Н.С.Лебедева
(Институт всеобщей истории РАН)

АРМИЯ АНДЕРСА
В ДОКУМЕНТАХ РОССИЙСКИХ АРХИВОВ

Воссоздание истории Армии Владислава Андерса началось еще в годы войны и продолжалось на протяжении всех послевоенных лет, прежде всего усилиями польской эмиграции¹. С 60-х гг. стали появляться труды историков ПНР, совместные советско-польские публикации, в которых этой проблеме уделялось большое внимание². Интерес к теме еще более усилился в 80-е—начале 90-х гг., когда цензура в Польше ослабла, затем и вовсе исчезла и открылась возможность ликвидировать многие белые пятна в истории³. В России в 1994 г. в серии «Русский архив: Великая Отечественная» вышел в свет том 14 (3–1) «СССР и Польша: 1941–1945. К истории военного союза. Документы и материалы», первый раздел которого посвящен истории создания польской армии на территории СССР. В этом издании впервые опубликованы протоколы советско-польской смешанной комиссии по формированию частей и соединений этой армии, документы Государственного комитета обороны (ГКО), доклады в ГКО уполномоченного Генерального штаба Красной Армии по формированию польской армии на территории СССР и др. И хотя исследователями сделано уже немало, история создания польской армии на территории СССР пока еще не изучена с необходимой полнотой. Это объясняется тем, что долгие годы архивные документы, относящиеся к советско-польским отношениям, были в СССР закрыты для исследователей. Те же немногие, кто получил допуск к части закрытых фондов, прежде всего В.С.Парсаданова⁴, были связаны путами официальной версии этих отношений. Кроме того, в советской историографии тема освещалась изолированно от истории пребывания в плену польских военнослужащих, что также приводило к искаженной трактовке причин, побудивших польское правительство вывести Армию Андерса в Иран. Но главное — до сих пор не изучены с необходимой полнотой фонды российских архивов, связанные с данной проблематикой. Перечислим лишь важнейшие из них: Архив Президента Российской Федерации (АПРФ), в котором находится фонд Политбюро ЦК ВКП(б), в том числе «особые папки» с наиболее секретными документами; Центр хранения историко-документальных коллекций (ЦХИДК — бывший Особый архив) с фондами Главного управления по делам военнопленных и интернированных; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ) — фонды СНК СССР, НКВД, его отделов и управлений, включая Отдел трудовых и специальных поселений (впоследствии IV спецотдел МВД СССР), занимающийся спецпереселениями; Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ — бывший Центральный партийный архив ЦК КПСС) — фонды ЦК ВКП(б), Государственного комитета обороны и Коминтерна; Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО) — фонды Уполномоченного Ставки Верховного главнокомандования по иностранным формированиям на территории СССР, Наркомата обороны, Генштаба, отдельных управлений Наркомата обороны и др. Определенный интерес представляют и материалы военных округов, на территории которых формировалась армия Андерса. Весьма важны и фонды Народного комиссариата иностранных дел (НКИД) СССР, хранящиеся в Архиве внешней политики России МИД РФ. Лишь небольшая часть этих документов введена в научный оборот⁵.

Первая попытка создать польское воинское соединение на территории СССР относится к осени 1940 г. 2 ноября Лаврентий Берия, исполняя указания Сталина, обратился к нему с предложением сформировать дивизию из находившихся в СССР польских военнопленных и использовать ее в случае столкновения СССР с Германией⁶. Берия сообщал, что Наркоматом внутренних дел путем фильтрации были отобраны 24 бывших польских офицера (3 генерала, 1 полковник, 8 подполковников, 6 майоров и капитанов, 6 поручиков и подпоручиков), которые стремятся участвовать в неизбежной, по их мнению, войне между СССР и Германией на стороне Советского Союза. При этом часть этих офицеров (группа Зигмунта Берлинга) убеждены, что возрождение их страны возможно лишь с помощью Советского Союза. Остальные все еще надеются на победу англичан. Первые считают себя свободными от каких-либо обязательств в отношении правительства Владислава Сикорского, вторые заявили, что участвовать в войне на стороне СССР смогут лишь в том случае, если это будет санкционировано «лондонским» польским правительством. Генерал Мариан Янушайтис, в частности, согласен руководить польскими частями, если таковые будут созданы на территории СССР для борьбы с Германией, безотносительно к установкам правительства Сикорского. Вместе с тем он настаивает на принятии политической платформы, определяющей будущее Польши и призванной смягчить климат для поляков, проживающих в западных областях Украины и Белоруссии. Генералы же Мечислав Борута-Спехович и Вацлав Пшездецкий считают для себя возможным участие в войне на стороне СССР лишь по решению польского правительства.

Берия предлагал Сталину поручить организацию дивизии группе Берлинга, которая передавала себя всецело в распоряжение советских властей без каких-либо условий. В результате группу разместили на «спецдаче № 20» (сами поляки в шутку назвали ее «виллой роскоши») в Малаховке под Москвой, где офицеры изучали уставы всех родов войск РККА, военные учебники, решали тактические задачи. Однако Сталин, опасаясь спровоцировать нападение Германии на СССР, не торопился с созданием польской дивизии. Решение о формировании соединения было принято СНК СССР и Политбюро ЦК ВКП(б) лишь 4 июня 1941 г. Но и тогда практическая реализация этого решения задерживалась⁷. Нападение же Германии на СССР создало новую ситуацию и побудило сталинское руководство пойти на сотрудничество не с какой-то отдельной просоветски настроенной группой польских офицеров, а с правительством В.Сикорского в целом.

Как известно, 30 июля 1941 г. в Лондоне посол СССР в Великобритании И.М.Майский и польский премьер В.Сикорский подписали соглашение, в котором правительство СССР признало советско-германские договоры 1939 г., касающиеся территориальных перемен в Польше, утратившими силу; восстанавливались дипломатические отношения между двумя странами; стороны взяли взаимное обязательство оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в войне против гитлеровской Германии; правительство СССР выразило согласие на создание на территории СССР польской армии. К соглашению приложен следующий протокол: «Советское правительство предоставляет амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных, или на других достаточных основаниях, со времени восстановления дипломатических сношений»⁸.

Вскоре заместитель наркома внутренних дел комиссар госбезопасности 3-го ранга В.В.Чернышов, курировавший ГУЛАГ и Управление по делам о военнопленных и интернированных, представил руководству страны «Справку о количестве расселенных спецпереселенцев-осадников, беженцев и семей репрессированных (высланных из западных областей УССР и БССР) по состоянию на 1 августа 1941 г.». Численность спецпереселенцев в ней оценивалась так:

«1. Бывших военнопленных  26 160

2. Осадников и лесников 132 463

3. Осужденных и следственных 46 597

4. Беженцев и семей репрессированных 176 000

Итого                 381 220"⁹.

