Розыск мест массовых захоронений жертв большевистского террора в Москве имеет уже свою длинную историю. Начиналось все с поиска и расспросов свидетелей, — и мы помним статьи о Новоспасском монастыре и других предполагаемых местах захоронений, заупокойные службы на Калитниковском и Рогожском кладбищах. Потом появлялись имена и других могильников Москвы и Подмосковья. 
Только про некоторые из них можно сегодня сказать с уверенностью: да, здесь лежит прах невинно убиенных людей. Установлены памятные знаки на Донском и Ваганьковском, очередь за Яузской больницей, за подмосковными Бутовым и «Коммунаркой». 
Документальные данные стали появляться лишь тогда, когда в дело поиска включился КГБ, постепенно, со скрипом приоткрывший двери своих архивов.
Мы публикуем заключение, суммирующее результаты работы по поиску мест захоронений, подготовленное сотрудником Центрального архива МБ РФ О.Б.Мозохиным и начальником подразделения реабилитации Управления МБ по Москве и Московской области Н.В.Грашовенем под руководством начальника архивной службы МБ А.А.Краюшкина и начальника Центрального архива МБ А.А.Зюбченко. 
Из текста заключения по просьбе свидетелей убраны их полные имена и адреса.

В соответствии со статьей 11 Закона Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 года органами безопасности РФ проводится работа по установлению мест массовых захоронений жертв сталинского произвола, в том числе в г. Москве и Московской области.

Материалами Центрального архива МБ РФ, в котором хранятся акты о приведении приговоров в исполнение, и связанная с этим переписка, подтверждается, что захоронения жертв политических репрессий ориентировочно с 1921 по 1926 годы осуществлялись на территории Яузской больницы, а с 1926 по 1936 годы на Ваганьковском кладбище. Начиная с 1935 г. и по 1953 г. производилась кремация части расстрелянных в Московском крематории, а также захоронения на территории Донского кладбища. Более точные указания о местах захоронения жертв беззакония в архивных материалах отсутствуют.

На основании этих материалов родственникам расстрелянных через органы ЗАГС выдаются свидетельства о смерти с указанием даты и места приведения приговора в исполнение, справки о месте захоронения. Списки жертв политического террора с обозначением вышеназванных территорий захоронения, а также данными о кремации публикуются в «Российской газете» и «Вечерней Москве».

Вместе с тем, имеется значительный массив актов о приведении приговоров в исполнение без указания места захоронения. Такие акты относятся к 1936 (вторая половина) — 1953 гг. Из анализа материалов статистики видно, что в период наиболее массовых репрессий в 1937-1938 годах в СССР было расстреляно около 682 тысяч человек из 826645 человек, расстрелянных в период с 1918 по 1953 годы.

В связи с этим были предприняты попытки по поиску документов и сведений о еще неустановленных местах массовых захоронений жертв политических репрессий в г. Москве и Московской области. Тщательно изучены все фонды Центрального архива МБ РФ, Управления МБ РФ по г. Москве и Московской области, архива Хозяйственного управления и его Комендантского отдела, в функции сотрудников которого входило исполнение приговоров, материалы Тюремного отдела, Лефортовской и Внутренней тюрем, а также ряда государственных архивов г. Москвы.

В первую очередь обращалось внимание на выявление любых документов, относительно принадлежащих с довоенного периода ХОЗУ НКВД-МГБ-КГБ (ныне Управление материально-технического обеспечения Министерства безопасности РФ) территорий в районах подмосковного поселка Бутово и совхоза «Коммунарка».

Однако каких-либо положительных результатов это не принесло.

Учитывая изложенное, были приняты меры к поиску оставшихся в живых бывших сотрудников НКВД, которые по роду своей службы должны были знать о местах, где производились захоронения расстрелянных. Речь идет, прежде всего, о руководителях комендантских подразделений НКВД СССР и столичного УНКВД, исполнителях приговоров, водительском составе.

