2. Нарушения прав человека в Москве до августа 1999 г.

Москва, как и всякая столица большого государства, получая определенные выгоды от своего географического положения и административного статуса, берет на себя существенную долю ответственности за экономические, социальные и политические проблемы страны. Неизбежные и естественные миграционные процессы являются, с одной стороны, ресурсом развития мегаполиса и страны в целом, с другой – частью этой ответственности. Однако московские власти не желают разделять ответственность за проблемы страны в целом, не говоря уже о судьбах жителей стран СНГ. Это отражается и в описанном выше местном законотворчестве, и в том, что городские власти поддерживают мнения москвичей об их особом положении, убеждают их в том, что принимаемые руководством Москвы меры служат защите москвичей от засилья чужих и чуждых по культуре и духу, склонных к преступлениям приезжих. В первую очередь эти ксенофобские настроения касаются выходцев с Кавказа, по милицейской терминологии, «лиц кавказской национальности».  
Ограничения права на свободу передвижения и выбор места жительства, разного рода проявления дискриминации и ксенофобии бьют по самым разным людям. Расхожее мнение о том, что эти проблемы касаются преимущественно «беженцев», лишено оснований. Жертвами ограничений и репрессивных мер становятся и люди, прожившие в Москве долгие годы, и приехавшие в город недавно из стран СНГ по чисто экономическим мотивам, и вынужденные мигранты, как имеющие, так и не имеющие официальной регистрации. Реальное число беженцев, находящихся в Москве, не известно, поскольку обратившиеся с просьбой об определении статуса в подавляющем большинстве получают от московских миграционных служб нигде не фиксируемый отказ в устной форме. На начало 2000 г. в Москве и области было зарегистрировано 8,5 тысяч беженцев и вынужденных переселенцев. Судя по наблюдениям сотрудников благотворительной организации «Гражданское содействие», это в десятки раз меньше, чем реальное число беженцев в столице.  
В процентном отношении число признанных беженцев и вынужденных переселенцев в Москве существенно ниже, чем по России в целом. Если в 1992–1993 гг. статус беженцев в Москве еще предоставлялся жертвам межнациональных конфликтов, то в 1994 г. беженцам из Абхазии в статусе было отказано. В 1995–1996 гг., чтобы не допустить притока в Москву беженцев из Чечни, Москва почти полностью перестала предоставлять статус мигрантам. В связи с этим в тяжелейшем положении оказались беженцы из другой «горячей точки» – Таджикистана; среди них лишь единицы получили в Москве статус беженца. Попытки решить проблемы статуса через суд не приводят к успеху даже после отмены Распоряжения №121 Правительства Москвы от 14 марта 1996 г., противоречащего Закону РФ «О вынужденных переселенцах». Что касается беженцев из третьих стран, то их заявления в Миграционную службу Москвы о предоставлении статуса чаще всего просто не принимаются к рассмотрению.  
Разгул беззакония в Москве стал набирать силу с 5 октября 1993 г., когда было принято упомянутое выше Постановление №906 Правительства Москвы «О мерах по обеспечению режима чрезвычайного положения», текст которого удалось получить только после окончания его действия. Ни радиостанции, которые сообщили об этом распоряжении, например «Эхо Москвы», ни отделения милиции, сотрудники которых его выполняли, тоже не имели текста и не знали номера этого документа. Однако документ действовал, и якобы в соответствии с ним из Москвы выдворялись десятки беженцев и прочих лиц «подозрительной» внешности (так называемой «кавказской национальности»). Избитым и ограбленным не было числа. Позже выяснилось, что в постановлении шла речь о «выдворении нарушителей общественного порядка, не имеющих прописки в г.Москве». Милиция хватала и сажала в поезда, идущие из Москвы, всех, кто нарушал порядок или не имел московской прописки.  
С 1993 г. в Москве отмечаются регулярные, а с начала 1997 г. – практически ежедневные мероприятия по проверке паспортного режима. Отбор проверяемых происходит по внешнему признаку принадлежности к определенному этническому типу.  
