О проекте Вакансии Контакты Отчеты

Оставайтесь дома, когда ветер дует в вашу сторону: как охрана окружающей среды соприкасается с правами человека

Фадеева против России (Fadeyeva v Russia)

Решение Европейского Суда по правам человека, 9 июня 2005 г.

Филип Лич¹

Для юристов, работающих в сфере экологии, обращение в Страсбург обычно не бывает плодотворным. Европейская Конвенция о правах человека, ограниченная своими ключевыми гражданскими и политическими правами и подходом, чрезмерно опирающимся на индивидуальные права, традиционно оказывалась не самой плодотворной почвой. Европейский Суд до сих пор допускал превосходство экономических интересов, опираясь на демократическую легитимность решений, принимаемых национальными властями² в сфере, которую он описывал как «трудную в техническом и социальном отношении³». Суд отказывался придавать какой-либо «особый статус» экологическим правам человека⁴.

Однако в последнее время появляются признаки нового подхода, вновь дающие надежду тем, кого коснулись опасные горнодобывающие операции⁵, грубая халатность при переработке отходов⁶, активистам, обеспокоенным загрязнением, вызываемым теплоэлектростанциями⁷, и даже жителям, чей покой нарушают шумные ночные клубы в центре города⁸. И более того, эти молодые ростки прорастают из разрозненных источников права Конвенции — права на жизнь и на справедливое разбирательство, а также из часто упоминаемого в этой связи права на уважение частной жизни и жилища. Представляется, что эти дела предполагают размывание различия между тем, что Кук назвал традиционным «правозащитным» подходом (в большей степени сосредоточенном на человеке) и «экологическим» подходом (связанном с общественными и коллективными интересами) к экологическим правам⁹.

Именно это последнее право, содержащееся в ст. 8, стало основанием для того, что, возможно, является наиболее значительным из последний изменений в экологической юриспруденции Европейского суда — решения по делу Фадеева против России (Fadeyeva v Russia¹⁰) — которое не только расширило доступ к потенциальному возмещению в Страсбурге для людей, утверждающих, что пострадали от загрязнения окружающей среды, но и еще более расширяет «горизонтальный» охват Конвенции посредством применения концепции позитивных обязательств. В этом деле Суд признал возрастающую озабоченность общественности проблемами загрязнения окружающей среды¹¹. Палата Суда единогласно установила нарушение ст. 8 Конвенции в деле Фадеевой (в том числе и судья из России Анатолий Ковлер), однако российское правительство, тем не менее, обратилось с прошением о передаче дела в Большую Палату Европейского Суда и поэтому возможно, что дело будет пересматриваться Большой Палатой¹².

С 1982 г. г-жа Фадеева и ее семья проживали в г. Череповце, который находится в 300 км к северо-востоку от Москвы, в муниципальной квартире, расположенной на расстоянии полукилометра от металлургического завода, которым в настоящее время управляет ОАО «Северсталь», крупнейшая металлургическая компания России. Заявительница претендовала на право на переселение на основании загрязнения, вызванного деятельностью завода, которое в отношении различных ядовитых веществ (в том числе дисульфида углерода и формальдегида) превышает установленные в стране уровни предельно допустимой концентрации (ПДК). Она обратилась с иском в суд по месту жительства в 1995 г., который признал, что квартира г-жи Фадеевой располагается в пределах «санитарно-защитной зоны» — области вокруг завода, на которой запрещено проживание людей.

Опираясь на министерское постановление 1974 г., суд постановил, что г-жа Фадеева имеет право на переселение в соответствии с национальным законодательством, зависящее от наличия достаточных фондов (однако это условие было в дальнейшем исключено кассационной инстанцией). Суд не сделал конкретного распоряжения о ее переселении, однако потребовал от местных властей поставить ее в очередь на первоочередное получение жилья. Однако судебное постановление не было исполнено в силу отсутствия норм, устанавливающих процедуру переселения, а также потому, что никакого списка на первоочередное получение жилья не существовало. После того как г-жа Фадеева вновь обратилась в суд в 1999 г., городские власти поставили ее в общую очередь на получение нового жилья под номером 6820. После этого местные суды постановили, что дальнейших мер не требуется, поскольку первоначальное решение было исполнено.