12 августа 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР издал указ об амнистии, содержание которого было аналогично протоколу, приложенному к соглашению от 30 июля. В этот же день Совнарком и ЦК ВКП(б) приняли обширное постановление «О порядке освобождения и направления польских граждан, амнистируемых согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР»¹⁰. Оно предписывало освободить: а) всех военнопленных и интернированных военнослужащих польской армии; б) осужденных к заключению в тюрьмы и исправительно-трудовые лагеря, а также находящихся под следствием; в) направленных в спецпоселки из западных районов УССР и БССР осадников, лесников, членов семей ранее репрессированных лиц и спецпоселенцев других категорий. Освобожденным польским гражданам разрешалось свободное проживание на территории СССР за исключением приграничных районов, режимных городов I и II категории, запретных зон, местностей, объявленных на военном положении. Постановление обязывало местные советские и партийные органы оказывать содействие освобожденным, в первую очередь женщинам с детьми, в их устройстве на работу и предоставлении им жилплощади. Устанавливались и пункты формирования польских военных частей первой очереди.

В тех областях, где имелись большие скопления поляков, стали открываться представительства польского посольства, организовываться склады одежды и продовольствия, поступавшего из США и Англии. На узловых станциях была создана польская информационная служба, которая направляла мужчин призывного возраста и добровольцев в места формирования воинских частей, предоставляла людям помощь. Посольство выдавало польские паспорта, организовывало культурные и религиозные мероприятия. На основе опросов всех освобождавшихся была составлена картотека польских граждан в СССР.

В результате удалось выявить несколько десятков тысяч поляков, вопреки соглашению все еще находившихся в заключении. Польское посольство добивалось их освобождения. Всего на советской территории, по воспоминаниям назначенного в сентябре 1941 г. послом Республики Польша (РП) в СССР С.Кота, действовало 807 организаций с 2639 сотрудниками, которые оказывали содействие более чем 300 тысячам польских граждан¹¹.

НКВД СССР, естественно, стремилось контролировать деятельность этих организаций. 23 августа 1941 г. от заместителя уполномоченного Генштаба по делам иностранных военных формирований на территории СССР майора госбезопасности Г.С.Жукова поступило предписание: «Предлагаю по распоряжению тов. Меркулова подобрать представителей для связи с польским посольством по оказанию помощи полякам. Представителей подобрать за счет проверенной и не расшифрованной среди поляков агентуры»¹².

26 августа Берия отменил свое распоряжение от 19-го числа о выдаче суточных, литеров или денег на проезд освобождаемым из спецпоселков полякам¹³, затруднив тем самым их переезд к местам формирования польской армии.

В глубь страны даже после указа об амнистии продолжали идти спецвагоны с заключенными польскими гражданами. Об этом, например, сообщало по ВЧ 28 августа УНКВД Владивостока и просило: «Во избежание излишних расходов, связанных с транспортировкой, прошу дать указание Новосибирску, Красноярску, Иркутску и Хабаровску об исполнении директивы наркома № 269 о транзитных заключенных, направляя во Владивосток только тех, кто не подлежит освобождению»¹⁴.

В развитие политических договоренностей от 30 июля было разработано и подписано 14 августа военное соглашение, которое предусматривало создание в кратчайший срок на территории СССР польской армии, составляющей «часть вооруженных сил суверенной Польской Республики», которой будут присягать на верность ее военнослужащие¹⁵. Армия предназначалась для совместной с войсками СССР и иных союзных держав борьбы против гитлеровской Германии и по окончании войны должна была вернуться в Польшу. Предполагалось двинуть польские части на фронт только по достижении ими полной боевой готовности.

6 августа командующим польской армией был назначен генерал Владислав Андерс, видный военный деятель Польши. Окончив накануне первой мировой войны Петербургский пажеский корпус, он в 1914–1917 гг. служил в царской армии, в 1917–1918 гг. — в польском корпусе Ю.Довбур-Мусьницкого, впоследствии был близок к окружению маршала Э.Рыдз-Смиглы. В сентябре 1939 г. сражавшуюся с германскими войсками Новогрудскую бригаду кавалерии, которой командовал Андерс, атаковала Красная Армия, отрезавшая ей путь к румынской границе. Получивший ранение Андерс 30 сентября был взят в плен и затем помещен в госпиталь, а в декабре 1939 г. арестован. Львовская, а затем московская тюрьмы, допросы, издевательства сотрудников НКВД не способствовали, конечно, укреплению его доверия к советским властям.

В беседе с уполномоченным Генерального штаба Красной Армии по формированию польской армии на территории СССР генерал-майором А.П.Панфиловым 16 августа 1941 г. В.Андерс и З.Шишко-Богуш (глава польской военной миссии в СССР) указали, что польская армия будет формироваться как путем обязательного призыва, так и на добровольных началах; в первую очередь должны быть сформированы две пехотные дивизии легкого типа по 7–8 тысяч человек каждая и резервная часть; сроки их формирования «должны быть сжатыми с тем, чтобы обеспечить их ввод в зону боевых действий в возможно короткие сроки. Календарные сроки окончания формирования этих соединений будут зависеть от степени поступления вооружения, обмундирования и других запасов материального снабжения»¹⁶. Польские генералы сообщили, что обмундирование и снаряжение рассчитывают получить от Англии и США, стрелковое же вооружение и боеприпасы — от правительства СССР. Была достигнута договоренность относительно создания в Грязовецком, Суздальском, Южском и Старобельском лагерях НКВД для военнопленных призывных комиссий, в которые войдут представители польского командования, Красной Армии, НКВД СССР и медврач. Как сообщал Панфилов начальнику Генштаба, представителям Красной Армии и НКВД «в целях укрепления нашего влияния на польские формирования» предоставлялось право отвода лиц, поступающих в польскую армию.

19 августа на втором заседании смешанной советско-польской комиссии по формированию польской армии Андерсу и Шишко-Богушу было сообщено, что командование Красной Армии удовлетворяет их просьбу о формировании на территории СССР двух стрелковых дивизий и одного запасного полка, срок их готовности — 1 октября 1941 г. Численность дивизий определялась в 10 тысяч человек каждая, запасной полк — 5 тысяч; удовлетворялась и просьба об отпуске в польскую армию добровольцев-поляков из частей Красной Армии; выделялся кредит для нужд формирующейся армии. Г.С.Жуков передал В.Андерсу список офицерского состава на 1658 человек, находящихся в СССР. На этом заседании было решено дислоцировать соединения в Тоцком и Татищевском лагерях (в Чкаловской и Саратовской областях, соответственно), штаб — в Бузулуке (Чкаловской обл.). Каждому полку придавались по одному офицеру связи от Красной Армии и по одному офицеру от органов НКВД¹⁷. Протоколы смешанной Комиссии направлялись Сталину, Молотову, Маленкову, Берии и начальнику Генштаба Красной Армии Шапошникову.

