От авторов-составителей

Правозащитный центр «Мемориал» продолжает публикацию хроники насилия в Чеченской Республике. В части 2 описаны события, происшедшие с января по март 2001 года.

Хроника насилия — это ежедневное и беспристрастное описание нарушений прав человека и норм международного гуманитарного права, совершенных обеими сторонами конфликта (как российскими военными и сотрудниками милиции, так и участниками вооруженных формирований ЧРИ). Информация собиралась сотрудниками ПЦ «Мемориал» и волонтерами на территории охваченной войной республики и в сопредельной с нею Ингушетии. Однако наиболее полно освещены, быть может, лишь 25–30% случаев преступлений, в основном те, что совершены в местах, где открыты и действуют представительства нашей организации — г.Назрань, г.Грозный, г.Урус-Мартан, позднее — г.Гудермес и с.Серноводск.

В качестве дополнительного материала использовалась информация сетевых изданий, взятая из открытых источников.

По многим фактам нарушений прав человека ПЦ «Мемориал» вел переписку с органами прокуратуры РФ.В сборнике приводятся некоторые из ответов. Мы практически не даем комментариев: хроника — это изложение фактов, и только фактов. Их анализ — дело будущего.

***

В январе 2001 года командование ходом операции в Чеченской Республике формально было передано ФСБ.В связи с этим частично изменились методы ее проведения, усилились некоторые тенденции, слабо или не очень сильно проявлявшиеся в предыдущие месяцы. В первую очередь это касается операций по «проверке паспортного режима». Конечно, «зачистки» проводились и раньше, однако тогда они не были определяющими в тактике российских силовых структур. До 2001 года, как правило, они проводились бессистемно, задержания носили не массовый, а скорее адресный или случайный характер. Захваченных людей, если не освобождали или не убивали сразу, вывозили в воинские части или места дислокации других силовых структур. С 2001 года тактика изменилась: на окраине населенных пунктов стали создаваться временные фильтрационные пункты, куда сгоняли десятки и сотни мужчин (от подростков и до людей весьма преклонного возраста). Там их избивали и пытали. После ухода «зачищающих» на месте фильтрации стали обнаруживать трупы казненных, иногда просто взорванных без суда и следствия.

Задержанным в ходе «зачисток» часто вменялось в вину «участие в незаконных вооруженных формированиях» и «проведение терактов». Информация о такого рода задержаниях широко распространялась со ссылкой на официальных представителей силовых структур и формировала в общественном сознании представление о том, будто проведение подобных операций в условиях Чечни не только оправданно, но и якобы имеет высокую степень эффективности. На деле же очень часто все обстояло иначе. Многие широко разрекламированные случаи «задержания боевиков», как потом выяснялось, оказывались фикцией, пропагандой, призванной оправдать не вполне законные (или вовсе не законные) действия силовых структур. Наиболее характерным примером является захват 13 жителей с. Джалка Гудермесского района, сначала обвиненных в организации вооруженного нападения в Аргуне, в ходе которого погиб российский офицер, а двое военнослужащих получили ранения, а затем без лишнего шума отпущенных. В период содержания под стражей им не предъявили никакого официального обвинения, что, однако, не помешало подвергнуть всех этих людей избиениям и пыткам.

Еще одна особенность «зачисток», особенно зримо проявившаяся в описываемый период: если раньше к проведению подобного рода операций привлекались части российской армии и милиции, дислоцировавшиеся непосредственно у населенного пункта, то теперь для этого стали формировать специальные карательные подразделения. Они размещались в Ханкале и оттуда совершали рейды в различные регионы республики.

***

В первом полугодии 2001 года продолжалось похищение и бесследное исчезновение людей. В частях 2 и 3 хроники мы детально описали 267 таких случаев и составили по ним список.

Однако работа сотрудников ПЦ «Мемориал» в этом направлении была заведомо неполной и сталкивалась со многими трудноразрешимыми проблемами, в том числе и юридическими. С точки зрения российского законодательства практически невозможно дать точное определение похищению и очень сложно отграничить его от незаконного задержания. Те, кто уводит людей, не представляются, не говорят, где будут содержаться задержанные и какое им при этом предъявляется обвинение.