В 1999 г. г-жа Фадеева обратилась с жалобой в Европейский Суд, который единогласно постановил в решении палаты, вынесенном в июне, что российское правительство нарушило ст. 8 Европейской Конвенции о защите прав человека, поскольку не предотвратило и не смогло должным образом регулировать загрязнение окружающей среды заводом, которое оказало пагубное воздействие на качество жизни г-жи Фадеевой и сделало ее более подверженной болезням.

Применение ст. 8

Основным полем битвы в этом деле стал вопрос о применимости ст. 8 — в какой момент экологические факторы приводят в действие право на уважение частной и семейной жизни и жилища? Один из комментаторов высказал суждение, что должен иметься «прямой личный интерес, который подвергся риску», и для того, чтобы установить нарушение, лицо должно доказать наличие «непосредственного и наносящего сильный ущерб воздействия¹³». Хотя не оспаривалось, что жилище г-жи Фадеевой подвергалось воздействию промышленного загрязнения, а также то, что завод «Северсталь» являлся основной причиной этого загрязнения, предметом спора стал как уровень загрязнения, так и, в частности, конкретное его воздействие на здоровье заявительницы¹⁴.

Ранее Европейский Суд установил, что, хотя «в Конвенции не содержится явно сформулированное право на чистую и спокойную окружающую среду,.. если некоторое лицо испытывает прямое и серьезное воздействие шума или иного загрязнения, может возникнуть вопрос для рассмотрения по ст. 8¹⁵». Это один из тех вопросов, где, как представляется, есть довольно много места для расходящихся мнений, не в последнюю очередь между национальными судами и Европейским Судом. В известном деле Лопес Остра (Lopez Ostra) против Испании, связанном с загрязнением, вызванным заводом по переработке отходов, местный суд занял узкую позицию, постановив, что:

…хотя работа завода, бесспорно, могла доставлять неудобство из-за запахов, дыма и шума, она не представляла серьезного риска здоровью семей, проживающих поблизости от него, а, скорее, ухудшала качество их жизни, хотя и в недостаточной мере для того, чтобы нарушить заявленные основные права¹⁶».

Отклоняя жалобу заявительницы, Конституционный Суд также постановил, что дым, запахи и шум не нарушают права на неприкосновенность жилища.

Вопреки позициям, занятым испанскими судами, Европейский Суд в деле Лопес Остра занял гораздо более широкую позицию, постановив, что сильное загрязнение окружающей среды может оказать воздействие на благосостояние людей и помешать им в пользовании своими жилищами, тем самым оказывая отрицательное воздействие на их личную и семейную жизнь, не представляя при этом серьезной опасности для их здоровья¹⁷». В более позднем деле Гуэрра (Guerra) против Италии был установлен более общий и более широко применимый критерий. В этом деле ст. 8 была признана применимой в силу «прямого воздействия ядовитых выбросов на право заявителей на уважение их личной и семейной жизни¹⁸».

В деле Ассельбург и другие (Asselbourg and others) против Люксембурга, которое, как и дело Фадеевой, было связано с проблемой загрязнения от металлургических предприятий, Суд сформулировал тест на применимость, используя понятия вероятности ущерба и предсказуемости. В этом решении было сказано, что заявители:

должны быть в состоянии утверждать, обоснованно и в деталях, что из-за непринятия властями надлежащих мер предосторожности степень вероятности ущерба такова, что может считаться составляющей нарушение, при условии, что последствия обжалуемого деяния не являются слишком отдаленными.

