ПРЕДИСЛОВИЕ

Изучение истории карательных институций, действовавших в советскую эпоху, ведется уже давно. Но только в последние годы, благодаря существенному расширению доступа к архивным источникам, эти исследования приобретают систематический и документированный характер. На смену публицистически мотивированным оценкам – как апологетическим, так и гиперкритическим – приходит трезвый анализ той роли, которую играли карательные органы в построении и функционировании коммунистического государства, для которого, по нашему мнению, как для всякой тоталитарной системы, террор был не самоцелью и не “побочным следствием”, а одним из основных инструментов (а в некоторые периоды и основным) всестороннего контроля и управления.
Ни исследование структуры и функций советских карательных институций (прежде всего “органов госбезопасности”: ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ–КГБ), ни последовательное описание их деятельности, на наш взгляд, практически невозможны без подробного изучения их персонального, в особенности руководящего состава: только поняв принципы подбора “чекистских” кадров, их расстановки и ротации, можно достоверно реконструировать механизмы управления террором, увидеть те “приводные ремни”, которые использовала партийная олигархия для осуществления своей власти. Конечно, для такой реконструкции одних биографических характеристик недостаточно, однако и без биографического материала ее не провести. Именно исходя из этой презумпции, мы предприняли свою работу, которая – в перспективе – должна отразить состав чекистской “номенклатуры” за всю советскую эпоху. Этими же соображениями мы руководствовались, устанавливая “необходимый и достаточный” набор персональных данных и вырабатывая формат их представления: легко заметить, что костяком каждой биографической статьи стал по возможности исчерпывающий послужной список, позволяющий довольно точно определить место персонажа в функциональной структуре “органов” и его номенклатурный вес (описание практической деятельности, личных свойств и связей наших героев, как бы оно ни было интересно для дескриптивной истории, не входило в задачу справочника1).
В справочник включены персоналии всех руководителей Центрального аппарата НКВД и местных его органов. Статусный отбор персонажей не нуждается, как нам кажется, в подробном обосновании: именно эти люди, чьи назначения и смещения (аресты) решались на уровне Политбюро ЦК ВКП(б), формировали корпус ведомственных директивных документов, управляли повседневной – оперативной, организационной, хозяйственной – деятельностью НКВД, планировали, направляли и контролировали ход широкомасштабных репрессивных акций.
Предлагаемое читателям издание – лишь фрагмент более широкой работы: в основной, биографической части мы приводим информацию о высшем эшелоне НКВД лишь в период с июля 1934 г. до февраля 1941 г.2 Определяя хронологические рамки справочника, мы исходили из следующих соображений.
Во-первых, границы избранного периода обозначены существенными организационно-структурными преобразованиями в системе карательных органов. В июле 1934 г. на базе упраздненного ОГПУ был создан общесоюзный Наркомат внутренних дел (НКВД СССР), объединивший функции политической и криминальной полиции с управлением тюремно-лагерной системой (в функции НКВД также входили: внешняя разведка, командование внутренними и конвойными войсками, паспортный, пограничный и транспортный контроль, пожарная охрана, регистрация актов гражданского состояния и т.п.). Такой монополизации всех полицейских функций одним ведомством в дальнейшем не наблюдалось (кроме краткого периода 1953–1954 гг.). В феврале 1941 г. НКВД был разделен на два союзных наркомата – внутренних дел (НКВД) и госбезопасности (НКГБ); в ведении последнего осталась собственно государственная безопасность, а управление лагерной сферой и все прочее перешло к НКВД.
Во-вторых, именно в интервале 1934–1941 гг. произошла наиболее существенная и масштабная ротация кадров НКВД, в первую очередь органов госбезопасности. В результате ряда последовательных чисток, подчас носивших взрывной характер, почти полностью изменился социальный профиль “руководящего чекиста”. Представленная в справочнике персональная выборка дает уникальную возможность сравнить характеристики нескольких чекистских генераций – от ветеранов ЧК до бериевских выдвиженцев.
В-третьих, избранный период – время наибольшего политического влияния органов госбезопасности: подчиняясь непосредственно Политбюро ЦК ВКП(б), а строго говоря, лично Сталину, НКВД с конца 1934 г. (убийство Кирова) неуклонно наращивал свой политический вес и к 1937 г. получил чрезвычайно широкие полномочия, реализовавшиеся как в процессе интенсивной чистки партийного и государственного аппарата, предпринятой с целью укрепления вертикали власти, так и в ходе массовых операций по “очистке” страны от так называемой пятой колонны. В конце 1938 г. прерогативы НКВД и объемы его деятельности были несколько урезаны, что, впрочем, не помешало успешно распространить опыт репрессивных кампаний 1937–1938 гг. на вновь приобретенные западные территории в 1939 и 1941 гг.