В комментарии к УК РФ сказано, что похищение человека (ст. 126) «предполагает его захват и перемещение в другое место помимо воли потерпевшего. Обычно это связано с последующим удержанием в неволе. Однако потерпевший может быть и немедленно освобожден там, куда его доставили. Такое случается, когда похищение происходит в целях совершения другого преступления (грабежа, разбоя, угона транспортного средства и др.)». И далее: «Похищение считается оконченным преступлением с момента захвата человека и начала его перемещения. Однако последующее удержание похищенного не требует дополнительной квалификации».

Таким образом, похищенными могут считаться все жители Чечни, которые хоть раз, пусть и на короткое время, были задержаны в ходе, например, проведения «зачисток». А через сито фильтрации только в описываемый нами период прошло много тысяч мужчин и подростков, большинству из которых пришлось перенести пытки и избиения. Это означает, что в отношении них совершались и «другие преступления». И уж совершенно точно, захват и перемещение этих людей осуществлялись против их воли.

Готовя к изданию части 2 и 3 хроники насилия в Чечне, сотрудники ПЦ «Мемориал» решили наибольшее внимание уделить пропавшим без вести. Данная категория людей, быть может, и не самая многочисленная, но судьба каждого из них — самая болезненная тема для республики, ее незаживающая рана. Согласно чеченским традициям, поиски пропавшего будут вестись родственниками и через год, и через пять, и через десять лет после совершения преступления. До тех пор, пока не найдут его труп или не будет получено неопровержимое свидетельство его гибели. Только в этих случаях произойдет захоронение, будут справлены поминки и родственники как-то успокоятся. Зная об этом обычае, российские военные через посредников из числа чеченцев нередко выражали «готовность» сообщить что-либо о судьбе исчезнувшего человека. Естественно, за деньги, которые практически всегда они выплачивались. Однако это вовсе не означало, что жители республики на деле узнавали что-то новое о своем пропавшем родственнике. Был изобретен легкий способ наживы, и военные, а впоследствии и представители других силовых структур широко им пользовались.

Борьба с заложничеством и похищениями людей — едва ли не главный аргумент, который в 1999 году использовался для оправдания возобновления боевых действий на территории Чечни. Однако этот аргумент звучит неубедительно для людей, хорошо знакомых со сложившейся в республике ситуацией, к примеру для правозащитников и сотрудников общественных организаций. В предвоенные годы в Чечне криминальными структурами с требованиями о выкупе было захвачено намного меньше людей. По данным тогдашней прокуратуры республики, на начало октября 1998 года в руках преступников находились 104 человека, похищенных в течение двух предыдущих лет. Всего же с октября 1996 года по октябрь 1998 года было захвачено 393 человека — местные жители, иностранцы и сотрудники российских силовых структур. Подконтрольным правительству Аслана Масхадова антитеррористическим группам (в частности особой следственной бригаде прокуратуры) и родственникам похищенных силой либо путем переговоров удалось освободить 288 из них. По имеющимся данным, возможно и неполным, 11 человек погибли во время проведения спец­опе­ра­ций.

С возобновлением боевых действий число похищений жителей республики значительно возросло. После насильственного увода без вести пропало не менее 5 тысяч человек. Более чем о 2 тысячах подобных случаев сотрудники ПЦ «Мемориал» поставили в известность органы российской прокуратуры, приложив необходимые документы. Значительная часть людей, оказавшихся в руках российских «силовиков», либо были убиты, либо за деньги выкуплены родственниками. Но даже те из них, кто по счастливому стечению обстоятельств оказались на свободе, не избежали пыток и избиений.

