|
|
Беженцы из Азербайджана появились в Москве и области в конце декабря 1989 г. — начале января 1990 г. В первом порыве сочувствия многих из них расселили в гостиницах и общежитиях Москвы. Большой разницы между государственными гостиницами и ведомственными тогда не было. После октябрьских событий 1993 г. была сделана попытка выселить беженцев из гостиниц и общежитий. В области это удалось, в Москве — нет. Сейчас проходит акционирование гостиниц, и их новые хозяева с новой силой взялись за беженцев из Азербайджана, проживающих в гостиницах и общежитиях Москвы и области, снова пошли суды и выселения, поддерживаемые Миграционной службой Москвы.
Многочисленные попытки московских властей выселить бакинцев из гостиниц в никуда пока не увенчались успехом: правозащитные организации каждый раз вставали на пути администрации и милиции, в прямом смысле преграждая им дорогу. С 1994 г. Федеральная миграционная служба России начала строить и приобретать жилье, часть которого была передана Московской миграционной службе для расселения беженцев из гостиниц. Разумеется, беженцам не предлагалось ни одного метра в Москве. Из 163 квартир, выделенных жильцам московских гостиниц в других регионах, миграционной службе за два года удалось распределить не более 60. Это кажется странным. Своя квартира в другом городе все же лучше, чем гостиничный номер в Москве. Почему же беженцы отказываются от предлагаемого им жилья?
Осуждать людей, не желающих покидать Москву, трудно: жилье им предлагают не через три положенных по закону месяца, а через семь лет, за которые они успели найти работу, отдать детей в школы и в институты, у них появились друзья, свой круг общения, старики привыкли к своей поликлинике, магазину рядом с домом,. А переезжать надо на новое место, в пустой дом, где нет ни стола, ни стула, ни кровати, ни одеяла, ни подушки. Одинокому пенсионеру или женщине с малолетними детьми после всего, что было пережито в родном солнечном Баку, трудно и страшно переезжать в отдаленный населенный пункт, где преобладает исторически мусульманское население, за Урал, или в маленький трудоизбыточный поселок либо городок в Центральной России. Страшно попасть в чуждую среду, под власть местного начальства, на которое некому пожаловаться, туда, где нет, как правило, никаких правозащитных организаций.
Однако дело не только в этом. Сама система переселения вызывает естественное сопротивление беженцев. Хотя по закону им должен предлагаться перечень мест возможного расселения, на деле при посещении жилищной комиссии семье беженцев предлагается лишь один адрес. Нельзя согласиться на то, что предлагалось в прошлый раз, и неизвестно, что будет предложено в следующий. Принять решение в таких условиях психологически чрезвычайно трудно. После двух-трех отказов миграционная служба, согласно внутренней инструкции, прекращает работу с семьей беженцев.
Но даже если семья решается ехать по предложенному адресу, происходит это не так, как у граждан России. Гражданину выдали бы смотровой ордер, предоставили возможность съездить, посмотреть, подумать, и только после этого выдали ордер на квартиру. В эту квартиру можно перебираться спокойно, ее можно обменять поближе к родным и знакомым. С беженцами дело обстоит иначе. Они ездят смотреть квартиру без всяких документов, и часто оказывается, что и адресов-то таких нет, или дом недостроен, или квартира уже отдана другим.
Ордер на квартиру выдается только после того, как беженец снялся с учета в Московской миграционной службе и приехал на место. А на месте может выясниться, что дом не готов, как это было с семьями Черноусовых и Токаревых в городе Красноармейске Саратовской области. Полгода прожили две молодые женщины с кучей детей и престарелой бабушкой без пенсий, пособий на детей, работы, потому что из-за недоделок комиссия не подписывала акт приема дома. Местная миграционная служба отказала им в помощи, хотя статуса беженцев Черноусовых и Токаревых никто не лишал; для письма в Москву не было денег на марку. И только пустая квартира в недоделанном доме, квартира, которую даже в перспективе ни приватизировать, ни обменять, ни сдать, ни продать нельзя. Такое жилье невозможно назвать своим.
