31.08.2005
Три дня в Беслане
За прошедший год о бесланской трагедии написано и сказано немало. Многие шокирующие подробности стали известны из показаний бывших заложников на продолжающемся уже четвертый месяц в Верховном суде Северной Осетии процессе над Нур-Паши Кулаевым, единственным схваченным живым участником захвата школы № 1. Спецкорреспондент ГАЗЕТЫ Маргарита Кондратьева попыталась восстановить хронологию трех страшных сентябрьских дней 2004 года, основываясь исключительно на свидетельствах самих очевидцев, максимально избегая каких-либо комментариев. Которые, впрочем, были бы излишни.
1 сентября: у школы
"Этот день для меня был самый счастливый. Во дворе и в школе - идеальная чистота. К восьми часам дети уже были в школе с родителями. В синих платья, белых фартуках, с белыми бантами. Такими красивыми детей я никогда не видела". (Лидия Цалиева, директор школы)
"В начале десятого возле меня остановился ГАЗ-66. Оттуда выскочили боевики. Один - в черном халате, остальные - в камуфляже. Человек 10-12, не больше. Машина быстро развернулась и ушла назад. А они уже бежали в школу". (Борис Арчинок)
"Когда выскочили из машины женщины, я поняла, что произошло что-то страшное. Они были в черных косынках и балахонах". (Людмила Плиева)
В 9.08 начался захват школы.
"Боевики еще не подошли к линейке, как начали греметь выстрелы. Подумали, какой-нибудь богатый привел ребенка в школу - и ему фейерверк. А потом начали шарики взлетать. Все побежали в сторону спортзала. Я взяла детей и побежала к котельной. Один бандит наставил на меня автомат и сказал: "Беги в спортзал". Мы развернулись. Загоняли нас всех полукругом, как овец". (Эльмира Тедеева)
"Мы в школу забежали самые первые. Сразу на второй этаж. Забежали в методический кабинет, закрыли за собой дверь. Думали, что наши уже вступили в бой и в скором времени нас освободят. До нас бандиты добрались в самую последнюю очередь. Все они были в масках. Мы их спросили: «Вы наши?» Они ответили: «Не дай бог быть вашими". (Ирина Дзуцева)
"И когда уже все стали кричать, я стала искать сына. Кричу: "Тамик! Тамик!" Меня толпой занесло к окнам между спортзалом и коридором. Люди стали окна ломать, запрыгивать. И только там я поймала сына. Он плакал, кричал: "Мама, это что?!" Я кричу: "Кто залез, помогайте детям!" - потому что уже давили нас. Потом резко открылась боковая дверь в спортзал. И нас потоком понесло. Я очутилась в каком-то классе. На улице постоянно шла стрельба. Мы стали засовывать детей под парты". (Лариса Мамитова)
"По школе бежали потерянные дети. Я сломал окно, ловил детей, бегущих по коридору, и выкидывал их в окно. Смотрю, дети бегут обратно к окну. Понял, что оттуда тоже идет оцепление боевиков, и начал их поднимать. Мы побежали в конец школы, в кабинет труда. Туда быстро набились люди. Я подошел к окнам - там решетки, думал сломать их как-то. Боевик, который за окном стоял, увидел меня и показал мне пистолетом: уйди - затем выстрелил. Пуля прошла между пальцев. Я понял, что разговаривать с ними бесполезно. Минут через пять заходят двое: "Идите все в спортзал. Если будете подчиняться, мы никого не убьем. Мы просто хотим чтобы вывели войска. Если это сделают, мы вас отпустим. При попытке убежать будем стрелять". (Рустам Коков)
1 сентября: спортзал
К десяти утра все заложники согнаны в спортзал. К этому времени в здании горадминистрации - в 200 метрах от школы - уже образован антикризисный штаб.