Как показала проверка, подавляющее большинство из них к настоящему времени умерло. Тем не менее, удалось разыскать и опросить бывшего коменданта УНКВД СССР по Московской области некоего С., а также двух водителей пятого (специального) отделения Комендантского отдела НКВД СССР Г. и Т. В беседе с ними выяснено, что с конца 1936 года и до 1952-1953 гг. для захоронения многократно возросшего числа жертв политического террора стали использоваться два специально созданных так называемых объекта: «Коммунарка» (в районе одноименного подмосковного совхоза на территории дачи, принадлежавшей Г. Ягоде) и «Бутово» (подмосковный поселок). Причем первый сразу же находился в подчинении центрального аппарата НКВД СССР, второй — до начала 40-х годов относился к Управлению НКВД СССР по Московской области (точная дата переподчинения центральному аппарату не установлена), но тем не менее активно использовался в указанных целях и центральным аппаратом НКВД СССР.

В «Коммунарке» в основном хоронили расстрелянных сотрудников НКВД, однако нельзя исключать, что могли иметь место захоронения и других граждан.

В «Коммунарке» захоронено примерно 10-14 тыс. человек, а в Бутово — около 25-26 тысяч. Трупы расстрелянных сбрасывались в специально вырытые глубокие и длинные траншеи.

Согласно статистическим данным в период с 1935 по 1953 гг. в г. Москве и Московской области приговорено к высшей мере наказания 27508 человек, однако следует учитывать то, что в г. Москве приговоры часто приводились в исполнение и в отношении лиц, осужденных к ВМН и в других республиках, краях, областях, в связи с этим реальная цифра захороненных в «Бутово» и «Коммунарке», по нашему мнению, может быть значительно больше.

Кроме того, К., в прошлом шофер Внутренней тюрьмы НКВД СССР, сообщил, что объект «Бутово» не позднее чем с 1943 года находился в подчинении коменданта НКВД СССР Блохина В.М. (умер). На территории объекта экскаватором рылись траншеи. Однако, хоронили ли там расстрелянных, ему якобы не известно. Вместе с тем, он осведомлен о том, что тела расстрелянных отвозились в «Коммунарку».

В связи с отсутствием архивных документов, указывающих на Бутово и Коммунарку как на места массовых захоронений жертв политического террора, были предприняты также попытки опроса местных жителей. Так, внук личного шофера бывшего коменданта НКВД СССР Д. рассказал, что в детстве с родителями отдыхал в пос.Бутово, где, со слов деда, в обнесенной забором зоне в готовых ямах хоронили трупы расстрелянных. Зона функционировала с довоенного периода (точной даты не знает) до 1953 года. С начала 40-х годов она была в ведении коменданта НКВД СССР Блохина В.М.

Я., до недавнего времени житель д.Дрожжино (район пос. Бутово) заявил, что, будучи подростком, был свидетелем перевозок в «зону» людей. Каждую ночь он слышал выстрелы.

Б. утверждает, что расстрелы и захоронения в Бутово производились примерно с 1935 по 1953 годы. Людей и трупы привозили ночью на грузовых автомашинах. Слышны были выстрелы. В некоторые дни расстреливали по 20-30 человек, захоронения производили в траншеях.

Ч., проживавшая ранее рядом с Бутово, в интервью телепрограмме «Взгляд» указала место расположения траншей, где закапывали убитых.

Таким образом, свидетельскими показаниями подтверждается наличие мест массовых захоронений жертв политических репрессий на территориях, подведомственных до настоящего времени Управлению материально-технического обеспечения МБ РФ и расположенных в пос. Бутово и совхозе «Коммунарка» Московской области.

В целях увековечения памяти безвинно расстрелянных и руководствуясь Законов РФ от 18 октября 1991 года «О реабилитации жертв политических репрессий» предлагается:

— решить вопрос о передаче территорий в Бутово и Коммунарке, где имеются места массовых захоронений жертв политических репрессий, в ведение Мособлисполкома;

— направить данное заключение в Производственное бюро по охране и использованию памятников истории и культуры Московской области и в Комиссию по делам необоснованно репрессированных при Московском городском Совете народных депутатов;

— считать, что граждане, безвинно расстрелянные в г. Москве в 1936-1953 гг. по политическим, национальным и религиозным мотивам, в отношении которых в архивных материалах Центрального архива МБ РФ и УМБ по г. Москве и Московской области отсутствуют сведения о местах захоронения, погребены вероятнее всего на указанных выше территориях в районах подмосковных пос.Бутово или совхоза «Коммунарка».