Отдельная проблема шумового загрязнения, вероятно, еще более расширила сферу охвата ст. 8. В деле Пауэлл и Райнер (Powell and Rayner) ст. 8 была применима потому, что «на качество личной жизни [каждого из] заявителей и возможности пользования благоприятными домашними условиями оказал негативное воздействие шум, производимый самолетами, использующими аэропорт Хитроу». В деле Хаттон Большая Палата убедилась в том, что ст. 8 была задействована на основании того, что реализация программы регулирования ночных полетов из аэропорта Хитроу «допускала возможность отрицательного воздействия на качество жизни заявителей и возможности пользоваться благоприятными условиями в их жилищах¹⁹». Заявители по делу Хаттон не представили доказательств, устанавливающих степень конкретного испытываемого ими дискомфорта, и Суд был готов признать наличие субъективного элемента, зависящего от предрасположенности конкретного индивида испытывать дискомфорт от шума. Совсем недавно, в деле Морено Гомес (Moreno Gomez) против Испании Суд ввел понятие мирного пользования правом в ст. 8 — этот термин знаком английским юристам, однако до сих пор не получил определения в практике Страсбургского Суда:

Жилищем обыкновенно является место, физически ограниченная область, где происходит частная и семейная жизни. Лицо имеет право на уважение своего жилища, что означает не просто право на данную физическую площадь, но и на спокойное пользование этой площадью. Нарушения права на уважение жилища не ограничиваются лишь конкретными или физическими нарушениями, такими как вход без разрешения в жилище человека, но также включают и нарушения, не носящие конкретного или физического характера, такие как шум, выбросы, запахи или иные формы вмешательства²⁰.

В решении по делу Фадеевой Суд повторяет, что Конвенция может быть задействована не в любом деле, связанном с нанесением вреда окружающей среде — оно должно «непосредственно затрагивать» жилище, семейную или личную жизнь заявителя²¹. Кроме того, Суд применяет минимальный порог относительно такого неблагоприятного воздействия:

«обоснованная претензия по ст. 8 отсутствует, если обжалуемый ущерб был пренебрежимо малым в сравнении с экологическими рисками, присущими жизни в любом современном городе²²». Оценка того, был ли превышен минимальный порог, будет зависеть от конкретных факторов, возникающих в каждом деле, в том числе от «интенсивности и продолжительности» вредного воздействия и его «физическое и психологическое воздействие²³».

Применяя эти принципы в деле Фадеевой, Суд постановил, что одно медицинское заключение, представленное заявительницей, не доказывает наличия причинно-следственной связи между загрязнением окружающей среды и ее плохим здоровьем²⁴. Суд таки признал доказанным, что загрязнение воздуха поблизости от дома заявительницы в течение значительного периода времени существенно превышало установленные в стране нормы, что означало потенциальный вред для здоровья и благосостояния людей, проживающих в окрестностях, однако Суд признал, что это предположение может быть и неверным в каком-либо конкретном случае. Тем не менее, Суд постановил, что в данном деле был достигнут минимальный порог для ст. 8. В ключевом абзаце говорится следующее:

…весьма сильное сочетание косвенных доказательств и презумпций дает возможность сделать вывод, что здоровье заявительницы ухудшилось в результате ее продолжительного нахождения в зоне промышленных выбросов завода «Северсталь». Даже если предположить, что данное загрязнение не причинило какого-либо исчислимого ущерба ее здоровью, оно неизбежно сделало заявительницу более подверженной различным болезням. Кроме того, не может быть никаких сомнений в том, что оно оказало неблагоприятное воздействие на качество жизни в ее жилище²⁵.

Таким образом, Суд постановил, что заявительница, по сути, не должна была доказывать, что загрязнение нанесло ущерб ее здоровью. Ей достаточно было доказать, что имелся серьезный риск для здоровья людей, проживающих в данной местности, и что вследствие этого она была в большей степени подвержена заболеваниям. Вторым фактором было общее отрицательное влияние на качество ее жизни дома.

Позиция национальных властей также явно оказала определенное влияние. Вывод Европейского Суда, согласно которому, поскольку национальное законодательство определяло зону, где проживала заявительница, как негодную для проживания, а национальные суды признали, что загрязнение требовало ее переселения в экологически более безопасный район, «наличие вмешательства в частную сферу заявительницы на национальном уровне считалось доказанным²⁶». Это согласуется с акцентом на согласии муниципалитета с фактом превышения максимально допустимых уровней шума, который Суд сделал в деле Морено Гомес²⁷.