Однако НКВД не спешил реализовывать указ об амнистии и совместное постановление СНК и ЦК ВКБ(б) от 12 августа 1941 г. В лагеря военнопленных была направлена директива Берии за № 00429, предписывающая строго поддерживать режим, военнопленным и интернированным приказывалось продолжать подчиняться ему (Берии)¹⁸.

Особые отделения лагерей продолжали усиленно вербовать агентуру, используя шантаж и угрозы. Так, 18 августа три особиста Грязовецкого лагеря пытались заставить пристава полиции Белостокского воеводства А.Шмидта сообщить им сведения о настроениях его товарищей. На заявление пристава, что его это не интересует и вообще он намерен вступить в польскую армию, ему ответили: «Об этом мы решаем и принудим к этому, так как вы в наших руках, ибо ваша семья в Казахстане». Когда после долгих увещеваний Шмидт так и не согласился сотрудничать, ему сказали, чтобы он хорошенько подумал до 21 августа и явился сам, в противном случае это отразится на его семье и на его собственной судьбе¹⁹.

Протестуя против задержки с освобождением и против методов обращения с уже амнистированными людьми, бывшие военнопленные генералы Е.Волковицкий и В.Пшездецкий сообщали главе военной миссии в СССР З.Шишко-Богушу о том, что военнопленные сталкиваются в лагере «со злонамеренно некультурным отношением и моральным террором», их принуждают отвечать на вопросы, противные чести, вступать в Красную Армию, оскорбляют польские вооруженные силы и т.д.²⁰ Оправдываясь перед руководством, начальник Грязовецкого лагеря Н.И.Ходас писал: «Все события в лагере, происходившие за период после 31 июля, освещались начальнику УНКВД (по Вологодской области. — Н.Л.) капитану госбезопасности тов. Галкину. В курсе дела держался всегда и секретарь Обкома ВКП(б) т. Комаров. Мне следует отметить, что на мои действия эти товарищи отвечали одобрением, с указанием на полное понимание мною своих задач, а потому и правильные мероприятия»²¹.

Содержавшиеся в Грязовецком лагере офицеры и полицейские, по предложению посетивших их Андерса и Шишко-Богуша, стали вспоминать и записывать фамилии тех, кто сидел с ними в Козельске, Старобельске и Осташкове до операции «по разгрузке» этих лагерей в апреле-мае 1940 г. Отказ советских органов сообщить об участи около 15 тысяч бесследно исчезнувших военнопленных был одним из факторов, препятствовавших налаживанию советско-польского боевого сотрудничества.

Призывные советско-польские комиссии прибыли в лагеря военнопленных 23 августа, и после завершения их работы 2–6 сентября подавляющее большинство поляков было направлено на формирование польской армии в Бузулук, Татищево и Тоцк. К 12 сентября туда прибыли 24 828 бывших военнопленных. 273 человека были отведены комиссиями в лагерях военнопленных как немцы по национальности, 252 отказались вступить в польскую армию, 234 были признаны непригодными к военной службе по состоянию здоровья и 3 были «осуждены судом» [Так в документе. По-видимому, речь идет о лицах, осужденных польскими судами до начала второй мировой войны, находившихся в польских тюрьмах в момент вторжения Красной Армии в Польшу в сентябре 1939 г. и затем помещенных советскими властями в лагеря для военнопленных НКВД СССР.].²².

1 октября Берия сообщил Сталину и Молотову о том, что из 391 575 польских граждан, находившихся в местах заключения и в ссылке, к 27 сентября освобождены из тюрем и лагерей ГУЛАГа 50 295 человек, из лагерей военнопленных — 26 297 и, кроме того, 265 248 спецпоселенцев. На формирование Армии Андерса к этому времени были направлены 25 115 бывших военнопленных. Туда же прибыли и 16 647 освобожденных из тюрем, лагерей и спецпоселений; еще 10 000 человек находились в пути. К этому времени были сформированы две польские дивизии и запасной полк, укомплектованные бывшими военнопленными (23 851 человек) и, частично, отобранными поляками из числа бывших заключенных и спецпоселенцев (3149 человек). Берия предлагал Сталину и Молотову договориться с польским посольством о переселении поляков из северных районов и из районов, объявленных на военном положении, в Узбекистан, закрепив остальных на местах их проживания и предоставив им жилье и работу по специальности²³.

После пребывания в тюрьмах, лагерях, на спецпоселении, после долгих месяцев недоедания, болезней и изнуряющего принудительного труда люди попали в армию крайне истощенными. Но и условия жизни в формирующихся 5-й и 6-й дивизиях и резервном полку были бедственными. Подавляющее большинство людей разместили в палатках. Ввиду стихийного прибытия к месту формирования все новых и новых желающих вступить в армию, для которых не предусматривалось снабжение продовольствием и которые не имели никаких средств к существованию, пайки, выделявшиеся для польской армии, делились и на этих людей. 19 сентября Панфилов и Жуков сообщили Сталину, Молотову, Маленкову, Берии и Шапошникову, что, по данным НКВД, «неорганизованный наплыв поляков в районы формирования будет возрастать, так как призывного контингента поляков — польских подданных на территории Союза ССР имеется более ста тысяч человек»²⁴. Помимо военнообязанных в поисках своих пропавших мужей, многие из которых были расстреляны в апреле-мае 1940 г., в лагеря прибывали женщины с детьми. Их также приходилось как-то кормить.

Не лучше обстояло дело и с обмундированием: лишь военнослужащих имели верхнюю одежду, много было босых. Не хватало посуды и хлебопекарен, стройматериалов, транспортных средств для доставки грузов. Из-за отсутствия леса задерживалось строительство отапливаемых землянок.

Начиная с 12 сентября 1941 г. Андерс неоднократно обращался к властям, добиваясь достаточного снабжения и обеспечения сносных условий для уже формирующихся дивизий, просил начать формирование нескольких новых дивизий в Узбекистане. Советское же руководство соглашалось довести численность армии лишь до 30 000 человек, указывая, что препятствием к формированию новых дивизий служит отсутствие для них вооружения и продовольствия. В связи с этим правительство В.Сикорского поставило вопрос о переводе части польских военнослужащих в Иран. Впервые премьер-министр РП заявил об этом послу СССР А.Е.Богомолову 25 октября 1941 г. А 1 ноября С.Кот, назначенный послом в СССР, в качестве одного из пунктов повестки дня переговоров В.Сикорского в Москве назвал эвакуацию 15–20 тысяч поляков из СССР в Великобританию и Египет²⁵.

10 ноября в Куйбышеве было получено послание А.Гарримана, ставившего по поручению Ф.Рузвельта вопрос об отправке части польских военнослужащих в Иран для сформирования там польских воинских соединений с перспективой их возвращения на советско— германский фронт по мере боевой готовности²⁶.