Важная особенность всех похищений, описанных в частях 2 и 3 хроники, то, что в большинстве своем совершены они были не какими-то криминальными элементами и не бандами, а представителями официальных силовых структур Российской Федерации. А кроме того, если в период президентства Аслана Масхадова власть пусть плохо и непоследовательно, но пыталась бороться с охватившим республику злом, то позже на это не было даже намека. Реагируя на обращения родственников, прокуратура формально возбуждала уголовные дела, но через какое-то время (обычно через два месяца) приостанавливала их в производстве в связи с якобы невозможностью обнаружить тех, кто подлежит привлечению к ответственности. В результате следствие «зависало» на долгие годы.

Незаконные задержания и похищения людей совершались в Чечне как сотрудниками элитных российских подразделений МО и МВД РФ, например «Витязь», «Русь», «Скиф», подразделениями ГРУ Генштаба МО РФ, так и задействованными в ходе каких-то локальных операций военнослужащими российских войск. Неоднократно отмечались факты похищения местных жителей сотрудниками ФСБ РФ. В частях 2 и 3 хроники называются отдельные воинские части, к примеру ДОН и Софринская бригада (МВД РФ), замеченные в захватах людей и незаконном их удержании. Этим же занимались и прикомандированные в республику сотрудники милиции.

Наличие большого числа подразделений, которым разрешалось задерживать жителей республики, снизило возможности контроля за происходящим со стороны органов государственной власти, и в частности прокуратуры. А это, в свою очередь, привело к увеличению числа внесудебных казней, росту похищений с целью получения выкупа, к торговле трупами, использованию в качестве главного и чуть ли не единственного способа ведения следствия пыток и избиений, а также к созданию в Чеченской Республике разветвленной системы незаконных мест содержания людей.

***

В описываемый период было обнаружено самое крупное захоронение людей (точнее — свалка трупов), убитых сотрудниками российских силовых структур после похищения или даже захвата на глазах множества свидетелей. О его существовании в окрестностях Ханкалы, главной российской военной базы в Чечне, впервые заговорили еще в 2000 году, но проверить циркулировавшие тогда по республике слухи долгое время не удавалось.

15 февраля 2001 года у российских военных был выкуплен труп уроженца г.Шали. Родственники убитого получили тело в дачном поселке, который журналисты впоследствии мрачно прозвали «Здоровье». После того как к месту обнаружения трупа потянулись десятки людей, разыскивающих своих исчезнувших после задержания родственников, скрыть наличие свалки трупов стало невозможно. Власти предприняли значительные усилия, чтобы снять ответственность за массовые казни с сотрудников российских силовых структур. Прокурор ЧР Всеволод Чернов, например, сначала заявил, что за этим преступлением стоят участники вооруженных формирований ЧРИ, а потом — что это трупы боевиков, убитых в ходе столкновений с федеральными силами.

Благодаря усилиям родственников погибших и сотрудников правозащитных организаций правда о захоронении близ Ханкалы стала до­стоянием общественности. Многих из убитых удалось опознать, было доказано, что это останки людей, похищенных сотрудниками российских силовых структур. Прокуратура была вынуждена возбудить уголовное дело по факту массового обнаружения трупов, которое тем не менее вскоре было «заволокичено» и к моменту выхода настоящего издания в очередной раз приостановлено.

На протяжении месяцев информация о событиях вокруг поселка «Здоровье» оставалась на первых полосах российских и зарубежных периодических изданий. К ней было приковано внимание правозащитных и общественных организаций, занимающихся проблемами Северного Кавказа. Урок обнаружения жителями Чечни свалки трупов и разгоревшегося вокруг него скандала властью был усвоен быстро и в полной мере. Уже 10 марта 2001 года под предлогом невозможности дальнейшего опознания останки людей были отвезены на кладбище с. Пригородное и там спешно захоронены. Однако местные жители успели сфотографировать их, что позволило в дальнейшем идентифицировать как минимум еще трех ранее неопознанных че­ловек.