Наконец, в нашем выборе периода, приоритетного для описания, немалую роль сыграли внеакадемические соображения. Руководители НКВД этих лет, наряду с партийными функционерами высших уровней, – организаторы и ответственные исполнители массовых репрессивных акций, беспрецедентных по масштабу и жестокости, выделяющихся даже на фоне отнюдь не “мягких” репрессий времен гражданской войны и коллективизации. Эти люди несут персональную ответственность за смерть и неволю миллионов наших сограждан, деяния их и сегодня вызывают содрогание3. Мы считали нашей гражданской и нравственной обязанностью в первую очередь опубликовать послужные списки творцов Большого террора, чьи имена так долго и тщательно скрывались4.
Первой источниковой базой для составления биографических справок о руководящих деятелях НКВД были, как мы уже говорили, опубликованные в местной периодической печати очерки, посвященные кандидатам в депутаты – союзного и республиканских Верховных Советов, а также местных Советов (краевых и областных). Удивительным оказалось то, что об этих людях “тайной профессии” открыто говорилось в сталинской печати, особенно в период восхваления “славных органов НКВД”. Нам оставалось лишь выявить эти газетные публикации. Приступая к тотальному просмотру периодических изданий за 1934–1955 гг., авторы по публикуемым в газетах спискам избранных в Верховные и местные Советы депутатов определяли избирательные округа, где баллотировались сотрудники госбезопасности, а затем просматривали областные и районные газеты, издаваемые в этих избирательных округах. Кроме того, мы просматривали регулярно публиковавшиеся в 1930-е–1940-е годы в “Известиях” и “Ведомостях Верховного Совета СССР” списки сотрудников НКВД–НКГБ–МГБ–МВД, награжденных орденами и медалями. В условиях полной недоступности архивных источников в такой методике работы была своя логика. И, как дань этому давнему периоду наших исследований, мы публикуем в приложении к справочнику список выявленных нами газетных источников, представляющих собой либо биографические очерки о кандидатах в депутаты, либо краткие биографические справки при назначении на руководящие должности в территориальных органах НКВД. При этом мы сознательно ограничиваем этот список, приводя лишь статьи, опубликованные при жизни персонажей нашего справочника, либо посвященные им некрологи.
Дальнейшая работа позволила нам не только расширить круг включенных в справочник лиц, но и существенно дополнить биографические справки. Основными источниками сведений о руководителях НКВД–УНКВД послужили учетно-партийные документы: регистрационные бланки, заполняемые на членов ВКП(б)–КПСС при обмене партийных документов и ныне хранящиеся в Российском государственном архиве социально-политической истории (Ф.17. Оп.99, 107 и 108), а также личные дела руководящих работников, входивших в номенклатуру ЦК ВКП(б)–КПСС (Там же. Оп.100). Помимо этого был произведен полный просмотр приказов НКВД–МВД по личному составу за 1935–1956 гг., хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (Ф.9401. Оп.1), приказов ВЧК–ОГПУ и НКВД–НКГБ за 1921–1945 гг. и отдельных приказов по личному составу МГБ за 1946–1953 гг., хранящихся в Центральном архиве ФСБ РФ (Ф.66. Оп.1).
Ни один из перечисленных выше источников не содержит готовой биографии или даже полного послужного списка. Регистрационные бланки и учетные карточки на членов ВКП(б)–КПСС заполнялись при поступлении в партию и в ходе обмена партийных документов самими коммунистами или с их слов. В этих документах обычно помимо сведений о дате и месте рождения, национальности и образовании содержались записи о трудовой деятельности (послужной список) и присвоенных званиях и наградах. При этом указывались лишь месяц и год начала и окончания пребывания в той или иной должности, а даты награждений и присвоения званий, как правило, отсутствовали. Существенным недостатком этого вида источников является то, что формы учетно-партийных документов не были однотипными. Так, в регистрационных бланках образца 1936 г. отсутствовала графа “место рождения” (появилась лишь в 1940-е годы), в учетно-партийных документах образца 1936 и 1954 гг. трудовая деятельность отражалась лишь до момента заполнения документов, тогда как в учетные карточки образца 1973 г. вносились последующие изменения – сведения о дальнейшей трудовой деятельности и вновь присвоенных званиях и наградах, с указанием дат. Кроме того, в послужных списках, содержащихся в регистрационных бланках, нередко приведены неконкретные сведения, например, указаны даты и словосочетание “чекистская работа” или однотипные должности объединены в одной записи. Все это не позволяло составить более или менее полный и подробный послужной список только на основании учетно-партийных документов.