6 ноября Панфилов информировал Андерса о том, что общая численность его армии на 1941 г. определена в 30 000 человек, и предложил ему «имеющийся в районе излишек людского состава <...> направить в соответствующие, по желанию направляемых, районы для проживания». Советский генерал при этом опирался на постановление Государственного комитета обороны от 3 ноября, определявшее состав армии и разрешавшее начальнику тыла отпускать армии Андерса не более 30 000 пайков²⁷.

Создавшееся положение 14 ноября обсуждалось в беседе со Сталиным послом С.Котом. Сталин настаивал на том, что на 1941 г. поляки по советско-польскому соглашению могут получить, а СССР обязан выдать 30 000 пайков на две дивизии, один запасной полк и офицерскую школу. На это С.Кот заметил, что по соглашению поляки намеревались создать целую армию, а две дивизии должны были лишь положить начало ее формированию. Он напомнил, что в августе, действительно, на заседаниях советских и польских представителей речь шла о двух дивизиях, но уже в сентябре польская сторона поставила вопрос о сформировании двух дополнительных дивизий и этот вопрос был решен положительно. «В настоящее время польская армия в СССР насчитывает около 44 тысяч человек. Если считать, что она должна насчитывать 30 тысяч человек, то свыше 10 тысяч поляков нужно из армии уволить. Протокол с цифрой в 30 тысяч человек никогда не был известен польскому правительству». Сталин болезненно воспринял реплику посла, заявив, что «русские не нарушали протокола <...> Если поляки хотят иметь три дивизии, то надо об этом сказать прямо, а не обвинять русских в нарушении протокола <...> Две польские дивизии мы можем вооружить. Одну вооружаем, вооружим и другую. Я не имею возражений против того, чтобы поляки имели в СССР пять, шесть, может быть, семь дивизий, но я повторяю, что мы воюем на большом фронте и у нас не хватит материалов на содержание и вооружение польской армии. Поляки должны беспокоиться о вооружении и продовольствии для других, кроме двух организованных, дивизий своей армии»²⁸.

Следует отметить при этом, что западные союзники, обещавшие поставить вооружение и продовольствие армии Андерса, не выполнили ни одного из своих обязательств, пока польские вооруженные силы находились на территории СССР. По всей видимости, это было связано не только с политическими соображениями, стремлением побудить СССР согласиться на вывод польских частей из СССР, но и с нападением Японии на Прл-Харбор и объявлением Германией войны США, а также трудностями доставки вооружения и продовольствия в СССР.

В беседе с послом Сталин поставил вопрос и о том, «когда и где польские части думают действовать с русскими войсками против немцев. Этот вопрос нас весьма интересует». Кот уклонился от ответа, сославшись на скорый приезд В.Сикорского в Москву.

Премьер-министр РП В.Сикорский прибыл в СССР в конце ноября, и 3 декабря 1941 г. состоялась его беседа со Сталиным, посвященная двум вопросам — польской армии на территории СССР и положению польского населения.

В преддверии этого визита руководство НКВД составило для Сталина несколько справок, и в том числе о польских военнопленных и о настроениях в армии Андерса. В первой из них указывалось, что всего в лагеря НКВД поступило 130 242 польских военнослужащих — плененных Красной Армией и интернированных, доставленных из Прибалтики; 42 400 рядовых и младших командиров, уроженцев западных областей УССР и БССР отпущено; в октябре-ноябре 1939 г. передано немцам 42 492 жителя Польши, отошедшей к Германии; в 1940–1941 гг. передано немцам 562 человека; отправлено через I спецотдел в распоряжение УНКВД в апреле-мае 1940 г. (то есть расстреляны) 15 131 человек; отправлено в пункты сформирования польской армии в сентябре-октябре 1941 г. 25 115 человек; освобождены 289 не призванных в польскую армию по болезням и отказавшихся в ней служить; в Актюбинском лагере содержится 263 не призванных в польскую армию лиц немецкой национальности и 2 человека, отведенных от призыва по материалам Особого отделения; умерли в лагерях за все время 389 человек; бежали из лагерей за все время 1082 человека; потери при эвакуации Львовского лагеря — 1834 человек; убыло из лагерей по разным причинам за все время (в том числе отпущены по болезням, по приказам НКВД, арестованы оперорганами) 683 человека²⁹.

В справке Берии, направленной Сталину 30 ноября, характеризовался численный состав польской армии в СССР (40 961 человек: 1965 офицеров, 11 919 унтерофицеров и 27 077 солдат) и степень готовности частей — сформированы 5-я пехотная дивизия (14 703 человека), 6-я пехотная дивизия (12 480 человек), запасной полк (8764 человека), штаб армии, строительная часть и сборный пункт. В справке констатировалось, что верхушка польской армии, включая ее командующего В.Андерса, начальника штаба армии полковника Л.Окулицкого, командира 5-й дивизии генерала М.Борута-Спеховича, командира 6-й дивизии генерала М.Токаржевского и др., лояльно относится к СССР и готова к сотрудничеству. На основе «данных оперативной техники, личных наблюдений и агентурных донесений» было также установлено: «<...> за последнее время Андерс проявлял недовольство в связи с тем, что, считая возможным и желая создать большую польскую армию в СССР, не имел разрешения Верховного командования Красной Армии на формирование новых соединений <...> Андерс также проявляет недовольство тем, что, по сведениям поляков, большое количество польских офицеров, среди которых есть лично известные Андерсу, не освобождены из мест заключения <...> Тяжелое финансовое положение, сложившееся к концу октября, неурегулированность вопроса с зимним расквартированием, перебои в снабжении, затруднения со строительством также вызвали недовольство у Андерса»³⁰. Берия сообщал Сталину и о группе высших командиров польской армии, враждебно настроенных по отношению к СССР, и предложил поручить Панфилову информировать Андерса о всех случаях антисоветских настроений среди польских офицеров. Начальнику тыла Красной Армии генерал-лейтенанту А.В.Хрулеву предлагалось поручить проверку состояния зимнего строительства, расквартирования, снабжения и довольствия польских частей с целью устранения недостатков. Таким образом, к приезду Сикорского Сталин был полностью введен в курс дела.

В беседе Сталина с польским премьер-министром наиболее остро стоял вопрос об условиях жизни армии в местах с суровым климатом, 30–35-градусными морозами в отсутствие теплого жилья. «Сикорский опасается, — указывается в советской записи беседы, — что они перемрут, не принеся никакой пользы делу войны с Германией. Он говорил с Черчиллем по вопросу о перенесении лагеря в другое место, например, в Иран. Там эти дивизии могли бы быть окончательно сформированы, и через 4 месяца они вернулись бы в СССР, — возможно, в сопровождении английских войск, — и были бы переброшены на определенный участок германо-советского фронта, чтобы бороться бок о бок с Красной Армией». Сталин на это ответил, что армия, которая пойдет в Иран, сюда больше не вернется, поскольку у Англии на фронтах также много работы. «Мы не можем заставить поляков драться <...> Если поляки не хотят, то мы обойдемся и своими дивизиями», — подчеркивал он³¹. В результате переговоров была достигнута договоренность о создании семи польских дивизий в СССР и о возможности вывода в Иран поляков, не задействованных в этих соединениях. Местом формирования новых частей была определена Средняя Азия.

