках. Прежде всего, на строительстве Михайловского содокомбината и железных дорог Барнаул - Аламбай, по ней шел Кузбасский уголь на Алтай и в Среднюю Азию, и Кугулда - Малиновое озеро, где был расположен содовый комбинат. В Барнауле российские немцы строили и военные заводы.

В архиве УВД Томской области сохранился уникальный документ - личная карточка на мобилизованного в районную колонну российского немца. В ней, помимо обычных анкетных данных, содержались сведения о приметах трудармейца: росте, цвете волос, глаз, как если бы эта карточка составлялась на преступника. В документе содержалась информация о том, где работал человек.

Людей, призванных в трудармию, постоянно перебрасывали с одного места на другое, не дав возможности хоть как-то обустроиться¹⁹. Так, к примеру, известен случай, когда человек с 1941 по 1949 г. семь раз был переведен с одного места работы на другое, изменялось при этом и место проживания (это были разные области Западной Сибири)²⁰.

Условия жизни трудармейцев были крайне тяжелыми. На местах работы немцы помещались в “зоны”, огороженные колючей проволокой, с вооруженной охраной. Нормы продовольственного и промтоварного снабжения устанавливались по нормам ГУЛАГа. Однако зачастую продовольствие не доставлялось вовремя, нередко люди не имели одежды, обуви. Остро ощущался недостаток жилья.

Вопрос о пребывании российских немцев в трудармии остается самым сложным для изучения. Работавшие в трудармии не относились к числу заключенных. Мобилизация шла через военкоматы, но немцы не причислялись к военнослужащим. Суровые климатические условия, непосильный труд вели к высокой смертности, но умерших не регистрировали, поэтому назвать точное число погибших трудармейцев не представляется возможным.

С 1946 г. трудармия ликвидируется, но депортированные немцы остаются на спецпоселении до 1955 г.

География мест спецпоселений постоянно расширялась. Второй этап депортации немцы пережили при переселении в Нарымский округ Новосибирской области. 6 марта 1942 года облисполком принял постановление, согласно которому в Нарымский округ на рыбные промыслы направлялась тысяча человек из городов Кузбасса. Принцип отбора был следующий: переселению не подлежали те, кто был занят на подземных работах в угольных шахтах, а также комбайнеры, слесари, трактористы и их семьи. Отбирались спецпереселенцы из числа строителей, чернорабочих, служащих контор и других “недефицитных профессий”. Исходя из этих требований, было решено в первую очередь переселить в Нарымский округ немцев-спецпереселенцев²¹, а 28 апреля 1942 г. бюро Новосибирского обкома ВКП(б) постановило переселить туда и их семьи²².

Данные решения были дополнены постановлениями бюро Новосибирского обкома ВКП(б) от 1 и 2 июля 1942 г., в соответствии с которыми из районов Новосибирской области надлежало переселить в течение 20 дней 10 тыс. немцев. Был утвержден и план расселения спецпереселенцев по семи районам округа (Александровскому, Кривошеинскому, Каргасокскому, Парабельскому, Колпашевскому, Молчановскому и Чаинскому) - до 15 тыс. человек²³. Все расходы по размещению, устройству на местах поселения возлагались на Нарымский окружной комитет ВКП(б).

Содержание протокола заседания бюро Нарымского окружного комитета ВКП(б) от 14 июля 1942 г. свидетельствует о том, что механизм повторной депортации немцев был идентичен насильственному переселению в 1941 г. В районах округа для встречи переселенцев создавались “тройки” в составе представителей партийных, советских органов и начальников районных отделов НКВД. Местные власти обязаны были предоставить транспорт для перевозки немцев до пунктов назначения, трудоустроить, обеспечить жильем и т.д.²⁴

При переселении в Нарым немцам пришлось вновь испытать все трудности, связанные с депортацией. Им разрешалось взять с собой только личное имущество и денежный расчет по заработанным в сибирских колхозах трудодням. Все спецпереселенцы в районах Нарымского округа закреплялись на постоянное место жительства.

К 15 сентября 1942 г. переселение немцев в Нарымский округ было завершено. Местные власти оказались не готовы к приему такого большого числа людей. Транспортировка немцев от пристаней разгрузки до мест поселения не была налажена, вследствие чего люди по несколько дней находились под открытым небом в ожидании транспорта. Остро ощущался недостаток жилья, так как к постройке “простейших” жилищ ни в одном из районов округа не приступили. Снова немцы ничего не получили в качестве компенсации за оставленный в колхозах скот, хлеб.

Ситуация не изменилась к лучшему и в 1943-1944 гг. В Кривошеинском районе в 300 метрах от пос. Никольск на болоте в землянках было размещено 18 семей (83 человека). В одной из них на 16 кв. метрах ютилось четыре семьи (17 человек), в том числе 11 детей. Землянка не была просушена, на полу снег, лед. Все спецпереселенцы не имели зимней одежды и обуви²⁵. В ужасающем положении оказались немцы и в других районах. Отсутствие нормальных условий жизни, критическое состояние с завозом в районы продовольствия, теплой одежды привели к заболеваниям и высокой смертности. В том же Кривошеинском районе в январе-феврале 1944 г. от истощения умерло 20 человек²⁶.

В округе сложилась парадоксальная ситуация: в связи с уменьшением плана рыбодобычи прошли массовые сокращения рабочей силы, главным образом за счет немцев-спецпереселенцев, в первую очередь инвалидов и тех, кто не имел одежды и обуви и не мог поэтому выходить на работу. Все уволенные были сняты со снабжения - как рабочие, так и члены их семей. Трудоустройство в другие колхозы и организации не улучшило положения, так как руководство организаций не имело продовольственных фондов для обеспечения спецпереселенцев. Однако несмотря на то, что остро стояла проблема с трудоустройством немцев, в 1944 г. руководство округа обратилось в Новосибирский обком с просьбой увеличить численность спецконтингента²⁷.

Таким образом, из многочисленных документов того времени видно, что местные органы власти стремились получить как можно больше рабочих рук и немцы воспринимались государственными структурами прежде всего как рабочая сила.

Форма протеста против тяжелых бытовых и производственных условий выражалась, в основном, в побегах из трудармии, с мест спецпоселений. Сбегали многодетные матери, оторванные от своих детей. Бежали немцы и на фронт. Попасть на фронт с немецкой фамилией было невозможно, поэтому трудармейцы зачастую выдавали себя за представителей других национальностей. Беглых возвращали, но не всех. По данным на 1 сентября 1944 г., в Отделе спецпоселений Томской области числилось немцев, бежавших с мест поселения - 174 человека, из которых на 1 марта 1945 г. осталось незадержанными 151 человек²⁸.

В январе 1943 г. была образована Кемеровская область, а в августе 1944 г. - Томская. Часть спецпереселенцев осталась на территории этих областей, где они переходили под контроль соответствующих отделов спецпоселений УНКВД.