Вполне вероятно, что в захоронение под Ханкалой сбросили значительно большее число убитых, чем было обнаружено. Дело в том, что российские военные позволили местным жителям осмотреть лишь одну улицу дачного поселка из десяти. Косвенно это подозрение подтверждается тем, что на протяжении нескольких дней в оставшуюся закрытой часть дачного поселка заезжали крытые брезентом грузовики, которые потом направлялись в сторону Аргуна. Жители Аргуна утверждают, что военные сбрасывали трупы на дно огромного котлована, оставшегося после выемки гравия, а затем путем подрыва обрушивали на них тонны земли. Звуки мощных взрывов оттуда слышны были в течение двух недель.

Дачный поселок у Ханкалы — это последнее крупное захоронение, обнаруженное в Чечне. Больше такой концентрации трупов в одном месте уже не допускали. В практику стала внедряться система подрыва убитых (в некоторых случаях и живых людей) и разброса их останков по всей территории республики. Но были и «излюбленные» места для этой экзекуции. Наиболее известными из них являлись, например, сад госхоза им.Мичурина рядом с г.Урус-Мартан («райские кущи», так прозвали его российские военные), чернореченский лес напротив съезда с трассы Ростов — Баку в сторону с. Гойты, лесные массивы у населенных пунктов Джалка и ст.Петропавловская (чеч. — Чурт-Тог1и, возвышенность Гойт-Корт у с. Мескер-Юрт. Взорванные трупы ранее похищенных людей обнаруживались не только там. Почти у каждой воинской части был свой «дачный поселок», пусть и меньшего масштаба.

***

В первой половине 2001 года в Чечне прошли массовые ненасильственные акции протеста. Они были вызваны произвольными захватами и убийствами людей, грабежами, ничем не мотивированными обстрелами населенных пунктов. Местные жители, возмущенные действиями российских военных и представителей силовых структур, не раз перекрывали дороги, блокировали здания администраций и места дислокации воинских частей. В нашем издании подробно описаны наиболее значительные события подобного рода. Однако не все, так как ПЦ «Мемориал», как это говорилось выше, охватывает мониторингом не всю территорию ЧР. Кроме того, некоторые из акций носили локальный характер, продолжались не долго и поэтому остались незамеченными. В частности это относится к акциям протеста, проводившимся жителями горных районов, мало досягаемых для наших сотрудников и по сей день.

В первое полугодие 2001 года почти все акции протеста имели ярко выраженный политический подтекст. На них звучали требования начать переговоры с президентом ЧРИ Асланом Масхадовым, вывести войска, наказать военных преступников.

Власть не умела, точнее, еще не научилась реагировать на такие выступления. В некоторых случаях митинги разгоняли, но часто без кровопролития и задержания участников этих мероприятий. В ход шли предупреждения, но порой демонстрировалось намерение применить силу. Например, открывалась стрельба в воздух или на людей направляли движущуюся на большой скорости бронетехнику. Учитывая общее чувство незащищенности населения республики, эти меры часто оказывались действенными. Люди расходились, освобождая дороги, подходы к административным зданиям и военным объектам.

Но иногда, чтобы успокоить местных жителей, одних угроз оказывалось недостаточно. В описываемый период имели место несколько очень мощных выступлений, спровоцированных вопиющими преступлениями федеральных сил в отношении гражданского населения. В подобных ситуациях для переговоров с митингующими выезжали делегации, включающие чиновников гражданской администрации, сотрудников комендатур и отделов внутренних дел, а также представителей воинских частей. Они выслушивали людей, выражали солидарность с ними, как правило, соглашались со всем, что им говорили, и, пообещав во всем объективно разобраться и наказать виновных, разъезжались. Ни разу эти обещания выполнены не были.

Были зафиксированы на территории республики и спонтанные выступления, закончившиеся кровопролитием и даже гибелью людей. Эти трагические события произошли во время операций, когда военные или сотрудники спецслужб неадекватно реагировали на протесты и открывали по местным жителям огонь. Сообщения о таких преступлениях приводятся в представленных читателю выпусках хроники.