Во исполнение договоренностей Сталина с Сикорским ГКО 25 декабря принял специальное постановление «О польской армии на территории СССР», определявшее ее численность (96 тысяч человек), количество дивизий (6) и дислокацию (штаб и его учреждения в Янги-Юль Узбекской ССР, дивизии в Киргизской, Узбекской и Казахской ССР). В постановлении указывалось, что в армию могут призываться граждане польской национальности, проживавшие до 1939 г. на территории Западной Украины и Западной Белоруссии. При этом подчеркивалось: «Граждане других национальностей, проживавшие на этих территориях, призыву в польскую армию не подлежат»³².

С начала 1942 г. на первый план выдвигается вопрос о сроках отправки польских дивизий на фронт. Во время поездки Сикорского в места дислокации польской армии Панфилов спросил его, к какому сроку он хотел бы иметь всю польскую армию готовой к бою против гитлеровцев. Премьер-министр РП ответил: «15 июня». Он исходил из того, что к марту-апрелю удастся получить вооружение из Англии и Америки, а к лету 1942 г. ожидается открытие второго фронта³³. 2 февраля заместитель Панфилова Г.С.Жуков от имени советского правительства поинтересовался у Андерса, «когда польская армия думает воевать <...> по мнению Советского правительства, желательно в связи с политическим и военным значением этого дела как можно быстрее вывести в бой готовые соединения». Андерс вслед за Сикорским назвал дату 1 июня 1942 г. и отверг возможность ввода в бой одной отдельной дивизии. Об этом разговоре Жуков сообщил Молотову, а Андерс — Сикорскому³⁴. Последний полностью одобрил точку зрения своего командующего армией. Острым оставался вопрос и о выводе в Иран 25 тысяч польских призывников для пополнения войск на Ближнем Востоке и в Египте, где было много офицеров, но не хватало рядовых солдат.

Постановление ГКО о передислокации 5-й и 6-й дивизий в Среднюю Азию и формировании дополнительных четырех дивизий реализовывалось медленно. По-прежнему оставались серьезные трудности с обмундированием, снабжением продовольствием, поставками оружия, транспортных средств, горючего, палаток для жилья, выделением помещений под штабные организации и т.д. Как сообщал Берия Сталину, на 1 марта 1942 г. в польской армии в СССР числилось 60 000 человек, включая 3090 офицеров и 16 202 унтер-офицеров. В стадии формирования находились 7-я, 8-я, 9-я и 10-я дивизии, танковый и кавалерийский полки, артиллерийская бригада, саперные части и части связи, школы. Берия констатировал рост антисоветских настроений в армии, в том числе и среди рядовых, лишь недавно освобожденных из мест заключения или спецпоселения³⁵.

Характерно, что Армия Андерса не только находилась под колпаком НКВД, но контролировалась также и с помощью засланных туда агентов Исполкома Коминтерна (ИККИ). В сентябре 1941 г. многие бывшие члены распущенной по указке Сталина в 1938 г. Компартии Польши были вызваны в Москву, прошли месячную подготовку в Кунцево, после чего их направили в польскую армию. До середины декабря туда был заслан 81 представитель ИККИ. Эти люди, естественно, скрывали свою связь с Коминтерном. Им, по свидетельству Я.И.Бермана, была дана следующая инструкция: «1) вести внутри армии борьбу за ее боеспособность, за ее демократический антифашистский дух; 2) доказывать необходимость совместной борьбы Польской и Красной Армий с немецкими оккупантами за свободную демократическую Польшу; 3) выяснять передовую роль Советского Союза в блоке демократических стран; 4) объяснять политику и тактику Советского Союза в условиях нынешней мировой войны (особенно события 1939 г., освобождение западных областей Украины и Белоруссии); 5) дать личный пример дисциплины и отличной боевой подготовки; 6) разоблачать антисоветские и прогерманские элементы в армии; 7) выявлять, разоблачать и при возможности уничтожать диверсантов»³⁶.

В декабре в ИККИ стали поступать письма и отчеты от лиц, направленных в Армию Андерса. Правда, не все представители ИККИ были приняты в армию, а часть принятых вскоре перевели в резерв и отправили на работу в колхозы Средней Азии. «Какой элемент я встретила в Бузулуке, — писала впоследствии польская коммунистка Ванда Бартошевич, — 99 процентов — это освобожденные из тюрем, лагерей и ссылки. По занимаемой должности в Польше — это военнослужащие, полиция, железнодорожники (часть), помещики и их дворовые, осадники, колонисты и т.п. В настоящее время все они освободились и приехали сюда. Одно можно сказать — все они настоящие враги СССР, готовы отомстить за свои страдания <...> Те, среди которых я нахожусь, их ничто не переменит и их нужно будет только уничтожить»³⁷.

В выводах к другому отчету, составленному уже в сентябре 1942 г., Бартошевич также подчеркивала: «Самым важным является факт, что эта армия является базой и вооруженной силой польской буржуазии, черной реакции, которая в соответствующий момент кроваво выступит против сознательных народных масс»³⁸.

Генеральный секретарь ИККИ Г.Димитров в целом разделял точку зрения, высказанную в письмах и отчетах его людей, находившихся в Армии Андерса. Направляя 2 января 1942 г. эти донесения А.Я.Вышинскому, он подчеркнул, что и после визита В. Сикорского в СССР не прекратилась «антисоветская и антисемитская работа» в польской армии. «Наоборот, — писал он, — есть достаточно данных, которые говорят о том, что эта работа в известной части армии продолжается, хотя в более прикрытой форме, чем раньше»³⁹.

В связи с формированием новых частей в Узбекистане 2-е управление НКВД СССР 16 января обратилось к Димитрову с просьбой направить туда несколько доверенных польских коммунистов. По решению генерального секретаря ИККИ в Комиссию по комплектованию польской армии был послан Л.Касман, к которому и должны были обращаться отобранные отделом кадров Коминтерна польские товарищи. Органы НКВД в Ташкенте и в Уфе, куда был эвакуирован аппарат ИККИ, получили на этот счет соответствующие указания⁴⁰.

Информация о ненадежности польской армии, антисоветской настроенности многих офицеров и солдат, понимание, что армия не будет воевать, пока не закончится формирование и вооружение всех шести дивизий, возросшие трудности с продовольствием в самом СССР побудили Сталина отдать распоряжение о сокращении числа выделяемых для польской армии пайков с 96 до 40 тысяч. Численность армии в это время составляла 73 тысячи человек, кроме того нуждались в продовольствии 30 тысяч гражданских лиц, состоящих при армии, в основном члены семей военнослужащих.