В приказах ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД по личному составу отражался лишь факт назначения на должность (или освобождения, увольнения), упоминалась предыдущая должность (хотя и не всегда). Конкретный работник госбезопасности, если он бессменно занимал свою должность, мог не упоминаться в приказах несколько лет, пока не получал нового назначения. Приказы выходили с достаточной регулярностью: в 1920-е выпускалось от 300 до 600 приказов в год, в 1930-е – от 1 до 3 тысяч и, наконец, в 1950–1952 гг. – от 5 до 6 тысяч. Все они нами были просмотрены.
Главной своей задачей авторы считали подробное описание именно чекистской карьеры. Особенность работы по составлению биографических справок состояла в соединении информации, почерпнутой из приказов о передвижении руководящих чекистов, и данных из их учетно-партийных документов или номенклатурных личных дел, содержащих послужные списки. Все случаи серьезных несовпадений в учетно-партийных документах и приказах по личному составу отмечены нами в примечаниях к справкам. Многие сведения (год рождения, социальное происхождение, национальность, образование и др.) брались из регистрационных бланков и номенклатурных дел, и мы полагаем, что эта информация заслуживает достаточного доверия. Выявленные расхождения тоже отмечены в примечаниях.
Все это в совокупности позволило не только составить послужные списки чекистов с указанием точных дат (в соответствии с приказами по личному составу), но и кратко осветить их жизненный путь до и после работы в “органах”, указать (часто на основе времени погашения партийных документов) даты смерти. По приказам НКВД–МГБ–МВД по личному составу установлены и точные даты присвоения специальных званий, принятых в системе органов госбезопасности с 1935 г. Конечно, сами по себе приказы по личному составу ВЧК–ОГПУ–НКВД–НКГБ–МГБ–МВД порой не дают точной информации. То или иное лицо могло реально вступить в должность задолго до того, как Центральным аппаратом был отдан приказ о назначении (такие расхождения выявлялись нами при анализе актов приема– передачи дел). Приказы порой издавались через полгода, а иногда и позже. В тех случаях, когда руководящий работник выезжал на новое место службы для приема дел уже после приказа, временной разрыв между реальным вступлением в должность и датой издания приказа, как правило, был невелик. Так как в приказах по личному составу, изданных в ОГПУ до 1931 г., указывалась точная дата вступления или утверждения в должности, в биографических справках датировка дается нами по приказам. Начиная с 1931 г., когда в приказах, как правило, нет дат назначений, мы указываем в качестве времени назначения даты издания соответствующих приказов по кадрам.
На рубеже 1980-х–1990-х годов периодику захлестнул вал научных и публицистических статей, посвященных руководителям карательных органов 1930-х годов. Биографические сведения, содержавшиеся в этих публикациях, как правило, были основаны на устных источниках, порой не проверенных. К литературе этой эпохи мы практически не обращались. После 1991 г., когда были приоткрыты государственные архивы и у исследователей появилась возможность обратиться к документам, уровень публикаций, посвященных истории сталинских репрессий, заметно возрос. Книги и научные статьи о тоталитарном режиме (особенно увидевшие свет в регионах) позволили нам уточнить важные детали биографий наших персонажей, например, даты арестов. При этом следует сказать, что составление библиографии источников, описывающих те ли иные моменты из жизни руководителей НКВД периода Большого террора, в наши задачи не входило. Справочная часть книги состоит из двух блоков. В первом представлена структура НКВД — Центрального аппарата и территориальных органов. Для каждого подразделения указаны время образования, переименования или ликвидации, постановления и приказы, регламентирующие эти реорганизации, имена руководителей и время их пребывания в должности.
Второй блок — краткие биографии и послужные списки руководителей НКВД.
Мы старались включить в справочник сведения обо всех руководителях Центрального аппарата НКВД (от наркомов до начальников самостоятельных отделов) и местных его органов (от наркомов внутренних дел республик до начальников управлений краев и областей РСФСР, а также областных управлений БССР, КазССР и УССР).