Проверяются не документы, удостоверяющие личность, а наличие регистрации. Даже удостоверения беженца, выданного и продленного в Москве, недостаточно – необходимо иметь справку о регистрации по месту пребывания или штамп в паспорте о регистрации по месту жительства в городе Москве.  
Лиц, не имеющих регистрации, в лучшем случае штрафуют, а чаще просто обирают, нередко – бьют. По сведениям благотворительной организации помощи беженцам и вынужденным переселенцам «Гражданское содействие», обычными стали задержания на неопределенный срок тех, кто не имеет при себе денег, участились случаи изъятия и уничтожения документов. При этом создается впечатление, что многие сотрудники милиции убеждены в правомерности подобных действий, сопровождающихся националистическими высказываниями, угрозами и обвинениями. Например, у Георгия Макаридзе, вынужденно покинувшего Абхазию и ставшего постоянным жителем Нижнего Новгорода, при проверке режима регистрации в Москве в августе 1997 г. был изъят паспорт, который ему удалось вернуть только в октябре.  
Известны случаи, когда после задержания в связи с отсутствием регистрации родственникам возвращали тело задержанного. Органы внутренних дел объясняли случившееся как самоубийство. В качестве примера приведем случай Мавзуда Забоновича Алиева, 1967 г.р., задержанного 6 января 1998 г. при проверке паспортного режима и доставленного в 60-е отделение милиции инспектором И.В.Василенко. 9 января М.З.Алиев был заключен под стражу и переведен в СИЗО №2 ГУВД г.Москвы в связи с возбуждением против него уголовного дела по факту подделки свидетельства о регистрации и ходатайства о предоставлении статуса беженца. 17 января родителям М.З.Алиева была направлена телеграмма с предложением забрать труп сына. На запрос депутата был получен ответ МВД о проводимой проверке по факту самоубийства М.З.Алиева.  
Весной 1997 г. на мигрантов в Москве буквально была объявлена охота. «Гражданское содействие» выдает им ходатайства о регистрации и обращения к сотрудникам МВД с разъяснением реального положения этих людей. Эти ходатайства в некоторых случаях (далеко не всегда) помогают при задержаниях. В большинстве случаев руководители паспортных столов заявляют, что Постановление №290 и изменения правил регистрации не были «доведены» до их сведения.  
Есть прямые подтверждения сотрудников московской милиции того, что у них существует план на задержания и доставку лиц, не имеющих регистрации. В случае его невыполнения сотрудники милиции получают служебные взыскания.  
При отсутствии приезжих патрульная служба легко выходит из положения, задерживая москвичей определенного этнического типа. Часто приходится видеть в отделениях милиции за решеткой армян, азербайджанцев, грузин, рискнувших выйти из дома без паспорта с московской пропиской. Они покорно дожидаются, когда родственники принесут документы и освободят их из-под стражи. Так, вечером 10 июня 1998 г. недалеко от своего дома был задержан известный общественный деятель России, бывший диссидент Сергей Иванович Григорянц. Милиция продержала С.Григорянца в отделении всю ночь. Только утром в сопровождении автоматчика его привезли домой, где он предъявил свой паспорт и позвонил друзьям. Убедившись в наличии у «лица кавказской национальности» регистрации по месту жительства в Москве, сотрудники милиции не отпустили его из-под стражи, а снова забрали в отделение, чтобы подготовить документы о нарушении С.Григорянцем общественного порядка. Только личное вмешательство министра внутренних дел положило конец этой нелепой истории.  
В последнее время появилась тенденция отправки задержанных после изъятия паспорта в приемники-распределители на 30 суток «для выяснения личности».  
Следует отметить, что официальные инструкции МВД не предполагают не только возможности изъятия паспортов или заключения под стражу, но и просто беспричинной проверки документов, поскольку в России не существует обязанности постоянно иметь при себе удостоверение личности.  
