Россияне, обращающиеся в суд, сталкиваются с устрашениями и смертью
Назрань, Россия — Россияне, обращающиеся в Европейский Суд по правам человека после исчезновения или убийства своих близких в Чечне или соседней Ингушетии, постоянно получают угрозы с целью заставить их прекратить дело. Как минимум в пяти случаях заявители в суд сами были убиты или пропали без вести, как заявляют юристы, правозащитные группы и родственники, а также подтверждают судебные материалы .
Согласно заявлению российской правозащитной организации «Мемориал», в апреле вооруженные люди увели двоих человек из их домов после обращения с делом о похищении в 2004 г. восьми жителей чеченской деревни, . Тело одного из заявителей было обнаружено в мае. Члены его семьи живут в страхе и думают об отзыве жалобы, говорит «Мемориал».
Правозащитники утверждают, что эти происшествия являются частью кампании устрашения, развязанной в отношении примерно 120 российских граждан — жителей Северного Кавказа, просивших суд о вмешательстве. Активисты не доходят до обвинений в адрес центрального правительства, предполагая, что местные власти, возможно, действуют самостоятельно. Российское правительство отрицает какую бы то ни было свою связь с этими происшествиями.
В прошлом году коалиция правозащитных организаций обратилась с письмом в Суд, заседающий в Страсбурге (Франция) и рассматривающий жалобы на нарушения Европейской Конвенции о правах человека 1950 г., которая вступила в силу в отношении России в 1998 г. В письме подробно рассказывается об убийстве и исчезновении двух чеченцев — граждан России, которые обратились в Европейский Суд, а также о 12 случаях избиений и угроз.
В одном из интервью Залина Медова сказала, что она получала как угрозы смерти, так и предложения об откупе, с целью заставить ее отозвать из суда поданную ею жалобу в связи с исчезновением ее мужа, Адама Медова, водителя такси, в июне 2004 г. «Я им отвечала всегда одинаково», — сказала Медова, мать двух маленьких детей, один из которых родился после исчезновения ее мужа. — «Верните мне моего мужа и я отзову дело».
Джейн Бьюкенен, до недавнего времени — исполнительный директорРоссийской правовой инициативы, — говорит, что устрашения являются «по-настоящему серьезной и шокирующей проблемой». Эта группа направила в суд почти 80 жалоб. Однако Иса Гандаров, юрист отделения «Мемориала» в южной республике Ингушетия, говорит, что две трети потенциальных заявителей, с которыми он встречается, отказываются обращаться с жалобами, когда их предупреждают об опасностях, сопряженных с обращением в суд.
Российские власти на прошлогоднее письмо в суд ответа не дали.
«Если такое письмо действительно существует, то, в соответствии с процедурами Суда, Европейский Суд и должен давать на него ответ», — заявил в письменном ответе на вопросы Павел Лаптев, российский представитель в Суде. От личной беседы Лаптев отказался .
В заявлениях, представленных в суд, российские власти отрицают какое-либо участие государственных органов или вооруженных сил в конкретных случаях убийств, исчезновений или запугивания заявителей. Отвечая на вопросы, Лаптев написал, что эти утверждения «при проверке не подтвердились».
Одно из этих дел связано с исчезновением таксиста Медова. В 2004 г. его взяли, когда он находился на работе в Ингушетии. Он стал одним из не менее 3 тыс. человек, исчезнувших в этом регионе за последние пять лет с начала второй чеченской войны, согласно недавнему докладу Хьюман Райтс Вотч.
Хьюман Райтс Вотч заявила, что за большинство похищений в ответе российские или чеченские силы безопасности. Конфликт распространился на соседние республики, в том числе Ингушетию и Северную Осетию, где в прошлом году чеченские сепаратисты захватили школу. В результате захвата погибло 330 человек, большинство из них — дети.
Вечером 17 июня 2004 г. автоинспекция в Ингушетии остановила две машины, направлявшиеся к находящейся неподалеку чеченской границе. В машине было шесть вооруженных людей. После того, как из багажника одной из машин послышался шум, его открыли для проверки. Внутри, согласно изложению фактов, составленному Европейским Судом в апреле, сотрудники милиции обнаружили Медова со связанными руками. Второй человек лежал в багажнике другой машины.
Шестеро вооруженных людей утверждали, что являются сотрудниками Федеральной службы безопасности, или ФСБ — преемницы КГБ. Однако у сотрудников автоинспекции оставались подозрения. Посоветовавшись с местным прокурором, они доставили мужчин и их пленников в ближайшее отделение милиции, как говорится в материалах Суда.
Однако согласно одной из версий происшедшего, изложенной Генеральной прокуратурой России, эти шестеро и их пленники были освобождены приказом и. о. министра внутренних дел Ингушетии Абукара Костоева. Они вернулись в свои машины и поехали в Чечню.
21 июня семья Медовых была уведомлена письмом заместителя прокурора Ингушетии о том, что Медов был задержан «офицерами отдела ФСБ по Чечне под командованием подполковника Белецкого В. В. Однако 7 июля руководитель ФС в Чечне написал, что Медов его сотрудниками не задерживался и что его управлению неизвестно его местонахождение. Агентство также сказало, что офицера по имени Белецкий у них нет.
Поскольку государственные органы России откровенно противоречили друг другу, жена Медова, Залина обратилась в Европейский Суд по правам человека. Она сказала в беседе, что вскоре последовали угрозы и предложения об откупе.