Всего на конец 1945 г. в Томской области насчитывалось немцев-спецпоселенцев по одним данным 19 952 человека²⁹, по другим - 20 298 человек³⁰. В Кемеровской области, по данным на 1 января 1949 г., на спецпоселении находилось 49 467 немцев. Больше всего спецпоселенцев из числа российских немцев осталось на территории Новосибирской области, где в конце 1945 г. их проживало 60 250 человек³¹.

Итак, насильственное переселение, осуществлявшееся в годы Великой Отечественной войны, в корне изменило положение российских немцев. Национальная автономия была ликвидирована, на долгие десятилетия народ лишился всех гражданских прав. Депортация повлекла за собой формирование этнических меньшинств там, где они исторически не проживали, например, до 1941 г. не было немецких поселений на территории современных Кемеровской и Томской областей. Изменения в составе населения были настолько значительными, что в некоторых районах Томской области (Александровском, Васюганском) спецпоселенцы составляли свыше 50% населения, из которых большинство немцы. Так, в том же Александровском районе в 1945 г. числилось 6033 спецпоселенца, или 53,4% от всего населения, из них 2630 - немцы³².

Трудно шел процесс адаптации депортированных в 1940-е гг. в Сибири. На прежних местах жительства у российских немцев существовали иные методы ведения хозяйства, свои экономические традиции. В результате насильственной миграции прежняя структура социальной, экономической, культурной организации мест компактного проживания немцев была разрушена.

Примечания:

¹ Депортация народов СССР (1930-е-1950-е годы). Ч. 2. Депортация немцев (сентябрь 1941 - февраль 1942 гг.) / Сост. О. Милова. (Материалы к серии “Народы и культура”). М., 1995. С.17.

² Бугай Н.Ф. И.Сталин - Л.Берия: “Их надо депортировать...”. М., 1992. С.60-61.

³ Депортация народов СССР... С.79.

⁴ Там же. С.94.

⁵ Там же. С.93.

⁶ Государственный архив Новосибирской области (ГАНО). Ф.П-4. Оп.33. Д.503"б". Л.144-145.

⁷ Там же. Ф.1030. Оп.1. Д.513. Л.77.

⁸ Там же. Д.157. Л.4.

⁹ Там же. Ф.П-4. Оп.34. Д.123. Л.249.

¹⁰ Бугай Н.Ф. И.Сталин - Л.Берия: “Их надо депортировать...”. М., 1992. С.60-61.

¹¹ Там же. С.59.

¹² Депортация народов СССР... С.53-54.

¹³ ГАНО. Ф.1030. Оп.1. Д.513. Л.89.

¹⁴ Там же. Л.87.

¹⁵ Там же. Л.89.

¹⁶ Там же. Ф.П-4. Оп.33. Д.434. Л.1-2.

¹⁷ Депортация народов СССР... С.172.

¹⁸ ГАНО. Ф.1020. Оп.5. Д.39. Л.20.

¹⁹ Архив УВД Томской области. Ф.20. Арх.  7659. Личное дело  593.

²⁰ Там же. Арх.  22717. Личное дело  324.

²¹ ГАНО. Ф.1020. Оп.5а. Д.33. Л.157.

²² Там же. Д.41. Л.28.

²³ Там же. Ф.1030. Оп.1. Д.210. Л.30-31.

²⁴ Центр документации новейшей истории Томской области (ЦДНИ ТО). Ф.206. Оп.1. Д.382. Л.30-31.

²⁵ Там же. Д.829. Л.7.

²⁶ Там же. Д.841. Л.6.

²⁷ Там же. Д.795. Л.4.

²⁸ Архив УВД Томской области. Ф.20. Оп.5. Д. 68"а". Л.7.

²⁹ Там же. Л.12.

³⁰ ЦДНИ ТО. Ф.607. Оп.1. Д.948. Л.54.

³¹ Бруль В.И. Немцы в Западной Сибири. В 2 ч. Ч.2. Топчиха, 1995. С.211.

³² ЦДНИ ТО. Ф.607. Оп.1. Д.282. Л.13.

Г.Маламуд, Челябинск

Мобилизованные советские немцы
на Урале в 1942-1948 гг.

10 января 1942 г. Государственный комитет обороны (ГКО) принял постановление  1123сс “О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет”. По этому постановлению все немцы-мужчины указанных возрастов должны были быть мобилизованы в рабочие колонны на все время войны и направлены на объекты НКВД и Наркомата путей сообщения. Среди объектов, относящихся к Уральскому региону, указывались строительство металлургических заводов и железнодорожных веток. Постановлениями ГКО  1281сс от 14 февраля 1942 г. и  2383сс от 7 октября 1942 г. предусматривались дополнительные мобилизации, в том числе мужчин в возрасте 15-16 и 51-55 лет, а также женщин в возрасте от 16 до 45 лет. Постановлением ГКО  2409сс от 14 октября 1942 г. действие предыдущих постановлений было распространено на советских граждан, принадлежавших к национальностям других, воюющих с СССР государств, - румын, венгров, финнов, итальянцев. Все они были включены в состав “мобилизованных немцев”. В феврале 1945 г. в эту категорию были также включены поляки, “мобилизованные при очистке тылов действующей Красной Армии” на территории Польши и отошедших к Польше немецких территорий¹. Мобилизованные по линии НКВД советские немцы содержались в отдельных лагподразделениях лагерей НКВД союзного подчинения и в специальных зонах при промышленных предприятиях.

На территории Свердловской области “мобилизованные немцы” содержались в шести лагерях. В Тагиллаге из них были сформированы спецотряды  18-74 и 18-75, контингент которых дислоцировался на объектах Тагилстроя в Зайгоре и Кирпичном поселке на основной стройплощадке в Нижнем Тагиле, а также в районах поселков Танкодром, Каменка, Ясьва, Серебрянка, Винновка, Евстюниха, Ашка, Николо-Павловское и сельскохозяйственном лагпункте Аксариха Камышловского района. Кроме того, за пределами Свердловской области они использовались на объектах Тагилстроя в совхозе Тамакуль Курганской области, Соликамске Молотовской области и Туле². Численность мобилизованных советских немцев в Тагиллаге на 1 апреля 1942 г. составила 3366 человек, на 31 декабря 1942 г. - 3717, на 1 мая 1943 г. - 3312, на 1 января 1944 г. - 4825, на 31 декабря 1944 г. - 4500³.

