“Проводить профилактическую,
разъяснительную работу...”
(КГБ перед проблемой немецкой эмиграции.
Эпизод 1957 г.)

А.Паповян, Е.Паповян, Москва

Публикуемые документы 1957 г. из фонда Генеральной прокуратуры СССР в ГАРФ¹ свидетельствуют о реакции властей на один из первых послевоенных всплесков несанкционированной “эмиграционной” активности советских немцев.

Переписка была инициирована письмом Красноярского УКГБ в краевую прокуратуру, в котором ставился вопрос о возможности привлечения к уголовной ответственности активистов, подготавливающих выезд немцев-репатриантов за рубеж. Согласно письму, желание переселиться в ФРГ выразили более тысячи человек.

Рост надежд российских немцев на выезд в Германию был вызван изменениями в политике советского руководства. В 1957 г. происходит смягчение внутриполитического курса, активно идет процесс пересмотра дел осужденных по политическим обвинениям. С немцев, высланных из европейской части СССР в 1941 г., снят режим спецпоселения. Властями высказана идея мирного сосуществования двух систем, налаживаются отношения с капиталистическими странами и уделяется большое внимание имиджу СССР за рубежом. В 1955 г. после визита в СССР канцлера Западной Германии начинается “потепление” советско-германских отношений.

Для карательных органов в этот период советские немцы являлись, с одной стороны, репрессированным ранее народом, “подозрительной” категорией, включавшей бывших спецпоселенцев и заключенных, “пособников” и “фашистских агентов”, отпущенных в связи с новыми веяниями на свободу. С другой стороны, это  - советские граждане, обязанные быть лояльными к власти и жить в Советской стране.

До 1953 г. трудно представить себе ситуацию, в которой всевластные органы госбезопасности запрашивали бы разъяснения и указания у прокуратуры (хотя формально именно на прокуратуре лежала обязанность следить за соблюдением законов, а следовательно, и трактовать их). Более того, нам не известны случаи подобных обращений КГБ за разъяснениями в прокуратуру и в последующие годы.

По нашему мнению, столь необычный для КГБ шаг был вызван особым стечением обстоятельств лета 1957 г.

Письмо УКГБ датировано 18 июня 1957 г. В это время шла подготовка второго визита канцлера ФРГ в Москву, результатом которого должно было стать заключение договора о торгово-экономическом сотрудничестве. Немецкая сторона настаивала на обсуждении вопроса о разрешении эмиграции в ФРГ, шел торг относительно категорий, которым будет позволено выехать². Немцы, о которых шла речь в письме УКГБ  - это советские граждане, оказавшиеся в годы войны на оккупированных территориях и пожелавшие остаться в Германии. Часть из них получила тогда германское гражданство, т.е. на переговорах с ФРГ эта категория рассматривалась как довольно спорная (это не были граждане Германии, никогда не имевшие советского гражданства, но это были и не поволжские немцы, никогда не имевшие гражданства германского).

Глава Красноярского УКГБ А.И.Воронин³ не мог не понимать, что передаваемые в посольство ФРГ списки желающих эмигрировать, скорее всего будут использованы на переговорах. Кроме того, в конце июля 1957 г. в Москве должен был состояться Международный молодежный фестиваль, и ограничить контакты советских немцев с их зарубежными соотечественниками было бы еще сложнее. Для УКГБ эмиграционная активность являлась в тот момент не только “враждебной”, но и крайне несвоевременной. Сложилась ситуация, не реагировать на которую было невозможно, но как действовать  - непонятно: неясно, считать ли этих немцев “нашими” или их вот-вот решат отпустить; можно ли арестовывать немцев накануне визита Аденауэра, следует ли вообще арестовывать за подобные действия. Во второй половине 1950-х гг. применение политических статей Уголовного кодекса (УК) было проблематичным. У властей еще не было четких представлений о том, в каком случае нужна “изоляция”, а в каком “разъяснительная” работа, регламентация требовала времени.

Ситуация осложнялась конфликтом в руководстве страны (в июне 1957 из Президиума ЦК КПСС была выведена т.н. “антипартийная группа”). УКГБ нуждалось в инструкциях, но Воронин, очевидно, не хотел обращаться в это время в ЦК.