Здесь можно провести параллели с рассмотрением Европейским Судом прав на справедливое судебное разбирательство по экологическим делам. Конечно, для того, чтобы ст. 6 была применима, должен иметь место «спор» о «гражданских правах». Толкование Судом вопроса о применимости ст. 6 в недавно рассматривавшемся деле Окиай и другие (Okyay and others) против Турции²⁸ также предполагает принятие более либерального подхода к вопросу о правоспособности в экологическим контексте²⁹. Заявителями по делу Окиай были три юриста, проживающие в г. Измире на расстоянии около 250 км от трех теплоэлектростанций, загрязнявших окружающую среду. Несмотря на то, что заявители не могли утверждать, что понесли экономический или иной ущерб, Суд счел доказанным, что в деле имел место такой «спор», на основании конституционного права на проживание в здоровой и гармоничной окружающей среде³⁰, которое было признано административными судами. Эта правоспособность согласно национальному законодательству позволила им добиваться судебных запретов с целью остановить вредную деятельность электростанций, а также требовать компенсации в случае неисполнения обязательств. Таким образом, было признано, что в деле предметом рассмотрения было «гражданское право». Суд отметил, что газ, испускаемый станциями, мог распространяться на площадь более чем 2350 км в диаметре, которая, как утверждалось, распространялась на:

область в которой проживают заявители и приводит в действие их право на защиту их физической неприкосновенности, несмотря на то, что риск, которому он подвергаются, не столь значителен, конкретен и неизбежен, как та опасность, которой подвергаются проживающие в непосредственной близости от станций³¹.

Также особый интерес представляет то, что, оценивая, задействовано ли в деле Окиай какое-либо «гражданское право», Суд принял во внимание тот факт, что турецкое законодательство налагает на граждан обязанность охранять окружающую среду³². Судом было установлено нарушение ст. 6 на основании несоблюдения национальными властями решений национальных судов, приостанавливающих работу электростанций.

В свете этих решений можно свести вместе различные (часто накладывающиеся друг на друга) факторы, имеющие значение для оценки применимости ст. 8 в контексте охраны окружающей среды. Эти факторы суть следующие:

(i) степень прямого воздействия на право лица на уважение его частной и семейной жизни³³ и/или жилище³⁴

(ii) степень действительного вмешательство в частную сферу заявителя³⁵

(iii) воздействие на благосостояние заявителя и то, испытывает ли заявитель препятствия в пользовании своим жилищем в такой степени, что на его частную и семейную жизнь оказывается пагубное воздействие³⁶

• пагубное воздействие на качество частной жизни лица³⁷

• пагубное воздействие на рамки возможностей пользования благоприятной обстановкой в доме лица³⁸

• существует право на спокойное пользование жилищем³⁹

(iv) существует минимальный порог в отношении неблагоприятных воздействий (который зависит, в частности, от их интенсивности, продолжительности, физического воздействия. психологического воздействия⁴⁰)

(v) обоснованное, подробное утверждение вероятности нанесения ущерба, которое составляет нарушение, может быть достаточным (и если его последствия не слишком отдаленны)41

(vi) повышение подверженности заболеваниям может быть достаточным⁴²

 — не требуется, чтобы здоровье подвергалось серьезной опасности⁴³.