В Ивдельлаге к апрелю 1942 г. было сформировано пять отрядов и три отдельные колонны. Первый отряд в составе четырех колонн дислоцировался в районе Марганцевого рудоуправления, второй отряд в составе двух колонн в поселках Першино и Палкино, третий отряд в составе трех колонн - у поселков Печерное, Шип и Талица, четвертый отряд в составе трех колонн - в районе поселков Вижай, Бурмантово и 70-го квартала, пятый отряд в составе двух колонн - у поселков Лаксия и Горностайка. Кроме того, три отдельные колонны дислоцировались в районе поселков Утенино, Северный и Ивдельского совхоза. К июлю 1942 г. количество отрядов увеличилось до семи. На 16 февраля 1942 г. численность “мобилизованных немцев” в Ивдельлаге составляла 11 344 человека, на 31 декабря 1944 г. - 3717, на 1 января 1944 г. - 5599, на 31 декабря 1944 г. - 5181⁴. В Богословлаге их численность на 16 января 1942 г. составила 6018 человек, на 31 декабря 1942 г. - 12 683, на 16 января 1944 г. - 8921, на 31 декабря 1944 г. - 8635. В Востураллаге: на 1 июля 1942 г. - 4447 человек, на 31 декабря 1942 г. - 5738, на 1 января 1944 г. - 5232, на 31 декабря 1944 г. - 4767. В Севураллаге: на 11 апреля 1942 г. - 9221 человек, на 31 декабря 1942 г. - 4262, на 1 января 1944 г. - 4008, на 31 декабря 1944 г. - 3354. В Тавдинлаге: на 1 марта 1942 г. - 1986 человек, на 31 декабря 1942 г. - 464, на 1 января 1944 г. - 448, на 31 декабря 1944 г. - 274⁵. На 1 января 1944 г. общая численность советских немцев в лагерях НКВД на территории Свердловской области составляла 29 033 человека. Кроме того, на территории Свердловской области “мобилизованные немцы” размещались в зонах при промышленных предприятиях Алапаевска, Верхних Серег, Волчанска, Иса, Краснотуринска, Невьянска, Нижнего Тагила, Полуночного, Верхней и Нижней Салды, Свердловска, Серова (всего 11 042 человека на 1 января 1944 г.)⁶.

На территории Молотовской области трудмобилизованные этой категории содержались в двух лагерях НКВД. В Соликамском лагере на 1 января 1942 г. их численность составила 10 102 человека, на 31 декабря 1942 г. - 9089, на 1 января 1944 г. - 6245, на 31 декабря 1944 г. - 4168. В Усольлаге на 1 апреля 1942 г. содержалось 4945 человек, на 31 декабря 1942 г. - 5967, на 1 января 1944 г. - 8896, на 31 декабря 1944 г. - 7930⁷. Общая численность советских немцев в лагерях Молотовской области на 1 января 1944 г. составила 19 032 человека. Наряду с этим в Молотовской области они дислоцировались в отдельных зонах в районах населенных пунктов Югокамск, Коспаш, Краснокамск, Кизел, Губаха, Кунгур, Соликамск, Чусовой, Павловск, Березники, Верещагино общей численностью 14 755 человек на 1 января 1944 г.⁸

На территории Челябинской области трудмобилизованные немцы содержались в Челяблаге (Бакаллаге) в составе 16 стройотрядов и пяти отдельных колонн. Они дислоцировались на основной стройплощадке у поселка Першино на окраине Челябинска (стройотряды  1, 13, 15, 16), в Верхнем Уфалее (штрафной стройотряд  13), на станции Сатка (отдельная колонна  4) и Единовер (отдельная колонна  1), у поселка Сулея в районе Кыштыма (отдельная колонна  5), в Потанино (стройотряд  4), Коркино (стройотряд  12) и в районах населенных пунктов Багаряк, Каштак, Тургояк, Баландино, Нижнеувельский, Катав-Ивановск, Копейск. Они также работали на отдельных лагкомандировках Челяблага в районе г. Тавда Свердловской области (стройотряд  11 и отдельная колонна  2)⁹. Численность “мобилизованных немцев” в лагере Челябметаллургстроя на 1 марта 1942 г. составила 11 708 человек, на 31 декабря 1944 г. - 27 703, на 1 января 1944 г. - 20 648, на 31 декабря 1944 г. - 22 509, что является максимальным показателем численности этого контингента среди лагерей и строек НКВД¹⁰. Челябметаллургстрой НКВД выделялся тем, что “мобилизованные немцы” составляли там самый многочисленный контингент - 59,8% от общего количества занятой рабочей силы на 1 января 1944 г.¹¹ Советские немцы, мобилизованные в промышленность, содержались также на территории Челябинской области в отдельных зонах в Каслях, Челябинске, Копейске, Коркино, Вахрушево, Еманжелинске, а также Полтавском районе общей численностью 13 932 человека на 1 января 1944 г.¹²

В Чкаловской области зоны “мобилизованных немцев” размещались в Орске, Бугуруслане, Соль-Илецке и с.Домбаровка Домбаровского района численностью контингента 4743 человека на 1 января 1944 г.¹³

На территории Башкирской АССР они дислоцировались в районах городов Ишимбай, Куганак, Стерлитамак, Туймазы, Уфа численностью 5543 человека на тот же период времени. В Удмуртской АССР зона содержания этого контингента численностью 630 человек на 1 января 1944 г. размещалась в Сарапуле¹⁴. Таким образом, наибольшее число “мобилизованных немцев” по Уральскому региону размещалось на территории Молотовской, Свердловской и Челябинской областей в лагерях НКВД союзного подчинения. Общая численность этого контингента на Урале на 1 января 1944 г. достигла 119 358 человек, что составляет 30% от численности по СССР¹⁵ (см. табл. 1).

Таблица 1. Численность “мобилизованных немцев” на территории
Уральского региона по данным на 1 января 1944 г. (без Курганской обл.)*

* ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1172. Л.2-16об; Д.1215. Л.3-26об; Д.1207. Л.1

В нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности Уральского региона “мобилизованные немцы” работали на предприятиях Башкирского нефтекомбината: тресты “Уфимнефтезаводстрой”, “Туймазынефть”, “Башнефтестрой”, “Ишимбайнефть”, “Башнефтегазстрой”, “Башнефтеразведка”, Управление “Баштехснабнефть”, завод  417, Уфимский нефтеперегонный завод; Молотовского нефтекомбината: тресты “Краснокамскуголь”, “Молотовнефтестрой”, завод  422, Вышегородский нефтеперегонный завод, Павловский завод и стройучасток  5 в Оханском районе Молотовской области, строительно-монтажная контора и стройконтора  3, геологоразведочная контора, Кукетский совхоз; Куйбышевского нефтекомбината: тресты “Бугурусланнефть” и “Азнефтегазстрой” в Чкаловской области; на машиностроительных заводах Наркомнефти: Верхне-Сергинском (Свердловская обл.), Павловском, Юго-Камском, Кунгурском (Молотовская обл.); Благовещенском и Ишимбаевском (Башкирская АССР), Сарапульском (Удмуртская АССР), а также на строительстве Верещагинского, Ишимбаевского газолинового и Орского заводов Наркомнефти, осуществляемом трестом “Главнефтестрой”¹⁶. По данным на январь 1943 г. на предприятиях Наркомнефти Уральского региона работало 22 388 “мобилизованных немцев” (см. табл. 2)¹⁷, что составляло 73,6% от численности этого контингента, поступившего на предприятия нефтяной промышленности СССР (всего 30 403 человека).

Таблица 2. Численность “мобилизованных немцев”
на предприятиях Наркомнефти на Урале в январе 1943 г.*

* ГАРФ. Ф.9479. Оп.1.Д.110. Л.191.