В беседе Сталина с Андерсом, состоявшейся 18 марта 1942 г., было достигнуто компромиссное решение: сохранить в марте прежнее число пайков, сократив его до 44 тысяч в апреле; польские войска сверх 44 тысяч человек перебросить в Иран. Сталин при этом язвительно заметил: «Мы не торопим поляков с выступлением на фронт. Поляки могут выступить и тогда, когда Красная Армия подойдет к польским границам»⁴¹.

В начале апреля эвакуация части армии былы завершена, и польское правительство стало настаивать на продолжении призыва в польские части, сохранении эвакуационных баз, улучшении снабжения и т.д. Не добившись положительного решения, в июне 1942 г. В.Андерс поставил перед В.Сикорским вопрос об эвакуации всей польской армии с территории СССР. Премьер-министр предложил своему командующему во имя высших политических целей оставаться в СССР и воевать вместе с Красной Армией.

Однако Андерс настаивал на своем и, встретив понимание и поддержку со стороны Черчилля, добился согласия правительства Сикорского на вывод армии в Иран. Об этом решении 4 июля 1942 г. сообщил генералу министр иностранных дел РП Э.Рачиньский. А на следующий день — 5 июля — Черчилль направил А.Идену записку по поводу инструкции для британского посла в Москве А.Кларка-Керра. В ней говорилось: «Вышеупомянутое (проект телеграммы Керру. — Н.Л.) оставило у меня сомнения, хотите ли Вы получить три польские дивизии или нет, учитывая, что их придется взять с множеством женщин и детей. Лично я хочу иметь их. Если мы одержим победу в битве под Эль-Аламейном, нам необходимо быть в состоянии принять их, даже с нагрузкой. Если не одержим победу — проект неосуществим. Конечно, чтобы иметь успех, телеграмма должна содержать коротко говоря следующее: а) мы желаем поляков с их родными и учитываем связанные с этим многочисленные трудности; б) ради самолюбия советского правительства представьте передачу (дивизий. — Н.Л.) как передислокацию бойцов с их семьями и зависимыми от них лицами»⁴².

Советское руководство не стало противодействовать выводу польской армии с территории СССР. 31 июля Андерс, получив утвержденный Сталиным план эвакуации польской армии из СССР на территорию Ирана, выразил советскому лидеру признательность и высказал уверенность в том, что «стратегический центр тяжести войны передвигается в настоящее время на Ближний и Средний Восток»⁴³. Генерал полагал, что его части будут вести там упорные бои, понесут большие потери и будут нуждаться в пополнении, в связи с чем просил Сталина возобновить призыв польских граждан и отправку их в его армию в качестве пополнения.

5 сентября Сталину, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, Микояну, Берии, Вышинскому, Деканозову, Лозовскому и Соболеву была направлена шифротелеграмма об окончании 1 сентября 1942 г. эвакуации польской армии. Всего в Пехлеви прибыло 69 917 человек, из них военных 41 103⁴⁴. В общей же сложности в ходе двух эвакуаций из СССР выехало около 80 тысяч военнослужащих и более 37 тысяч членов их семей⁴⁵.

Незадолго до принятия решения о второй эвакуации польской армии к Г.Димитрову обратился польский коммунист Я.С.Фукс, отсидевший десять лет в польских тюрьмах. Он просил отозвать направленных Коминтерном коммунистов из армии до ее отъезда в Иран. «Эта армия по своему классовому содержанию осталась такой же, какой она была и в Польше, — реакционная, антисоветская <...> Да, это опасный элемент на фронте, а если они окажутся вне СССР, то будут распространять антисоветскую клевету. Это коренные враги советской власти <...> Я категорически против выезда. Наше место должно быть здесь. Этот вопрос довожу до Вашего сведения. Но надо быстро решить»⁴⁶.

Решили действительно быстро. Димитров обратился в НКГБ к Жукову, курировавшему Армию Андерса, с предложением перевести польских товарищей в части, остающиеся в СССР, либо демобилизовать их, особенно тех, чья коммунистическая деятельность в прошлом была деконспирирована. «При этом мы учитываем, — писал он, — что после выезда за пределы СССР возможности влияния на эти части польской армии (состоящие из специфического антисоветского элемента) еще более сузятся и практически даже сведутся к нулю, и наши товарищи лишь подвергались бы опасности расправы с ними»⁴⁷.

С Армией Андерса в Иран в мае 1942 г. выехало всего лишь пять агентов Коминтерна и несколько — с ушедшими в конце августа. Кроме них в армии продолжали работу люди НКВД, а также часть из тех польских офицеров-военнопленных, что в октябре 1940 г. были переведены из Грязовецкого лагеря на «виллу роскоши» в Малаховке. Многие из них впоследствии были арестованы контрразведкой Армии Андерса, в том числе подполковник Генштаба Марьян Моравский⁴⁸.

Однако далеко не все, кто был когда-то на «вилле роскоши» в Малаховке, выехали с Армией Андерса в Иран. Несколько офицеров во главе с Зигмунтом Берлингом остались в СССР.

После ухода Армии Андерса на Ближний Восток кризис в отношениях между СССР и эмигрантским правительством Польши все более обострялся. Советскими властями свертывались организации, созданные под патронажем польского посольства для оказания помощи полякам (в том числе детские дома для польских сирот и «делегатуры» — территориальные представительства посольства, занимавшиеся, в частности, распределением гуманитарной помощи), их имущество и товарные склады реквизировались, а многие сотрудники были арестованы. Чинились всяческие препятствия для выезда оставшихся польских военнослужащих и гражданских лиц в Иран, в том числе и детей, многие из которых остались без родителей. 16 января 1943 г. НКИД СССР направил в Лондон ноту, в которой советское правительство аннулировало какие-либо изъятия из Закона о гражданстве СССР от 29 ноября 1939 г. в отношении лиц польской национальности, проживающих в СССР. Их стали призывать в Красную Армию на общих основаниях (право выбора польского гражданства оставлялось только за лицами польской национальности, проживавшими до 1 сентября 1939 г. на тех территориях Польши, которые не вошли в состав СССР после 17 сентября 1939 г.).