"И вот они (террористы) где прикладами, где чем сгоняли людей в спортзал. Было очень-очень тесно, потому что собралась огромная масса людей - свыше тысячи человек. Они требовали постоянно тишины, стреляя в воздух. Потом приказали, чтобы все сели. Один мужчина попробовал всех успокоить: "Давайте послушаем, что они хотят сказать". Непроизвольно он перешел на осетинский язык. И вот этот их Полковник (главарь террористов Руслан Хучбаров. - ГАЗЕТА) скомандовал, чтоб он встал на колени, и спросил: "Все сказал?» Мужчина говорит: "Да" - и тогда Полковник выстрелил в него из автомата». (Казбек Мисиков)
"Боевики сказали нам: "Вы стадо овец и никому не нужны." И когда все-таки мы попытались выяснить, для чего все это и при чем тут наши дети, один из них ответил: "Моих детей тоже расстреляли. Чем ваши дети лучше моих? Мне абсолютно все равно, что будет с вашими детьми. Дзасохов - ваш президент. Вы же его выбирали. Вот он открыл коридор в Чечню, и наших сестер, братьев, матерей, детей убивают. Вы хоть что-нибудь сделали, чтобы это предотвратить?" Ну что мы могли сказать..." (Эльвира Туаева)
"Когда людей посадили, они стали раскатывать катушки. Гирлянд было две штуки. На одной висело семь бомб, на другой - восемь. Все самодельные, обвязанные скотчем, размером как большая банка кофе. Пластмассовые, сквозь них просвечивали кусочки металла. А две большие они вложили в баскетбольные кольца. Еще одну гирлянду они сделали в проходе. Там были две противопехотные мины заводского исполнения". (Казбек Мисиков)
"1 сентября разрешали к воде и в туалет ходить - по 5-10 человек. Вечером кто-то из боевиков принес мне пакет, говорит: "На, раздай самым маленьким". Там были сникерсы, финики и изюм. И я прошлась по залу, матерям отдала. Груднички громко кричали, очень душно было. Боевики уже сами снимали маски, свои куртки, оставались в майках". (Лариса Мамитова)
"Нам передавали помойное ведро, в котором на дне был песок и волосы. Мол, пейте. Но выбора не было, и дети тоже пили". (Зита Сидакова)
"В малом тренажерном зале у террористов как бы подсобка была. Они там отдыхали. На полу лежали мешки. Я видела, как террористы лежали, кофе пили, запах шел, конфеты я видела. У них там были и противогазы. Один из них говорит: "Это вам не "Норд-Ост". Мы подготовлены". (Залина Левина)
"Я сняла бюстгальтер и говорю деткам: "Я знаю, что в "Норд-Осте" запустили в зал газ. И если вы вдруг почувствуете запах газа..." Они говорят: "А как это бывает?" Я отвечаю: "Очень сильно болят глазки. Вы закрывайте лицо и ложитесь на пол". (Светлана Дзебисова)
1 сентября: в коридорах и кабинетах школы
К 11.30 школу окружили части 58-й армии и весь личный состав бесланской милиции. Из Владикавказа ждут подкрепления. Вокруг школы собираются родственники заложников. В школе же готовятся к длительной осаде.
"Нас, мужчин, использовали для работы. Еще ставили на окна, руки крестом - они боялись снайперов. Так мы стояли часами. Потом был момент, когда они просто хотели над нами поиздеваться. Меня и Михайлова выдернули, повели на второй этаж, сами собрались, как в зрительном зале, и говорят: "Вот вам минута времени, сломайте дверь, будете живые". Она двумя замками закрыта была. Всеми правдами и неправдами мы ее сломали". (Казбек Мисиков)
"Потом нас заставляли баррикадировать все окна, все двери, входы, снимать доски с класса, заваливать окна. Потом нас поставили около кабинета географии в две шеренги на колени. Там были две шахидки. Нам сказали, что мы должны погибнуть, - и шахидки взорвались. Я очнулся от того, что кто-то сильно стонет, но почти ничего не слышал. Я поднялся, вокруг лежали изуродованные тела мужчин. Потом нас заставили снять одну из дверей класса. На ней, как на носилках, оставшиеся в живых носили на второй этаж тех, кто погиб, и тех, кто был сильно ранен". (Сергей Урманов)
"Нас отвели на второй этаж и говорят: "Пусть ваш президент не думает, что мы шутим". Тут я увидел, что там было человек 7-8 расстрелянных. Приказали выкинуть трупы в окно. Один выкинули, второй, я говорю тому, кто со мной был: "Выпрыгнем. Отсюда бежать надо". Он молчал, но тихо кивнул головой. Потом, когда мы третий труп выкинули, я сказал: "Мне плохо", и боевик вышел в коридор, передернул автомат, достал магазин и стал заполнять его. И тогда я выпрыгнул". (Аслан Кудзаев)
