Шум и загрязнение воздуха — последствия дела Хаттон (2003 г.)
Статья впервые опубликована на сайте www.Lawtel.com.
1/7/2005
Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г.: ЕКПЧ: ст. 8: Право на уважение частной и семейной жизни: Загрязнение среды: Промышленное загрязнение: Загрязнение, вызванное металлургическим производством: продолжительное нахождение в зоне промышленных выбросов: экологически безопасный район: вред здоровью: качество жизни: переселение: очередь
Юристы, специализирующиеся в области экологии, ожидали возможности оценить долговременные последствия решения Большой Палаты по делу Хаттон против Соединенного Королевства (Hatton v UK, 2003) на требования по ст. 8.
Пессимисты полагали, что такие требования будут ограничены широкой свободой усмотрения, предоставляемой государствам в связи с делами, в которых затрагиваются вопросы экологической политики. Однако знаки, которые можно усмотреть из этого дела а также из дел Гомес против Испании (Gomez v Spain, 2004) и Таскин против Турции (Taskin v Turkey, 2004), показывают, что Страсбургский Суд вполне расположен устанавливать нарушения в тех делах, где государство выказало апатию в присутствии очевидной экологической опасности (вредного фактора), вызванной деятельностью частного предприятия. Однако при всем при этом эти решения сформулированы в гораздо более осторожных выражениях, чем решение по делу Гуэрра против Италии (1998 г.) и первоначальное решение по делу Хаттон.
Вмешательство
На стадии решения о том, имеет ли место вмешательство, Суд тщательно применяет довольно высокий порог доказательства. Неблагоприятное воздействие загрязнения должно достигать «определенного минимального уровня». «Общая экологическая обстановка также должна приниматься во внимания», из чего представляется, что Суд принимает внутренний принцип «характера местности» в делах о частноправовом причинении вреда: то, что является неудобством в фешенебельном лондонском районе Белгревиа, может не быть таковым в бедном районе Бермондси.
Как видно, дело Фадеевой легко преодолело этот порог, несмотря на то, что Череповец на этой оси явно находится ближе к Бермондси. Мы коснемся некоторых из доказательственных соображений в разделе «Стандарт доказанности» ниже, однако посредством сочетания близости жилища заявительницы к заводу, шума, создаваемого заводом, и наиболее очевидного фактора — уровня выбросов, — она доказала наличие достаточного уровня тяжести. Несмотря на то, что решение замечательно подробно описывает химический состав выбросов, оно несколько бескровно в описании повседневного их воздействия на жизнь Ф. Самым ярким отражением совершенно отвратительного загрязнения мы видим в определении «неблагоприятных погодных условий», данном Череповецким горсоветом, где имеется в виду ветер, дующий со стороны завода в направлении города! В этих обстоятельствах городской овет рекомендует людям не выходить из домов и ограничить физическую активность.
Стандарт доказательства
Рассмотрение бремени доказывания и стандартов доказанности чрезвычайно редко встречается в страсбургских прецедентах. (См. Harris & O'Boyle, с. 679–680. См. также K. Reid, «A Practitioner's Guide to the European Convention on Human Rights», I-067.) Однако примечательно, что Суд напомнил, что при оценке доказательств общим принципом является применение стандарта доказанности, «превышающей разумные сомнения». Хотя Суд не в первый раз излагает этот стандарт, ранее он делал это только в делах, связанных с нарушениями ст. 2 и 3 (см. Ireland v the United Kingdom, 18 января 1978 г., Series A № 25, с. 65, п 161). Хотя в этом деле Суд впервые излагает этот стандарт доказанности применительно к ст.8, подобное распространение данного принципа не признается в решении.
На первый взгляд, необходимость доказывания предположительно допущенных нарушений прав заявительницы по ст. 8 может показаться неоправданно обременительной. Однако стандарт доказанности здесь не должен приравниваться к доказательствам, требуемым для исполнения уголовного стандарта доказательства. Скорее, доказательство «может следовать из существования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или из подобных неопровергнутых презумпций факта». Как далее пояснил Суд, при применении этого стандарта доказательства Суд в своей практике допускает гибкий подход, с учетом рассматриваемого материального права и сопряженных с делом доказательственных сложностей. Потому Суд все же признает, что на уровень требуемого доказательства может оказать влияние характер рассматриваемого права.
Суд признал, что имеются определенные дела, где государство-ответчик может быть единственной стороной, имеющей доступ к информации, способной подтвердить или опровергнуть утверждения заявителя. Поэтому здесь невозможно строгое применения принципа affirmanti, non neganti, incumbit probatio (не на том, кто отрицает некое утверждение, а на том, кто его выдвигает, лежит обязанность его доказывания). Суд сослался на дело Акташ против Турции (Aktas v Turkey, 2003), касавшееся ст. 2 и 3, в котором суммировались общие принципы в отношении к стандарту доказательства. В этом деле, отметил Суд, «не в первый раз разбирательство по Конвенции не во всех случаях проводит тщательное применение принципа affirmanti incumbit probatio».