***

Отток населения из Чечни продолжался. Масштабы этого процесса были, конечно, не те, что в начале войны, но тем не менее только по данным МЧС численность вынужденных переселенцев, осевших на территории соседней Ингушетии, с сентября 2000 года по апрель 2001 года увеличилась на 7585 и составила 148 933 человека. Из них только 53 890 разместились в местах компактного проживания, устроенных по большей части в малоприспособленных для проживания производственных зданиях и разрушенных помещениях бывших животноводческих ферм. Остальные, а это 95 043 человека, снимали за плату жилье или остановились у своих родственников и знакомых.

Это официальные цифры, реальное же число людей, покинувших пределы ЧР, было значительно больше. Многие из прибывших не регистрировались как беженцы, поэтому установить точное число жителей Чечни, нашедших приют в соседней республике, не представляется возможным. Но зато можно сказать, что искали они там прежде всего гарантий безопасности для себя и членов своей семьи, самых простых жизненных условий — устроить детей в школу, найти работу и т.д.

Отметим, что первые шесть месяцев 2001 года по сравнению с другими периодами были в Ингушетии для беженцев достаточно безмятежными. Нельзя сказать, что власти не пытались заставить их вернуться домой, однако боязнь резких протестов, как это случилось в ­декабре 1999 года, когда несколько железнодорожных вагонов со спящими людьми ночью были отбуксированы на территорию Чечни, вынуждали действовать осмотрительно. Еще только апробировались методы «цивилизованного» выдавливания, заключавшиеся в произвольном исключении из списков миграционной службы, в результате чего и без того обездоленные переселенцы лишались продуктов питания и оказывались перед вполне реальной угрозой не получить паспорта и иные удостоверяющие личность документы. В местах компактного проживания еще не проводились «зачистки», приравнявшие условия жизни беженцев в Ингушетии к жизни на родине, не отключались электричество и газ — последние блага, позволявшие не спешить с возвращением к разрушенным очагам. Более того, между палаток еще не ходили вооруженные люди в камуфляжной форме и масках, угрожающие объявить всех, кто не вернется, боевиками и повторяющие, что в таком случае они еще и лишатся возможности получить компенсацию за разрушенное войной жилье.

Все это будет, как будут и силовые ликвидации палаточных лагерей, однако в описываемое время у бежавших от войны и разрухи чеченцев жизнь в Ингушетии все-таки складывалась относительно сносно.

***

В процессе сбора информации сотрудники ПЦ «Мемориал» контактируют с тысячами людей, в основном со свидетелями и родственниками пострадавших. Чтобы зафиксировать, не дать забыть о каком-то преступлении, посещают различные населенные пункты по всей республике, добираются до самых труднодоступных и в географическом, и в военном отношении ее уголков. Но поиски очевидцев преступлений — это все-таки не самое трудное. Заставить людей заговорить, преодолеть страх, поверить, что их показания если не сейчас, то хотя бы потом могут лечь в основу обвинительного приговора над преступниками — самое тяжелое, с чем нам приходится сталкиваться. И с каждым годом, нет, с каждым днем достучаться до людей становится все труднее.

Фиксируя случаи нарушения прав человека в Чечне, ПЦ «Мемориал», к сожалению, не всегда мог опираться на свидетельства прямых очевидцев. В некоторых случаях на них не удавалось выйти, в других — они отказывались что-либо рассказывать. В силу этого некоторые наши материалы никак нельзя назвать полными, а в часть из них закрались неточности и даже ошибки. По мере работы над хроникой мы выявляем и исправляем их, дорабатываем и дополняем прежние свои сообщения. Ошибки и неточности, выявленные в первой части хроники, приводятся нами в приложении № 1.

Хроника насилия — это коллективный труд, в его создании участвует большое число людей — сотрудники ПЦ «Мемориал» в Чечне, Ингушетии и Москве, волонтеры, жители Чечни, оказавшие нам неоценимую помощь.

Наш адрес:

127051, Москва, Малый Каретный переулок, д.12. ПЦ «Мемориал»

Электронный адрес: memhrc@memo.ru

Страница в Интернете: http://www.memo.ru