К маю 1944 г. численность этого контингента в нефтепромышленности Урала сократилась на 33,7% и составила 14 835 человек¹⁸. В целом численность “мобилизованных немцев” в топливной промышленности Урала в 1943 г. составила примерно 70% от общей численности рабочих этой отрасли в регионе¹⁹.

На предприятиях Наркомата вооружения на Урале “мобилизованные немцы” использовались в качестве рабочей силы на заводах  63, 68, 72, 76 (Свердловская обл.),  257, 322 (Чкаловская обл.) и  62, 78, 559, 613, а также в тресте  24 (Челябинская обл.). Их численность на 1 июня 1944 г. достигла 2910 человек (см. табл. 3), что составляло 42,8% от численности этого контингента на предприятиях Наркомата вооружения СССР (всего 6796 человек).

Таблица 3. Численность “мобилизованных немцев”
на предприятиях Наркомвооружения на Урале в мае 1944 г.*

* ГАРФ. Ф. 9414. Оп.1. Д.1207. Л.63.

Рабочую силу из числа “мобилизованных немцев” использовал и Наркомат черной металлургии. В мае 1942 г. Ивдельлагом было передано этому наркомату 2035 человек. На предприятиях Полуночного рудоуправления к январю 1943 г. численность “мобилизованных немцев”, переданных Ивдельлагом Наркомчермету, достигла 3600 человек. В соответствии с распоряжением ГКО  4612с от 21 ноября 1943 г. Наркомчермет запросил рабочую силу в количестве 1500 человек из числа трудпоселенцев и “мобилизованных немцев” и такое же количество освобождаемых заключенных для отправки Белорецкому металлургическому комбинату (Башкирская АССР), трестам “Серовлесдревмет”, “Свердлесдревмет”, “Алапаевсклесдревмет” (Свердловская обл.), “Чусовлесдревмет” (Молотовская обл.)²⁰. Кроме того, в Уральском регионе “мобилизованные немцы” работали на предприятиях наркоматов строительства, химической промышленности, электропромышленности, вооружений (13 468 человек в Молотовской обл.)²¹. Численность этого контингента на предприятиях других наркоматов (кроме НКВД) в Уральском регионе на 1 января 1944 г. равнялась 50 645 человек, что составило 42,8% от аналогичного показателя по СССР²². Всего же в этот период в народном хозяйстве Урала работало 115 467 трудмобилизованных советских немцев, что составило 28,9% от их общей численности по СССР.

В лагерях НКВД в течение 1942 г. режим содержания советских немцев не отличался от режима содержания заключенных. Условия содержания контингента “мобилизованные немцы” на предприятиях Наркомугля, Наркомнефти и других регламентировались инструкциями по этим наркоматам, согласованными с НКВД. Выход на работу с территории зон разрешался в установленное время в строю под командой начальников колонн, хотя и без конвоя. В отличие от лагерей и строек НКВД при шахтах Наркомугля в исключительных случаях допускался выход “мобилизованных немцев” с территорий зон по увольнительным запискам. Зоны при шахтах должны были охраняться отрядами ВОХР и иметь ограждения по нормам ГУЛАГа. “Инструкция по использованию мобилизованных немцев на предприятиях наркомугля” допускала в отдельных случаях расселение “спецконтингента” в частных домах и квартирах²³.

Формально заключенным и “мобилизованным немцам” так же, как и спецпереселенцам начислялась заработная плата. Приказом по Бакалстрою НКВД  101 от 28 февраля 1942 г. была введена единая тарифная сетка для вольнонаемных рабочих и “спецконтингента”, предусматривающая семь разрядов в зависимости от квалификации и тарифные коэффициенты сдельной и повременной оплаты для строителей и металлистов. Однако уже 7 марта 1942 г. приказом по стройке для заключенных и трудмобилизованных был введен коэффициент 0,77 к расценкам по оплате труда вольнонаемных рабочих. Инструкция о порядке заполнения нарядов-заданий и расчете денежного довольствия заключенных предусматривала начисление им денежного довольствия только при выполнении норм на 100% и выше. Заработок трудмобилизованных состоял из премиального вознаграждения за выполнение норм на 100%, сдельной оплаты за выработку нормы и оплаты за переработку норм свыше 100%. Из общей суммы заработка удерживалась стоимость дополнительного питания, а оставшаяся сумма зачислялась на лицевой счет²⁴.

Инструкции НКВД предусматривали выдачу на руки заработной платы за вычетом удержаний за питание, коммунально-бытовые услуги, по обязательным платежам, сборам государственного займа, а также за износ обмундирования. Содержавшимся в штрафных изоляторах и лечебно-профилактических пунктах зарплата не выплачивалась, что не освобождало их от вышеперечисленных платежей в счет будущей зарплаты. Отдельным пунктом приказа НКВД  321 от 6 июля 1942 г. по Бакалстрою оговаривалось, что выдача заработной платы производится только тем “мобилизованным немцам”, кто не имеет особых замечаний по работе и дисциплине. Тем, кто не попадал под действие этой расплывчатой формулировки, зарплата нередко просто не выплачивалась без всяких формальных оснований²⁵. Кроме того, начисления на зарплату заключенных и трудмобилизованных по социальному страхованию расходовались на содержание аппарата лагерей²⁶.

Роль реального материального стимула труда “мобилизованных немцев” играла “котловка” - система дифференцированных норм питания в зависимости от процента выполнения производственных заданий. Сложившаяся в 1930-е гг. система “котловки” в течение 1942 г. три раза подвергалась изменениям²⁷. Согласно дифференцированным нормам питания, введенным в ГУЛАГе с 3 декабря 1942 г., по норме  1 получали довольствие трудмобилизованные, вырабатывающие на основных работах до 80% производственных норм, на вспомогательных работах - до 99%. Они получали 500 г хлеба на человека в день. По норме  2 получали питание вырабатывающие на основных работах от 80 до 90% нормы, на вспомогательных от 99 до 125% (600 г хлеба на человека в день); по норме  3 - вырабатывающие на основных работах от 100 до 125%, на вспомогательных от 125% и выше (700 г хлеба). Вырабатывающие на основных работах от 125% и выше получали 800 г хлеба. Не вырабатывающие по объективным причинам 50% нормы получали на основных работах 400 г хлеба, на вспомогательных - 300 г. Также получали 300 г хлеба трудмобилизованные, отказывающиеся от работы, симулянты и штрафники. По норме  4 больничного питания освобожденные от работы по болезни получали 550 г хлеба. Аналогичным образом нормировались и другие продукты питания. В начальный период войны калорийность питания заключенных уменьшилась на 30% по сравнению с довоенным уровнем²⁸. В течение 1943-1945 гг. в системе “котловки” в лагерях НКВД произошли новые усовершенствования. Согласно нормам питания, введенным в октябре 1945 г., вводилось шесть градаций норм выдачи пайкового хлеба от 450 до 950 г, соответствующие выполнению норм от 50% до 150% и выше²⁹.