Обращаясь непосредственно к вопросу о значении для английского законодательства, Райт и Уайлд указывали на трудности, с которыми сталкиваются истцы, пытающиеся получить в национальных судах возмещение за загрязнение, в силу проблематичности предъявления иска на основании лишь психологического стресса (в делах о небрежности или причинении неудобств) и необходимости доказывать наличие достаточного интереса в земле или имуществе⁴⁴. Потенциальное расширение рамок ст. 8 отметил лорд Кук в решении Палаты лордов по делу Hunter v Canary Wharf45, вынесенном до вступления в силу Акта о правах человека. Уайльд убедительно доказывает «наличие серьезного риска, что попытки загнать права человека в существующие классификации могут исказить сущность этих прав⁴⁶». Практика Европейского Суда в экологических делах последних лет, связанных с интерпретацией ст. 8, как демонстрируют такие дела как Фадеева и Окиай, отражает гораздо менее ограничительный подход к правоспособности (или, как еще ее можно назвать, статусу жертвы), и к праву требовать компенсации⁴⁷.

Горизонтальное применение Конвенции

В силу сложившейся и постоянно развивающейся в рамках Конвенции теории «позитивных обязательств», уже ясно, что государство может быть признано ответственным по ст. 8 не только тогда, когда загрязнение вызвано государственным органом, но и тогда, когда ответственность государства возникает в силу отсутствия регулирования частных предприятий⁴⁸. В деле Лопес Остра⁴⁹ ставший причиной нарушения завод по переработке отходов был построен на муниципальной земле, и государство субсидировало его строительство, однако Европейский Суд согласился с тем, что муниципальные власти не несли прямой ответственности за загрязнение, вызванное работой частного предприятия.

Тем не менее, Суд установил нарушение ст. 8 на основании того, что муниципальные власти не предотвратили загрязнения заводом окружающей среды, не сумев достичь справедливого равновесия между интересами экономического благосостояния города и фактического (действующего) права заявительницы на уважение ее жилища и частной и семейной жизни. В деле Морено Гомес была признана ответственность государства по Европейской Конвенции на основании непринятия городским советом надлежащих мер для предотвращения избыточного шума от баров и ночных клубов.

В деле Фадеева металлургический завод ранее принадлежал Министерству черной металлургии. Он был приватизирован в 1993 г. и куплен ОАО «Северсталь». Таким образом, и здесь не было «прямого» вмешательства в права заявительницы, однако вопрос состоял в исследовании степени лежащих на властях позитивных обязательств по предотвращению нанесения ущерба окружающей среде — а именно приняло ли государство «разумные и надлежащие» меры для предотвращения нарушений право г-жи Фадеевой по ст. 8? Значимым для проведения этой оценки был тот факт, что завод первоначально был построен государством и принадлежал ему. Однако еще более значимым было продолжающееся осуществление государством контроля над заводом после его приватизации в форме введения условий эксплуатации, надзора за выполнением этих условий, инспекций завода и наложения взысканий на владельца и управленческий аппарат завода. Это не было неожиданным и непредвиденным событием, а эндемической проблемой загрязнения, которая существовала уже долгое время и о которой всем было хорошо известно.

Соответственно Суд смог сделать вывод, что властям было прекрасно известно о существовании проблем, и они были в состоянии как оценить степень загрязнения, так и принять меры к предотвращению или сокращению рисков. Поэтому Суд усмотрел наличие «достаточной связи между загрязняющими выбросами и государством для того, чтобы поднять вопрос о позитивном обязательстве государства по ст. 850».

Оценка соразмерности

Применяя в деле Фадеевой свой обычный критерий на «справедливое равновесие» между правами личности и правами общества, Суд указал на то, что вопрос соблюдения соответствующих национальных законов или положений будет принят во внимание, однако не будет рассматриваться как «отдельный и решающий критерий⁵¹». Основным аргументом заявительницы в этой связи было то, что согласно национальному законодательству, ее следовало переселить.