На фоне ухудшения отношений с эмигрантским польским правительством стали предприниматься меры к созданию органа, лояльного Кремлю, который стал бы выступать от имени поляков, проживающих в СССР. Во второй половине февраля 1943 г. Сталин в беседе с В.Василевской, Г.Минцем и В.Грошем дал добро на создание Союза польских патриотов и подготовку к формированию польских воинских соединений. В апреле 1943 г. З.Берлинг представил предложения относительно польских вооруженных сил численностью до 100 тысяч человек и подготовки кадров для них. 8 мая 1943 г. ГКО СССР принял решение о формировании на территории СССР польской пехотной дивизии под командованием З. Берлинга. 12–13 октября 1943 г. под деревней Ленино в Могилевской области дивизия им.Т.Костюшко приняла свой первый бой. Вскоре были сформированы другие соединения, и в июле 1944 г. созданная в СССР 1-я Польская Армия начала боевые действия на территории Польши. Таким образом, сталинскому режиму вывод Армии Андерса в Иран оказался только на руку — ничто больше не препятствовало советизации Польши. Попытка «лондонского» эмигрантского правительства и руководства Армии Крайовой воспрепятствовать этим намерениям, подняв Варшавское восстание, не имела успеха: повстанцы не смогли справиться в одиночку с регулярными германскими войсками, а Сталин не собирался оказывать поддержку тем, кто был намерен не допустить установления просоветского режима в Польше.

Сама же Армия Андерса, впоследствии переименованная во 2-й польский корпус, оказалась разбросанной от Ирака и Тель-Авива до Египта. После эвакуации армии из СССР усилилось личное противостояние В.Сикорского и В.Андерса. В январе 1943 г. Андерс потребовал даже отставки Сикорского с поста премьер-министра. Еще больше обострило ситуацию германское сообщение от 13 апреля 1943 г. об обнаружении в Катынском лесу около Смоленска массовых захоронений польских офицеров, расстрелянных весной 1940 г. 18 апреля 1943 г. генерал Андерс приказал отслужить мессы по душам военнопленных, узников тюрем, исправительно-трудовых лагерей, депортированных, погибших на территории СССР и сложивших головы в боях с вермахтом. Правительство Сикорского, опасаясь роста недовольства в армии, обратилось в Международный Красный Крест с просьбой расследовать гибель польских офицеров в Катыни и даже подумывало о том, чтобы отозвать своего посла из Москвы⁴⁹. Однако правительство СССР, воспользовавшись этим обращением к МКК (в который в это же время с подобной просьбой обратилась и Германия), обвинило поляков в содействии Гитлеру и поспешило заявить о приостановлении дипломатических отношений с польским правительством в Лондоне, а затем отказывалось их восстановить, несмотря на посреднические усилия Великобритании и многочисленные зондажи правительства РП в эмиграции.

Брожение во 2-м польском корпусе под командованием Андерса побудило В.Сикорского предпринять инспекционную поездку в войска, при возвращении из которой 4 июля 1943 г. его самолет упал в море сразу после взлета с британской базы в Гибралтаре. Премьер-министр и сопровождающие его лица погибли.

В январе-феврале 1944 г. по настоянию Черчилля 50-тысячный 2-й польский корпус был переведен в Италию и включен в состав союзных войск. В мае 1944 г. он в результате кровопролитного штурма овладел монастырем Монте-Кассино, превращенного гитлеровцами в крепость, блокировавшую союзникам дорогу на Рим. Год почти непрерывных боев в Италии 2-й польский корпус завершил в апреле 1945-го участием во взятии Болоньи.

Примечания:

1 Strumph-Wojtkiewicz S. Wojsko Polskie w Sowietach. Londyn, 1944; Erlich S.K. U podstaw armii polskiej w ZSRR. Rzym, 1946; Bohusz-Szyszko Z. Czerwony Sfinks. Rzym, 1946; Anders W. Bez ostatniego rozdzialu. London.: GRYF Publishers, 1949; Lis J. Geneza tworzenia Polskich Sil Zbrojnych w ZSSR // Niepodleglosc. T. 1. Londyn, 1948; Felsztyn T. Walka o niezawislosc polskich Sil Zbrojnych w ZSSR // Idem.; Czapski J. Na nieludzkiej ziemi. Paris, 1949; Kot S. Rozmowy z Kremlem. Londyn, 1959; Kot S. Listy z Rosji do gen. Sikorskiego. Londyn, 1955; Documents on Polish-Soviet Relations, 1939–1945. Vol. 1. 1939–1943. London, 1961; General Anders: zycie i chwala. Londyn, 1970; Czarnecki Z. Kataklizm 1938–1942. Londyn, 1980.

2 Blum I. Zolnierze Armii Polskiej w ZSRR. Warszawa, 1967; Skibinski F. Polskie Sily Zbrojne na Zachodzie w czasie II wojny swiatowej. Warszawa, 1968; Sprawa polska w czasie drugiej wojny swiatowej na arenie miedzynarodowej: Zbior dokumentow. Warszawa, 1965; Dokumenty i materialy do historii stosunkow polsko-radzieckich. T. 3. Styczen 1939—grudzien 1943. Warszawa, 1973.

3 Zaron P. Armia Polska w ZSRR, na Bliskim i Srodkowym Wschodzie. Warszawa, 1981; Slusarczyk J. Stosunki polsko-radzieckie 1939–1945. Warszawa, 1991; Terlecki O. General Sikorski. T. 1–2. Krakow—Wroclaw, 1986.

4 Парсаданова В.С. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны, 1941–1945. М., 1982; Парсаданова В.С. Армия Андерса на территории СССР (1941–1942) // Новая и новейшая история. 1988. № 5.

5 См. нашу публикацию документов из Архива внешней политики РФ (АВП РФ): Сталин, Сикорский, Андерс и другие // Международная жизнь. 1994. № 12. С.123–140.

6 АПРФ. Факсимиле письма опубликовано с пропуском одного листа в кн.: Z archiwow sowieckich. T. 1. Polscy jency wojenni w ZSSR, 1939–1941. Warszawa, 1992. S. 40–48. В польском переводе документа допущена ошибка, меняющая смысл абзаца о ген. Янушайтисе на противоположный: он «не может взять на себя командование польскими частями <...> безотносительно к установкам <...> "правительства" Сикорского» (подчеркнуто мною. — Н.Л.).

7 АПРФ. Факсимиле документа опубликовано в кн.: Z archiwow sowieckich. T.1. S.74.

8 Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т.7. М., 1973. С.208.

9 ГАРФ. Ф. 9479с. Оп. 1. Д. 61. Л. 120. Общее число военнопленных, а также спецпереселенцев-осадников и лесников указано в документе приблизительно верно, однако численность осужденных и следственных существенно занижена. В частности, 14 октября 1941 г. замнаркома иностранных дел А.Вышинский сообщил польскому послу С.Коту значительно большее число осужденных и следственных — 71481.

10 АПРФ. Факсимиле документа опубликовано в кн.: Z archiwow sowieckich. T. 1. Polscy jency wojenni w ZSSR, 1939–1941. Warszawa, 1992. S. 76–80. Проект постановления опубликован в кн.: Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3–1). СССР и Польша, 1941–1945. К истории военного союза: Документы и материалы. М., 1994 (Далее: Русский архив. Т. 14). С. 24–25.