Если выходец с Кавказа зарегистрировался в Москве по месту пребывания, это совсем не означает, что ему гарантировано спокойное проживание на арендованной площади или в гостях у родственников и знакомых. Благодаря регистрации он остается в поле зрения милиции, и в любое время дня и ночи в жилище, где он находится, может явиться с проверкой «опергруппа» и потребовать открыть дверь. Не спасают от подобных вторжений ни российское гражданство, ни наличие московской прописки и постоянной работы в Москве в течение 20 лет, если в паспортном столе имеются сведения, что данный москвич по национальности чеченец. «Опергруппа» – как правило, сотрудники милиции в штатском, – ворвавшись в квартиру «для проверки документов», ведут себя грубо, запугивают и порой избивают людей, не исключена возможность подбрасывания каких-то запрещенных предметов с целью вымогательства или привлечения к уголовной ответственности. Так, 29 апреля 1999 г. в своей квартире подверглись незаконному задержанию и избиению супруги Х.Махмаев и Э.Джабраилова.  
Правозащитными организациями Москвы в 1996–1999 гг. был зафиксирован ряд массовых акций, проведенных правоохранительными органами против чеченцев и ингушей, – «проверок», задержаний, обысков, сопровождавшихся избиениями и оскорблениями национального достоинства. Вот один из наиболее ярких примеров:  
29 декабря 1997 г. около 22 часов в десять комнат общежития РУДН, в которых проживали исключительно юноши-кавказцы, ворвались смешанные отряды СОБРа и РУБОПа. Под дулами автоматов и ударами дубинок студентов заставили лечь на пол, затем, предварительно спросив национальность, начали избивать, особенно зверски – чеченцев.  
Избив почти каждого из 20 юношей – чеченцев, ингушей и кабардинцев, – под дулами автоматов всех отвезли в отделение милиции Обручевского округа на ул.Миклухо-Маклая. Пострадавшие свидетельствуют, что отделение в ту ночь было забито кавказцами. Там вновь началось избиение, причем с особой жестокостью и изощренностью били чеченцев, оскорбляя их национальные и религиозные чувства, говоря при этом, что «это им за Чечню». В избиении принимали участие все те же собровцы; милиционеры отделения были при этом абсолютно безучастны и не вмешивались в побоище. Затем всех студентов РУДН вновь переписали, сняли на видеокамеру, забрали паспорта. Через 2 часа избитых студентов, из которых в тяжелом состоянии были 8 чеченцев, отвезли в общежитие. Некоторым из них паспорта вернули только через пять дней.  
1996 год – год окончания первой войны в Чечне – оказался памятным для московских рынков массовыми акциями устрашения, проведенными сотрудниками правоохранительных органов Москвы. Избиениям, порой крайне жестоким, с нанесением увечий, оскорблениям, ограблению были подвергнуты сотни выходцев с Кавказа.  
Многие жители Москвы поддерживают политику властей по отношению к приезжим вообще и беженцам в частности. Это во многом провоцируется самими властями, сообщающими в СМИ ложную информацию о числе преступлений, совершаемых приезжими гражданами стран СНГ и беженцами. Сотрудники милиции убеждены, что 70% преступлений совершаются чужаками. Однако официальная статистика прокуратуры г.Москвы говорит о том, что в 1998 г. 87% раскрытых преступлений в Москве совершили жители России и из них 76% пришлось непосредственно на жителей Московского региона. Всего 0,2% преступлений приходится на долю беженцев.  
Представители московских властей допускают не только ксенофобские высказывания, но и прямые призывы к дискриминации «приезжих». 12 июля 1996 г. Мэр Лужков высказался по СМИ по поводу взрыва в московском троллейбусе в том смысле, что из Москвы следует удалить всех чеченцев, на что сотрудник милиции высокого чина ответил: «Ну, если вы только разрешите, я, конечно, террор на улицах наведу». «Да, – подтвердил Лужков, – всю диаспору чеченскую отсюда». Таким образом, многочисленная телевизионная аудитория стала свидетелем того, как противоправные действия милиции («террор на улицах») получили санкцию столичного градоначальника.  
Вторым ярким примером подобного рода реакции власти на происходящее в Москве служат события в Лужниках.  