“Котловка”, особенно в условиях низких норм питания 1942-1943 гг., оставляла заключенным ГУЛАГа очень мало шансов на выживание. Минимальная гарантированная норма, как свидетельствуют узники Тагиллага, означала медленную смерть от дистрофии. В то же время лагерная мудрость гласила, что “убивает большая пайка, а не маленькая”, поскольку выполнение норм на 150% влекло за собой потерю сил, не компенсируемую повышенным некалорийным пайком³⁰. К тому же реально получаемое трудармейцами питание урезалось из-за злоупотреблений лагерного персонала. Так, проверками организации питания трудмобилизованных в стройотрядах Челябметаллургстроя весной и летом 1942 г. было установлено, что продукты, предназначенные для котлового довольствия и поощрения контингента, отпускались начальникам отряда и колонны, начальнику отдела общего снабжения, политруку, оперуполномоченному, старшему бухгалтеру, экспедитору и др. Об аналогичных случаях свидетельствуют и бывшие узники Тагиллага³¹. Что касается самого рациона питания, то реально его структура сильно отличалась от типовых норм ГУЛАГа. Из-за отсутствия поступлений картофеля, жиров, овощей в первом квартале 1942 г. заключенным и трудармейцам Тагиллага в апреле было выдано 3% нормированного объема овощей и картофеля. Это компенсировалось трехкратным увеличением нормы ржаной муки. Такая ситуация сохранилась и в мае, что повлекло за собой заболевания пеллагрой и цингой³².

Ухудшению физического состояния контингента способствовали антисанитария и отсутствие элементарных бытовых условий. Весной 1942 г. “мобилизованные немцы” в лагере Бакалстроя расселялись в землянках. Многочисленные проверки санитарного состояния бараков выявляли отсутствие вентиляции, деревянных полов и кипяченой воды, вшивость, сырость, большую скученность трудармейцев³³. Из-за нехватки одежды и обуви частыми явлениями были обмораживания. Несмотря на это, особым приказом по Челябметаллургстрою его начальник Комаровский запретил разжигать костры на производстве, а также пускать в зону лагеря трудмобилизованных с дровяными отходами. После многочисленных случаев обморожения были запрещены работы на открытом воздухе при температуре -40°С и ниже³⁴.

В течение 1942 - первой половины 1943 г. разница в режиме и условиях содержания в лагерях ГУЛАГа заключенных и “мобилизованных немцев” практически не ощущалась. На Челябметаллургстрое трудмобилизованные, приговоренные за те или иные провинности к заключению в исправительно-трудовых лагерях, переводились в пределах общего заграждения из зоны, именуемой “стройотряд”, в зону, именуемую “лагучасток”. Там они уже назывались заключенными. При этом в их положении зачастую ничего не менялось, иногда даже улучшалось питание³⁵. Режим содержания “мобилизованных немцев” на предприятиях Наркомугля, Наркомнефти и других “гражданских” наркоматов в реальности гораздо больше отличался от ГУЛАГовского, чем это видно из нормативных документов. В угольных трестах за режим содержания “спецконтингента” отвечали малочисленные опергруппы во главе с заместителями управляющих по режиму, назначаемые часто не из кадровых работников ГУЛАГа, а из чекистов запаса, пользовавшихся ограниченным влиянием на руководителей предприятий и местное партийное руководство³⁶. Так, начальник Коркинского отделения НКВД в заявлении на имя первого секретаря Челябинского обкома ВКП(б) писал, что “секретари горкома сами нарушают порядок использования немцев и режим их содержания, причем под страхом снятия с работы и исключения из партии заставляют не выполнять инструкции НКВД и Наркомугля”. В качестве доказательства приводились примеры направления немцев из зоны треста “Коркинуголь” на сельхозработы и рыбную ловлю, а также такое “использование немцев не по прямому назначению”, как работа в качестве маркшейдеров, плановиков, механиков, личных шоферов, художественных руководителей клубов и даже использование их в прокуратуре"³⁷. В протоколах заседаний бюро Коркинского и Копейского горкомов ВКП(б) указывается, что зоны на шахтах не ограждены, охрана слабая, мобилизованные немцы ходят, когда хотят и куда хотят, на производстве работают без контроля, невыход на работу достигает 350 человек в сутки. В качестве наиболее злостного нарушения инструкций отмечаются случаи использования немцев на рабочих механизмах³⁸. Архивные документы донесли до нас крик души “профессиональных интернационалистов” из бригады Челябинского обкома ВКП(б), проверявших трест “Коркинуголь”: “...немцы лезут буквально во все сферы общественно-культурной жизни. Немец Беккер Рудольф - руководитель духового оркестра клуба горняков. Другой немец - Гольб Владимир - художественный руководитель того же клуба”. Авторы докладной записки по результатам проверки с возмущением описывают концерт, в котором после русской девушки, прочитавшей отрывок из поэмы “Зоя Космодемьянская” со словами: “Бей немца, бей всегда и везде потому, что это же немец”, “выступает один из мобилизованных немцев и поет русскую патриотическую песню”. Бригада проверяющих потребовала, чтобы партийная и комсомольская организации треста “немедленно изменили отношение к участию немцев в вечерах, культурном отдыхе нашей молодежи, к показу их джазов, драмкружков и т.д., а взяли бы упор на развитие нашей русской национальной культуры” (сохранена орфография подлинника. - Г.М.)³⁹.

Если халатное отношение руководителей предприятий угольной промышленности к режиму содержания “мобилизованных немцев” давало последним некоторую свободу, то такое же отношение к их бытовым условиям вызывало возмущение даже привыкших ко всему руководителей подразделений НКВД. В докладной на имя заместителя секретаря Челябинского обкома ВКП(б) сотрудники областного управления НКВД отмечали, что на предприятиях Челябинского угольного бассейна, в местах дислокации “мобилизованных немцев” нормы жилой площади не соблюдаются, в бараках грязь, теснота и скученность, территории зон залиты помоями и нечистотами, уборные переполнены и не очищаются. Отмечалась также плохая организация медицинского обслуживания: имеющиеся стационары не обеспечены бельем, больные туберкулезом легких и трахомой размещаются вместе со здоровыми. Началась эпидемия тифа. Приводились также такие примеры антисанитарии, как отсутствие в зонах бань и дезинфекционных камер. В зоне шахт  4-6 треста “Челябуголь” в течение двух лет трудмобилизованные спали на полу без смены постельного белья⁴⁰. Аналогичная ситуация с жилищно-бытовыми условиями и режимом содержания “мобилизованных немцев” сложилась в Башкирии и Чкаловской области на предприятиях Наркомугля и Наркомнефти⁴¹. Следует отметить, что руководство НКВД и партийные органы усматривали прямую связь между отсутствием в зонах при шахтах элементарных санитарно-бытовых условий и нежелательными контактами “спецконтингента” с гражданским населением, так как при отсутствии надежного ограждения зон и охраны трудмобилизованные бродили по шахтерским поселкам и выменивали вещи на продукты⁴².