Действительно, в отличие от стадии приемлемости (когда бремя доказывания лежит на заявителе, который должен продемонстрировать наличие дела prima facie), бремя доказывания во время слушания по существу не лежит ни на одной из сторон. Хотя в данном решении это явно не утверждается, в прошлом Суд охотно принимал во внимание всю имеющуюся информацию независимо от ее источника, в том числе доказательства, полученные propio motu, а также поведение сторон на стадии сбора доказательств с целью определения того, имело ли место нарушение. (См. также K. Rogge, «Fact-Finding» в R. Macdonald, F. Matscher, and H. Petzold, (eds), Martinus Nijhoff Publishers, (1993), The European System for the Protection of Human Rights.)
В деле Акташ Суд вновь повторил сказанное им в предыдущих делах. Несоблюдение правительством-ответчиком требования по ст. 34 Конвенции и непредоставление находящейся в его распоряжении информации без удовлетворительного объяснения «может не только породить выводы относительно обоснованности утверждений заявителя, но также может произвести отрицательное впечатление относительно степени соблюдения государством-ответчиком своих обязательств по ст. 38 1(а) Конвенции».
В деле Фадеевой Суд отметил, что представленные материалы действительно демонстрируют, что уровни загрязнения превышают национальные нормы по ряду параметров, а правительство представило только данные по средним, а не дневным и максимальным уровням загрязнения, несмотря на то, что информация о последних была запрошена, а соответствующие документы имелись в его распоряжении. Это побудило Суд сделать вывод, что экологическая ситуация в определенные периоды «могла быть хуже, чем явствует из имеющихся документов».
Кроме того, Суд сделал вывод, что «наличие вмешательства в частную сферу заявительницы воспринималось как нечто само собой разумеющееся на национальном уровне»: правительство неоднократно признавало, что экологическая ситуация, в которой содержание вредных веществ серьезно превышало ПДК, была причиной повышения уровня заболеваемости среди жителей Череповца; российские суды в ходе различных разбирательств признали право Ф. на переселение в результате загрязнения; а также, согласно российскому законодательству, дом г-жи Ф. был расположен в пределах СЗЗ, которая по определению непригодна для проживания. Таким образом, хотя Суд постановил, что единственного медицинского заключения, представленного в поддержку ее позиции, было недостаточно для того, чтобы установить наличие какой-либо причинно-следственной связи между загрязнением окружающей среды и состоянием здоровья Ф., «весьма сильное сочетание косвенных доказательств и презумпций» в ее деле, тем не менее, позволило сделать вывод, что ее здоровье ухудшилось в результате того, что на протяжении длительного времени она подвергалась воздействию промышленных выбросов металлургического завода. Суд, не колеблясь, постановил, что на качество жизни Ф. дома повлияло загрязнение, уровень которого был достаточен для того, чтобы ее дело подпало под рамки ст. 8. Тем самым весьма высокий стандарт доказательства был удовлетворен.
Установление ответственности государства
С учетом того, что государство в настоящее время не управляет заводом, на Ф. лежала обязанность доказать, что оно несло ответственность за вмешательство в ее права. Суд признал наличие такой ответственности, следуя принципам, изложенным в деле Лопес Остра. Имела место долговременная проблема, которую государство имело массу возможностей решить посредством осуществления нормативного контроля над металлургическими предприятиями. Детальное рассмотрение Судом действий государства приводится в разделе «Обоснование».
Обоснование
В разделе «Общие принципы» Суд вернулся к теме незаконности согласно национальному законодательству, впервые поднятой при рассмотрении дела Хаттон в Большой Палате. Суд отметил в деле Хаттон, как и в настоящем деле, что во всех предшествующих экологических делах, в которых были допущены нарушения, факт нарушения «был установлено на основании несоблюдения национальными властями какого-либо аспекта национального правопорядка». Один из авторов указывал ранее, комментируя дело Хаттон, на этот любопытный момент: обвинение заключается в том, что государство не приняло позитивных мер. Однако упор на незаконность действий в соответствии с национальным законодательством в других делах примечателен по трем причинам. Во-первых (1), она не была причиной нарушений, которая была установлена и тем более провозглашена таковой в делах, предшествующих делу Хаттон. (2) Во-вторых, для Страсбургского суда странно придавать столь большое значение проблеме незаконности по национальному законодательству; в силу очевидных причин он традиционно он сосредоточивается на собственных определениях оправданного поведения. Причина очевидна: почему государство с неопределенными или предоставляющими широкие дискреционные полномочия внутренними законами должно быть в лучшем положении, чем то, которое обладает блестящим прескриптивным законодательством, которое, однако, не исполняется? (3) В-третьих, аргумент замыкается в круг, если внутреннее законодательство делает незаконным совершение нарушения Конвенции по правам человека.
