ВЫВОДЫ

В описанной ситуации достаточно ясно вырисовывается картина массового нарушения прав человека. Турки-месхетинцы не могут считаться лицами, незаконно находящимися на территории Краснодарского края, так как, переселяясь туда, они действовали в состоянии крайней необходимости¹ и не нарушили при этом ни одного нормативного акта, носящего правовой характер. Тем не менее им отказано не только в признании полноправными членами общества, но и в уважении их человеческого достоинства.

Посредством такого неправового института, как разрешительная прописка, нарушаются элементарные права человека: право на гражданство (включая недопустимость произвольного лишения гражданства), право на признание правосубъектности, право на владение имуществом, право на брак. На деле признаются, да и то в усеченном виде, отдельные права социального характера: на труд (но не на равную оплату за равный труд и не на свободный выбор профессии), на образование (только среднее) и на медицинское обслуживание (постепенно аннулируемое с введением страховой медицины). Кроме того, турки стали объектом фактической (латентной, ненормативной) дискриминации, психологического давления и посягательств на личную безопасность, осуществляемых при попустительстве или прямом соучастии властей.

Проблемы месхетинцев в КК во многом обусловливаются сложной и запутанной ситуацией с нормативными актами, действовавшими и действующими в СССР, РФ и КК. Законодательство СССР и практика его применения не носили правового характера; в России, унаследовавшей юридические и административные институты Советского Союза, положение до настоящего времени принципиально не изменилось, напротив, появились новые формальные коллизии, а произвол исполнительной власти во многих отношениях получил более широкое распространение и приобрел более откровенный характер. Порядки, действовавшие в СССР, на деле не предусматривали свободы передвижения граждан. Турки-месхетинцы, переселяясь в КК в 1989—1990 гг., действовали вопреки намерениям тогдашних союзных властей: последние стремились вынудить месхетинцев, покидающих Узбекистан, к поселению в центральных областях европейской части страны. Принятые в ряде южных регионов (прежде всего КК и в Кабардино-Балкарии) ограничительные меры против месхетинцев, хотя и носили неправовой характер, вполне опирались на действовавшие нормативные акты, прежде всего на «Положение о паспортной системе». По советским законам, непредоставление прописки (теперь — регистрации) было и остается равнозначным лишению человека легального статуса. Если в большинстве регионов местные власти узаконили пребывание месхетинцев, то в КК проявили в этом вопросе упорство. В ходе начавшейся и продолжающейся по сей день антимигрантской кампании принимались новые ограничительные меры, по эстафете закреплявшие бесправное положение турок-месхетинцев. Принятие противоправных ограничительных мер в масштабе края в немалой степени стало возможным из-за особенностей современной ситуации в области нормативного регулирования (коллизий между неотмененными советскими нормативными актами и российскими законами, между федеральными и региональными актами), из-за нечеткости и декларативности законов, корректируемых к тому же подзаконными актами. При отсутствии у месхетинцев легального статуса, связанного с постоянной пропиской, на них не было распространено действие новых российских законов. Таким образом, месхетинцы в КК, как и другие группы беженцев из союзных республик советского периода, в соответствии с действовавшими или действующими актами, оказались в формально-юридической ловушке. Подобная ситуация легко преодолима при наличии у властей политической воли и при последовательно правовом подходе, однако до настоящего времени ощущается острейший дефицит и того, и другого.

Если нормативный «люфт», проявляющийся в отношении месхетинцев, очевиден, то доказательство факта проведения региональными и местными властями дискриминационной политики, тем более носящей целенаправленный и систематический характер, остается непростой задачей. В крае не было принято каких-либо актов, прямо ограничивающих права турок-месхетинцев или лиц «неславянских национальностей». Вопросы этнической дискриминации и ответственности за дискриминацию недостаточно разработаны в ныне действующем российском законодательстве. Действие федеральных законов, определяющих порядок реализации на территории РФ прав и свобод человека и гражданина, в значительной степени искажается подзаконными актами и ведомственными инструкциями. В большинстве случаев бюрократические притеснения проводятся не в нарушение действующих актов исполнительной власти, которыми руководствуются должностные лица на местах. Затруднительно также доказать, что конкретные дискриминационные действия предпринимаются по приказу свыше и имеют своей целью вынудить турок-месхетинцев к выезду из края или спровоцировать их на конфликт. К сожалению, эта картина не уникальна, она характерна для всех стран и регионов, где проводятся «мягкие этнические чистки». И только действия казачества, эксплуатирующего традиционалистскую риторику праворадикального националистического движения, так же как и попустительство ему со стороны органов власти, носят откровенно противоправный и незаконный характер.