Тяжелое материально-бытовое положение “спецконтингентов” было основной причиной частых побегов. За период с 5 мая по 27 октября 1942 г. на объектах Челябметаллургстроя НКВД зафиксировано 17 случаев одиночных и коллективных побегов “мобилизованных немцев”, закончившихся задержанием беглецов. За 1944 г. с народнохозяйственных объектов Свердловской области бежало 524 представителя этого контингента.

В этот период режим содержания “мобилизованных немцев” начинает все более отличаться от режима содержания заключенных, в частности, на Челябметаллургстрое участились случаи бесконвойной работы за пределами ограждения. Дипломированных специалистов из трудмобилизованных стали переводить на прорабские и конторские должности с правом свободного передвижения по стройплощадке. Начиная с мая 1945 г. ликвидируется ограждение вокруг зон стройотрядов, отдельным трудармейцам в порядке поощрения разрешается жить за пределами общей зоны и вызывать семьи из спецссылки⁴³.

В обращении с трудмобилизованными подчеркивался их формальный статус свободных советских граждан, вместе со всем народом кующих победу над врагом. В пропагандистской работе среди этого контингента всячески использовалась “трудармейская” риторика, зародившаяся в трудармиях в начале 1920-х гг. и успешно применявшаяся на Беломорканале. К советским немцам, “мобилизованным” в лагеря ГУЛАГа, обращались: “Товарищи бойцы!”, а побеги их из охраняемой зоны в официальных документах упорно именовались дезертирством. Политотделом Челябметаллургстроя в октябре 1942 г. в стройотрядах были прочитаны лекции на тему: “Текущий момент Великой Отечественной войны и наши задачи”, “Революционная бдительность - закон военного времени”, “Всестороннее соцсоревнование - лучший источник укрепления оборонной мощи СССР”⁴⁴. Особый статус трудмобилизованных позволил политотделам строек НКВД использовать среди них такой метод морального стимулирования, как присуждение переходящего Красного знамени лучшим стройотрядам. В октябре-ноябре 1942 г. этой мерой поощрения были отмечены стройотряды Челябметаллургстроя, производительность труда в которых составила 160% и более. Лучшим колоннам и бригадам присуждались почетные эмблемы⁴⁵. Широко использовалась опробованная в 1930-х гг. в ГУЛАГе и за его пределами фабрикация “маяков”: для бригады или для одного человека создавались особые условия, подкрепленные пропагандистским обеспечением в многотиражках и стенгазетах. Так, в июне 1942 г. на Челябметаллургстрое была организована пропагандистская кампания вокруг стахановца С.Г.Вернера, выполнившего норму на 1020%. Для поддержания почина было отобрано еще восемь трудмобилизованных. П.Д.Мезлер выполнил 980% нормы, Я.Ф.Ресслер - 800%, Н.В. Николаев - 720%, А.Г.Бош - 660%, И.И.Кошпер - 660%, И.И. Ланг - 580%, Я.Г.Юстце - 501%, Ф.Р.Шмидт - 500%⁴⁶.

Несмотря на то, что рабочие из контингентов НКВД представляли собой более дешевую рабочую силу, чем вольнонаемные, производительность их труда была ниже, чем у неквалифицированных вольнонаемных рабочих, что подтверждается данными по Кизеловскому угольному бассейну (см. табл.4).

Таблица 4. Производительность труда рабочих комбината “Кизелуголь” в 1944 г.*

* РГАЭ. Ф.8225. Оп.1.Д.6620. Л.43.

Этот вывод подтверждает также сравнение показателей дневной выработки рабочих на основных стройках Урала, которое явно выходило не в пользу Тагилстроя и Челябметаллургстроя НКВД, использовавших в основном заключенных и “мобилизованных немцев”. Если на стройках НКВД выработка на одного рабочего в день в 1942-1945 гг. составляла 27-45 руб., то на стройках других ведомств - 50-70 руб. (см. табл.5).

Таблица 5. Дневная выработка рабочих на основных стройках Урала в 1941-1945 гг.*

* Липатов Н.П. Черная металлургия Урала в годы Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.): Очерки истории строительства. М., 1960. С.81.

Одной из отличительных черт “немецкой” трудармии было то, что попавшие за колючую проволоку коммунисты и комсомольцы не исключались из ВКП(б) или ВЛКСМ. Первоначально у них изымались партийные и комсомольские билеты, однако с июня 1942 г. эта практика была прекращена. Коммунисты и комсомольцы из числа “мобилизованных немцев” под конвоем ходили на комсомольские и партийные собрания. В октябре 1942 г. на Челябметаллургстрое были проведены собрания в стройотрядах и ВОХР с повесткой дня: “Задачи партийных и комсомольских организаций по борьбе с дезертирством трудмобилизованных”. В зонах внутреннего оцепления стройотрядов использовалась “самоохрана” - коммунисты и комсомольцы из числа “мобилизованных немцев” помогали ВОХР охранять своих товарищей, правда, без оружия⁴⁷. Перед ними также ставились задачи своевременно “сигнализировать о провокационных слухах ”среди трудармейцев"⁴⁸.

Оценивая состояние партийно-политической работы среди “мобилизованных немцев”, политотдел ГУЛАГа в циркулярном письме начальникам политотделов лагерей отметил, что создание первичных комсомольских организаций в отрядах и колоннах себя оправдало, назвав в качестве положительных моментов их деятельности сбор средств на формирование танковых колонн и распространение среди “спецконтингента” облигаций военных займов. Однако при этом им не было предоставлено право приема в партию и комсомол новых членов⁴⁹. Более того, партийное руководство лагерей проводило линию на сокращение численности “немецких” парторганизаций. На Челябметаллургстрое к апрелю 1943 г. было исключено из ВКП(б) 74 человека, из них 23 кандидата. Парткомиссией Ивдельлага с 6 февраля 1942 г. по 13 июля 1943 г. к партийной ответственности было привлечено 105 “мобилизованных немцев”. На Базстрое НКВД за семь месяцев 1942 г. было исключено из партии 47 человек⁵⁰.