7 мая 1998 г. налет банды «бритоголовых» на азербайджанцев, торгующих на рынке в Лужниках, закончился убийством подсобного рабочего оптового рынка, жителя Гянджи Асафа Нагиева, 1973 г.р. Убийство произошло в присутствии и при попустительстве сотрудников милиции, наблюдавших за дракой, у которых бандиты попросили рацию, чтобы вызвать подмогу. После гибели А.Нагиева азербайджанцы, торгующие на рынке, устроили стихийный митинг и несанкционированное шествие с телом убитого на руках по Комсомольскому проспекту, где они были разогнаны ОМОНом.  
В вечернем телеэфире, комментируя происшествие, начальник ГУВД Москвы Н.Куликов поставил на один уровень убийство и задержку движения на улице и предложил в качестве предотвращающей в дальнейшем подобные события меры лишить азербайджанцев лицензии на торговлю в Москве. Сколько-нибудь серьезные меры по розыску убийц или по обеспечению порядка в Лужниках приняты не были.  
Очевидно, что подобная практика, в том числе запреты на регистрацию по месту жительства и месту пребывания, отнюдь не соответствует интересам москвичей. Брать штрафы за отсутствие регистрации и одновременно ограничивать и усложнять ее можно только с целью вымогательства. Именно к постоянному вымогательству и приводит сегодняшнее положение в Москве. Органы внутренних дел Москвы получают возможность карать и миловать по своему усмотрению, что развращает правоохранительные органы, привлекает в их ряды людей невысокой морали. От кадровых сотрудников милиции приходится слышать, что они вынуждены уходить в отставку из-за невозможности достойно выполнять свои функции. Уже давно можно говорить о том, что тотальная криминализация правоохранительной системы – свершившийся факт.  
Летом 1998 г., изучая ситуацию на рынке в Лужниках в связи с убийством гражданина Азербайджана А.Нагиева, представители Правозащитного центра «Мемориал» наблюдали, как сотрудники милиции подходили то к одному, то к другому работающему на рынке азербайджанцу, проверяли документы, прятали их в карман и уводили куда-то их владельцев. В ответ на вопрос, что происходит, собеседники-азербайджанцы, работники оптового рынка, объяснили, что это – самая обычная, нормальная процедура и почти нет оснований беспокоиться за судьбу задержанного: «Заплатит 50 рублей – и вернется». Аналогичная ситуация уже на другом рынке – Измайловском – описана журналисткой А.Политковской. Здесь для сбора «налога» милиция отлавливает таджиков при помощи охранников. Побеседовав с ними, журналистка убедилась, что эти люди по своим убеждениям – русские национал-социалисты, гордящиеся, что работают в контакте с местной милицией. Их общий лозунг – «Москва – для москвичей», а не для «черных» и не для «чурок».  
Это идейное взаимопонимание приводит к наглости и безнаказанности крайних националистов.  
20 апреля 1998 г. в редакции нескольких московских газет позвонили неизвестные, заявившие: «Начиная со следующего дня – дня рождения Гитлера – мы каждый день будем убивать по одному черному». На следующий день начались нападения групп бритоголовых, вооруженных металлическими палками, кастетами, ножами, на «неславян»: африканцев, индийцев, вьетнамцев, узбеков, азербайджанцев в окрестностях РУДН, МГУ, около общежитий РУДН и МГУ, в метро, на Пушкинской площади, на Арбате и др. При этом милиция, как правило, сохраняла нейтралитет. На призывы прохожих вмешаться милиционеры отвечали: «Это не мое дело, я – гаишник», «У меня другая задача». Неподалеку от Даниловского рынка в канализационном люке был найден убитый африканец. В районе Арбата была избита беременная индианка, у которой после избиения случился выкидыш. Посольства Бенина, ЮАР, Судана направили официальные жалобы в МИД РФ. Посольство США предупредило своих граждан о возможных хулиганских нападениях на чернокожих американцев. 2 мая в Филевском парке группой скинхедов был жестоко избит чернокожий сотрудник американского посольства. В связи с последним фактом против инициатора нападения, члена группировки «Русская цель», жителя Подмосковья, впервые в России было выдвинуто обвинение по ст.282 УК РФ (п.«а» ч.1), предусматривающей наказание до пяти лет лишения свободы за «действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» с применением насилия или угрозой его применения.