"В тот момент, когда Кудзаев предложил моему мужу прыгнуть, тот ему ответил: «Не могу, у меня здесь семья». А Кудзаев когда давал показания, говорил: "Я для себя решил, что я убегу. Это шанс убежать, спастись. Я понимал, что человека, который рядом, расстреляют за мое бегство, но он этот смертный приговор вынес себе сам". Кудзаев сбежал. А моего мужа расстреляли". (Зита Сидакова)
"Меня позвали, сказали: "Доктор, выйдите в коридор". Тот, кто повел меня по коридору, спросил: "Ты крови боишься? Трупов боишься?" Я говорю: "Нет, я ко всему привыкла". Он повел меня на второй этаж, в 16-й кабинет. Весь пол в крови. Я поняла - мужчин расстреляли. Спрашиваю: "Трупы где?" Он говорит: "За окном". Я залезла на подоконник. Посмотрела вниз. Там лежали тела. Стала их считать. Он мне говорит: "Что ты делаешь?" Я отвечаю: "Меня в зале спрашивали про своих родственников". Он мне говорит: "Их 21, слезай оттуда. Сейчас подъедет МЧС и заберет трупы. А ты через окно поговоришь с МЧС. Расскажешь о положении детей в зале". (Лариса Мамитова)
Во второй половине дня в штабе собираются президент Северной Осетии Дзасохов, спикер парламента Таймураз Мамсуров, глава УФСБ Валерий Андреев, заместитель генерального прокурора Сергей Фридинский, депутаты Госдумы Дмитрий Рогозин и Михаил Маркелов. К ночи приезжает Леонид Рошаль. К школе подтягивают подкрепление - спецподразделения ФСБ «Альфа» и «Вымпел».
2 сентября: спортзал
"На второй день, когда не пускали к кранам, Ходов (единственный осетин среди террористов. - ГАЗЕТА) краники открутил, забрал и сказал: "Если я хоть одного ребенка увижу у крана, я его пристрелю". Мне приходилось не пускать детей к крану и объяснять им, что вода отравлена. А они просят, кричат: "Дай хоть руки помыть!" Я говорю: "Нельзя, руки тоже испортятся". Я не могла объяснить детям, что нельзя подходить к крану". (Лариса Мамитова)
"Я вышла в коридор, там стоял боевик. Говорю: "Можно ребенку хоть губы смочить?» Он начал стрелять в потолок и говорит: «Сейчас я тебя здесь и твоего ребенка пристрелю. И не нужна вам будет вода". Больше я не просила". (Зита Сидакова)
"Когда боевики на нас злились, то требовали: "Держите руки зайчиком!" И вот мы так сидели минут 20-30 иногда. Потом, когда уже сил не было, мы опускали руки, и они не обращали на это внимания. Потом мы опять начинали шуметь, и они стреляли в стены или в потолок. Я слышала, как один боевик сказал, что если мы не замолчим, то они начнут по шесть детей расстреливать". (Светлана Дзебисова)
"Мы с сыном сидели в очереди в туалет. Вдруг Ходов говорит: "Вставай ты... и ты". Показал на меня и еще на одну женщину. Погнал нас в коридор: "Заходите сюда, сейчас я вас расстреляю". Я спрашиваю: "За что?!" Он говорит: "Кто-то из ваших украл воду в баклажках, и здесь конфеты лежали". Я уже думала, что все - конец. Стала слезно его просить: "Пожалуйста, не убивайте, я ни спать не буду, ни воды просить у вас. Я постараюсь как-нибудь утихомирить толпу в зале" - потому что рев стоял ужасный. Они переглянулись и стали посмеиваться. Этот мне говорит: "Ладно, иди". (Зарина Пухаева)
"У меня дома девочка осталась семимесячная, и у меня было молоко. И я стала поить им всех, кто пожелает. Дети знаете как набрасывались. Хватали ложку и говорили: "Тетенька, дайте еще, как это вкусно". Я сама не пила. А мой сын не хотел. Я ему зажимала нос, чтобы он рот открыл. Потом, на третий день, он пил мочу и говорил: «Мама, не выливай, это же вода», макал свою тряпку и начинал себя тереть мочой. Я попробовала и говорю ему: "Жорик не пей, это же плохо, лучше молоко попей". Он говорил: «Нет, это Викино». Ему и не достанется больше (мальчик погиб. - ГАЗЕТА)". (Земфира Созиева-Агаева)
"Одна из женщин попросила: "Дайте грудным хоть что-то". И один бандит сжалился и кинул сухое молоко, грамм 250. Просроченное сухое молоко. Мы раскрыли его, на стол грязный рассыпали. Давали облизывать детям. Вдруг увидел один из них, все его Абдула называли, и говорит: «Кто вам дал?! Как вы посмели?!» Выхватил и выкинул эту пачку в коридор на пол". (Залина Левина)
"Все дети меня спрашивали: «Тетя Марина, нас отпустят? Нас штурмовать будут?», а я не хотела, чтобы другие дети боялась, и говорила: «Да, да». Второго числа все дети начали плакать. И вот когда моя девочка это видела, она говорит: «Мама, пусть меня убьют, а этих детей отпустят. Лучше я умру (девочка погибла. - ГАЗЕТА)". (Марина Хубаева).
