К предыдущей главе... К следующей главе...

ЗАЛОЖНИКИ, ПЛЕННЫЕ, ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ

По мере развития конфликта в повседневную практику обеих сторон вошел захват заложников. После взятия населенного пункта одной стороной многие оставшиеся в живых местные жители становились заложниками. Чтобы иметь возможность освободить человека, попавшего в заложники, его семья стремилась также заполучить заложника или пленного в надежде, что удастся организовать обмен и освободить близкого человека. Поэтому многие заложники, а также пленные содержались в семьях. Есть сведения, что часть заложников и сейчас все еще остается в семьях, несмотря на усилия властей конфликтующих сторон и МККК, представители которого стараются разыскивать и посещать заложников.

Часто условия попадания в плен бывает трудно установить, поэтому в подобных конфликтах различие между заложником и пленным весьма условно. Однако, в отличие от признанных военнопленных, которые посещаются Международным Комитетом Красного Креста, положение заложников неопределенно. Согласно международному праву, взятие заложников недопустимо, поэтому их наличие скрывается. Обмен мирных жителей более сложен, чем обмен военнослужащих, поскольку для властей они представляют меньшую ценность, чем обученные солдаты и офицеры. Семьи, которые ищут родственников, могут опираться только на слухи, так как официально конфликтующие стороны заявляют, что у них заложников нет, и властные структуры не очень оперативно реагируют на просьбы навести справки о судьбах пропавших без вести. И у армянской, и у азербайджанской стороны есть списки своих граждан, пропавших без вести. Нам не показалось, что в Нагорном Карабахе, в Азербайджане и в Армении соответствующие официальные комиссии ведут систематическую работу с теми списками, которые были им предоставлены другой стороной.

Одна из причин неудовлетворительного, на наш взгляд, положения дел в этой сфере — недостаточное число штатных сотрудников в комиссиях. Так, в Нагорном Карабахе в Комиссии по делам военнопленных, заложников и пропавших без вести всего один штатный сотрудник — Альберт Асканян. Руководитель Комитета национальной безопасности Александр Агасарян сообщил нам, что они сравнивают поступивший с азербайджанской стороны список пропавших без вести азербайджанцев со своим списком азербайджанских военнопленных, находящихся в Нагорном Карабахе. Никаких опросов местной администрации, бойцов и прочего населения, а также среди военнопленных в Нагорном Карабахе не проводят. Почти то же самое в Азербайджане. Председатель Государственной комиссии Азербайджана по делам военнопленных, заложников и пропавших без вести Намик Аббасов, ставший при Гейдаре Алиеве министром национальной безопасности, не смог нас убедить, что в Азербайджане серьезно собирают сведения о пропавших без вести, разыскиваемых армянской стороной. Когда Хельмут Липпельт попросил в МИД Азербайджана список азербайджанских детей и женщин —заложников для передачи его армянской стороне, то ему дали «самый свежий список», который был датирован 1 декабря 1994 года. Общеизвестно, что с тех пор многие заложники были освобождены. Члены нашей экспедиции не сочли возможным передать армянской стороне такой устаревший список. Нас очень беспокоит, что в борьбе за Нагорный Карабах мало кто думает о жертвах этой борьбы: о пропавших без вести, заложниках, пленных, беженцах.

В 1993 году Намик Аббасов и Александр Агасарян сделали попытку договориться о встрече. Время уже было назначено, но буквально за несколько дней до встречи представитель Нагорного Карабаха отправил Аббасову факс с просьбой подтвердить свое участие во встрече подписанием общего документа. Документ не вызывал возражений по существу. Однако подпись под ним — «От Нагорно-Карабахской Республики Александр Агасарян, председатель Комиссии по делам военнопленных, заложников и пропавших без вести» — была неприемлема для азербайджанской стороны. Аббасов не мог согласиться подписать этот документ, поскольку его подпись означала бы признание Нагорно-Карабахской Республики. Ни одна сторона не была готова идти на компромисс, встречу отменили, и до сегодняшнего дня она не состоялась. Нам кажется очень важным во имя тех, чья судьба еще остается неизвестной, содействовать организации такой встречи. Отметим одну деталь: Александр Агасарян говорил о том, что с приходом Алиева поддерживать контакты стало сложнее. По его словам, при Эльчибее контакты налаживались легче. Хельмут Липпельт в беседах с Намиком Аббасовым и с заместителем министра иностранных дел Армении, Варданом Осканяном, предложил ввести все данные о пропавших без вести в компьютеры, чтобы обе стороны могли использовать эту информацию и одновременно постоянно обновлять ее. Это неоднократно предлагалось и представителями азербайджанских и армянских общественных организаций, занимавшихся проблемой заложников, но отсутствие четкой официальной информации и затрудненность контактов помешали созданию общей базы данных по заложникам, военнопленным и пропавшим без вести.