Все биографические справки даны по единой схеме. Сначала указываются фамилия, имя, отчество (в скобках настоящие фамилии и имена), годы и места рождения и смерти (даты до марта 1918 г. даны по новому стилю, но если указаны только месяц и год, как правило, сохранен старый стиль), сведения о родителях, национальность, членство в политических партиях и комсомоле, членство в выборных советских и партийных органах, почетные звания СССР (Герой Социалистического Труда, Герой Советского Союза, лауреат Сталинской премии). Участие в выборных органах отмечается только для членов и кандидатов в члены ЦК ВКП(б), депутатов Верховного Совета СССР, в отдельных случаях — Верховного Совета РСФСР I созыва. (Однако не следует забывать, что практически все руководители региональных органов НКВД были членами или кандидатами в члены бюро соответствующих обкомов, крайкомов и ЦК национальных компартий, а также депутатами областных, краевых Советов, республиканских Верховных Советов.) Факт исключения из партии отмечается, как правило, только для тех, кто не был подвергнут аресту. Само собой разумеется, что арест влек за собой автоматическое исключение из партии.
В рубрику “Образование” мы не включали обучение в системе учебных заведений органов госбезопасности и на различных чекистских курсах, оставляя эти сведения в хронологическом ряду послужных списков.
Далее мы сообщаем о начале трудовой деятельности, службе в армии — о том, что предшествовало службе в органах госбезопасности. Рубрики этой части биографической справки весьма условны, так как за короткие отрезки времени нередко случались переходы с хозяйственной или партийно-советской работы на работу в органы госбезопасности и обратно, служба в РККА в период гражданской войны и в начале 1920-х годов порой перемежалась с гражданской работой.
Датой начала чекистского стажа мы считали момент поступления на постоянную работу в систему ВЧК—ОГПУ—НКВД, не учитывая, например, срочную службу в пограничных войсках ОГПУ—НКВД. При указании дат пребывания в должности приведены число, месяц и две последние цифры соответствующего года, иногда — только месяц и цифры, обозначающие год.
Отражая службу в органах госбезопасности (ВЧК—ОГПУ—НКВД—НКГБ—МГБ—МВД—КГБ), мы включали все виды деятельности в этом ведомстве, в том числе и службу (за исключением срочной) в пограничных и внутренних войсках. Даты пребывания в должностях приводятся, как мы уже говорили, согласно ведомственным приказам. Даты официального назначения (снятия) не всегда соответствуют в них реальному времени пребывания в должности. В тех случаях, когда разрыв значителен или не выявлены даты приказов, мы ориентировались на учетно-партийные документы, официальные автобио-графии, в редчайших случаях на материалы из периодической печати. Если даты приведены в соответствии с Указами Президиумов Верховных Советов республик о назначениях или смещениях наркомов внутренних дел, это оговаривается в примечаниях.
Для подвергшихся репрессиям указываются даты ареста и осуждения, название осудившего органа, мера наказания, сведения о пересмотре дела и о реабилитации. При этом точная дата расстрела указана в начале биографической справки — в датах жизни. Для расстрелянных в Москве в 1937—1938 гг. дается и место смерти в тех случаях, когда найдены акты о приведении в исполнение вынесенных им приговоров (ЦА ФСБ РФ. Ф.7. Оп.1).
Особо следует остановиться на том, как указывается нами осуждающий орган. Большинство репрессированных в 1937—1941 гг. руководителей-чекистов были осуждены Военной коллегией Верховного суда (ВКВС) СССР или военными трибуналами (ВТ) войск НКВД. Однако в 1937—1938 гг. практиковались осуждения в “особом порядке”, то есть решение о расстреле принималось Сталиным и его ближайшими соратниками и оформлялось документом, подписанным “комиссией” — наркомом внутренних дел и Прокурором СССР (Н.И.Ежовым и А.Я.Вышинским, а иногда их заместителями). Были случаи, когда стояла и третья подпись — председателя ВКВС СССР В.В.Ульриха. Подпись Ульриха и то, что предписание коменданту НКВД на приведение приговора в исполнение поступало из ВКВС, привело к некоторой путанице: в учетных картотеках на карточках многих осужденных в “особом порядке” сделана запись об осуждении ВКВС СССР. Так, например, Б.А.Бак был приговорен к расстрелу в “особом порядке”, а в картотеке Главного информационного центра (ГИЦ) МВД РФ значится, что он был осужден ВКВС СССР. Мы приводим данные о порядке осуждения и осуждающем органе, как правило, по картотеке ГИЦ МВД.