"На второй день с утра состояние детей ухудшилось. Кто падал в обморок, кому становилось плохо, кого откачивали. Когда меня мои дети начинали трясти, что они хотят воду, я единственное, что могла, по щекам им давать. Они плакали, а потом засыпали. Дети потихоньку начинали с ума сходить. Инга Чеджемова вынесла какую-то девочку, ей плохо стало. На ней была синяя тоненькая юбка. И, видимо, она ее намочила. Когда она проходила между рядов, дети вцепились в эту юбку, и стали воду сосать. Многие дети сначала пили только свою мочу. Потом уже без разбору. (Лариса Томаева)
"Дети брали стаканчики и просили: "Дайте мочу, дайте мочу. Мы хотим пить". Один из террористов проходил и говорит: "Вы что, мочу пьете? Вы что, свиньи, что ли?» Я говорю: "Тогда дайте воды. Если вы нас убить решили, хотя бы перед смертью воды дайте. Пусть дети хотя бы выпьют". Он ничего не сказал". (Фатима Кочиева)
"Мой сын нашел 50 рублей на полу и подошел к губастому боевику, который сидел постоянно в тренажерном зале. Говорит: «Дяденька, продай мне, пожалуйста, воду». Он спросил: «Чей мальчик?! Заткни, а то сейчас я прибью". (Инга Басаева-Чеджемова).
"Моя девочка потеряла самоконтроль, побежала к дверям и начала там кричать. Потом она в обморок упала. К ней Лариса Мамитова (врач. - ГАЗЕТА) подбежала. Она делала ей искусственное дыхание, массаж сердца. Она попросила у боевиков воды для ребенка: «Дайте воды, я смогу ее спасти. Хоть чуть-чуть. Хоть глоточек». Один из них толкнул в ее сторону помойное ведро и сказал: "Помочитесь, и пускай пьет". Правда, потом кто-то дал нам воду. Но на третий день, утром, я уже чувствовала, что уже все, умирает мой ребенок. И не только мой ребенок. У некоторых малышей были просто галлюцинации. Я помню там мальчика, который ходил по залу и искал какой-то мяч. Он подошел к одному из боевиков и сказал: "Разрешите мне мяч мой достать". На что боевик ударил его прикладом. Затем на второй день, ночью, детей, которые уже умирали, почему-то разрешили в раздевалку выносить. И мою дочь тоже туда завели. Там рядом с нами лежала Умарова Рудик, девочка с сахарным диабетом. И еще один ребенок лежал, умирал". (Анжела Кодзаева)
"Я чувствовала, что я теряю сознание, стала биться головой о стол, чтобы не потерять сознание. А на столе ребенок чей-то был. Он подставил руку и спрашивает: «Тетя, что вы делаете? Вам же больно". (Зита Сидакова)
"Там были уже парализованные дети. Они теряли сознание. Во второй день нам еще разрешали их до коридора доносить. Но третьего числа мне не дали ни одного ребенка вынести. Я его выношу, мне говорят: "Занеси обратно". Я говорю: "Да он умирает!" "Пускай умирает. Вы своему правительству не нужны, а нам вы тем более не нужны. Занеси обратно". (Лариса Мамитова)