В мае 1995 года и Армения и Азербайджан освободили всех, кто был задержан в связи с боевыми действиями и чьи имена были известны МККК. (По крайней мере, обе стороны утверждали, что сделали это, хотя и выражали подозрение, что на другой стороне еще остались пленные.) На момент нашей поездки в Нагорном Карабахе еще удерживали около 90 пленных и заложников. Это не соответствует Женевской конвенции, которая требует освобождения всех военнопленных не более чем через год после окончания интенсивных военных действий. В Нагорном Карабахе это оправдывают тем, что в Азербайджане удерживается еще 29 армян — за одним исключением, граждан Азербайджана. Некоторые из них жили в районах, контролируемых сейчас властями Нагорного Карабаха. Намик Аббасов считает, что невозможно вести о них переговоры, потому что они совершили уголовные преступления и были задержаны вне связи с боевыми действиями в ходе армяно-азербайджанского конфликта. Один из заключенных за терроризм приговорен к расстрелу. Это гражданин России Камо Сааков. Несколько человек осуждены за убийства в Нагорном Карабахе еще в советское время. На наш взгляд, те из них, кто был задержан уже в период развития конфликта, особенно жители Нагорного Карабаха, едва ли могут считаться простыми уголовниками. Судьба этих людей должна привлечь внимание правозащитников.

В Степанакерте нам дали возможность встретиться с 30 пленными. Их содержат на втором этаже детской больницы. Нам показалось, что условия их жизни вполне приемлемы. Сам факт, что они живут рядом с детьми, создает более спокойную обстановку. Никто из пленных ни на что не жаловался. Через два дня после нашего посещения двое из них (Намик Гараев и Хидаят Халилов) были освобождены, как было заявлено, в связи с визитом в Степанакерт руководителей Хельсинкской Гражданской Ассамблеи (ХГА) Мери Калдор и Минт Яна Фабера, которые 22 августа посетили Нагорный Карабах. Нам удалось побеседовать с Намиком и Хидаятом второй раз уже в бакинской больнице. Оба вели себя гораздо свободнее. Они сообщили нам, что будучи в плену не раз подвергались избиениям. Но все жестокости кончились в январе этого года с появлением Пьера Рейшеля, представителя МККК в Карабахе. Он добился прекращения избиений и даже, по мнению бывших заключенных, некоторых изменений в составе тюремных служащих в Шуше. Хидаят Халилов считает, что не будь Пьера и медсестры МККК Элизабет, ему бы не удалось остаться в живых. «Они для нас были как отец и мать», — сказал нам Намик Гараев. Он очень обеспокоен тем, что однажды Пьера и Элизабет должны будут сменить другие представители МККК и в Нагорном Карабахе установятся старые порядки. В беседе с Намиком Аббасовым мы рассказали о том, что в Степанакерте нам дали возможность посетить азербайджанских пленных. Мы надеялись получить разрешение встретиться с заключенными и недавно взятыми в плен армянами. Намик Аббасов в качестве министра национальной безопасности обещал нам свое содействие. Но встречи так и не состоялись. Как нам было объяснено в МНБ, пленные были в ведении военных и их допросы еще не закончились. (Отметим, что, по мнению одного из азербайджанских правозащитников, сообщение о недавно взятых в плен или сдавшихся армянах – просто пропаганда и мы не могли с ними встретиться просто потому, что их не существует. Власти держат народ в напряжении, сообщая об угрозах диверсий и их предотвращении.) Что же касается заключенных, то с просьбой об организации встречи с ними нам порекомендовали обратиться в Министерство юстиции, поговорить с руководством которого нам за четыре дня так и не удалось, несмотря на проявленную нами активность. Определенного отказа мы не получили, но решение вопроса бесконечно затягивалось.

Две беседы с Гараевым и Халиловым оказались также полезными для понимания механизма распространения слухов о формах обращения с пленными и заложниками. Уже в разговоре с министром Аббасовым мы услышали, что Гараев подвергался пыткам: «Ему забивали гвозди в голову». Нас это удивило, поскольку в степанакертской больнице мы не видели человека с последствиями такой травмы, которая должна была бы привести к тяжелому воспалительному процессу. Поговорив с Намиком Гараевым в Баку, мы узнали, что он в плену использовался как строительный рабочий. По его словам, с ним действительно обращались очень жестоко: могли ударить чем попало, а однажды охранник ударил его по голове палкой с торчащими из нее гвоздями. При всей возмутительности этого факта он все же отличается от изуверского «забивания гвоздей в голову», о котором как о распространенном способе обращения с пленными приходилось слышать Светлане Ганнушкиной от азербайджанцев, приехавших в Москву в начале 1996 года. Распространение слухов, мифологизация событий, отдаление в результате этого сторон друг от друга создают значительные проблемы на пути разрешения конфликта. Поэтому необходимо способствовать контактам на всех уровнях между представителями сторон, а также информировать их, как выглядит картина происходящего с точки зрения независимых наблюдателей.

В течение года после нашей поездки состоялось еще несколько взаимных передач удерживаемых сторонами пленных. В частности, это было сделано в честь приезда в регион министра иностранных дел РФ Е.Примакова. Таким образом, предположения сторон о неполном взаимном информировании оказались справедливыми. Однако прогресс в сотрудничестве по этой проблеме есть.

К предыдущей главе... К следующей главе...