Обращает на себя внимание различие в оценках правового и политического статуса “мобилизованных немцев”, даваемых в ходе пропагандистской работы среди самих немцев и среди вольнонаемных работников лагерей и предприятий. В первом случае у людей, “мобилизованных” в ГУЛАГ, всячески старались сформировать чувство причастности к трудовому подвигу народа, несмотря на реалии их фактического положения. Для этой цели использовались даже такие приемы, как поздравительные и благодарственные телеграммы от Верховного Главнокомандующего “мобилизованным немцам”, адресованные в лагеря Главпромстроя НКВД⁵¹. Совсем другие акценты звучали в выступлениях руководства лагерей и партийных функционеров на закрытых от немцев-коммунистов партийных конференциях и собраниях. Приведем некоторые из них с сохранением стиля оригинала. Комаровский, начальник Челябметаллургстроя: “Юридически они являются полноправными, но не вполне... Надо понимать, с кем имеем дело. Этот контингент недаром зовется спецконтингентом”. Воронков, начальник политотдела Челябметаллургстроя: “Раньше мы имели один контингент, теперь другой... в том числе есть чистокровные фрицы. Имеются сигналы саботажа со стороны узбеков. Это получается потому, что происходит взаимосвязь... между узбеками и мобилизованными немцами”. Лобанов, начальник оперотдела Челябметаллургстроя: “Небезызвестно - немец является такой национальностью, которая связана по крови с немецким фашизмом... Этой национальности партия не доверяет вполне правильно. Как показал опыт работы с немцами, они проявляют свои националистические чувства как высшая раса, связь с немецким фашизмом, который из данного контингента черпает шпионские и диверсионные кадры до настоящего времени. Большинство немцев, проживающих в Советском Союзе, имеет родственные связи с Германией. Следовательно, этот контингент является основным, на который опиралась гитлеровская Германия... За контрреволюционную деятельность, т.е. проведение профашистской работы в тылу исключено из партии 33 человека... Среди них руководящие работники, бывшие секретари райкомов Республики немцев Поволжья. Они стали прямыми организаторами повстанческих и диверсионных групп... Приведенные примеры показывают, что из себя представляет парторганизация трудмобилизованных. Поэтому к ним нужно быть бдительными. Хочу предупредить, чтобы члены партии своевременно пресекали связь с трудмобилизованными в корне, в зародыше”. Антинемецкая тональность пропагандистской работы среди вольнонаемного состава не изменилась и после Победы. Выступая на V партийной конференции Ивдельлага, начальник оперативно-чекистского отдела Глазков заявил: “Немцы организовали работу по сохранению своих кадров. Некоторые коммунисты успокоились на том, что закончилась война, и немцы стали лояльными. Это неправильно. Большее количество их лояльными никогда не станет”⁵².

Подобная “двойственность” идеологической работы не была случайной. Дело в том, что советские немцы являлись не только источником дешевой рабочей силы, но и идеальным объектом для создания культа врага, являвшегося неотъемлемым элементом идеологической системы тоталитарного общества. Для этой цели из общей массы населения вычленялась группа людей, имевшая предпосылки для того, чтобы стать общепризнанным врагом для широких слоев населения. На сконструированного таким образом врага возлагалась вина за трудности жизни, что позволяло направлять недовольство в нужную сторону и стимулировать трудовой энтузиазм масс как элемент “отпора врагу”. Идеальным для этой функции являлся такой “внутренний враг”, черты которого позволяли декларировать его единство с “врагом внешним”⁵³.

Этой цели - поиску и фабрикации внутреннего врага (он же агент врага внешнего) - была подчинена полностью работа оперативно-чекистских отделов лагерей ГУЛАГа и спецкомендатур, опиравшихся на разветвленную сеть осведомителей среди “спецконтингентов”. На 1 июля 1944 г. численность агентурно-осведомительной сети среди “мобилизованных немцев” составила 6240 человек⁵⁴. Вербовка осведомителей среди “мобилизованных немцев” была начата еще до мобилизации в местах их спецпоселения. Среди трудмобилизованных, прибывших к 3 января 1943 г. на нефтепромыслы Башкирской АССР, имелось 30 осведомителей, с 26 из которых была восстановлена связь. Кроме того, 26 человек было завербовано по прибытии. В Челябинской области к 25 декабря 1942 г. из числа работающих на промышленных предприятиях немцев по Копейску было взято на оперативный учет 80 человек и создан агентурный аппарат из 102 осведомителей и шесть резидентов. По Коркино было взято на оперативный учет 46 немцев и создан агентурный аппарат из 170 человек и пять резидентов. По Челябинску на оперативном учете находилось 16 человек, а агентурной работой занимались 24 осведомителя⁵⁵.

Опираясь на осведомительскую сеть, оперативно-чекистские отделы развернули массовую фабрикацию политических дел, обвиняемыми в которых фигурировали люди, уже оказавшиеся в системе ГУЛАГа. В 1943 г. в тресте “Коркинуголь” арестованным 39 немцам было предъявлено обвинение в создании повстанческой диверсионной организации. Целью организации, согласно материалам следствия, было “...установление в СССР с помощью фашистской Германии такого государственного строя, который признавал бы частную собственность на землю”. В качестве средств называлось создание повстанческих групп среди спецпереселенцев, “мобилизованных немцев” и антисоветских элементов в тресте “Коркинуголь” и лагерях Бакалстроя с целью организации восстания с последующим роспуском колхозов. Аналогичные “дела” разрабатывались по трестам “Челябинскуголь” и “Копейскуголь”⁵⁶.

На Челябметаллургстрое в 1942 г. были арестованы немцы, бывшие военнослужащие Красной Армии, Эман, Кайзер, Эльцесер и др. Им было предъявлено обвинение в подготовке вывода из строя важнейших объектов строительства. Там же в 1943 г. была вскрыта “повстанческая организация” под руководством бывших секретарей Красноярского райкома Республики немцев Поволжья Трацвейна и Роота. Было арестовано 32 человека, обвиняемых в подготовке вооруженного выступления и шпионаже. В Северо-Уральском лагере в 1944 г. была ликвидирована повстанческая организация “Железная гвардия”, участники которой якобы подготавливали захват оружия и массовый побег из лагеря. Был осужден 31 человек. В Соликамском лагере в 1943 г. были арестованы “мобилизованные немцы”, обвиненные в подготовке взрыва шахты на Соликамском калийном комбинате⁵⁷. Кроме того, в соответствии с директивой НКВД и Прокуратуры СССР  17 /11-58 СС /186 от 2 мая 1942 г., дезертирство и отказ от работы “мобилизованных немцев” квалифицировались по политическим статьям 58 п.6 и 58 п.14 Уголовного Кодекса⁵⁸. В 1942 г. на Челябметаллургстрое за “саботаж и дезертирство” 309 трудмобилизованных были приговорены к расстрелу, 230 - к различным срокам заключения⁵⁹.

В 1947-1948 гг. советские немцы были демобилизованы из рабочих колонн НКВД и переведены на спецпоселение.

Примечания:

¹ Турова Е.П. Приказано расстрелять // Веч. Челябинск. 19 нояб.; Она же. Можно ли зеков назвать энтузиастами // Голос. 1991.  45; Она же. Трудовая армия на строительстве Челябинского металлургического завода, 1941-1945 // Отеч. архивы. 1992.  2. С.72-83.

² Великая Отечественная война 1941-1945: События. Люди. Документы : Краткий ист. справочник. М., 1990. С.425; Бугай Н.Ф. И.Сталин - Л.Берия: “Их надо депортировать...”: Документы, факты, комментарии. М., 1992. С.7, 36-75.

³ Российский центр хранения и изучения документации новейшей истории (РЦХИДНИ). Ф.944. Оп.1. Д.19. Л.49-50; Д.21. Л.51; Д. 28. Л.138-139; Бугай Н.Ф. И.Сталин - Л.Берия: “Их надо депортировать...”. С.216.