Мы не располагаем сведениями о переписке УКГБ со своим начальством, но можно предположить, что Воронин не хотел, чтобы ответственность за “попустительство враждебной деятельности” или “необоснованное осуждение советских людей”⁴ в сочетании с “вредительством в области внешней политики”, - кто знает, как это расценят через месяц или полгода,  - в какой-то степени лежала на его учреждении. Как “меру предосторожности”, видимо, можно расценить и то, что письмо подписано заместителем Воронина ⁵ и адресовано местному прокурору, т.е. теперь “наверх” вынужден был обращаться прокурор области.

Действуя в духе времени (массовые процессы не практиковались), УКГБ предлагает арестовать лишь несколько человек, но сопровождает свое предложение невероятной фразой о том, что немцы совершают “контрреволюционное преступление”, для которого нет статьи в УК. Стоит ли за этим стремление избежать упреков в неверной трактовке УК (читай: линии партии) или просто желание хоть как-то объяснить столь необычный шаг  - обращение в прокуратуру?

Но и сотрудники прокуратуры не сочли нужным брать ответственность на себя.

Прокуратура Красноярского края переслала письмо в прокуратуру республики⁶, а та, в свою очередь, в Прокуратуру СССР с сопроводительным письмом, несколько иначе описывающим события: вся эмиграционная активность названа следствием “провокационных действий” граждан ФРГ и, следовательно, проблемой не прокуратуры, а МИДа и КГБ.

Прокуратура СССР, судя по “Справке”, подготовленной для заместителя Генпрокурора, обратилась за консультацией в союзный КГБ, представители которого заявили, что постановка вопроса о привлечении к уголовной ответственности активистов по выезду российских немцев в Германию является “по существу незаконной” и следует ограничиться “профилактической работой”. Более того, соответствующие инструкции по их ведомству уже разосланы. Примечательно, что датированы они тем же 18 июня 1957 г., что и письмо Красноярского УКГБ.

Переговоры с Германией продолжались, и, возможно, поэтому Прокуратура СССР в ответе подчиненным выражается довольно обтекаемо: не судить за желание эмигрировать, если не совершено “антисоветских действий”, поскольку подробные указания уже были даны союзным КГБ.

Приложение

Письмо заместителя начальника Управления КГБ по
Красноярскому краю генерал-лейтенанта А.И.Воронина
Прокурору Красноярского края Н.В.Боровкову⁷

[Штамп:     СССР                                             [Сов.секретно.

Управление Комитета                                          Литер “А”

государственной безопасности                               Экз. 1]

при Совете Министров Союза ССР

по Красноярскому краю

отдел: шестой

18 июня 1957 г. 11 / 2-532.

гор. Красноярск]

Прокурору Красноярского края
тов. Боровкову Н.В.

В судостроительном заводе имени Побежимова, а также на других предприятиях г.Красноярска работает значительное число немцев-репатриантов, направленных после окончания Отечественной войны на жительство в г.Красноярск.

Указанные немцы в основном являются уроженцами Одесской и Житомирской областей.

При оккупации этих областей немецко-фашистскими войсками в 1941 г., немецкое население, не успевшее или не пожелавшее эвакуироваться в восточные районы СССР, было учтено немецко-фашистскими властями, а позднее было вывезено в Польшу, а затем в Германию. В Польше и Германии часть лиц из указанных немцев работала в сельском хозяйстве, часть  - в промышленности, некоторые лица были призваны на службу в немецко-фашистскую армию, причем большинство из них принимало германское гражданство.

В декабре 1945 г., в порядке репатриации, указанные немцы из Германии прибыли в г.Красноярск, где были трудоустроены, и часть из них беспрерывно, с 1945 г., работает и проживает в Красноярске.

В Краевое Управление КГБ поступают данные о том, что среди немцев-репатриантов за последнее время возбуждены вредные, массовые иммиграционные настроения. Свыше тысячи немцев изъявили желание выехать из Красноярска в Западную Германию, причем их заявления отправлены нелегально, через их представителей, в посольство Западной Германии в Москве.

Выясняя причины зарождения массовых иммиграционных настроений, нами установлено, что отдельные враждебно настроенные немцы давно вынашивают такие настроения. Имея переписку с лицами, проживающими в Западной Германии, они в 1956 г. получили несколько провокационных писем, в которых давались практические указания на возбуждение среди немцев иммиграционных настроений и установление связи с посольством ФРГ в Москве, и распространили их среди немцев-репатриантов.

