В ходе военных действий в Чечне и на прилегающих к Чечне территориях имели место случаи использования обеими воюющими сторонами гражданского населения в качестве «живого щита»¹, а также массовый захват мирных граждан в заложники².

       На протяжении всей войны федеральная сторона использовала часть содержавшихся в фильтрационных пунктах гражданских лиц в качестве заложников.
       В то же время федеральная сторона с начала войны неправомерно объявила пленных российских военнослужащих «заложниками» чеченских боевиков. Этот термин был следствием продуманной и систематически проводившейся политики рассмотрения конфликта в Чечне вне контекста гуманитарного права. Российские официальные инстанции, отрицая наличие конфликта (международного либо немеждународного характера), сводили ситуацию к «разоружению бандформирований», борьба с которыми является сугубо внутренним делом России. В соответствии с официальной позицией относительно конфликта в целом ситуация с пленными и насильственно удерживаемыми лицами также систематически переводилась федеральной стороной в криминальный контекст. Соответственно захваченные чеченскими отрядами российские военнослужащие лишались статуса пленных. Статус военнопленных или насильственно удерживаемых воюющей стороной лиц предусматривает определенные правовые гарантии, у «бандформирований» же «заложников» обычно выкупают или освобождают путем обмена.
       Пленные российские военнослужащие с декабря 1994г. размещались в штабах отрядов ВС ЧРИ. Однако связано это было скорее с неразвитостью военных структур и отсутствием отдельных охраняемых мест содержания и сил для организации такой охраны. При этом в широко известном месте содержания пленных — президентском дворце — пленные находились в наиболее защищенных отсеках подвала. Кроме того, по мере приближения зоны боев к центру города велось последовательное рассредоточение и эвакуация пленных.
       Первый известный нам случай действительного использования чеченскими формированиями российских военнопленных как заложников относится к 27 мая 1995г., когда командующий Западным сектором РУСЛАН ГЕЛАЕВ объявил, что в случае продолжения бомбардировок сел Шатойского района будет расстреливать по пять пленных в день; были расстреляны восемь человек³. Второй аналогичный ультиматум, выдвинутый командиром Бамутского батальона РУСЛАНОМ ХАЙХОРОЕВЫМ 10 марта 1996г., был дезавуирован им самим, его командованием и представителями Департамента государственной безопасности ЧРИ⁴.
       Чеченская сторона с осени 1995г. наряду с захватом в плен военнослужащих начала организовывать похищения гражданских лиц, принявшие особо массовый характер с декабря 1995г.⁵ В данном случае нам трудно отделить чисто криминальные акты от захватов видных «коллаборационистов», «сотрудников оккупационной администрации» и т.п. Чеченская сторона объясняла похищения приехавших из России строителей и энергетиков необходимостью задержания «сотрудников спецслужб». Следует отметить, что среди похищенных гражданских лиц (строителей, энергетиков и т.п.) действительно находились и тайные сотрудники российских спецслужб⁶, однако, естественно, они составляли меньшинство. Большая часть похищенных людей, в том числе те, чья принадлежность к секретным службам не была доказана, освобождалась путем их выкупа⁷. С точки зрения ПЦ «Мемориал» эти случаи похищений следует квалифицировать как захват заложников.

       Различные официальные лица Российской Федерации с первых дней военных действий неоднократно обвиняли вооруженные силы самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерия в том, что они действуют, прикрываясь «живым щитом» из мирного населения; однако каких-либо конкретных фактов при этом не приводилось. Правозащитный Центр «Мемориал» не располагает информацией об использовании подобной тактики сторонниками ЧРИ до июня 1995г.⁸
       Широко известно, что в июне 1995г. и в январе 1996г. отряды чеченских боевиков в Буденновске и Кизляре напали на гражданские объекты, захватили городские больницы, согнали в них многих мирных жителей (в том числе детей, женщин и стариков), объявили заложниками как согнанных жителей, так и медперсонал больниц и больных, а затем, прикрываясь заложниками как «живым щитом», выходили за пределы территории, контролируемой федеральными властями РФ. В Буденновске ряд заложников был расстрелян.
       На протяжении всей войны отряды вооруженных сил самопровозглашенной ЧРИ неоднократно размещали свои военные объекты в густонаселенных районах и вели бои в населенных пунктах, не покинутых мирным населением. Такие действия являются нарушением норм гуманитарного права, однако вряд ли их можно квалифицировать как использование «живого щита»⁹. В том, что гражданское население не могло выехать из Грозного до начала боевых действий, виновны обе стороны. Так, ни правительство РФ, ни руководство ЧРИ не предприняли сколько-нибудь значительных усилий для эвакуации жителей из города до начала его бомбардировок. Уже во время бомбардировок Министерство по чрезвычайным ситуациям Ингушетии вывезло из Грозного три автобусные колонны с мирным населением. Однако руководство ЧРИ прямо воспрепятствовало выезду четвертой колонны — по распоряжению людей из ближайшего окружения Д.ДУДАЕВА колонна была остановлена и возвращена в Грозный. Известны и другие случаи воспрепятствования выезду жителей из Грозного со стороны формирований ЧРИ¹⁰.
       Начиная с весны 1995г., когда боевые действия переместились за пределы Грозного, федеральные войска неоднократно препятствовали выходу гражданского населения из населенных пунктов, подвергавшихся обстрелам, атакам и бомбардировкам.

       В марте 1996г. в ПЦ «Мемориал» поступили первые сведения о том, что военнослужащие федеральных сил используют гражданское население в качестве «живого щита» (ПЦ «Мемориал» не располагает достоверной информацией об использовании федеральной стороной «живого щита» в предшествующий период). Захваты мирных жителей в качестве заложников федеральными силами приобрели массовый характер в ходе боев в Грозном в августе 1996г.
       В настоящем докладе приведены также несколько случаев использования федеральной стороной в качестве заложников содержавшихся в фильтрационных пунктах гражданских лиц, однако основное внимание уделено новой (применяемой в течение последних шести месяцев войны — с марта по август 1996г.) для федеральных сил практике — захвату заложников в ходе боевых действий и использованию «живого щита». В этих деяниях, по-видимому, виновны прежде всего части ВВ МВД РФ (в том числе 101-я бригада, расквартированная в Грозном) и подразделения сотрудников МВД, командированные в Чечню.