Медова, 25 летняя женщина с негромким голосом, в светлом платке, покрывающем волосы, сказала, что первое послание было передано в январе через дальнего родственника. Он позвонил и сказал ей, что какие-то российские должностные лица, которые по его словам, связались с ним, хотят, чтобы она отозвала дело. Она сообщила, что отказалась, но звонки от родственника не прекращались.
В феврале родственник познакомил ее с человеком, который представился бывшим майором ФСБ. Этот человек сказал, что ее жалоба в Европейский Суд угрожает карьере некоторых высокопоставленных российских чиновников. Он велел Медовой отозвать жалобу, потому что продолжать дело не имеет смысла; по его словам, ее муж был мертв.
Майор, так и не сообщивший своего имени, сказал, что «не хочет, чтобы дети остались без матери», по словам Медовой и согласно материалам, направленным в Суд. Звонки продолжались, и начались предложения денег за сотрудничество.
В марте она получила последнее предупреждение. Ее родственник позвонил ей домой и сказал, что рядом с ним находятся несколько старших чинов российских органов безопасности. Они сказали, что готовы заплатить ей 30 тыс. долларов, если она отзовет жалобу. Если нет, сказал ее родственник, ее могут убить.
В апреле Европейский Суд официально спросил российское правительство, чинило ли государство какие-либо препятствия в связи с делом Медова. Россия должна дать ответ до 25 июля.
В интервью Медова, с сидящим у нее на коленях беспокойным сыном, сказала, что ее муж не имел никакой связи с террористическими или вооруженными группировками. «Мы тихая семья», — сказала она, опровергая заявления, сделанные в одном документе правительства, о том, что ее муж был задержан «по подозрению в совершении тяжких преступлений».
В любом случае, указывают правозащитники, лицо, подозреваемое в терроризме или связанных с ним преступлениях, все равно имеет право на должное разбирательство в соответствии с российским законодательством.
Заявители обращаются в Европейский Суд в качестве последнего средства — после того, как исчерпаны все возможности в их родной стране. Суд сначала решает, коммуницировать ли жалобу российскому правительству. После ответа правительства суд выносит решение о том, принимать ли дело для рассмотрения и вынесения решения по существу. Этот процесс от начала до конца нередко занимает годы.
Суд вынужден иметь дело с огромным скоплением дел. В августе прошлого года был официально отдан приоритет всем делам, связанным с конфликтом в Чечне, — это решение было отчасти мотивировано сообщениями о давлении на заявителей, по утверждению «Правовой инициативы».
Помимо этого Парламентская Ассамблея Совета Европы, государства-члены которой учредили Суд в 1959 г., приняла в прошлом году резолюцию, в которой выражалось «негодование» по поводу количества дел, заявители по которым были убиты или исчезли.
Марзет Имакаева и ее муж Саид-Магомед Имакаев обратились в суд в феврале 2002 г., через 14 месяцев после того, как их 23-летний сын исчез в Чечне. В июне того же года на дом Имакаевых совершили налет люди в униформе и Саид-Магомед Имакаев был задержан. С тех пор он не возвращался.
Согласно материалам суда, сотрудники вооруженных сил и органов прокуратуры продолжали преследовать Имакаеву и обвинили ее в финансировании терроризма. Имакаева, ее сын, дочь и внук переехали в США как беженцы в 2004 г.
«За мной постоянно следовали военные машины», — сказала Имакаева в телефонном разговоре. «Юристы, работавшие со мной, предупреждали, что я должна быть осторожной. Чтобы спасти оставшихся у меня детей, я была вынуждена уехать».
В замечаниях, представленных в суд, российское государство сначала отрицало какое-либо участие в исчезновении Саид-Магомеда, утверждая, что он был похищен «членами одной из террористических организаций, действующих в Чеченской республике», использовавшими российскую военную форму для маскировки. Российские власти позднее пересмотрели это заявление и сказали, что ее муж «был задержан военнослужащими в соответствии с законом», но позднее был освобожден.
В другом деле Зура Битиева, чеченская правозащитница, обратилась в суд, сказав, что ее пытали под стражей в январе и феврале 2000 г. В мае 2003 г. Битиева, ее муж Рамзан, ее сын Идрис и ее брат были застрелены рано утром у себя дома.
В апреле 2004 г. исчез еще один заявитель — Якуб Магомадов. Магомадов, проживавший в Москве, обратился в суд в связи с исчезновением своего брата Аюбхана в Чечне в 2000 г.
«Он всего лишь пытался разыскать Аюбхана», — сказала Элиза Магомадова, сестра двух пропавших мужчин. -«Поэтому они его забрали».
В письме в Суд Лаптев заявил, что следователи после различных проверок не обнаружили следов Магомадова.
Самое последнее убийство и исчезновение заявителей было связано с происшествиями в начале 2004 г., когда неустановленными лицами, которых местные жители описали как «военных», в чеченской деревне были задержаны восемь человек, по информации «Мемориала». Тела этих восьмерых и еще одного человека были найдены в неглубокой могиле почти две недели спустя.
Двое родственников одного из убитых обратились в Европейский Суд. В апреле этого года вооруженные люди ворвались в их дом и увели их. Правозащитники попросили не называть имена этих двоих, чтобы защитить оставшихся членов семьи.
Тело одного из этих людей было найдено в реке в Чечне в мае. Местонахождение второго по-прежнему неизвестно.