Однако Европейский Суд счел разумным толкование закона национальными судами, по мнению которых закон лишь требует, чтобы лицо, находящееся в положении заявительницы было поставлено в очередь на получение жилья⁵². Основой всех предшествующих страсбургских решений, в которых было установлено нарушение Конвенции в контексте охраны окружающей среды, было несоблюдение в том или ином роде национального законодательства. В деле Лопес Остра завод по переработке отходов начал действовать, не имея требуемой лицензии от муниципалитета и впоследствии суд отдал распоряжение о его закрытии. В деле Гуэрра местные власти не соблюли национальный закон, требовавший, чтобы местное население было проинформировано о рисках данной промышленной деятельности, и о соответствующих мерах безопасности и планах действия в случае чрезвычайной ситуации. Проблемой, рассматривавшейся в деле Морено Гомес, было превышение предельно допустимых уровней шума. В противоположность этому, в деле Хаттон, где Большая Палата не установила нарушения Конвенции, оспариваемые меры не были сочтены незаконными в соответствии с национальным законодательством. Несмотря на то, что, по мнению Суда, непереселение заявительницы по делу Фадеевой не нарушало национального законодательства, в основании его все же лежало то, что выбросы металлургического завода нарушали национальные нормы охраны окружающей среды и здоровья⁵³.

Предшествующая практика Суда демонстрирует, что в целях предотвращения или уменьшения загрязнения окружающей среды принимаются самые различные меры. К принимаемым мерам относятся, например, следующие:

(i) установление условий эксплуатации — как, например, в случае металлургического завода в деле Ассельбург и другие (Asselbourg and others) против Люксембурга⁵⁴

(ii) проведение инспекций, расследований и исследований и контроль за уровнем загрязнения — в деле Гронус (Gronus) против Польши⁵⁵ и Хаттон (Hatton) против Соединенного Королевства

(iii) предоставление общественности доступа к информации — подчеркивавшееся в деле Гуэрра (Guerra) против Италии⁵⁶

(iv) действенный совещательный процесс с участием местных жителей — как в деле Эшворт (Ashworth) против Соединенного Королевства⁵⁷ и Хаттон (Hatton) против Соединенного Королевства

(v) применение санкций — в деле Лопес Остра (Lopez Ostra) против Испании⁵⁸ работа завода по переработке отходов была частично прекращена, а жителей переселили на срок в несколько месяцев

(vi) предоставление эффективного возмещения в порядке гражданского или уголовного судопроизводства — такие эффективные средства защиты были доступны заявителям по делам Ассельбург и Астрид Моэ (Astrid Moe) против Норвегии⁵⁹.

Установление Судом нарушения ст. 8 в деле Фадеевой в значительной степени возлагает на государство бремя предоставления ясного объяснения практических мер, применяемых им в отношении загрязнения окружающей среды частными предприятиями.

Суд тщательно подчеркнул, что в его роль не входит предписание конкретных мер, которые должны быть приняты. Однако он требует от правительств «должного тщания», означающего, что они должны быть в состоянии продемонстрировать, что взвесили все конкурирующие интересы. В этом контексте от правительств также требуется представление «подробных и точных данных», как это было сделано в деле Фадеевой⁶⁰. Как представляется, это общее обязательство выходит за рамки требований, установленных в деле Хаттон, в решении по которому Большая Палата указала:

процесс принятия правительством решений, касающихся сложных вопросов природоохранной и экономической политики… обязательно должен включать в себя надлежащее расследование и изучение с целью позволить им достичь справедливого равновесия между различными конфликтующими интересами, поставленными на карту, однако это не обязательно потребует наличия «полных и поддающихся измерению данных» в отношении «каждого аспекта решаемой проблемы⁶¹».

В деле Фадеевой государство-ответчик — Российская Федерация — не смогло обосновать свою позицию убедительным для Суда образом по ряду причин:

• не были представлены относящиеся к делу экологические исследования, на которые ссылалось правительство

• правительство не объяснило, как эти исследования повлияли на его действия в отношении металлургического завода

• не было представлено разрешение на эксплуатацию завода

• правительство не смогло объяснить, каким образом были учтены интересы местного населения при установлении условий, связанных с разрешением на эксплуатацию

• правительство не смогло оговорить типы нарушений экологического законодательства, ответственным за которые, по его словам было признано ОАО «Северсталь», и не указало, какие санкции были к нему применены.