В одном из таких писем, полученном Бухгольцем Германом и Минихом Адольфом, говорилось:

“Для всех немцев, обиженных судьбой”

Германия, Пауль Шанбрунн 206

Вартгейм-Ганновер (англ. зона)

Эрих Эбествалл 14.

...Вы должны иметь мужество и надежду. Мы здесь думаем о Вас и не забудем, пока Вы не вернетесь домой. Скажите всем, что мы ничего не упустили, чтобы вернуть Вас... От Вас многое может зависеть. Посольство устроилось в Москве. Я советую Вам написать туда, и Вы получите все нужные бумаги, которые дадут Вам право на выезд из России в Германию. Пишите по адресу: Москва, Посольство ФРГ, доктору Гаас Виль..."

Указанные провокационные призывы были положительно восприняты отдельными немцами, которые в прошлом являлись активными немецко-фашистскими пособниками  - Файст, Ригерт, Гипфнер. Последние предприняли практические организационные действия, направленные на осуществление провокационных указаний.

Свыше тысячи немцев поддались этой провокации и стали изъявлять желание выехать из СССР в Западную Германию.

С мая 1956 г. разновременно в Москву выезжал ряд лиц, делегированных немцами для переговоров с представителями посольства ФРГ в отношении возможности выезда в Западную Германию.

Возбуждение массовых иммиграционных намерений среди немцев-репатриантов (распространение провокационных писем, призывающих к иммиграции) и организационная деятельность отдельных немцев по установлению контакта с посольством буржуазного государства, сбора подписей лиц, вынашивающих иммиграционные настроения, доставка в посольство сведений о большой массе советских граждан, желающих иммигрировать за границу (нелегальная консульская деятельность) является, по нашему мнению, общественно-опасным действием, направленным на ослабление Советского государства  - контрреволюционным преступлением. Однако это общественно-опасное действие прямо не предусмотрено Уголовным кодексом РСФСР.

В связи с вышеизложенным, просим Вас выяснить и сообщить, не являются ли действия инициаторов и организаторов возбуждения массовых иммиграционных намерений среди советских граждан незаконными и не подпадают ли они под соответствующие статьи существующего Советского законодательства.

Зам.⁸ Начальник Управления КГБ при Совете Министров СССР
по Красноярскому краю
Генерал-лейтенант [подпись] (А.Воронин)

Фрагмент сопроводительного письма (к письму УКГБ)
заместителю Генерального прокурора СССР Д.Е.Салину⁹
от заместителя Прокурора РСФСР Узунова.
Документ датирован 17 июля 1957 г.¹⁰

<...> около 1000 чел. граждан СССР немецкой национальности б.репатрианты, проживающие в г.Красноярске нелегально, подали заявления в посольство Федеративной Республики Германия в отношении выезда их из СССР в Западную Германию и принятия гражданства ФРГ.

Указанные действия, как сообщается в письме, явились следствием проведения провокационных действий со стороны отдельных немцев, проживающих в Западной Германии, и работников посольства ФРГ в г.Москва.

В связи с тем, что поставленный в письме вопрос может быть решен Министерством иностранных дел СССР и КГБ при СМ СССР, поэтому данное письмо направляю на Ваше разрешение.

<...>

[Резолюция Д.Е.Салина на письме Узунова]¹¹:

т. Самсонову

Выяснить в КГБ и подготовить соответствующий ответ. Кроме того, обсудить возможности информации МИД.

Справка, подготовленная сотрудником Отдела
по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР В.Самсоновым для Д.Е.Салина, датированная 3 августа 1957 г.¹²

Справка

По поводу письма УКГБ по Красноярскому краю говорил лично с начальниками отделов 2-го Главного Управления КГБ при СМ СССР тт.Ворониным¹³ и Бескровным¹⁴ и ознакомился с некоторыми документами, касающимися этого вопроса.

Товарищи Воронин и Бескровный заявили, что постановка вопроса, изложенная в письме УКГБ, о привлечении к уголовной ответственности “ходаков” [так в тексте] или “курьеров” из числа немцев является неправильной, да и по существу незаконной.