⁴ Кириллов В.М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала, 1920-е - начало 1950-х гг. Ч.1. Нижний Тагил, 1996. С.80.

⁵ Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.9414. Оп.1. Д.1172. Л.9; Д.1215. Л.22.

⁶ Центр документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО). Ф.5248. Оп.1. Д.53. Л.75; ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1172. Л.7; Д.1215. Л.9.

⁷ ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1172. Л.3-14; Д.1215. Л.3-21.

⁸ Шефер Е.А. Немецкая трудармия в Свердловской области // 50 лет Победы в Великой Отечественной войне: Материалы науч. конф. Екатеринбург, 1995. С.100; ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.110. Л.187; Д.111. Л.57, 92; Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1; ЦДООСО. Ф.4. Оп.37. Д.105. Л.6.

⁹ ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1172. Л.16; Д.1215. Л.5-23.

¹⁰ Там же. Ф.9479. Оп.1. Д.110. Л.187, 191; Д.111. Л.57, 92, 150-152, 175; Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1.

¹¹ Государственный архив Челябинской области (ГАЧО). Ф.1619. Оп.1. Д.3. Л.52, 149; Д.6. Л.3-367; Д.7. Л.12, 35; Д.8. Л.13-233; Д.9. Л.172-187; Д.10. Л.84; Д.13. Л.26.

¹² ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1172, 1215.

¹³ Маламуд Г.Я., Кириллов В.М. “Мобилизованные немцы” на строительстве предприятий черной металлургии Урала // 50 лет Победы в Великой Отечественной войне: Материалы науч. конф. Екатеринбург, 1995. С.48.

¹⁴ Центр документации новейшей истории Челябинской области (ЦДНИЧО). Ф.288. Оп.8. Д.217. Л.2; ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1.

¹⁵ ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.111. Л.239; Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1.

¹⁶ Там же. Л.57; Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1.

¹⁷ Там же. Ф.9414. Оп.1. Д.68. Л.24.

¹⁸ Там же. Д.110. Л.187, 191; Д.111. Л.1-183; Ф. 9414. Оп.1. Д.1207, Л.4.

¹⁹ Там же. Ф. 9414. Оп.1. Д.1207. Л.36.

²⁰ Антуфьев А.А. Уральская промышленность накануне и в годы Великой Отечественной войны. Екатеринбург, 1992. С.247.

²¹ ГАРФ. Ф. 9414. Оп.1. Д.110. Л.189; Ф. 9479. Оп.1. Д.111. Л.92; ЦДООСО. Ф.4. Оп.37. Д.105. Л.6.

²² ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.111. Л.152; ЦДНИЧО. Ф.288. Оп.8. Д.217. Л.2.

²³ ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.1207. Л.1-2.

²⁴ Там же. Ф.9479. Оп.1. Д.112. Л.72-90.

²⁵ ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.3. Л.42-43, 180, 210.

²⁶ ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.169. Л.44-45; ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.8. Л.28-29, 135.

²⁷ ГАРФ. Ф.9414. Оп.1. Д.169. Л.45-46.

²⁸ Печальная пристань. Сыктывкар, 1991. С.9; ГАЧО. Ф.1075. Оп.1. Д.211. Л.183; Ф.1619. Оп.1. Д.3. Л.118; Д.10. Л.156-158; Д.7. Л. 209.

²⁹ Кириллов В.М. История репрессий в Нижнетагильском регионе Урала, 1920-е - начало 50-х гг. Ч.2. Нижний Тагил, 1996. С. 37; ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.30. Л.103-107.

³⁰ Кириллов В.М. История репрессий... Ч.2. С.37; Трус Л.С. Введение в лагерную экономику // Экономика и орг. пром. пр-ва. 1990.  8. С.152.

³¹ Кириллов В.М. История репрессий... Ч.2. С.37; ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.7. Л.201; Д.8. Л.181.

³² Кириллов В.М. История репрессий... Ч.2. С.33-34; АОАНТ. Ф.229. Оп.1. Д.364. Л.23.

³³ ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.6. Л.48; Д.7. Л.52, 246; Д.9. Л.172; Д.10. Л.155.

³⁴ Там же. Д.10. Л.209; Д.11. Л.146.

³⁵ Казанцев А. Трудармия // Веч. Челябинск. 1989. 15 апр.; Вольтер Г.А. Зона полного покоя. М., 1991. С.48-49, 105.

³⁶ ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.111. Л.236.

³⁷ ЦДНИЧО. Ф.288. Оп.8. Д.303. Л.6-8.

³⁸ Там же. Ф.132. Оп.2. Д.15. Л.20-21; Ф. 970. Оп.1. Д.3. Л.22.

³⁹ Там же. Ф.288. Оп.8. Д.303. Л.10-11.

⁴⁰ Там же. Л.17; Ф.132. Оп.2. Д.15. Л. 20-21.

⁴¹ ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.110. Л.190; Д.111. Л.183-184, 239-241.

⁴² ЦДНИЧО. Ф.288. Оп.8. Д.217. Л.2.

⁴³ Китаев Е.А. На строительных высотах. Челябинск, 1991. С.35.

⁴⁴ ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.5. Л.7.

⁴⁵ Там же. Д.9. Л.176; Д.10. Л.33,181; Д.11. Л. 153.

⁴⁶ Трус Л.С. Введение в лагерную экономику // ЭКО. 1990.  6. С.152; За Сталинский металл / Орган политотдела ЧМС. 1942. 21 июля.

⁴⁷ ЦДНИЧО. Ф.878. Оп.1. Д.15. Л.32, 35.

⁴⁸ ЦДООСО. Ф.5248. Оп.1. Д.82. Л.168-174.

⁴⁹ Там же. Л. 169; Ф. 5248. Оп.1. Д.78. Л.18; ЦДНИЧО. Ф.878. Оп. 1. Д.92. Л.64.

⁵⁰ Палецких Н.П. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. Челябинск, 1995. С.23.

⁵¹ ЦДНИЧО. Ф.878. Оп.1. Д.1. Л.60; Д.92. Л.64-65; Д.97. Л.53-54; ЦДООСО. Ф.5148. Оп.1. Д.78. Л.4.

⁵² Зиновьев А.А. Коммунизм как реальность : Кризис коммунизма. М., 1994. С. 259-260.

⁵³ Смыкалин А.С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997. С.144.

⁵⁴ ГАРФ. Ф.9479. Оп.1. Д.111. Л.184, 216-220.

⁵⁵ Там же. Ф.2479. Оп.1. Д.111. Л.221-235.

⁵⁶ Там же. Ф.9414. Оп.1. Д.68. Л.36-41.

⁵⁷ Там же. Ф.9479. Оп.1. Д.112. Л.66.

⁵⁸ ГАЧО. Ф.1619. Оп.1. Д.6. Л. 436; Д.7. Л.20-189; Д.8. Л.7-194; Д.9. Л.50-232; Д.10. Л.12-208; Д.11. Л.49-163.