Помимо всего прочего переезд сопровождается унизительной описанной выше процедурой выписки из жилья, оставленного на родине.
В настоящее время в судах рассматриваются иски по выселению без предоставления иного жилья беженцев из московской гостиницы «Восток», общежития Метростроя по адресу ул.Шолохова, дом 2, Центра «Ватутинки-1" медико-психологической реабилитации ФМС. Во всех случаях в качестве истцов выступает администрация, а ответчиками становятся семьи беженцев. Представители ФМС, Московской и областной миграционных служб с неисчерпаемым энтузиазмом поддерживают на судах администрацию. И во всех случаях, кроме последнего, по всем делам суды принимают решения о выселении без предоставления жилья. При этом на процессах неоднократно документально подтверждалось, что в большинстве случаев предлагавшиеся беженцам незадолго до суда квартиры заняты. Так, из города Новокуйбышевск, куда миграционная служба направляла беженцев, на депутатский запрос пришло два ответа. В первом сообщалось, что ФМС запрашивала администрацию города о возможности приобретения жилья для московского региона, однако средства на это переведены не были. На повторный запрос с просьбой сообщить о состоянии конкретных квартир, предложенных на суде, по поводу трех из четырех было сообщено, что в них проживают другие семьи. Подольскому городскому суду документы были представлены, однако судьей Гранковой они не были приняты во внимание. В другом случае с тем же результатом суду были представлены справки, полученные в администрации поселка Думиничи, куда имели направление беженцы. В справках говорилось, что указанный им для проживания дом недостроен и в эксплуатацию не сдан, то есть к вселению не готов.
Если в Москве исполнение решений по искам удалось приостановить, то в Троицк постановления прокуратуры о приостановлении решений пришли уже после их исполнения. Одинокие пенсионерки Саркисова и Федотова были 18 июля 1996 г. усиленным нарядом милиции выброшены из медцентра «Ватутинки-1", принадлежащего ФМС. Из »Ватутинок" обе старые женщины попали прямо на больничные койки, откуда через определенный срок были выписаны на улицу, пополнив собой армию бездомных. Обе до сих пор не получают пенсий.
Надо отметить, что администрация Троицка готова предоставить ФМС дешевый вариант обеспечения жильем жителей «Ватутинок-1", можно было бы изыскать и неправительственные средства финансирования. Однако все предложения такого рода вызывают необъяснимо острую реакцию протеста руководства ФМС, с которым делались попытки обсуждать этот вариант решения проблемы. Видимо, особое по сравнению с другими беженцами положение бакинцев вызывает раздражение и ставится цель освободить от них московский регион во что бы то ни стало. ФМС не оказывает беженцам из Азербайджана никакой поддержки, когда владельцы гостиниц пытаются выжить их из помещений, отключая телефоны, отопление, электричество. Участились случаи увольнения бакинцев с работы, при этом работодатели ссылаются на пристальное внимание к ним милиции. Все это приводит к выводу, что предложение правозащитных организаций, чтобы московский регион взял на себя заботу о живущих там 5000–7000 беженцев первого потока, едва ли найдет понимание не только у московских властей, но и у руководства ФМС.
Надо отметить, что Москва все же выделила небольшой жилищный фонд в Востряково для беженцев ветеранов и участников Великой Отечественной войны, проживающих в московских гостиницах и общежитиях. При этом беженцы, числящиеся в частном секторе, не могут рассчитывать ни на что, несмотря на то, что часто вынуждены снимать койку или комнату за свои пенсионные гроши.
И все же беженцы из Азербайджана составляют «аристократию» российской миграции. В Москве беженцы более поздних потоков, например около 30 000 покинувших в 1993 г. Абхазию, не получили статуса и соответственно никакой помощи российского государства — за исключением тех немногих, кто удовлетворял московским критериям, т.е. получил постоянную прописку.
|
|