В письме КГБ при СМ СССР от 18.06.57 2 / 9  - 2558, направленном в 42 адреса, в т.ч. и начальнику УКГБ по Красноярскому краю, указывается, что среди немцев необходимо проводить профилактическую, разъяснительную работу, чтобы они не собирали анкеты и не посылали своих ходаков [так в тексте] в Москву в Посольство ФРГ.

Репатриированные немцы, проживающие в Красноярском крае, а также в других областях и республиках, являются гражданами СССР и согласно ряда нот Советского правительства правительству ФРГ эти немцы не подлежат выезду в ФРГ. Согласно существующего положения, в ФРГ могут выехать лишь те немцы, которые до 1939 г. проживали в Прибалтике, в Калининградской области и имели германское гражданство.

МИД СССР неоднократно информирован Комитетом Госбезопасности по этому вопросу.

3 августа 1957¹⁵.

Фрагмент ответа Прокуратуры СССР
заместителю Прокурора РСФСР Узунову,
подписанного Д.Е.Салиным,
8 августа 1957 г., второй экземпляр¹⁶

<...>

Рассмотрев письмо начальника УКГБ при Совете Министров СССР по Красноярскому краю, Прокуратура СССР считает, что привлекать к уголовной ответственности лиц немецкой национальности за их желание выехать на жительство в ФРГ, при отсутствии какой-либо другой антисоветской деятельности с их стороны, оснований не имеется.

<...>

Примечания:

¹ ГАРФ  - Государственный архив РФ.

² Визит К.Аденауэра состоялся в июле 1957 г. Переговоры продолжались до начала 1958 г. Подробнее см. статью Т.Иларионовой “Реабилитация: трудный путь из тупика”, помещенную в настоящем сборнике.

³ Воронин Александр Иванович, г.р.1908, в органах НКВД с 1937 г., в 1954 - 1958 гг. начальник УКГБ по Красноярскому краю, генерал-лейтенант.

⁴ В апреле 1957 г. заместитель Воронина, А.И. Лангфанг, был арестован, а в сентябре 1958 г. осужден на 15 лет лагерей по обвинению во “вредительстве” (репрессии против членов Коминтерна). Срок отбыл полностью.

⁵ “Зам.” вписано от руки, а набранная машинописью фамилия “Воронин” оставлена. Впоследствии это вызвало некоторый разнобой: зам. прокурора РСФСР, пересылая красноярское письмо в Прокуратуру СССР, называет его письмом заместителя, а в ответе оно фигурирует как письмо начальника УКГБ. Далее переписка по этому вопросу между прокуратурами разного уровня идет на уровне заместителей.

⁶ На письме УКГБ есть резолюция, вероятно, краевого прокурора:

“т. Бочилло!

Срочно запросить прокурора РСФСР.

                                                               21.IV.1957
                                                                   [подпись]".

(Бочилло - заместитель прокурора Красноярского края. )

⁷ ГАРФ. Ф.8131. Оп.32. Д.5390. Л.86 - 88.

⁸ Рукописный текст дан курсивом.

⁹ Салин Дмитрий Ефимович, г.р.1903, член КПСС с 1928 г., в органах прокуратуры с 1933 г., в 1954 - 1959 гг. начальник Отдела по надзору за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР.

¹⁰ ГАРФ. Ф.8131. Оп.32. Д.5390. Л.85.

¹¹ Там же.

¹² Там же. Л.89 - 89(об.). Рукопись.

¹³ Однофамилец А.И. Воронина, начальника УКГБ по Красноярскому краю.

¹⁴ Бескровный Тихон Николаевич, г.р.1918, в органах МГБ с 1946 г., в 1955 - 1957 гг. начальник 3-го отдела (контрразведывательная работа против Германии) 2-го главного управления КГБ при СМ СССР.

¹⁵ На документе рукописная надпись, сделанная, видимо, тем же Самсоновым: “Доложено Д.Е. Салину. Он предложил подготовить ответ т. Узунову, а в МИД СССР не сообщать, т.к. КГБ при СМ СССР посылал туда много информаций по этому вопросу”.

¹⁶ ГАРФ. Ф.8131. Оп.32. Д.5390. Л.90.