«Заключение», напечатанное выше — документ впечатляющий. Однако вряд ли можно сказать, что оно дало ответы на все волнующие общество вопросы о захоронениях жертв политических репрессий в Москве. В частности, без ответа остались следующие вопросы:

1. В «Заключении» упоминается лишь о пяти местах массовых захоронений в Москве. Между тем, в многочисленных статьях А.А.Мильчакова и других приводились свидетельства о захоронениях на Рогожском и Калитниковском кладбищах и еще целом ряде мест. Существует решение Мэра г.Москвы, где перечислено 11 мест массовых захоронений политзаключенных. Проводилась ли МБ какая-либо проверка по неупомянутым в «Заключении» местам, или эксперты МБ ограничились тем фактом, что в их архиве об этих местах нет сведений? Хотелось бы ясно выраженного мнения МБ по поводу всех этих 11 мест.

2. Важнейший вывод «Заключения» сформулирован в его последнем абзаце. Из него явствует, что по крайней мере около 40 тысяч расстрелянных захоронено в Бутове и «Коммунарке». Однако для родственников погибших принципиально важно знать, в каком именно из этих двух мест захоронены их близкие. Отсюда вопрос: можно ли надеяться, что появятся какие-либо данные, прямые или косвенные, позволяющие установить истину в этом вопросе.

3. Где приговоры приводились в исполнение? Впрямую в тексте об этом ничего не говорится. Точнее — из некоторых слов следует, что в «Коммунарку» и Бутово привозили только тела для захоронения, из других — что там же и производились расстрелы. Может быть, было и так и этак, но хотелось бы узнать, как, где, в какие эпохи приводились в исполнение приговоры к расстрелу. Думается, в архивах МБ должны найтись материалы и об этом. Мы знаем, что и по сей день процедура приведения в исполнение приговора к высшей мере считается государственной тайной. Но не пора ли открыть эту тайну хотя бы для безвинных жертв политического террора?

4. Действительно ли подавляющее большинство из захороненных в «Коммунарке» 10-14 тысяч человек — сотрудники НКВД? Уже много лет в печати фигурирует число репрессированных сотрудников НКВД-МГБ — 20 тысяч человек. Откуда взялась эта цифра — неизвестно. Во всяком случае, по данным «Мемориала» такого числа репрессированных сотрудников ВЧК-ОГПУ-НКВД-МГБ никак не набирается. Тем более странно, если половина из их числа была расстреляна в Москве. Мы полагаем, что если в «Коммунарке» действительно захоронено 10-14 тысяч человек, то вряд ли сотрудники «органов» составляют среди них большинство.

Наконец, одно небольшое уточнение. Изучая фонды Верховного Суда СССР и Прокуратуры СССР историки из НИПЦ «Мемориал» выявили еще один небольшой корпус материалов, касающийся расстрелов по политическим обвинениям. Новые документы не дают ни одного нового места захоронений, однако позволяют откорректировать некоторые даты. Так, например, есть документы, удостоверяющие захоронение расстрелянных по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР в Яузской больнице в конце 1929 года; сохранились документы о кремации расстрелянных, относящиеся к весне 1934 г. Сказанное — не в упрек архивистам МБ: они базировались на своих архивах, судя по которым захоронения в Яузской больнице прекратились в 1926, а в Московском крематории начались в 1935. Однако, это свидетельствует, что поиск сведений о захоронениях может вестись не только по архивам МБ, но и по архивам судебных органов.

В целом, мы полагаем, что справка МБ — не конец исследования о местах массовых захоронений, но та база, с которой это исследование в Москве должно начаться всерьез.