В крайне осуждающем заключительном параграфе Суд объяснил еще одно последствие, вызванное скрытностью правительства:

Суд полагает невозможным провести разумный анализ гсоударственной политики по отношению к заводу «Северсталь», поскольку правительство не показало ясно, из чего именно состояла эта политика. В этих обстоятельствах Суд вынужден сделать вывод в пользу противной стороны. На основании имеющихся в его распоряжении материалов Суд не может сделать вывод, что в процессе регулирования промышленной деятельности металлургического завода власти придали должный вес интересам людей, проживающих в непосредственной близости от его помещений⁶².

Заключение

Данное решение поднимает интересные вопросы в связи с возмещением. В отношении прошлых нарушений Европейский Суд присудил г-же Фадеевой 6 тыс. евро в порядке компенсации нематериального ущерба. Однако что будет дальше? За последние годы в подходе Суда к предоставлению возмещения, которое традиционно ограничивалось деклараторным возмещением наряду с возможностью присуждения компенсации ущерба и судебных издержек согласно ст. 4163, произошел ряд значительных изменений. Например, Суд показал свою способность приказать государству-ответчику предоставить реституцию имущества⁶⁴, и проявил большую склонность к активному вмешательству в случаях широкомасштабных системных нарушений прав человека, в том числе и в делах, связанных с имущественными вопросами⁶⁵. Эти изменения в подходе к возмещению до сих пор не воспроизводились Судом в экологических делах, однако дело Фадеевой демонстрирует более интервенционистский подход. Г-жа Фадеева утверждает, что необходимо потребовать от правительства предоставить ей новое жилье в свободной от загрязнения зоне. Суд отказался пойти столь далеко, однако открытым текстом признал, что г-жа Фадеева продолжает испытывать проблему и в будущем правительству придется принять дальнейшие меры для того, чтобы исполнить решение, установившее нарушение ст. 8. В отличие от г-жи Лопес Остра, которая вместе с семьей была переселена примерно за два года до вынесения решения по ее делу в Страсбурге, г-жа Фадеева продолжает проживать в той же квартире, которую дали ее мужу в 1982 г. Суд признал, что «переселение заявительницы в экологически чистый район «было бы одним из нескольких возможных решений⁶⁶».

Данное решение, конечно, является обязательным в соответствии с нормами международного права⁶⁷, и потому России придется прекратить нарушение прав г-жи Фадеевой. Воздействие решения Европейского Суда, устанавливающего нарушение Конвенции, состоит в наложении на государство-ответчика правового обязательства положить конец данному нарушению и возместить его последствия таким образом, чтобы восстановить, насколько возможно, ситуацию, имевшую место до нарушения (restitutio in integrum)68.

Хотя Суд предусматривал «много возможных решений», можно предположить, что, поскольку г-жа Фадеева все еще живет под сенью производящего загрязнение металлургического завода, соблюдение решения потребует либо предоставления ей необходимой помощи для переезда, либо принятие мер с целью предотвращения загрязнения (либо и того, и другого). Конечно, роль надзора за исполнением страсбургских решений (который требует продолжительного квазидипломатического процесса) принадлежит Комитету Министров Совета Европы.

Данное дело также имеет глубокое значение и последствия для других лиц, проживающих в этой местности и находящихся в аналогичном положении: В докладе Главного санитарного врача области за 2004 г. признается, что в зоне с превышением допустимого риска для здоровья проживало более 150 тыс. человек. Что касается его воздействия на другие регионы России⁶⁹ и за ее пределами, это, скорее всего, будет зависеть, по крайней мере, отчасти, от исхода диалога между правительством и Комитетом Министров Совета Европы. В любом случае решение может рассматриваться как носящее дополняющий характер по отношению к Директиве ЕС об экологической ответственности⁷⁰, поскольку оно значительно усиливает возложенное на государства обязательство вводить эффективное регулирование частного сектора в целях предотвращения загрязнения окружающей среды в случае существования серьезного потенциального риска для здоровья.

Веб-сайт программы был разработан
при поддержке Европейской Комиссии.

Последнее обновление:

Оформление и поддержка: Константин Благов