Юрий Снегирев. Добровольцы в Цхинвали едут даже из Москвы. Наш специальный корреспондент передает из зоны конфликта.

06.08.2008

Юрий Снегирев. Добровольцы в Цхинвали едут даже из Москвы. Наш специальный корреспондент передает из зоны конфликта.
Обещания министра внутренних дел Южной Осетии Михаила Миндзаева об адекватном ответе противнику, похоже, сбываются. 6 августа в пятом часу вечера началась зачистка грузинского села Нули, из которого последние дни ведется постоянный огонь по осетинским селам и дорогам. Уничтожены два грузинских БМП. В ответ в селе Никози высадился грузинский спецназ в количестве не менее ста человек. Обстановка накаляется с каждой минутой. Война была не завтра. Она уже сейчас.
Еще с утра в Цхинвали казалось, что стороны взяли тайм-аут.
- Сегодня точно не нападут, - утверждает охранник Дома правительства. - Видишь, кто приехал?
По коридору Дома правительства Южной Осетии шел посол Ее Величества королевы Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии в Республике Грузии Денис Киф. Он приехал, чтобы встретиться с президентом непризнанной республики Южная Осетия Эдуардом Кокойты. Разговор президента с послом был не из простых.
- Почему, когда мы приглашаем иностранных представителей, чтобы показать урон от грузинских обстрелов, послы не едут? - вопрошал Эдуард Кокойты. - А стоит Грузии пригласить, так все прямо кидаются по первому зову? Грузинская сторона специально провоцирует нас на ответный огонь именно в дни таких приездов.
Словно в подтверждение слов президента пришла неприятная весть. Из грузинского села Нули начался снайперский обстрел Знаурской трассы. Погибших пока нет, но люди боятся выходить из дома. В самом селе Нули не осталось ни одного мирного жителя. Чтобы подставить пустые дома под осетинский обстрел. Всем ясно, что если война начнется, то именно с этого села.
Эскимо на бетонных укреплениях
На окраине Цхинвали тянется неприметный забор. За него не пускают журналистов. Только два флага - осетинский и российский - на воротах выдают военную базу. Здесь тренируются "наемники" (как их называет грузинская пропаганда), а в действительности добровольцы, приехавшие защищать Южную Осетию из разных уголков России. Олег с Урала. Приехал давно - видно по загару. Рядом с ним стоит грузин Гоча и осетин Эльбрус из Москвы. Гоча, правда, тут же испаряется.
- Я из Перова, - говорит оставшийся Эльбрус, - работаю техником по мясомолочной продукции. Когда-то окончил воронежский институт. Работал на небольшом мясокомбинате, женился. Перебрался в Москву. Потом, правда, развелся. Как узнал, что требуются добровольцы, сразу выехал сюда. Я же по национальности осетин. И это мой долг.
Ворота базы открылись, и целая группа интернациональной бригады отправилась за мороженым. Они сидели на бетонных блоках укреплений и ели эскимо - отчаянные ребята, приехавшие отдать жизнь за Осетию.
"Что-что? Война"
Уже во второй половине дня я заподозрил неладное. Бойцы у здания МВД - местные Рэмбо с рациями, автоматами и гранатами - как-то засуетились. Некоторые сбегали в аптеку и накупили медицинских жгутов. И тут же начали обматывать ими приклады Калашниковых - чтобы не скользили. Через минут двадцать со стороны села Хетагурово послышался шум боя. Рэмбо запрыгнули в белые "Нивы" и двинулись в сторону стрельбы.
С седьмой попытки ловлю такси. Водитель старенькой копейки Анатолий был так же стар, как и его колымага. Терять ему было нечего, кроме дневной выручки. И мы понеслись навстречу бою.
Последний подъем "копейка" брать категорически отказалась.
- Там, за горой Нули, - показал водитель.- Иди, я подожду. Только снайперы тут работают...
На подъеме работали уже не снайперы. Просто прошлась пулеметная очередь - именно там, где мы должны были ехать. Я лег на пузо и пополз по жухлой траве. Пыль забивала ноздри. Хотелось чихнуть, но я боялся выдать себя. На самой вершиной холма, где открывается чудесный вид на Нули, я успел сделать только несколько снимков, как меня окликнули. Перекрикивая автоматные очереди, какой-то детина орал на меня благим матом и приказывал подползать к нему.
- Ты что, совсем? Ты как сюда попал?
Оказалось, я заполз в расположение осетинского штаба. На верхушке сосны гордо реял красно-желтый флаг Южной Осетии. Тут стрельба неожиданно смолкла.
- Сейчас перебежками в тот старинный храм. И будешь сидеть у меня до окончания операции!
- Не! Я с таксистом не расплатился.
К долгу на Кавказе отношение святое. Детина сжалился:
- Ладно, я тебя не видел. Ползешь по тропинке вниз. И быстро - снайперы тут...
Снизу загремел мегафон. Говорили на грузинском.
- Сдавайтесь! Только в этом случае мы гарантируем вам жизнь! - перевел мне детина, - это наши снайперов выкуривают. Все! Тебе больше тут делать нечего!
...На обратном пути, в Хетагурово, на капот кинулась женщина:
- Умоляю! Что там происходит? Там мой сын в оцеплении.
- Что-что? Война! - угрюмо пробурчал таксист Анатолий.
Вода дороже денег
Тем временем в Цхинвали главная забота людей - вода. Ее берут из единственной артезианской скважины. Одна автоцистерна заполняется полчаса. Бидон - за секунду. Поэтому так много местных жителей с ведрами и канистрами - пока машина меняется, можно успеть налить водички для обеда, а может, и для ужина. В республиканскую больницу воду носят хрупкие медсестры - по два ведра.
- Мы собираемся переводить хирургию в подвал родильного дома, - говорит мне замглавного врача больницы Людмила Келехсаева. - Как в прошлую войну делали. Роддом все равно пустует. Все беременные женщины уехали. А хирургия окнами выходит прямо на грузинские села, и нас периодически обстреливают.
На третьем этаже у окошка больничной кассы толпился персонал в белых и не очень халатах. Давали зарплату. Медсестра здесь получает две тысячи рублей. Врач - четыре.
Тут кто-то крикнул: - Воду привезли!
Очередь рассыпалась, все побежали с ведрами во двор. Если будет много раненых, вода будет дороже денег.


Газета Известия