Сведения о реабилитации даны нами по состоянию на 1991 г. Начавшийся после принятия в октябре 1991 г. нового закона о реабилитации массовый пересмотр следственных дел репрессированных практически не затронул чекистов, которых обвиняли ранее в нарушениях “социалистической законности”. Конечно, остались реабилитированными те, чьи дела пересматривались еще в эпоху первой волны реабилитации при Хрущеве.
В соответствии с директивой КГБ № 108сс от 1955 г. [Текст директивы см.: Мемориал-аспект. 1994. №10/11.], родственникам казненных в ходе массовых репрессий 1937—1939 гг. сообщали вымышленные причины и даты смерти (умер тогда-то в местах лишения свободы). В отношении советских граждан с 1963 г. стали сообщать действительные даты смерти, но только в случаях, если ранее не называли придуманных дат. Даже в Большой Советской Энциклопедии (3-е издание) дата смерти А.Х.Артузова указана та (1943 г.), что была сообщена его вдове еще в 1956 г. при реабилитации, тогда как на самом деле он был расстрелян в 1937 г. Еще более вопиющ случай Г.И.Бокия: в 1950-е годы из-за ведомственной несогласованности его дочери в ВКВС СССР сообщили одну дату смерти (24.05.41), а в КГБ другую (08.09.40). В действительности же он был расстрелян 15 ноября 1937 г. В предвидении повторных запросов в служебной картотеке ГИЦ МВД на карточки расстрелянных заносилась информация о сообщенных родственникам вымышленных датах смерти. Наряду с истинной датой казни эти данные приводятся нами в примечаниях к биографической справке. Следует отметить, что лишь в конце 1980-х го-дов стали сообщать подлинные даты, вне зависимости от предыдущих ответов.
Даты присвоения специальных и воинских званий указаны в справочнике по приказам НКВД, НКГБ и МВД. Для офицеров контрразведки “СМЕРШ”, находившейся в 1943—1946 гг. в подчинении Наркомата обороны, — по приказам ГУКР “СМЕРШ” (звания до подполковника включительно) и приказам наркома обороны Сталина о присвоении звания полковника. Даты присвоения или лишения генеральских званий даны по постановлениям Совнаркома—Совета Министров СССР, а званий маршала и генерала армии — по Указам Президиума Верховного Совета СССР. Случаи присвоения специальных званий вне очередности или минуя одну или несколько ступеней оговариваются особо.
Сведения о награждении орденами СССР, союзных республик и ведомственными (системы госбезопасности) знаками отличия (в отдельных случаях мы указываем и номера орденов и знаков отличия) почерпнуты нами из разных источников. Присвоение наград союзного значения датируется по Указам ЦИК, Президиума Верховного Совета СССР, а для периода 1919—1924 гг. — по приказам Реввоенсовета. Сведения о награждении орденами союзных республик в 1920-е годы большей частью взяты из справочника А.Н.Куценко и Ю.Д.Смирнова “Ордена советских республик” (Донецк, 1996) и дополнены на основе данных архивно-следственных или персональных дел. Награждение знаками отличия системы госбезопасности и милиции датируется приказами ОГПУ—НКВД—НКГБ—МВД—КГБ.
Сведения о лишении званий и наград, как правило, указываются для тех, кто не был репрессирован. Само собой разумеется, что осужденные лица были лишены своих званий и наград. В этом случае решение о лишении званий обычно принималось судом, а наград — ЦИК или Президиумом Верховного Совета СССР по представлению суда. При реабилитации звания и награды возвращались.
Степень полноты биографических справок в нашем справочнике различна: при отсутствии достоверной информации мы опускаем соответствующие рубрики.
Особо следует сказать о фотографиях, иллюстрирующих справочник. Портреты взяты в основном из учетно-партийных документов и номенклатурных личных дел, хранящихся в РГАСПИ, а также из личных дел депутатов Верховного Совета СССР и личных дел награжденных орденами Ленина (то и другое — в ГАРФ). Очень незначительная часть портретов переснята нами из газет и журналов. К сожалению, качество фотографий в большинстве источников крайне неудовлетворительно, поэтому подготовка их для помещения в справочнике потребовала огромного труда.