11 Kot S. Listy z Rosji do gen. Sikorskiego. Londyn, 1955. S. 27.

12 ГАРФ. Ф. 9479с. Оп. 1. Д. 61. Л. 83. 22 августа временный поверенный Республики Польша (РП) в СССР Ю.И.Ретингер обратился к В.М.Молотову по поводу амнистии поляков. Он, в частности, просил поручить администрации в районах массового проживания поляков сообщить в посольство РП в Москве фамилии нескольких авторитетных польских граждан и сколько там проживает их соотечественников. Из этих авторитетных граждан посольство намеревалось выбрать своих доверенных лиц. Предписание Меркулова—Жукова явилось прямым следствием этого обращения. 28 августа Молотов сообщил в польское посольство, что советское правительство не возражает против предложения о выделении доверенных лиц польского посольства в районах проживания польских граждан (см.: Документы и материалы... Т. 7. С. 219–221, 223).

13 ГАРФ. Ф. 9479с. Оп. 1. Д. 61. Л. 83. В памятной записке НКВД СССР польскому посольству от 28 августа тем не менее сообщалось, что освобожденным гражданам «выдаются бесплатные билеты на проезд по железнодорожному или водному пути до выбранного ими места жительства, а также по 15 рублей в сутки на питание в пути» (Документы и материалы... Т. 7. С. 223).

14 ГАРФ. Ф. 9479с. Оп. 1. Д. 61. Л. 84.

15 Документы и материалы... Т. 7. С. 217–218. Переговоры о заключении военного соглашения проходили в Москве с 1 августа 1941 г. От Генштаба Красной Армии их вел генерал-майор А.М.Василевский, от польской стороны — З.Шишко-Богуш. В основу соглашения были положены предложения, внесенные Шишко-Богушем по поручению В.Сикорского 8 августа.

16 Русский архив. Т. 14. С. 27–29; ЦАМО РФ. Ф. 485. Оп. 768407. Д. 45. Л. 1–5.

17 Русский архив. Т. 14. С. 29–31; ЦАМО РФ. Ф. 485. Оп. 768407. Д. 40. Л. 9–14.

18 ЦХИДК. Ф. 1/п. Оп. 5а. Д. 1. Л. 338.

19 Там же. Л. 130–137.

20 Там же. Л. 146.

21 Там же. Л. 138–139.

22 Там же. Оп. 01е. Д. 1. Л. 42–50; Оп. 11. Д. 4. Л. 88–89.

23 АПРФ. Факсимиле документа опубликовано в кн.: Z archiwow sowieckich. T. 1. Polscy jency wojenni w ZSSR, 1939–1941. Warszawa, 1992. S. 84–93.

24 Русский архив. Т. 14. С. 43–44.

25 Documents on Polish-Soviet Relations, 1939–1945. Vol. 1. 1939–1943. London, 1961; Документы и материалы... Т. 7.

26 Документы и материалы... Т. 7. С. 242–243.

27 Русский архив. Т. 14, С. 46–47; Z archiwow sowieckich. T. 1. S. 94–97.

28 АВП РФ. Ф. 048. Оп. 52а. Оп. 458. Д. 2. См. также: Международная жизнь. 1990. № 12. С. 130–133.

29 ЦХИДК. Ф.1/п. Оп.1. Д.4. Л.3-Зоб. См. подробнее: Лебедева Н.С. Катынь: Преступление против человечества. М., 1994. С. 35–298.

30 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. Armia Polska w ZSSR, 1941–1942. S. 18–31.

31 АВП РФ. Ф. 048. Оп. 52а. п. 458. Д. 2. См. также: Международная жизнь. 1990. № 12. С. 134–140.

32 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 40–45.

33 ЦАМО РФ. Ф. 485. Оп. 768407. Д. 45. Л. 18–19; Русский архив. Т. 14. С. 56.

34 Русский архив. Т. 14. С. 61–62; АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 46–47.

35 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 48–73.

36 РЦХИДНИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 423. Л. 24–25, 46 а-б, III.

37 Там же. Л. 55, 58.

38 Там же. Д. 426. Л. 21боб.

39 Там же. Д. 423. Л. 23.

40 Там же. Л. 25а, 51.

41 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 78–81.

42 The Birminghams Library. Avon Papers AP20/9/361.

43 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 102–105.

44 АПРФ. Коллекция материалов. См. также: Z archiwow sowieckich. T. 2. S. 106–107.

45 Русский архив. Т. 14. С. 19.

46 РЦХИДНИ. Ф. 495. Оп. 74. Д. 423. Л. 66–70.

47 Там же. Д. 428. Л. 50.

48 Ранее, 26 мая 1941 г. он направил Берии свою статью «Современная международная обстановка и будущее Польши». В ней на будущее Польши и других европейских стран он предпочитал смотреть «через призму социалистического строительства мира». В борьбе за установление социалистического строя не только в Польше, но и в Чехословакии, Венгрии, Румынии, Австрии решающими должны были стать, по мнению Моравского, «хорошая военная организованность», своевременность и одновременность действий и «главным образом размеры и степень помощи со стороны СССР». Польский подполковник предлагал создать военно-революционные кадры («вольные стрелки») из военнопленных поляков, чехов, немцев и представителей других национальностей, которые находятся в СССР. «Время не ждет. Оно все ближе подводит нас к делу — к борьбе за социализм в Европе», — подчеркивал Моравский. Не исключено, что об этих взглядах подполковника стало известно польской контрразведке. В результате М.Моравский был приговорен к пожизненному заключению (ЦХИДК. Ф. 1/п. Оп. 5а. Д. 2. Л. 388–399).

49 Правительство Великобритании еще 12 апреля 1943 г., то есть до сообщения о массовых захоронениях в Катынском лесу, постановило подготовить проект послания У.Черчилля И.В.Сталину о положении поляков в СССР и предоставлении им возможности выехать в Иран. 20 апреля, в связи с новой ситуацией, Иден в письме к премьер-министру указал, что его послание в Москву должно касаться фундаментальных аспектов проблемы. В телеграмме же Идена в Вашингтон указывалось: «Польско-советские отношения недавно подверглись суровому испытанию. Существует реальная опасность возникновения серьезной обеспокоенности среди польских военнослужащих за границей, особенно среди тех, кто был вывезен на Средний Восток из СССР в прошлом году. Польское правительство даже полагает, что оно, возможно, даже будет вынуждено отозвать своего посла из Москвы». Хотя Черчиллю не удалось отговорить Сталина от приостановления дипломатических отношений с правительством Сикорского, он, тем не менее, стремился предотвратить широкое обсуждение катынской трагедии в польской и британской прессе. В письме к Идену 28 апреля 1943 г. он писал: «Не следует патологически кружить вокруг могил трехлетней давности под Смоленском». (The Birminghams Library. AP20/10/135; AP20/10/135a; AP20/10/135b; AP20/10/519).