Следует особо отметить такой фактор, как низкий уровень правосознания и должностных лиц, и самих беженцев. Для чиновников идеологические установки и мотивы административной целесообразности оказываются безусловно приоритетными по отношению к требованиям закона и тем более задаче защиты прав и свобод человека. Беженцы в основной своей массе проявляют недостаточно интереса к изучению действующего законодательства и не стремятся использовать законные возможности защиты своих прав, прежде всего судебные процедуры. Основной формой правозащиты остается жалоба в адрес тех или иных должностных лиц. Следует подчеркнуть, что в этом отношении ни одна из месхетинских организаций не выполняет своих уставных задач.

Ситуация, в которой оказались месхетинские турки, весьма показательна в том плане, что в ней проявляется целый ряд тенденций государственного строительства и общественно-политической жизни, сводящих к нулю возможность превращения России в правовое государство, на деле уважающее права человека.

Во-первых, следует отметить набирающий силу государственный национализм и этноцентризм — декларирование властями преимущественного положения так называемых титульных, или коренных, национальностей и практические меры по его закреплению. В рассматриваемом случае это особенно наглядно проявляется в федеральной и региональной миграционной политике, в стремлении обеспечить определенный достаточно высокий уровень этнической гомогенности населения путем создания «этнических фильтров» для беженцев и в первых попытках проведения «мягких этнических чисток».

Во-вторых, наглядно проявляются особенности процесса пресловутой федерализации России — расширения прав и возможностей региональных начальников при одновременной диффузии ответственности как «центра», так и руководителей субъектов федерации. Реальная безнаказанность руководства регионов позволяет им грубо игнорировать и действующее законодательство, и международные обязательства страны.

В-третьих, российские власти, следом за союзными, склонны к использованию так называемой стратегии умиротворения — к уступкам тем силам, которые прибегают к шантажу и силовому давлению, в данном случае — казачеству. Череда уступок приводит не к стабилизации, а к новым, более агрессивным требованиям, выполнения которых «умиротворяемые» (казаки) добиваются, опираясь на уже завоеванные ранее позиции. Попустительство казачеству и прочим организациям националистического толка способствует их укреплению и активизации.

Безусловно, необходимо отдавать себе отчет в том, какие реалии сложились в стране и в КК в частности. Процессы последних лет не привели к появлению стабильного правопорядка и ослабили позиции центральной власти. Едва ли приходится рассчитывать, что краевые власти по своей воле пойдут на предоставление всей полноты гражданских прав вынужденным переселенцам советского периода, в том числе месхетинцам. Если же федеральное руководство, проявив политическую волю, примет необходимые меры по защите прав беженцев в КК, то оно столкнется с сопротивлением и будет вынуждено преодолевать ряд трудностей политического и экономического характера. Однако необходимость и неотложность принятия подобных мер однозначно вытекают из действующего законодательства и международных обязательств РФ.

Федеральные и краевые власти должны проявить решительность и предпринять следующие шаги:

1) легализовать пребывание в КК и других регионах РФ вынужденных мигрантов, прибывших на территорию России до распада СССР, в том числе месхетинских турок; обеспечить постоянную регистрацию и восстановить все права, продемонстрировав тем самым, что никаких уступок фашиствующим силам не будет;

2) издать акт о признании проживающих в КК и других регионах России беженцев — граждан бывшего СССР, прибывших в РФ до 1992 г. и лишенных постоянной прописки, в том числе турок-месхетинцев, гражданами РФ, каковыми они фактически являются в соответствии с Законом РФ о гражданстве;

3) признать, что проблемы месхетинцев — репрессированного народа — далеки от решения в рамках СНГ и на уровне отдельных государств, прежде всего РФ и Грузии; активизировать усилия, направленные на то, чтобы представители этой общности добровольно, без принуждения и на законных основаниях могли вернуться на родину или без всякой дискриминации пользоваться всей полнотой гражданских и политических прав в тех государствах, на территории которых они остаются.