В любом случае Суд здесь отступил от своего предыдущего заявления в связи с этим вопросом, признав, что в делах, где от государства «требуется принятие позитивных мер, выбор средств в принципе является вопросом, подпадающим под рамки свободы усмотрения Договаривающихся Государств». Поэтому критерий «в соответствии с законом» теста на обоснованность не может применяться тем же образом, что и в делах, связанных с прямым вмешательством государства; «законность в соответствии с национальными органами должна рассматриваться не как отдельный и решающий критерий, но скорее как один из многих аспектов, которые следует принимать во внимание» — с каковым заявлением невозможно не согласиться. Поэтому важным моментом было несоблюдение заводом национальных экологических норм.
Однако ключевой проблемой, касающейся обоснования согласно ст. 8(2), как обычно, является то, являются ли меры (или их отсутствие), принятые государством, и, следовательно, вмешательство «необходимыми в демократическом обществе». Общие принципы были выражены в дружественных по отношению к государству терминах, которые были изложены в деле Хаттон. Выработка экологической политики является «сложной в техническом и социальном отношении сферой».Именно «сложность проблем» делала роль Суда преимущественно «вспомогательной». «Лишь в исключительных обстоятельствах может [Суд] пересматривать выводы национальных властей по существу».
Хотя Суд признал свободу усмотрения национальных властей оценивать, какие меры необходимы, он подчеркнул, что окончательная оценка обоснования государства, подлежит пересмотру Судом. Эту позицию можно приветствовать после дела Хаттон. В любом случае, роль Суда не может быть слишком «второстепенной»; в конце концов, следует помнить, что в деле Хаттон Большая Палата признала, что Великобритания нарушила ст. 13 на основании существовавших в ней до принятия Акта о правах человека критериев для судебного пересмотра, не предусматривавших рассмотрения вопроса о соразмерности. Все это сейчас было восполнено Актом о правах человека: см. отчет Великобритании Комитету Министров относительно мер, принятых для возмещения нарушения ею ст. 13, и было бы несколько досадно, если бы Страсбургский суд слишком сильно ощущал вспомогательный характер своей роли. См. Avsar v Turkey (2001), и Aktas v Turkey (2003), где Суд счел, что зашел слишком далеко в этом направлении.
Россия прибегла к традиционным доводам защиты по ст. 8(2), заявив ресурсы не позволяли государству переселить Ф. и многих других, находившихся в ее положении. Проблемы на металлургическом предприятии были большими и сложными, однако положение улучшается. Государство заявило, что выполнило свои функции по регулированию деятельности завода, хотя Суд был исключительно недоволен отсутствием подробностей, подтверждающих это утверждение: по его мнению, не представлялось возможным провести разумный анализ гсоударственной политики по отношению к заводу, «поскольку правительство но показало ясно, из чего именно состояла эта политика. В этих обстоятельствах Суд вынужден сделать вывод в пользу противной стороны».
Суд также был непреклонен, отклоняя довод государства о том, что Ф. добровольно переехала в этой район, зная о загрязнении, и точно также могла оттуда выехать. Недостаток жилья был таков, что у нее не было иного выбора, как переехать туда, и она не обладала средствами для переезда. Суд подчеркнул, что при оценке того, учло ли государство все конкурирующие интересы, «на государство ложится обязанность обоснования, с использованием подробных и точных данных, ситуации, в которой определенные лица несут тяжелое бремя от имени остального общества». И это в таких делах по существу является задачей правительства, однако заявители должны доказать, что несут «тяжелое бремя» в соответствии с практикой Страсбурга в рамках принятых в Суде определений этих слов.
Возмещение
По распоряжению Суда Ф. не была переселена и не получила денег, позволяющих ей переехать, на том основании, что выбор средств возмещения должно делать государство. С учетом того, что она начала разбирательство в национальных инстанциях 10 лет назад и участвовала в разбирательстве каждый год с тех пор, это выглядит несколько скаредным, хотя вполне можно понять, почему Страсбург воздержался от того, чтобы диктовать условия государству. Хотелось бы надеяться, что национальный суд пойдет срединным путем, а именно присудит выплату стоимости альтернативного жилья, скажем в течение двух лет, если только Суд не убедится, что истица была переселена или уровень выбросов снизился до рамок национальных норм.
Заключение
Исходя из обстоятельств данного дела, страсбургскому суду было нетрудно найти исключительные обстоятельства, равнозначные нарушению прав Ф., несмотря на широкую свободу усмотрения, предоставляемую государствам в вопросах охраны окружающей среды. Однако данное решение подтверждает, что некомпетентное регулирование загрязняющих предприятий можно оспаривать согласно ст. 8 в Страсбурге, и следовательно, на национальном уровне (в Великобритании) в соответствии с Актом о правах человека.
